– Прекрасно разъяснен вопрос, почтенный Нагасена. Да, это так, я с этим согласен.
Вопрос 2 (62)
– Почтенный Нагасена, вы утверждаете: если мирянин достигает святости, то перед ним две лишь дороги, и не более: либо он в тот же день примет постриг, либо упокоится, но переждать этот день он не может[709]. А если, почтенный Нагасена, не получит он в тот же день учителя, наставника, миску и монашеское платье[710], то что же будет с ним: сам ли он себя пострижет, или переждет этот день, или явится какой-то другой святой, обладающий сверхобычными силами[711], и пострижет его, или же он упокоится?
– Сам себя святой не пострижет, государь, ибо постригающий себя сам повинен в воровстве[712]; и день этот он не переждет; либо явится другой святой, а если не явится, он в тот же день упокоится.
– Тогда, почтенный Нагасена, этим отрицается, что святость есть состояние покоя, ибо у достигшего его оно отнимает жизнь.
– Мирское обличье несообразно[713] святости, государь. Находясь в несообразном обличье, из-за немощности этого обличья достигший святости мирянин либо примет в тот же день постриг, либо упокоится. Это не порок святости, государь, это порок мирского обличья – немощность этого обличья.
Например, государь, пища всем живым укрепляет силы и продлевает жизнь, но у человека с плохим желудком, со слабой, бессильной желудочной железой[714] отнимает жизнь из-за несварения, и это, государь, не порок пищи, а порок желудка – бессилие пищеварительного огня. Вот точно так же, государь, находясь в несообразном обличье, из-за немощности этого обличья достигший святости мирянин либо примет в тот же день постриг, либо упокоится. Это не порок святости, государь, это порок мирского обличья – немощность этого обличья.
Или, например, государь, если на малую былинку положить сверху тяжелый камень, то она по своей немощности переломится и упадет. Вот точно так же, государь, находясь в мирском обличье, из-за немощности этого обличья достигший святости мирянин либо примет в тот же день постриг, либо упокоится.
Или, например, государь, если слабому, бессильному, худородному, бедному достоинствами человеку достанется вдруг огромное царство, то его тотчас покорежит, поломает, он сдастся, не сможет вынести бремени власти. Вот точно так же, государь, достигший святости мирянин не сможет вынести святость в этом обличье, потому он в тот же день либо примет постриг, либо упокоится.
– Отлично, почтенный Нагасена. Да, это так. Я с этим согласен.
Вопрос 3 (63)
Почтенный Нагасена, бывает ли у святого забвение?
– Святые свободны от забвения, государь. Не бывает у святых забвения.
– А может ли святой совершить проступок против Устава?
– Да, государь.
– Чего это может касаться?
– Например, государь, устройства кельи[715] или посредничества[716], или он может не заметить, что отведенное для еды время уже прошло[717], или может счесть, что приглашения на трапезу не было, когда оно на самом деле состоялось[718], или может счесть не остатки еды остатками[719].
– Почтенный Нагасена, вы утверждаете, что тот, кто совершает проступок против Устава, может совершить его па одной из двух причин: или из неуважения к Уставу, или по неведению. Бывает ли такое, почтенный Нагасена, чтобы святой совершал проступки из неуважения к Уставу?
– Нет, государь.
– Если, почтенный Нагасена, святой может совершить проступок, но неуважения к Уставу у святого не может быть, то тогда у святого бывает забвение.
– Не бывает у святого забвения, государь, и, однако, святой может совершить проступок.
– Раз так, почтенный, то приведи мне вразумительное обоснование. Как это обосновать?
– Есть два рода аффектов[720], государь: порицаемое в миру и порицаемое по Уставу. Вот что такое порицаемое в миру: это десять неблагих путей деяния[721]. Это и называется порицаемым в миру. А вот что такое порицаемое по Уставу: это то, что шраманам делать не положено, не подобает, но у мирян не порицается,– то, о чем Блаженный положил слушателям правило поведения, нерушимое до самой смерти. Например, государь, неурочная еда в миру не порицается, а в Завете Победителя это порицается; причинение вреда растениям в миру не порицается, а в послушании у Победителя порицается; игры и забавы на воде в миру не порицаются, а в Завете Победителя это порицается. Все эти вещи, государь, порицаются лишь в Завете Победителя. Это называется порицаемым по Уставу.
