– Не сомневаюсь, что ты нашел способ утешить эту дурочку, – зло проговорил Бренн, занимая исходную позицию для начала боя. – Ты же у нас мастер по утешению бедных девушек.
Белин недоуменно посмотрел на брата. А Бренн продолжил:
– Морана больше не может находиться в моем замке, Белин. Надеюсь, ты понимаешь, как это опасно для нее.
– Что ты ей сказал? Это из‑за тебя она плакала? Только тронь ее! – угрожающе проревел Белин и, перепрыгнув через ограждение, встал напротив брата, приготовив меч для удара.
Противники стояли друг против друга, фыркая и раздувая ноздри, как быки перед боем, распаляя свою ярость. Белин набросился на брата.
– Да я даже пальцем не дотронулся до нее! – воскликнул Бренн, удивленный напору брата и вынужденный отступать.
Он знал, что Белин слабее его, и был поражен его яростным натиском. Бренн не хотел серьезной схватки и старался только обезоружить возбужденного противника. Но Белин, словно взбесившийся бык, наступал, всерьез пытаясь поразить брата. Смертельную схватку неожиданно прервал бросившийся между братьями Гвидион. Оттолкнув их в разные стороны, он властно воскликнул:
– Белин, брат мой, разве ты забыл заветы нашего отца? Разве ты, Бренн, не давал присяги своему королю? Как могли вы поднять друг на друга мечи? Мы просто тренировались, – угрюмо пробормотал король, оттирая со щеки кровь.
– Мы просто тренировались, – повторил Бренн, ощупывая плечо и кривя улыбку.
Глава 16
Замок Туатов
Придворные дамы, а их было не так много, пытались загладить свое прежнее пренебрежение к Морейн, действуя проверенным на Квелин методом: лестью. Опытная в дворцовых интригах Морейи всегда распознавала лесть. И если лесть мужчин заставляла блестеть глаза и придавала ее лицу хитрое и самодовольное выражение, то лесть женщин вызывала в ней только презрение. Морейн прощала даже самые жестокие оскорбления тем, кого любила, но не умела быть снисходительной к тем, кто был ей безразличен. Она так и не смогла забыть презрительных взглядов и насмешек этих дам. Никому из женщин, кроме жены Рикка, не удалось заслужить благосклонность принцессы. Прежняя ее собеседница – Тара теперь сама избегала общения с так необычайно высоко вознесшейся бывшей приятельницей.
|
|
Раб‑резчик изготовил новые фигурки для гвиддбуйлла: белые – из кости, а черные из гагата – любимого поделочного камня кельтов. У поэннинцев эта игра была очень популярна. Мужчины проводили ночи напролет, сражаясь друг с другом. Живя в Эринире, Морейн с Серасафом устраивали настоящие баталии на клетчатом поле.
Морейн обучала Квелин игре. Фигуры на доске были расставлены. Квелин старалась уловить каждое слово Морейн, ведь, научившись этой игре, она сможет составить компанию своему мужу.
– Старайся освободить третью от края линию для перемещения короля, – говорила певучим голосом Морейн, – и не увлекайся уничтожением противника, лучше обороняйся сама.
Внезапно нежный голос оборвался на полуслове. Квелин оторвала взгляд от игровой доски и удивленно посмотрела в застывшее лицо Морейн. Глаза принцессы наполнились белым светом, напугав Квелин. Морейн поднялась, неловко задев доску, фигуры бесшумно рассыпались по мягкому ковру. Не проронив ни слова, она покинула женскую залу.
|
|
– Морана, что случилось?! – закричала ей вслед Квелин, но не получив ответа, обиделась.
Увидев, что принцесса куда‑то направляется, Харт безропотно потащился за ней. Если бы он мог видеть ее глаза, возможно, он забил бы тревогу, остановил ее силой, позвал бы кого‑нибудь на помощь. Но Харт держался на почтительном расстоянии, не желая напрашиваться на очередную вспышку гнева принцессы, ставшей в последние дни необычайно нервозной.
