КНИГА ПЕРВАЯ. ВНЕШНЕЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ 9 глава

– Да, почтенный. Известно в мире, что пуща Дандака, пу­ща Медхья, пуща Калинга, пуща Матанга – все эти леса не всегда ими были; все эти края из-за гнева провидцев запу­стели[402].

– А если от их гнева богатейшие края сгинули, государь, то милость их разве ничего сделать не может?

– Может, почтенный.

– Стало быть, государь, юный Шьяма родился милостью трех могущественных сил: провидческой, божественной и досто­инств, так это и запомни, государь. Три раза, государь, так бы­ло, что по просьбе главы богов Шакры боги нисходили в зем­ную семью сыновьями. Эти трое – это юный Шьяма, великий Панада и царь Куша[403], все трое – бодхисаттвы.

Поистине прояснено зачатие, почтенный Нагасена, назва­но основание, осветились потемки, расчесан колтун, сокрушены наветы. Да, это так, я с этим согласен.

Вопрос 7 (7)

Почтенный Нагасена, есть изречение Блаженного: «Те­перь же, Ананда, пятьсот лет сохранится истое Учение»[404]. Не­задолго же до окончательного покоя Блаженный, отвечая бродя­чему подвижнику Субхадре, сказал: «Но эти монахи, Субхадра, жить смогут правильно, и святыми мир не оскудеет»[405]. Это окончательное слово, непреложное слово, недвусмысленное сло­во. Если, почтенный Нагасена, Татхагата сказал: «Теперь же, Ананда, пятьсот лет сохранится истое Учение», то ложно утверж­дать, что «святыми мир не оскудеет». Если Татхагата сказал, что «святыми мир не оскудеет», то ложно утверждать, будто «теперь пятьсот лет сохранится истое Учение».

Вот еще вопрос обоюдоострый, чащобы непролазнее, трудного труднее, узла завязаннее. Тебе он поставлен. Яви же в знании мощь и стреми­тельность, словно кит[406] в океанских глубинах.

– Есть, государь, изречение Блаженного: «Теперь же, Анан­да, пятьсот лет сохранится истое Учение». Незадолго же до окончательного покоя Блаженный сказал бродячему подвижни­ку Субхадре: «Но эти монахи, Субхадра, жить смогут правиль­но, и святыми мир не оскудеет». Речи Блаженного, государь, могут разниться и по своему смыслу, и по выражению. Из этих двух одно есть суждение о конце Учения, другое же опреде­ляет следование Учению, так что им одному до другого дале­ко. Как от земли до небосвода далеко, государь, как от преис­подней до небес далеко, как от благого до неблагого далеко, как от счастья до беды далеко – так и им одному до другого далеко. Впрочем, государь, не впустую же тебе спрашивать: я расскажу тебе, в чем здесь суть. Когда Блаженный говорит: «Теперь же, Ананда, пятьсот лет сохранится истое Учение», то этим он объявляет о потере и определяет, что же осталось: «Не будь монахинь, Ананда, тысячу бы лет истое Учение сохрани­лось. Теперь же, Ананда, пятьсот лет сохранится истое Учение». Говорит ли Блаженный, высказываясь так, об утрате истого Учения, бранит ли он постижение?

– Нет, почтенный.

– Так, государь, здесь он говорит об убыли и определяет, что же осталось. Скажем, государь, обеднел некий человек. Вот он собирает все оставшееся у него добро и объявляет: «Столь­ко-то, мол, добра убыло, а это вот осталось». Вот точно так же, государь, Блаженный говорил об убыли и объявил богам и людям, что же осталось: «Теперь же, Ананда, пятьсот лет со­хранится истое Учение». Стало быть, когда Блаженный сказал: «Теперь же, Ананда, пятьсот лет сохранится истое Учение», то это – суждение о конце Учения. Когда же он незадолго до окончательного покоя хвалил бродячему подвижнику Субхадре шраманов, говоря: «Но эти монахи, Субхадра, жить смогут правильно, и святыми мир не оскудеет», то это определяло сле­дование Учению. А у тебя и суждение о конце, и это опреде­ление на один лад. Ну, раз уж ты склонен смешивать их, я тебе поясню. Хорошенько слушай, внимай и не отвлекайся. Представь: вот озерцо, государь, свежею влагою вровень с бере­гами полнится, насыпью кругом обведено. Не черпают из озер­ца воду, и вновь и вновь изливаются на него дождем тучи, прибавляя в нем воды. Скажи, государь, оскудеет ли влагою озерцо, пересохнет ли?