Опасность впасть в нечто, порицаемое в миру, избавившемуся от тяги человеку более не грозит, но он по незнанию может совершить проступок, порицаемый Уставом. Не по силам каждому святому всё знать, государь; это за пределами его возможностей. Святому неизвестны имена иных мужчин и женщин, их происхождение; и дороги на этой земле ему неизвестны. Свободу свою действительно знает каждый святой; святой, обладающий шестью сверхзнаниями, знает, кроме того, все в своих, пределах. И лишь всеведущий Татхагата поистине знает всё[722].
– Отлично, почтенный Нагасена. Да, это так. Я с этим согласен.
Вопрос 4 (64)
Почтенный Нагасена, на свете встречаются просветленные, встречаются просветленные-для-самих-себя, встречаются, слушатели Татхагаты, встречаются цари-миродержцы, встречаются цари отдельных стран, встречаются боги и люди, встречаются богатые, встречаются бедные, встречаются благополучные, встречаются злополучные; бывает, что у мужчины появляются, женские признаки; бывает, что у женщины появляются мужские признаки; встречаются хорошие и плохие деяния; встречаются существа, испытывающие плоды благих и дурных деяний; на свете есть существа безногие, двуногие, четвероногие, многоногие; есть существа яйцеродные, живородящие, благородные, самородные; есть на свете якши, ракшасы, кумбханды, асуры, данавы, гандхарвы, преты, пишачи; есть киннары, драконы, наги, волшебные птицы, сиддхи, видьядхары[723]; есть кони, слоны, быки, буйволы, верблюды, ослы, козлы, бараны, антилопы, свиньи, львы, тигры, пантеры, медведи, волки, гиены, псы, шакалы; есть много видов птиц; есть золото, серебро, жемчуг, самоцветы, перламутр, горная порода, коралл, рубин, сапфир, «кошачий глаз», алмаз, хрусталь, железо, медь, латунь, бронза; есть ткани льняные, шелковые, хлопчатые, джутовые, пеньковые, шерстяные; есть весенний рис, муссонный рис, ячмень, просо, кудруса[724], горох, бобы, чечевица, кунжут, вика; есть запах корней, запах сока, запах сердцевины, запах коры, запах листьев, запах цветов, запах плодов, всяческий запах; есть травы, лианы, кусты, деревья, целебные растения, большие лесные деревья[725], реки, горы, океаны, рыбы, черепахи. Всё на свете есть. Назови мне, почтенный, чего на свете нет.
– Трех вещей на свете нет, государь, вот каких: нет ничего ни одушевленного, ни неодушевленного, что не старилось бы; и не умирало; нет вечности у слагаемых, и нет в высшем смысле представления о существе[726]. Вот этих трех вещей, государь, в мире нет.
– Отлично, почтенный Нагасена. Да, это так, я с этим, согласен.
Вопрос 5 (65)
Почтенный Нагасена, на свете встречается созданное деянием, созданное, причиной, созданное сроком[727]. Назови мне то на свете, что не порождено ни деянием, ни причиной, ни сроком.
– Есть две дхармы, государь, не порожденные ни деянием, ни причиной, ни сроком, вот они: пространство, государь, не порождено ни деянием, ни причиной, ни сроком, и нирвана[728], государь, не порождена ни деянием, ни причиной, ни сроком[729].
– Не наговаривай на учение Победителя, почтенный Нагасена, не отвечай, если не знаешь.
– Что же я сказал, государь? Почему ты говоришь мне, чтобы я на учение Победителя не наговаривал и не отвечал, если не знаю?
– Почтенный Нагасена, о пространстве правильно будет сказать, что оно не порождено ни деянием, ни причиной, ни сроком. Но, почтенный Нагасена, Блаженный же сотнями доводов описал слушателям стезю, ведущую к осуществлению нирваны, а ты сейчас говоришь, что нирвана-де не порождена причиной.
– Действительно, государь, Блаженный сотнями доводов описал слушателям стезю, ведущую к осуществлению нирваны. Однако причины порождения нирваны он не описывал.
– Эдак мы, почтенный Нагасена, из просто тьмы – в непроглядную угодим, из просто леса – в дремучий угодим, из просто зарослей – в непролазные угодим. Что же это! Причина осуществления нирваны есть, а причины порождения ее же нет! Если, почтенный Нагасена, есть причина осуществления нирваны, то надобно признать и причину порождения нирваны.