Морейн шла, как во сне, избегая людных коридоров и галерей. Когда Харт увидел впереди подозрительное сияние, он встревожился и опередил свою госпожу. Свет исходил от странного белого огня, разведенного на небольшом постаменте. Белое пламя переливалось множеством вспыхивающих искр.
Харт прижался к стене, стараясь держаться в тени, принцесса, наоборот, шла открыто вперед, не оборачиваясь. Тогда‑то Харт и увидел ее светящиеся глаза; он бросился между ней и огнем, но не успел. Возникший перед ним человек, укутанный в плащ, взял девушку за руку и смело шагнул в огонь, а следом за ним белое пламя поглотило и принцессу. Харт уже успел догадаться, что все это как‑то связано с ненавистной ему магией, но звать на помощь было некогда. Он, грязно выругавшись, отчаянно ринулся в пламя вслед за своей госпожой.
Глаза нещадно болели. Морейн терла их, пытаясь понять, что же вызвало такую боль. Только что она объясняла старательной Квелин, как выстраивать защиту на игровой доске, и вдруг заболели глаза, а все вокруг исчезло в непроницаемом для взгляда тумане. Морейн жалобно позвала Квелин, но, не получив ответа, стала звать на помощь своего телохранителя. Она беспомощно протягивала вперед руку и пыталась нащупать хоть что‑нибудь: стену или человека.
|
|
Постепенно белая пелена, стоящая перед глазами, начала рассеиваться и Морейн с ужасом обнаружила, что находится не в поэннинском замке, а в незнакомом ей месте, и окружена странными людьми. Перед ней была дверь, возле которой стояли два человека в длинных плащах со скрывающими лица капюшонами. Морейн попыталась заговорить с ними, но один из них молча взял ее за плечо и развернул в другую сторону.
Оглядевшись, Морейн поняла, что стоит на небольшом балконе, окруженном перилами. Ее балкон был лишь маленькой частью огромного чертога, белые сверкающие стены которого уходили в невероятную высоту, откуда лился нежный приятный свет. Вдоль стен она увидела такие же небольшие балконы с дверями.
Все это было похоже на какой‑то странный сон, Морейн трясла головой, пытаясь вспомнить, как попала сюда, но ей удалось воскресить в памяти только один момент. Она отчаянно пытается высвободить свою руку из чьих‑то цепких пальцев, но они, как наручники, сомкнулись на запястье и тянут ее навстречу яркому свету. Ее размышления были прерваны дивным голосом, зазвеневшим под сводами зала:
– Кто ты?
Морейн застыла от изумления, она даже не поняла смысл вопроса. Короткая фраза была произнесена на древнем языке голосом, который мог принадлежать только чистокровному Туата де Дананн. Морейн повернулась на этот голос и увидела, что на таком же балконе, только у противоположной стены, стояло красивейшее в мире создание, глаза которого сияли, как ночные звезды. Потрясенная принцесса впервые видела чистокровного представителя своего племени. Стройный длинноволосый мужчина неопределенного возраста в белой сверкающей одежде смотрел на Морейн суровым взглядом, не предвещающим ей ничего хорошего.
– Кто ты? – повторил он свой вопрос более громко настойчиво.
Морейн с трудом оторвала он него взгляд и посмотрела вниз. На мраморном полу со странными геометрическими рисунками стояли люди, все внимание которых было обращено к ней. Чистокровных Туатов среди них было не меньше, чем полукровок, сохранивших в себе черты своего племени. Были и другие люди, совершенно непохожие на дивный Народ, но по некоторым трудноуловимым чертам принцесса все же догадалась, что и они дальние потомки Туатов.
– Если ты не понимаешь меня, я повторю свой вопрос на кельтском: кто ты? – надменно произнес Туат, перейдя на общий язык, который Морейн знала ничуть не хуже родного.