– Нет, почтенный.

– Отчего же?

– Оно дождевою водой пополняется, почтенный.

– А озерцо это, государь, вот каково: истое Учение – дхар­ма Победителя изысканная; свежей, прозрачной влагой нрав­ственности, добродетели, достоинств, совершенства в следова­нии вровень с берегами полнится, самое макушку бытия[407] превосходит. И если вновь и вновь сыны Просветленного нравст­венности, добродетели, достоинств, совершенства в следовании будут дождь на него изливать и тому озерцу не дадут пересох­нуть – Учению Победителя изысканному не дадут оскудеть, то надолго тогда, не на малое время, сохранится истое Учение и святыми мир не оскудеет. Вот какой смысл имеется в виду в изречении Блаженного: «Но эти монахи, Субхадра, жить смогут правильно, и святыми мир не оскудеет». Иначе, государь: пред­ставь, вот полыхает громадный костер и то и дело подбрасыва­ют в него сена, кизяка, хвороста. Скажи, государь, потухнет костер?

– Нет, почтенный, жарче запылает этот костер, ярче за­сияет.

– Вот точно так же, государь, пылает, сияет изысканное учение Победителя нравственностью, добродетелью, достоинст­вами, совершенством в следовании. И если будут сыны Про­светленного обладать пятеркой свойств, что должно обрести[408], если всегда небеспечливо упражняться будут, трем предметам[409] с охотою будут учиться, всею нравственностью исполнятся – предписаниями и запрещениями[410], то непременно надолго тог­да, не на малое время, сохранится истое Учение и святыми, мир не оскудеет. Вот какой смысл имеется в виду в изречении Блаженного: «Но эти монахи, Субхадра, жить смогут правиль­но, и святыми мир не оскудеет». Иначе, государь: представь, вот зеркало гладкое, без пятен, ровное, отчищенное, прозрачное протирают то и дело тонко измельченным красным мелом. Ска­жи, государь, могут ли появиться на зеркале пятна, муть, поте­ки, грязь?

– Нет, почтенный, напротив, оно только чище станет.

– Вот точно так же, государь, лишено загрязнений по своей природе изысканное Учение Победителя, нет на нем пятен, мути, потеков-аффектов. И если будут сыны Просветленного выскаб­ливать изысканное учение Победителя чистым скребком нравственности, добродетели, достоинств, совершенства в следовании ему, то надолго тогда, не на малое время, сохранится изыскан­ное Учение Победителя и святыми мир не оскудеет. Вот какой смысл имеется в виду в изречении Блаженного: «Но эти монахи, Субхадра, жить смогут правильно, и святыми мир не оскудеет». Корень учения Учителя, государь,– следование ему, суть его – следование ему, если следование ему не утратится – сохранится оно[411].

– Почтенный Нагасена, ты упомянул «утрату истого Уче­ния». Что же такое утрата истого Учения?

– Учение может претерпеть три утраты, государь, вот ка­кие: утрату понимания, утрату следования, утрату внешней при­надлежности. Когда утрачено понимание, государь, даже пра­вильно следующий Учению не приходит к его постижению. Ког­да утрачено следование, то утрачивается и наставление в осно­вах нравственности, остается одна внешняя принадлежность. Когда утрачивается внешняя принадлежность, то прерывается преемство. Вот каковы три утраты[412], государь.

– Отлично объяснен вопрос, почтенный Нагасена! Вышло наружу бывшее в глубинах, разрублен узел, сгинули наветы, разбиты, поблекли рядом с тобой, о лучший из лучших настав­ников[413]!