Скажем, почтенный Нагасена, раз у сына есть отец, то тем самым надобно признать, что и у отца есть отец. Если у ученика есть учитель, то тем самым надобно признать, что и у учителя есть учитель. Если росток получился из семени, то тем самым надобно признать, что и семя получилось из семени. Вот точно так же, почтенный Нагасена, если есть причина осуществления нирваны, то надобно признать и причину порождения нирваны.
Скажем, если у дерева или у лианы есть верхушка, то тем самым должна быть и середина, должен быть и корень. Вот точно так же, почтенный Нагасена, если есть причина осуществления нирваны, то надобно признать и причину порождения нирваны.
– Нирвана непородима, государь, поэтому причина порождения нирваны не описана.
– Нет, почтенный Нагасена, изволь это обосновать, приведи мне вразумительное обоснование. Я должен убедиться, что причина осуществления нирваны есть, но причины порождения нирваны нет.
– Тогда, государь, вслушивайся вдумчиво и слушай хорошенько. Я назову обоснование. Сможет ли человек, пользуясь своею природной силой, добраться отсюда до Гималая, царя гор, государь?
– Да, почтенный.
– А сможет ли, государь, тот же человек, пользуясь своей природной силой, перенести Гималая, царя гор, сюда?
– Нет, почтенный.
– Вот точно так же, государь, можно описать стезю, ведущую к осуществлению нирваны, но нельзя указать причину порождения нирваны. Сможет ли человек, пользуясь своей природной силой, переправиться на корабле через океан и добраться до противоположного берега, государь?
– Да, почтенный.
– Но сможет ли, государь, тот же человек, пользуясь своей природной силою, перенести противоположный берег сюда?
– Нет, почтенный.
– Вот точно так же, государь, можно описать стезю, ведущую к осуществлению нирваны, но нельзя указать причину порождения нирваны, ибо это несложённая дхарма.
– Итак, нирвана несложённа, почтенный?
– Да, государь, несложённа нирвана, ничем не создана. О нирване, государь, нельзя сказать, что она ставшая, или не ставшая, или породима, или прошлая, или будущая, или нынешняя, или воспринимаема зрением, или воспринимаема слухом, или воспринимаема обонянием, или воспринимаема вкусом, или воспринимаема осязанием.
– Если, почтенный Нагасена, нирвана ни ставшая, ни не ставшая, ни породима, ни прошлая, ни будущая, ни нынешняя, ни воспринимаема зрением, ни воспринимаема слухом, ни воспринимаема обонянием, ни воспринимаема вкусом, ни воспринимаема осязанием, то тогда, почтенный Нагасена, на нирвану вы ссылаетесь как на некую несущую дхару. Нет нирваны.
– Есть нирвана, государь. Умом воспринимаема нирвана. Чистым, возвышенным, прямым, не корыстным, свободным от помех умом истинно-делающий арийский слушатель видит нирвану.
– Но какова нирвана, почтенный? Приведи мне какой-либо проясняющий дело пример, вразумительное обоснование, насколько вообще можно прояснить примером какую-либо сущую дхарму.
– Скажи, государь, ветер есть?
– Да, почтенный.
– Ну-ка, государь, опиши мне ветер: каковы его цвет и очертания, маленький он или большой, длинный или короткий?
– Невозможно, почтенный Нагасена, показать ветер. В руки ветер не дается, и его не пощупаешь. Но ветер таки есть.
– Если, государь, невозможно показать ветер, то ветра, стало быть, и нет.
– Я знаю, почтенный Нагасена, что есть ветер, это знание проникает мне в сердце, но показать ветер я не могу.
– Вот точно так же, государь, нирвана есть, но указать цвет или очертания нирваны невозможно[730].
– Отлично, почтенный Нагасена. Очень наглядный пример, очень удачное обоснование. Да, это так, я с этим согласен: нирвана есть.
Вопрос 6 (66)
Почтенный Нагасена, что порождено деянием, что порождено причиной, что порождено сроком, а что не порождено ни деянием, ни причиной, ни сроком?