– Не утруждай себя, Туата де Дананн. Я знаю язык дивного Народа. – Морейн, наконец, справилась с потрясением. – Я просто не понимаю, что происходит. Где я?
– Вопросы буду задавать я, а не ты. – Туат сделал не терпеливый жест рукой, откинув назад прядь золотых волос.
– А я не буду отвечать на вопросы неизвестно кому, – вспылила Морейн, не ожидавшая такого сурового ответа от столь прекрасного существа.
По залу прошла волна возмущения. На середину зала вышел человек в белых латах и крылатом шлеме. Обращаясь к принцессе, он грозно произнес:
– Недостойная женщина, разве ты не видишь, перед тобой сам Белый Владыка Летней Страны, Туата де Дананн, Гвен Лианар. Ты находишься на суде Белого Союза, как подсудимая, и тебе следует правдиво отвечать на наши вопросы.
«Слово „белый“ звучит слишком часто», – подумала Морейн.
Она перегнулась через перила, чтобы получите рассмотреть говорившего. Он был в великолепном горностаевом плаще, накинутом поверх белых лат, и выглядел куда более важно и солидно, чем Владыка. Черты его лица плохо угадывались из‑за шлема, из‑под забрала сверкнули миндалевидные глаза. Трудно было определить, является ли он чистокровным Туатом.
– Последним из известных мне Белых Владык был мой отец, король Эринира Эохайд Оллатар, и я – его единственная наследница, – заносчиво произнесла Морейн. порядочно испугавшись, она все же сумела овладеть собой и не выказать своего страха. – Никакого Белого Союза я не знаю, его суд не признаю и отвечать на ваши глупые вопросы не буду.
– Что ж, – сдержанно произнес Гвен Лианар, если подсудимая не желает высказываться в свою защиту, нам придется вынести приговор, не заслушав ее.
– Какой приговор? – воскликнула Морейн. – Да по какому праву вы меня здесь судите и в чем хотите обвинить?
– Если ты желаешь говорить, то отвечай на наши вопросы. Кто ты? – повторил Гвен размеренным звенящим голосом.
– Уж наверно вам известно, кто я, если вы притащили меня сюда. – Зрение принцессы восстановилось окончательно, и она внимательно изучала окружающих людей, переводя взгляд с одного лица на другое.
– Конечно, мы знаем твое имя, Морейн, дочь Эохайда Оллатара. Меня интересует твоя сущность. – Гвен Лианар уточнил: – Ты Туата де Дананн или человек?
Морейн насупилась. «Начинается, – подумала она, – опять этот дурацкий вопрос». Гвидион говорил ей, что никакого различия между Туатами и другими людьми не существует. Они лишь одно из людских племен. Но Морейн решила не высказывать здесь это спорное мнение.
– Мои отец и мать были только наполовину Туатами, значит, и я тоже.
– Я хочу получить от тебя более точный ответ, настаивал Гвен.
– Посмотри вокруг, – сказала Морейн, – эти люди все полукровки, спроси, какая у них доля белой крови.
– Не важно, Морейн, какая доля крови, важно только, чья у тебя душа, – торжественно произнес Гвен Лианар.
– Я не знаю, – промямлила Морейн, гадая, по каким же критериям можно определить душу.
– Не знаешь?! – возмущенно воскликнул Белый Владыка. – Последняя представительница Оллатаров даже не знает, Туат ли она.
Морейн окончательно растерялась. «Что же им надо, – соображала она. – Кем мне надо назваться, чтобы они меня отпустили?» Туат тем временем тихо переговаривался с человеком в белых латах, называл его Мидиром.
– Может быть, ты поможешь мне разобраться в этом, – не выдержала принцесса, – и скажешь, в чем вы меня обвиняете?
– В том, что ты предала своих родителей и свой народ и встала на сторону древнего Врага. И в зависимости от того, человек ты или Туат, мы решим, по чьим законам тебя судить. «Ну, вот, – подумала Морейн, – значит, судить будут в любом случае. Ну, человеческие‑то суды мне хорошо известны».