Вопрос 8 (8)

Почтенный Нагасена, все ли дурное сжег в себе Татхага­та с достижением всеведения? Или, когда он достиг всеведения, осталось еще в нем дурное?

– Блаженный сжег в себе все дурное с достижением все­ведения, государь. Больше дурного у Блаженного не оста­валось.

– Скажи, почтенный, а болел ли Татхагата когда-нибудь?

– Да, государь. В Раджагрихе обломком скалы Блаженно­му поранило ногу; он однажды болел кровавым поносом; еще как-то раз он был нездоров, и Дживака дал ему слабительного; однажды его ломило, и тхера-служитель парил его в горячей воде[414].

– Если, почтенный Нагасена, Блаженный сжег в себе все дурное с достижением всеведения, то ложны слова, будто облом­ком скалы Блаженному поранило ногу или будто он болел кровавым поносом. Если Блаженному поранило ногу обломком скалы или если он болел кровавым поносом, то ложны слова, будто Блаженный сжег в себе все дурное с достижением всеве­дения. Не бывает болезней помимо деяния, почтенный: всякой болезни корень – в содеянном; любая болезнь – следствие дея­ния. Вот еще вопрос обоюдоострый. Тебе он поставлен, тебе его и решать.

– Не всякой болезни корень – в содеянном, государь. Всего болезни могут быть вызваны восьмью причинами. Именно из-за этих восьми причин множество живых существ страдает разны­ми болезнями.

А причины таковы: иногда, государь, болезни вызваны расстройством жизненных ветров, иногда, государь, болезни вызваны расстройством желчи (---) слизи (---) одновременным расстройством этих начал (---) переменой погоды (---) неправильным образом жизни (---) внеш­ним повреждением (---) вследствие деяния. Вот из-за этих восьми причин множество живых существ страдает разными болезнями. Те же, кто говорит, что все болезни вследствие дея­ния, преувеличивают, и слова их ложны.

– Неважно, почтенный Нагасена, пусть это расстройство жизненных ветров, или желчи, или слизи, или одновременное их расстройство, или перемена погоды, или неправильный образ жизни, или внешнее повреждение – все эти болезни все равно только вследствие деяния, все вследствие одного деяния воз­никают.

– Если бы все болезни порождались только деянием, госу­дарь, не было бы у них множества разных проявлений.

Рас­стройства жизненных ветров, государь, бывают десяти разно­видностей: от жары, от холода, от голода, от жажды, от пере­едания, от праздности, от перенапряжения, от бега, от непра­вильного лечения и вследствие деяния. Из них девять разно­видностей проявляются в том же самом существовании – ни в прошлом, ни в будущем, а поэтому нельзя утверждать, что все болезни возникают вследствие одного деяния.

Расстройства желчи, государь, бывают трех разновидностей: от жары, от хо­лода и от неправильного питания.

Расстройства слизи, государь, бывают трех разновидностей: от жары, от холода и от еды и питья.

Расстройства каждого из них – жизненных ветров, желчи, слизи,– произойдя каждое от своей причины, могут смешиваться, государь, и каждое влечет свою болезнь. Болез­ни от перемены погоды, государь, вызваны переменой погоды; болезни от неправильного образа жизни – неправильным обра­зом жизни; болезнь от внешних повреждений бывает или слу­чайной, государь, или вследствие деяния; болезнь вследствие деяния возникает вследствие совершенного прежде.

Так что, государь, болезней вследствие деяния мало, прочих больше. А глупцы преступают меру и считают, что все болезни – вслед­ствие деяния. Не обладая присущим просветленным знанием, невозможно отграничить здесь деяние от прочего.