– Все живые, одушевленные существа порождены деянием, государь; огонь и все растения порождены причиной; земля, горы, вода, ветер – все это порождено сроком[731], а пространство и нирвана не порождены ни деянием, ни причиной, ни сроком. О нирване же, государь, нельзя сказать, что она порождена деянием, или причиной, или сроком, что она ставшая, или не ставшая, или породима, или прошлая, или будущая, или нынешняя, или воспринимаема зрением, или воспринимаема слухом, или воспринимаема обонянием, или воспринимаема вкусом, или воспринимаема осязанием. Но нирвана, государь, воспринимаема умом; ее видит истинно-делающий арийский слушатель своим очищенным знанием.
– Прекрасно, несомненно, однозначно разрешен отрадный вопрос, почтенный Нагасена. Пресечены противные мнения рядом с тобою, о лучший из лучших наставников!
Вопрос 7 (67)
Почтенный Нагасена, есть ли на свете якши?
– Да, государь, на свете есть якши.
– А есть ли, почтенный Нагасена, смерть у этих якшей?
– Да, государь, есть смерть у якшей.
– Почему же, почтенный Нагасена, мы не видим останков дохлых якшей, да и запаха трупного не чувствуем?
– Нет, государь, мы видим останки дохлых якшей и трупный запах тоже чувствуем. Останки дохлых якшей, государь, мы видим как останки дохлых козявок, дохлых червей, дохлых муравьев, дохлых бабочек, дохлых змей, дохлых скорпионов, дохлых многоножек, дохлых птиц, дохлых зверей.
– Кто иной нашелся бы, что ответить на такой вопрос, почтенный Нагасена, как не человек с таким мощным умом, как у тебя!
Вопрос 8 (68)
Почтенный Нагасена, жившие в древности наставники врачей, а именно Нарада, Дханвантари, Ангираса, Капила, Кандарагнишьяма, Атула, восточный Катьяяна[732] – все эти наставники раз и навсегда познали все о возникновении болезней, их причинах, природе, о выздоровлении, лечении, назначениях, показаниях и противопоказаниях – «всего тело может болеть столькими-то болезнями» – и мастерски, одним ударом покончили с этим делом: составили руководства. Все они притом не всеведущи. Почему же Татхагата, будучи всеведущ, не познал грядущего своим просветленным знанием: «По такому-то случаю придется ввести такое-то правило поведения», не подразделил все так и не ввел все правила поведения разом? Почему правила поведения он вводил для слушателей от случая к случаю, когда позор делался очевиден, проступок оказывался явным и общеизвестным, а народ роптал[733]?
– Татхагата знал, государь, что для тогдашних людей в тогдашних условиях придется ввести полтораста с лишним[734] правил поведения. Татхагата тогда так подумал: «Если я разом введу все полтораста с лишним правил поведения, то многие поддадутся страху: «Очень уж много всего соблюдать надо! Трудно блюсти послушание в Завете шрамана Готамы! » И хотеть пострижения будут, а не постригутся, и словам моим не поверят. Без веры же люди будут скатываться в дурные уделы. Лучше я буду вводить правила поведения от случая к случаю, когда проступок будет очевиден».
– Необычайно это у просветленных, почтенный Нагасена, чудесно это у просветленных! Сколь же велико всеведущее знание Татхагаты! Да, это так, почтенный Нагасена. Отлично преподал Устав Татхагата. Прослышали бы люди: «Очень уж много всего соблюдать надо!» – поддались бы страху, так никто бы не принял послушания в Завете Победителя.
– Да, это так; я с этим согласен.
Вопрос 9 (69)
Почтенный Нагасена, всегда ли солнце ярко светит или в иное время светит тускло?
– Солнце всегда светит ярко, государь, никогда не светит тускло.
– Если, почтенный Нагасена, солнце всегда светит ярко, почему же мы видим, что оно иногда сияет ярко, а иногда светит тускло?
– У солнца, государь, четыре недуга; подавленное одним из этих недугов, солнце светит тускло. Каковы они? Облачность есть солнечный недуг, государь; подавленное им, солнце светит тускло. Туман есть солнечный недуг, государь; подавленное им, солнце светит тускло. Туча[735] есть солнечный недуг, государь; подавленное им, солнце светит тускло. Раху[736] есть солнечный недуг, государь; подавленное им, солнце светит тускло. Таковы, государь, четыре солнечных недуга. Подавленное одним из них, солнце светит тускло[737].