– О каком древнем враге ты говоришь, не понимаю. Уж не моего ли брата ты имеешь в виду? Но разве он вам враг? – наивно спросила она.
– Все Поэннинское логово – наши враги, – не выдержав, вмешался выскочка в белых латах по имени Мидир. – Весь выводок проклятого короля Дунваллона. А то, что возглавляет их человек, носящий нашу кровь, делает его только более ненавистным.
– Если мы для вас только «носящие кровь», то как же мне называть тебя? Полутуат? Или Туат на две трети? – Морейн деланно рассмеялась, хотя ей было совсем не весело – Нет, на две трети не бывает. Может, четверть Туата? Что ты там скрываешь под своим шлемом? Может, в тебе вообще нет древней крови?
– А может, ты замолчишь, наконец?! – Гвен Лианар повысил голос. Распоясанность Морейн ставила его в тупик. Он привык общаться только со своим кругом, где речь всех была красивой и пространной. А Морейн разговаривала с ним, словно трактирщица. И как это ей только удавалось на изящном языке дивного Народа?
– Вот мы и получили ответ. Она причисляет себя к ним! – воскликнул Мидир. – Мы обвиняем тебя в трусости, слабости и в том, что ты предала свой народ, своих предков и Эринир и перешла на сторону врага‑захватчика.
– А где были вы, когда Эринир сражался с захватчиками? Где были вы, когда мой брат пал от руки врага? Вы не пришли нам на помощь! Какое же у вас право обвинять меня в трусости и предательстве, если сами вы предали своих союзников и соплеменников? Никто из вас не попытался спасти плененную дочь вашего владыки, а теперь вы упрекаете меня в слабости? Где же ваши витязи и воины, которые готовы были бы сражаться с врагом? Почему они молчат? – Морейн обвела присутствующих гневным взглядом.
– Ты же знаешь, принцесса, что нападение было молниеносным, мы даже не успели собрать войско, – раздраженно начал Гвен Лианар, недовольный тем, что допрос перешел в обвинение допрашивающего.
– А‑а, все‑таки принцесса, – перебила его Морейн, – и, между прочим, ваша принцесса. Я наследница Оллатаров, если кто запамятовал. Это Оллатары всегда носили титул Белых Владык, и Летняя Страна признавала нашу власть. Вы, преданные короля Эохайда, теперь хотите избавиться от верховной власти Оллатаров и стать самостоятельными?
– Кто бы говорил, Морейн, о власти. Наш король Эохайд восседал на троне, ты же всего лишь рабыня у своих завоевателей. И ты еще требуешь власти?
– Я была не рабыней, а пленницей! Если ты, Белый Владыка, когда‑нибудь окажешься в Поэннине. то узнаешь в чем заключается разница. Но сейчас и это изменилось. А если бы вы пришли на помощь своему королю или хотя бы спасли меня, а это уж точно было в ваших силах, учитывая, как вы ловко выдернули меня сюда, мне не пришлось бы попасть и в плен.
– Даже если бы ты была свободна, Морейн, мы не признали бы своей королевой полукровку.
– Да, полукровка, – зло проговорила Морейн, которой эта комедия нравилась все меньше. – Я полукровка, Эринирская принцесса, обвиняю тебя, Владыка, именующий себя Белым, тебя, выскочка, трусливо скрывающий свое лицо, так и не представившийся мне, и вас всех в том, что вы трусы и изменники, предавшие короля Оллатара и его детей. А еще я обвиняю лично тебя, красавчик, в том, что ты похитил сестру короля Белина. И если за первое преступление судить тебя уже некому, то за второе ты ответишь перед Белином и его братьями, и судить тебя, будь уверен, будут по человеческим законам. А если они тебе плохо известны, то сходи, полюбуйся на крепостную стену Поэннина, где вывешены на обозрение желающих головы преступников.
Все это Морейн гневно произнесла на одном дыхании и тут же начала жалеть о собственной дерзости. «Надо было попытаться мирно выяснить, что им надо, – подумала она, – а не лезть на рожон».