Что же до обломка скалы, поранившего Блаженному ногу, то эта болезнь была не из-за расстройства жизненных ветров, не из-за рас­стройства желчи, не из-за расстройства слизи, не из-за одновре­менного их расстройства, не из-за перемены погоды, не из-за неправильного образа жизни, не вследствие деяния, а из-за внешнего повреждения. Многие сотни тысяч рождений, государь, Девадатта копил злобу на Татхагату. Охваченный этою злобой, он однажды сбросил с горы на Татхагату огромный, тяжелый камень, целя в голову Татхагате. Но тут откуда-то взялись две скалы и задержали камень. При их столкновении откололся об­ломок, он упал Блаженному на ногу и в кровь ее разбил. Эта болезнь могла быть вызвана либо деянием, либо случайностью, но никак не иначе.

Скажем, государь, семя не всходит или отто­го, что почва негодная, или оттого, что само семя негодное. Вот точно так же, государь, эта болезнь могла быть вызвана либо деянием, либо случайностью, но никак не иначе.

Или, ска­жем, государь, пища или оттого плохо переваривается, что же­лудок не варит, или оттого, что сама пища испорчена. Вот точно так же, государь, эта болезнь Блаженного могла быть вызвана либо деянием, либо случайностью, но никак не иначе.

Но, государь, ни болезней вследствие деяния, ни болезней от неправильного образа жизни у Блаженного не могло быть; от прочих причин могли быть болезни. Впрочем, эти болезни не могли лишить Блаженного жизни. Этому телу, составленному из четырех больших сутей, государь, приходится испытывать приятные и неприятные, желанные и нежеланные ощущения. Когда подкидывают вверх ком земли, государь, он падает вниз на землю. Но не вследствие же прошлого деяния земли падает на нее этот ком[415]?

– Нет, почтенный. В земле нет никакой вещественной при­чины, чтобы она могла ощущать последствия благих и неблагих деяний. Причина падения кома на землю присутствует в тот самый миг и с деянием не связана.

– Считай, государь, что Татхагата подобен земной тверди. Как ком падает на землю не вследствие какого-то прошлого ее деяния, точно так же, государь, и тот обломок скалы упал Тат­хагате на ногу не вследствие какого-то прошлого его деяния. Скажи, государь: вот копаются и роются люди в земле; не вследствие же прошлого деяния земли, государь, люди копают­ся и роются в ней?

– Нет, почтенный.

– Вот точно так же, государь, если и упал обломок скалы на ногу Блаженному, то он упал Блаженному на ногу не вслед­ствие какого-то его деяния. Когда же Блаженный болел кровавым поносом, то это было вызвано не прошлым деянием, а одно­временным расстройством жизненных начал. Ни одна из телес­ных болезней Блаженного не была вызвана деянием, государь, все они были порождены какою-то из шести прочих причин. Ведь в тонком, изысканном Своде связок по предметам есть изречение Блаженного, где он отвечает Маулья-Сиваке: «Иной раз, Сивака, болезни вызваны расстройством желчи. Можно и самому убедиться, что иной раз болезни вызваны расстройством желчи, Сивака; и люди считают верным, что иной раз болезни вызваны расстройством желчи, Сивака. Иные же шраманы и брахманы, о Сивака, считают и полагают, будто все, что пере­живает каждый человек, – приятное ли, неприятное ли или ни то и ни другое – все это вследствие свершенного прежде. Они идут и против того, что можно узнать самому, идут и против того, что люди верным считают. Поэтому я говорю: это у шраманов и брахманов неправильно. Иной раз, Сивака, болезни вызваны расстройством слизи (---) ветров (---) одновре­менным их расстройством (---) переменой погоды (---) неправильным образом жизни (---) внешним повреждением (---) вследствие деяния (---). Иные же шраманы и брахманы (---) это у шраманов и брахманов неправиль­но»[416]. Так что, государь, не всякая болезнь – вследствие дея­ния. Все дурное сжег в себе Блаженный с достижением всеве­дения, государь, так это и запомни.

– Отлично, почтенный Нагасена. Да, это так, я с этим со­гласен.