– Необычайно, почтенный Нагасена, чудесно, почтенный Нагасена! Даже у блистающего солнца и то могут быть недуги, что уж о прочих говорить! Никто бы это так не разложил, кроме человека с мощным умом, подобным твоему!
Вопрос 10 (70)
– Почтенный Нагасена, почему зимой солнце ярко светит, не так, как летом?
– Летом, государь, пыль и сор не прибиты к земле, взметенная ветром пыльца летает по воздуху, и облачность большая на небе, и часто дуют сильные ветры. Все эти разные вещи, вместе преграждают путь солнечным лучам, поэтому солнце светит тускло. А зимой, государь, и земля внизу успокоилась, и тучи вверху остановились, и пыль и сор не взметаются, и пыльца тихо парит в воздухе, и небосвод покинут облаками, и ветер веет совсем слабо. Все затихает, лучи солнца очищаются, и солнце, освободившись от немочи, ярче светит своим светом.
– Да, почтенный. Свободное от всех напастей, солнце светит ярко, а когда есть тучи и прочее, оно светит не так ярко[738].
Седьмая глава закончена.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Вопрос 1 (71)
Почтенный Нагасена, все ли бодхисаттвы отдают детей и жену, или же только царь Вессантара отдал своих детей и жену[739]?
– Все бодхисаттвы отдают детей и жену, государь; не один только царь Вессантара отдал своих детей и жену.
– Но были ли они согласны, почтенный, чтобы их отдали?
– Жена была согласна, государь, а детки по глупости плакали. Если бы они по-настоящему поняли, то и они бы одобряли, не стали бы жаловаться.
– Трудное же бодхисаттва дело сделал, почтенный Нагасена: родных, любимых своих деток отдал брахману в рабство. А второе и того трудного труднее: стерпел, когда родных, любимых его деток, нежных, слабеньких, связанных лианой, брахман стегал лианой у него на глазах. А третье и того трудного труднее: когда детки его сами развязали путы и, робея, прибежали к нему, он снова связал их лианой и отдал брахману. А четвертое и того трудного труднее: когда детки его жалобно кричали: «Батюшка, это же якша, он нас съест!» – он не ободрил их и не успокоил. А пятое и того трудного труднее: когда сын его, царевич Джалий, со слезами на глазах повалился ему в ноги, умоляя его: «Батюшка, сестру Кришнаджину вороти хотя бы, пойду уж я с якшей один, пусть ест меня якша!» – он и то не согласился. А шестое и того трудного труднее: когда царевич Джалий жалобно кричал ему: «Видно, сердце у тебя, батюшка, что камень! Как же ты попускаешь, что нас, несчастных, якша уводит в дремучий, безлюдный лес!» – он не сжалился. А седьмое и того трудного труднее: когда детки его, горько плачущие, смертно тоскующие, были уведены и скрылись с глаз его, не разорвалось его сердце на сто, на тысячу частей. Как может причинять страдания другим человек, стремящийся к благу? Разве не следовало вместо детей отдать самого себя?
– О трудном этом деле, сделанном бодхисаттвой, добрая слава вознеслась, государь, в десятитысячной мировой сфере среди богов и людей: в обители богов боги славили, в обители асуров асуры славили, в обители гарудов гаруды славили, в обители драконов драконы славили, в обители якшей якши славили; так, передаваясь своим чередом по наследству, дошла эта добрая слава теперь и до нынешних времен. Вот и сидим мы, рассуждаем, ославляем да охаиваем: «Хорошо он поступил, что отдал, или дурно?» А ведь эта добрая слава, государь, проявляет десять достоинств искусных, знающих, понимающих, разумных бодхисаттв, вот какие: неалчность, безуютность, отдачу, оставление, бесповоротность, тонкость, величие, труднопостижимость, редкость, несравненность Учения Просветленных. Вот такие десять достоинств искусных, знающих, понимающих, разумных бодхисаттв, государь, проявляет эта добрая слава.
– Почтенный Нагасена, если некто приносит дар, доставляя при этом другому тяготы, то будут ли от такого дара благие плоды, приведет ли он на небеса?
– Да, государь, конечно.
– Пожалуйста, почтенный Нагасена, приведи обоснование этому.
– Представь, государь, что есть некий праведный, добродетельный шраман или брахман и он расслаблен, или калека, или болен каким-то недугом. Некий желающий обрести заслуги человек доставит его в повозке туда, куда тому было нужно. Скажи, государь, придет ли к этому человеку благодаря такому поступку счастье, приведет ли такое деяние на небеса?