Гвен Лианар сделал рукой какой‑то жест, и двое охранников, стоявших за спиной принцессы, крепко ухватив ее за локти, вывели через дверь на лестницу. Через два пролета лестница закончилась длинным коридором, в конце которого была дверь и стоял еще один воин‑полукровка. Он с интересом осмотрел ее с ног до головы, а затем легонько втолкнул в дверной проем. За спиной принцессы тихо закрылась дверь.
Комната была чистая и небольшая, окон в ней не было, скамья и стол составляли все ее убранство. Ровный желтоватый свет шел от небольших светильников на потолке. На скамье сидел хмурый Харт. Морейн так ему обрадовалась, что даже не подумала о том бедственном положении, которое верный телохранитель разделил с ней. Она кинулась к нему с радостным воплем
– Харт, милый, слава Великой Богине, хоть ты со мной! – Потом, сообразив, что Харт, наверное, не так уж счастлив от этого, добавила: – Прости, как же ты здесь очутился?
– Я видел, как кто‑то втащил тебя в белый огонь, и ринулся следом. Потом я долго ничего не видел, кто‑то скрутил меня, связал мне руки, и я очутился в этой комнате. Оружие у меня забрали. Ты знаешь, кто они?
– К сожалению, знаю. Это Туата де Дананн, – ответила Морейн.
– Да? Долго же они не приходили, чтобы спасти тебя, – хмыкнул Харт, – так долго, что ты успела придумать собственный вариант спасения.
– Придумать?! – возмутилась Морейн, но не стала ничего доказывать и принялась освобождать руки Харта. Как глупо было связать только одного из двух пленников.
Она долго возилась с шелковыми веревками на запястьях Харта, но так и не смогла развязать ни одного узла.
– Очень скользкие, – пожаловалась она Харту.
– Я пытался развязать их зубами и перетереть о край стола, но тоже не смог, – сказал он.
– Все понятно, – догадалась Морейн, – штучки моих дорогих соплеменников. Эти веревки может развязать только Туат.
– Опять магия, – брезгливо поморщился Харт. – Но ты же Туат, вот и развязывай.
– Самое смешное, Харт, что меня обвиняют как раз в том, что я не Туат, а человек. А эти веревки развязать может только тот, кто их завязывал. – Морейн сокрушенно вздохнула. – Слушай, Харт, можешь ты мне объяснить, почему так? Когда‑то Гвидион хотел казнить меня за то, что происхожу из Дивного Народа, теперь сами Туата де Дананн обвиняют меня в том, что я человек.
– Ты сама‑то себя кем считаешь? – спросил Харт.
– Великая Богиня! Какая разница? Показалось вдруг одному племени, что оно превосходит остальные в силе, красоте и магии. Но другим племенам так почему‑то не кажется, – сердито ответила Морейн, а затем с надеждой спросила: – Может, удастся как‑то выкрутиться, а? Может, наше исчезновение заметят, и Гвидион сможет определить, где мы?
– Конечно, заметят, не бойся. Твой брат перевернет все вверх дном, нас обязательно найдут.
Харт был плохой актер, и Морейн сразу расслышала тревожные нотки в его голосе, но не успела ничего сказать, как дверь бесшумно открылась, и воин, оставленный охранять пленников, вошел и, ухватив ее за локоть, молча вывел из комнаты. Харт запоздало закричал и начал стучать в запертую дверь, требуя взять его вместе с принцессой.
Морейн провели по коридору и лестнице и вывели на то же возвышение, огороженное перилами. Напротив стоял прямой, как стрела, блистающий Белый Владыка, а количество народу в зале значительно уменьшилось. Осталось семь человек, среди которых были пять чистокровных Туатов и тот выскочка в белых латах. Седьмой была Веда.