Вопрос 9 (9)

Почтенный Нагасена, вы утверждаете: «Все дела свер­шил Татхагата под древом просветления, не осталось у Татха­гаты более ни дел, ни нужды повторять свершенное»[417]. Однако, считается, что он три месяца пребывал в созерцании[418]. Если, почтенный Нагасена, «все дела свершил Татхагата под древом просветления» и «не осталось у Татхагаты более ни дел, ни нужды повторять свершенное», то ложно утверждать, будто три месяца он провел в созерцании. Если он три месяца провел в созерцании, то ложно утверждать, будто «все дела свершил Татхагата под древом просветления, не осталось у Татхагаты более ни дел, ни нужды повторять свершенное». Не нужно со­зерцание всего достигшему, лишь недостигшему нужно созерца­ние. Ведь только голодному нужна еда, что сытому до еды? Только больному нужно лекарство, что здоровому до лекарства? Вот точно так же, почтенный Нагасена, не нужно созерцание всего достигшему, лишь недостигшему нужно созерцание. Вот еще вопрос обоюдоострый. Тебе он поставлен, тебе его и ре­шать.

– Все дела, государь, свершил Татхагата под древом про­светления, не осталось у Татхагаты более ни дел, ни нужды повторять свершенное. И пребывал Блаженный три месяца в созерцании. У созерцания много достоинств, государь; созерцая, достигли всеведения все татхагаты, и прилежат они созерцанию, убедившись, что оно приносит благо. Ведь если некий человек был однажды награжден царем за службу, нажил себе состоя­ние, то он будет служить царю и впредь, убедившись, что это приносит благо.

Вот точно так же, государь, созерцая, достигли всеведения все татхагаты, и прилежат они созерцанию, убедившись, что оно приносит благо. Или, государь, если расхворав­шийся, измучившийся, тяжелобольной человек последовал сове­там врача и благодаря им поправился, то он будет следовать его советам и впредь, убедившись, что это приносит благо. Вот точно так же, государь, созерцая, достигли всеведения все тат­хагаты, и прилежат они созерцанию, убедившись, что оно при­носит благо.

У созерцания есть двадцать восемь достоинств, памятуя о них, прилежат татхагаты созерцанию. Достоинства эти вот какие: находящемуся в созерцании оно служит защитой, продлевает жизнь, дает силы, оберегает от зазорного, не допус­кает до бесчестия, дает славу, избавляет от неудовлетворенно­сти, доставляет удовлетворенность, устраняет опасность, наделя­ет опытностью, избавляет от вялости, возбуждает усердие, из­бавляет от страсти, избавляет от враждебности, избавляет от заблуждения, смиряет гордыню, разрешает сомнения, сосредо­точивает мысли, смягчает ум, веселит, придает значительности, приводит к успеху, дарует великое уважение, приносит доволь­ство, приводит в восхищение, проясняет ему природу слагаемых, пресекает корень бытию, приобщает ко всем плодам шраманства. Таковы, государь, двадцать восемь достоинств созерцания. Памятуя о них, прилежат татхагаты созерцанию.

А еще, госу­дарь, хоть и исчерпаны у татхагат все намерения, прилежат они созерцанию, стремясь испытать счастливую, сладостную, умиро­творенную сосредоточенность. По четырем причинам, государь, прилежат татхагаты созерцанию, вот по каким: покойно пребы­вать в нем, государь, потому прилежат татхагаты созерцанию; обильно оно чистыми достоинствами, потому прилежат татхага­ты созерцанию; таков путь всех без изъятия ариев, потому прилежат татхагаты созерцанию; славно оно, прославлено, вос­хвалено, возвеличено всеми просветленными, потому прилежат татхагаты созерцанию. Вот по этим причинам, государь, приле­жат татхагаты созерцанию – не потому, что остались у них де­ла или нужда повторять свершенное[419].

– Отлично, почтенный Нагасена. Да, это так, я с этим со­гласен.