– Морейн, – торжественно начал Гвен Лианар, – мы обсудили твое дело и приняли решение…
Но Морейн не стала его слушать, она закричала:
– Веда, и ты здесь! Слава Великой Богине! Скажи же им скорее, чтобы они меня отпустили. Я никому не причинила вреда.
Сморщенное лицо старухи осталось беспристрастным. Она молчала, а Гвен продолжал:
– Ты заслуживаешь смерти. – Белый Владыка жал длинную паузу, предоставив Морейн возможность осмыслить приговор. – Но, если ты готова искупить свою вину, мы пересмотрим это решение.
– И как же у вас принято искупать вину человека перед Великими Туатами? – тихо спросила Морейн, боясь выдать голосом приближение слез, накатившихся не столько из‑за сурового приговора, сколько от равнодушия старой Веды.
– Ты должна перейти на нашу сторону – на Сторону Света! – торжественно произнес Гвен Лианар, делая ударение на последнем слове.
«Свет и Тьма – старые сказочки, которыми бредили еще древние Туата де Дананн, – подумала Морейн, – мне нужно вернуться в Поэннин живой, а с этими дурацкими сторонами пусть потом разбирается Гвидион, он жрец, ему положено».
– Что же я должна сделать, чтобы вы, добренькие Туаты, простили меня? – К Морейн вернулась надежда, а с ней и обычная способность язвить.
– Ты должна будешь сражаться на нашей стороне против Древнего Врага, – произнес Гвен.
– Против Древнего Врага? Сражаться? Я как раз всю жизнь для этого тренировалась. Но скажите на милость, смелые, красивые и отважные мужчины, – Морейн обвела присутствующих самым обворожительным взглядом, на какой была способна, проигнорировав при этом недовольную гримасу Веды, – зачем вам в вашем, безусловно, героическом сражении нужна я, слабая женщина, да к тому же неспособная держать в руках даже меч?
Обнаружив, что присутствующие не реагируют на ее женское обаяние, так хорошо действующее на поэннинцев, принцесса, скрыв разочарование, бодро продолжила:
– Итак, где этот ужасный враг, которого я должна сокрушить?
– Не паясничай, Морейн, – раздраженно произнес Гвен, – и знай, что мы предложили тебе это только потому, что твоя душа все же не человеческая, как ты считаешь по глупости а принадлежит дивному Народу. Ты – последний Оллатар из племени дивного Народа. Ты, конечно, слышала древние легенды о Звере фоморов, о Древнем Враге, о чудовище, которое приходит в наш мир, чтобы захватить его. Зверь кровожаден, жесток и опасен. Последний раз Зверь появлялся в нашем мире несколько веков назад, и король Эли Оллатар, сын короля Гленвара, сражался с ним и победил его. А до этого два его младших брата погибли в поединке с Врагом. Зверя нельзя убить обычным оружием, только наши клинки, выкованные Гоибниу Кузнецом, способны нанести ему смертельный удар. Согласно легендам лишь воин из древнейшего королевского рода Оллатаров может сразить его. Поэтому, Морейн, ты и нужна нам. Ты последняя представительница этого рода, только ты можешь убить Зверя.
Морейн очень старалась не выдать своих сомнений как в правдивости древних легенд, так и в собственных способностях сражаться с кем‑то «кровожадным, жестоким и опасным», особенно с тем, кто легко убил двух великих воинов Туатов несколько веков назад.
– Послушай, Белый Владыка, сказала она, – это же смешно. Если ваш враг убил двух Оллатаров, значит, они не всегда побеждают. Я же не воин, я никогда никого не убивала, и, знаешь, при виде чудовища я, скорее всего, упаду в обморок.
– Значит, тебе придется научиться сражаться и не падать в обморок! – раздраженно воскликнул Туат. – У тебя не будет выхода, Морейн, потому что, если ты не убьешь Зверя, он убьет тебя.
– А если он меня не убьет, это сделаете вы, – закончила за него Морейн. – А где мне взять клинок Оллатаров?
– Среди трофеев твоего новоиспеченного брата Белина наверняка отыщутся и клинки твоей семьи, – заметил Гвен.
– Ага, отыщутся. Только они хранятся у Гвидиона, который наложил на них магические заклятья, а меня и близко не подпускает к ним.
Видя, что Гвена задевает ее вызывающий тон, Морейн старалась придать своему голосу дополнительную вульгарность, желая хоть таким образом выразить возмущение происходящим.
– Тебе придется достать такой клинок, и побыстрее, – ответил Белый Владыка.
«Отлично, – подумала Морейн, – а для этого мне придется вернуться в замок. Только бы добраться до Белина, уж он‑то покажет этому выскочке. как воровать чужих сестер да еще запугивать их всяческим зверьем».
– И сколько же у меня есть времени на то, чтобы раздобыть меч и выучиться хотя бы отрывать его от земли? – поинтересовалась Морейн. – Когда он собирается прийти на землю, этот ваш Зверь?
– Он уже здесь! – произнес Гвен Лианар так грозно, что Морейн невольно обернулась в поиске неведомого врага.
– Да? – спросила она дрожащим голосом. – А у меня, как назло, и клинка с собой нет. И где же он?
– Это брат короля Белина – принц Бренн, вождь Поэннина! Оборотень, который с каждым днем набирает силу, и чем дольше мы будем тянуть, тем труднее будет его убить.
Морейн пришлось взяться за перила, чтобы не упасть. Кровь ударила ей в виски, а перед глазами встало искаженное жутким оскалом лицо Бренна, которое она видела на Черном Озере. Неужели все ее догадки оказались правдой? Вот почему Гвидион так опасается ее. Он тоже знает, что она Оллатар, и боится за своего брата.
Больше Морейн не смеялась над Белым Союзом. Теперь она его ненавидела так же сильно, как и королевские братья. «Проклятый убийца, думала она, – у тебя ничего не выйдет. Я выкручусь, вырвусь из твоего плена, я предупрежу Бренна. Только бы мне убежать отсюда». Гвен напряженно наблюдал за реакцией принцессы. Ее глаза зажглись ненавистью и решительностью. Гвен наклонился к стоявшему поблизости Мидиру и тихо сказал ему:
– Ты чувствуешь ее силу? Боевой дух в ней все‑таки есть, и, мне кажется, что разжигает его только ненависть.
Мидир смотрел Морейн прямо в глаза, и ей трудно было скрывать свои мысли.
– Я вижу ненависть в твоих глазах. Похоже, ты уже встречалась со Зверем? – спросил Мидир.
– Уже дважды я встречалась с вашим врагом, – произнесла принцесса, пытаясь справиться с чувствами и не выдать своего отношения к присутствующим.
– То, что ты осталась жива, Морейн, лишний раз подтверждает наши предположения, ты Туата де Дананн и способна противостоять Врагу.
– Ну что ж, – сипло проговорила Морейн, – если я приму ваше предложение, что я получу за это?
– Чего же ты хочешь? – удивился Гвен. – Если враг будет повержен, мы победим, разве этого мало?
– А что ждет меня? – вскричала принцесса. – Самовлюбленный Туат, ты подумал о том, что со мной сделают его братья? Ты сможешь меня спасти или станешь праздновать победу, пока меня будут резать на кусочки? У меня никого не останется, мой брат никогда не простит мне этого. Что я буду потом делать, где жить?
– Ах, это. – Белый Владыка замялся. – Ну, я смогу предоставить тебе часть своего дворца.
– А часть узурпированной у моего отца власти ты не хочешь мне предоставить? – язвительно поинтересовалась Морейн.
– Не забывайся, Морейн, – воскликнул Гвен, – ты слишком многого хочешь!
– Ах, вот как! Значит, для того, чтобы сражаться вместо смелого Туата, я гожусь, а чтобы быть королевой – нет?
– Замолчи! – Гвен начал терять терпение. Он считался хорошим оратором, но чувствовал, что неспособен участвовать в этой унизительной перепалке. И где только Эринирская принцесса могла нахвататься подобной вульгарщины?