Вопрос 10 (10)

Почтенный Нагасена, есть изречение Блаженного: «Тат­хагата породил, познал, умножил, подчинил, оседлал, воплотил, осуществил, обрел четыре основы сверхобычных сил, о Ананда. Если пожелает Татхагата, то кальпу еще проживет, о Ананда, или остаток кальпы»[420]. Говорится, однако: «Через три месяца уйдет Татхагата в окончательный покой»[421]. Если, почтенный Нагасена, Блаженный говорил: «Татхагата породил, познал, умножил, подчинил, оседлал, воплотил, осуществил, обрел четы­ре основы сверхобычных сил. Если пожелает Татхагата, то кальпу еще проживет, о Ананда, или остаток кальпы», то ог­раничение оставшегося ему срока жизни тремя месяцами лож­но. Если Татхагата сказал: «Через три месяца уйдет Татхагата в окончательный покой», то ложно утверждать, будто «Татха­гата, если пожелает, кальпу еще проживет или остаток каль­пы». Не сотрясают татхагаты воздух впустую; просветленные, блаженные не говорят понапрасну, они говорят то, что есть, высказываются недвусмысленно. Вот еще вопрос обоюдоострый, глубокий, изощренный, с трудом постижимый. Тебе он по­ставлен. Распутай эти тенета лжемудрия, развей сомнения, со­круши клеветнические речи.

– Есть, государь, изречения Блаженного: «Татхагата поро­дил, познал, умножил, подчинил, оседлал, воплотил, осущест­вил, обрел четыре основы сверхобычных сил, о Ананда. Если пожелает Татхагата, то кальпу еще проживет, о Ананда, или остаток кальпы». Говорил он и о том, что ему осталось жить три месяца. Кальпа значит здесь срок жизни[422]. Слова Блажен­ного о сверхобычных силах, государь, не есть прославление собственного его могущества, это прославление могущества сверхобычных сил. Представь, государь: есть у царя чистокровный скакун, резвый, как ветер. И вот в окружении горожан, кресть­ян, своих людей и телохранителей, брахманов, вайшьев, совет­ников царь, расхваливая его резвость, говорит: «Если пожелает этот мой скакун – по всей земле промчится до самых океанских вод, ее омывающих, и мигом вернется сюда»[423]. Хотя собрав­шиеся воочию и не видят, насколько резв скакун, но он дейст­вительно резв, действительно может он мигом промчаться по всей земле до самых океанских вод, омывающих ее. Вот точно так же, государь, Блаженный, сидя в окружении обладателей тройного ведения и шестерного сверхзнания, сияющих, сбросив­ших путы святых, в окружении богов и людей, произнес, про­славляя могущество своих сверхобычных сил, такие слова: «Татхагата породил, познал, умножил, подчинил, оседлал, вопло­тил, осуществил, обрел четыре основы сверхобычных сил, о Ананда. Если пожелает Татхагата, то кальпу еще проживет, о Ананда, или остаток кальпы». И действительно есть у Блажен­ного эти силы, действительно может Блаженный мощью сверх­обычных сил прожить еще кальпу или остаток кальпы, хотя собравшиеся и не видели этого воочию[424]. Блаженному не нуж­но никакое существование, государь, всякое существование по­рицал Татхагата. Ведь есть изречение Блаженного, государь: «Дерьма хоть мало, монахи, все едино смердит. Вот и существо­вание я не стану хвалить, монахи, пусть даже малое, на миг, чтобы только щелкнуть пальцами»[425]. Если, государь, Блажен­ный понимал, что все виды и способы существования подобны дерьму, то, даже имея сверхобычные силы, разве стал бы он стремиться продлить существование[426]?

– Нет, почтенный.

– Значит, государь, могущество сверхобычных сил прослав­ляя, возгласил Блаженный этот победный клич Просвет­ленного.

– Отлично, почтенный Нагасена. Да, это так, я с этим согласен.