– Морейн, – не выдержав, вмешалась Веда, – не устраивай здесь балаган, это суд, а не трактир. Ты не можешь так вести себя с нашим правителем. Тебе должно быть известно, что он из уважаемого и древнего рода Дивного Народа не менее знатного, чем Оллатары.
– Да какая разница: знатного, не знатного, – устало заметила принцесса, – все равно вымирающего. Боги лишили Дивный Народ своего покровительства.
«Не надо с ними ссориться. Надо, чтобы меня отпустили», – в очередной раз подумала она и решила сбавить тон.
– То, что вы от меня хотите, не так легко сделать, на какую помощь я могу рассчитывать?
Туат недоуменно молчал. Мидир, сверля ее своими миндалевидными глазами, произнес:
– Мы предоставим тебе защиту и убежище после того, как ты убьешь его. Мы поможем тебе справиться с магической защитой мечей. Я имею доступ в Поэннинский замок и смогу руководить тобой.
Морейн вдруг вспомнила о Белине:
– Почему вы выбрали меня, а не Белина? Ведь по матери он тоже Оллатар и к тому же воин.
– Думаешь, мы так глупы, что не проверили Белина? Он никогда не поднимет руку на брата, – ответил ей Мидир.
– Вы что, и Белина вызывали в этот зал? – не сдержала изумленного восклицания Морейн.
– Конечно, год назад, – подтвердил Гвен. – Мы должны были убедиться, что он на стороне врага.
– Ну и как, убедились? – полюбопытствовала. Морейн.
– Да, – Гвен замялся. – Белин ревел, как зверь. Его пришлось связать, чтобы он не вырвался.
– Почему же вы его отпустили после того, как открыли ему свой союз? – спросила Морейн.
– Мы бы ни за что не отпустили, – ответил Мидир, – но ему удалось бежать.
– И как ему это удалось?
– Неважно.
Морейн задумалась. Ее брат тоже был пленником в этом замке. Возможно, его держали в той же комнате, он стоял на этом же балконе и все‑таки сумел убежать. Она исподлобья оглядывала зал. Как ему это удалось? Может быть, и у нее есть такой шанс. И тут страшная догадка пронзила ее. Год назад здесь был Белин! Восемь месяцев назад Поэннин напал на Эринир, единственное государство, о котором было известно, что в нем правят Туата де Дананн. Она вцепилась в перила балкона руками так, что костяшки пальцев побелели, а Гвен понял, наконец, кому предназначается ненависть, сверкавшая в ее глазах. Голос Морейн срывался на визг, ополоумевшая, она кричала:
– Вы, вы виноваты в смерти моих близких! Вы похитили Белина, а потом упустили его! Поэннин не нарушал соглашения с Эриниром. Он просто защищался! Белин решил, что это мой отец устроил его похищение, что это он готовит убийство Бренна. В Поэннине не знали о существовании других поселений Туатов. Это из‑за вас разрушен мой дом, убит мой брат! Вы, вы жалкое отродье, примазывающееся к чужой славе! Я скорее убью тебя самого, Гвен, чем подниму руку на своего родственника! Я считаю вас убийцами моей семьи! И знаете что, – Морейн вдруг перестала кричать и совершенно успокоилась, – я вам не верю. Вы просто сборище сумасшедших. Древний Враг – это только сказка, а Бренн – обычный оборотень. Нельзя же их всех уничтожать из‑за ваших навязчивых идей о свете и тьме.
Голос подала Веда.
– Может быть, Морейн, ты отказываешься потому, что влюблена в Бренна? – спросила она с издевкой.
Наступила мертвая тишина. Туаты смотрели на принцессу с ужасом и отвращением, как будто перед ними стоял сам Враг в своем истинном обличье.
– А может быть, я просто не предаю тех, кого люблю,. хотя ты, наверное, этого не поймешь, – устало ответила Морейн.