 

Первая глава закончена.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Вопрос 1 (11)

Почтенный Нагасена, есть изречение Блаженного: «Со сверхзнаниями[427] не иначе, монахи, проповедую я Учение». О положениях Устава говорится, однако: «После моей смерти, Ананда, пусть отменяет община, если того пожелает, малые и меньшие правила поведения»[428]. Что же, почтенный Нагасена, плохо были установлены малые и меньшие правила поведения? Или напрасно установлены, по незнанию? Почему разрешил Блаженный отменить после своей смерти малые и меньшие пра­вила поведения? Если, почтенный Нагасена, Блаженный гово­рил: «Со сверхзнанием, и не иначе, монахи, проповедую я Учение», то ложно утверждать: «После моей смерти, Ананда, пусть отменяет община, если того пожелает, малые и меньшие прави­ла поведения». Если Татхагата сказал о положениях Устава: «После моей смерти, Ананда, пусть отменяет община, если того пожелает, малые и меньшие правила поведения», то ложно ут­верждать: «Со сверхзнанием, и не иначе, монахи, проповедую я Учение». Вот еще вопрос обоюдоострый, тонкий, скользкий, изо­щренный, глубокий-преглубокий, с трудом постижимый. Тебе он поставлен. Яви же в знании мощь и стремительность.

– Есть изречение Блаженного, государь: «Со сверхзнанием, и не иначе, монахи, проповедую я Учение». О положениях же Устава говорится: «После моей смерти, Ананда, пусть отменяет община, если того пожелает, малые и меньшие правила поведе­ния». Но последнее, государь, Татхагата сказал, желая испы­тать монахов: «Если дам я ученикам послабление, то отбросят ли они после моей смерти малые и меньшие правила поведения или будут им следовать?» Представь, государь, что царь-миро­держец обращается к сыновьям: «Огромна эта страна, сыновья мои; омывается она со всех сторон морями. Тем войском, что у нас есть, сыновья мои, трудно будет ее удержать. После моей смерти лучше бы вам отступиться от дальних, окраинных зе­мель». Скажи, государь, разве откажутся царевичи после смер­ти отца от власти над дальними, окраинными землями, от обла­стей, которыми владеют?

– Нет, почтенный. Цари – народ ненасытный; вдвое, втрое против прежнего, почтенный, загребут себе земли жадные до власти царевичи, не то что не отступятся от областей, которыми владеют.

– Вот, государь, точно так же и Блаженный, желая испы­тать монахов, сказал: «После моей смерти, Ананда, пусть от­меняет община, если того пожелает, малые и меньшие правила поведения». Но жадные до Учения сыны Просветленного, госу­дарь, скорее установят полтораста новых правил поведения, только чтобы избавиться от тягот, не то что не отменят правил поведения, установленных прежде.

– Почтенный Нагасена, слова Блаженного «малые и мень­шие правила поведения» вызывают у многих сомнения, смуще­ние, колебания, неуверенность: «Что такое малые правила пове­дения, а что меньшие правила поведения?»

– Малые правила поведения, государь, касаются дурных действий, а меньшие правила поведения – дурных речей. Вот что такое малые и меньшие правила поведения. Даже у вели­ких тхер прошлого, государь, были в этом разногласия, даже они не были едины. Блаженный ответил на этот вопрос в про­поведи о сохранности Учения[429].

Давно утраченное, забытое в Учении Победителя, почтен­ный Нагасена, явил, открыл ты сегодня миру.

Вопрос 2 (12)

– Почтенный Нагасена, есть изречение Блаженного: «Тат­хагата Учение в кулак не прячет, Ананда»[430]. Но на вопросы тхе­ры, сына Малункьи, он не ответил[431]. У моего вопроса, почтенный Нагасена, может быть два решения: или Блаженный не знал ответа, или скрывал. Если, почтенный Нагасена, Блаженный сказал: «Татхагата Учение в кулак не прячет, Ананда», то на вопрос тхеры, сына Малункьи, он не ответил по незнанию. Если же заведомо не ответил, то тогда выходит, что Татхагата Уче­ние в кулак прячет. Вот вопрос обоюдоострый. Тебе он постав­лен, тебе его и решать.

– Есть, государь, изречение Блаженного: «Татхагата Уче­ние в кулак не прячет, Ананда». А на вопрос тхеры, сына Малункьи, он действительно не ответил, но не по незнанию и не из скрытности. Есть четыре рода вопросов, государь, по ним и ответы. Бывает однозначный ответ, ответ с оговоркой, ответ встречным вопросом, ответ отклонением вопроса[432].

Каковы, государь, вопросы, на которые отвечают однознач­но? Например: «Образное бренно?» – на такой вопрос отвечают однозначно. Или: «Ощущение бренно?», «Распознавание брен­но?», «Слагаемые бренны?», «Сознание бренно?» – на такие вопросы отвечают однозначно[433].

Каковы вопросы, на которые отвечают с оговоркой? Напри­мер: «Бренное – это образное?» – на такой вопрос отвечают с оговоркой. Или: «Бренное – это ощущение?», «Бренное – это распознавание?», «Бренное – это слагаемые?», «Бренное – это сознание?» – на такие вопросы отвечают с оговоркой[434].

Каковы вопросы, на которые отвечают встречным вопросом? Например: «Зрением ли существо все распознает?» – на та­кой вопрос отвечают встречным вопросом[435].

Каковы вопросы, на которые отвечают отклонением вопроса? Вот они: «Мир вечен?», «Мир невечен?», «Мир конечен?», «Мир бесконечен?», «Мир и конечен и бесконечен?», «Мир ни конечен, ни бесконечен?», «Одно ли и то же душа и тело?», «Душа – одно, а тело – другое?», «Существует татхагата после смерти?», «Не существует татхагата после смерти?», «И существует тат­хагата после смерти, и не существует?», «И не существует татхагата после смерти, и не не существует?» – таковы вопросы, на которые отвечают отклонением их.

Тхера, сын Малункьи, задал вопросы, на которые отвечают отклонением их. Блаженный их отклонил. Почему же на такие вопросы отвечают отклонением их? Нет ни причины, ни основы, чтобы отвечать на них, потому их и отклоняют. Беспричинно, безосновно просветленные, бла­женные не говорят, не высказываются[436].

– Отлично, почтенный Нагасена. Да, это так, я с этим со­гласен.

Вопрос 3 (13)

– Почтенный Нагасена, есть изречение Блаженного: «Все существа страшатся кары, всех существ ужасает смерть»[437]. Од­нако говорится: «Святой все страхи преодолел»[438]. Как же так, почтенный Нагасена? Святой страшится кары, а мучимые, палимые, терзаемые, сожигаемые, в огне горящие обитатели ада ужасаются грядущей смерти, когда их жизнь в кромешном аду кончается? Если, почтенный Нагасена, Блаженный сказал: «Все существа страшатся кары, всех существ ужасает смерть», то ложно утверждать, что «святой все страхи преодолел». Если Блаженный сказал: «Святой все страхи преодолел», то ложно утверждать: «Все существа страшатся кары, всех существ ужа­сает смерть». Вот еще вопрос обоюдоострый. Тебе он поставлен, тебе его и решать.

– Высказывание Блаженного: «Все существа страшатся ка­ры, всех существ ужасает смерть» – не имеет в виду святых, на святых оно не распространяется, ибо святой искоренил самое вещественную причину страха. Слова Блаженного: «Все суще­ства страшатся кары, всех существ ужасает смерть» – подразу­мевают существ, имеющих аффекты, чрезмерно привязанных к мнениям о самости, тех, государь, кто радуется счастью и горю­ет в беде.

Святой же вышел за пределы бытия, пресек для себя всякой будущей жизни возможность, отрезал пути к новому рождению, силки распутал; он вне всех областей существования, с благим и неблагим покончил, убил неведение; в сознании его нет боль­ше ростков будущего; все аффекты он прокалил и все мирские дхармы превзошел, поэтому никакие страхи святого не стра­шат. Представь, государь: есть у царя четверо советников, пре­данных, испытанных, надежных, облеченных большою властью. И вот по каким-то обстоятельствам царь для всех своих под­данных издает указ: «Пусть все принесут мне подать. А вы, со­ветники, об исполнении сего позаботьтесь». Скажи, государь, убоятся разве, устрашатся подати эти четверо советников?