– Да, почтенный, конечно. Такой человек получит выездного слона, или выездного коня, или выездную колесницу, почтенный; на суше он получит сухопутное средство передвижения, на воде – водное, среди богов – божественное, среди людей – человеческое; это деяние будет влиять на его последующие существования и проявляться в них, и блага будут к нему приходить благодаря этому. Он будет переходить из одного благого удела в другой; благодаря этому деянию он сможет взойти на колесницу сверхобычных сил и добраться до желанного града нирваны.
– Стало быть, государь, если дар принесен с доставлением тягот кому-то другому, то от такого дара будут благие плоды и он приведет на небеса, раз этот человек обретет подобное счастье, притом что доставил тяготы волам. Слушай дальше, государь, еще обоснование, каким образом от дара, принесенного с доставлением другому тягот, бывают благие плоды и он приводит на небеса. Допустим, государь, что некий царь собрал в согласии с дхармой налог с подданных, а затем повелел принести из собранных средств дары. Скажи, государь, придет ли к этому царю благодаря такому поступку счастье, приведет ли его этот дар на небеса?
– Да, почтенный, конечно. Благодаря такому поступку этот царь обретет многие сотни тысяч достоинств, почтенный. Он среди царей сверхцарем станет, среди небожителей сверхнебожителем станет, среди обитателей миров Брахмы сверхбрахмой станет, среди шраманов сверхшраманом станет, среди брахманов сверхбрахманом станет.
– Стало быть, государь, если дар принесен с доставлением другому тягот, то от такого дара будут благие плоды и он приведет на небеса, раз этот царь обретёт подобное великое счастье и почёт, притом что прижал своих подданных налогом.
– Безмерный дар, почтенный Нагасена, принёс царь Вессантара. Он ведь собственную жену другому в жёны отдал, родных своих детей в рабство брахману отдал! Безмерный же дар чрезмерен, почтенный Нагасена, и сведущими людьми в мире порицается, осуждается. Так же, почтенный Нагасена, как от чрезмерного груза ось у телеги лопается, от чрезмерного груза корабль тонет, от чрезмерного едения несварение делается, от чрезмерного дождя урожай гибнет, от чрезмерной щедрости богатство растрачивается, от чрезмерного жара ожог делается, от чрезмерной страсти с ума сходят, от чрезмерной ненависти преступником становятся, от чрезмерного заблуждения в беду попадают, от чрезмерной жадности ворам попадаются, от чрезмерного страха в обморок падают, от чрезмерного половодья река из берегов выходит, от чрезмерного ветра молния бьёт, от чрезмерного огня каша сбегает, от чрезмерных странствий долго не живут,– вот точно так же, почтенный Нагасена, безмерный дар чрезмерен и сведущими людьми, в мире порицается, осуждается. Чрезмерный дар, почтенный Нагасена, принёс царь Вессантара, и не следует ожидать от этого какого-то благого плода.
– Безмерный дар не чрезмерен, государь, и он сведущими людьми в мире одобряется, восхваляется и превозносится; все те, кто совершает подобные дары, обретают в мире славу, как податели безмерных даров. Так же, государь, как волшебный лесной корешок благодаря своей безмерной исключительности делает человека, который держит его в руке, невидимым даже для тех, кто стоит совсем рядом; как противоядие благодаря своей безмерной действенности избавляет от мучений и кладет болезни конец; как огонь благодаря своему безмерному жару сжигает; как вода благодаря своей безмерной прохладе тушит пожар; как лотос благодаря своей безмерной чистоте не грязнится водою и илом; как драгоценный самоцвет благодаря безмерным достоинствам исполняет желания; как алмаз благодаря своей безмерной остроте пронзает драгоценные камни, жемчуг и хрусталь; как земля благодаря своей безмерной обширности держит на себе людей, змей, зверей и птиц, воды, скалы, горы и деревья; как океан благодаря своей безмерной обширности не переполняется; как гора Меру благодаря своей безмерной, тяжести недвижна; как пространство благодаря своей безмерной протяженности бесконечно; как солнце благодаря своей безмерной яркости рассеивает мрак; как лев благодаря своему безмерному благородству бесстрашен; как борец благодаря своей безмерной силе быстро бросает наземь соперника; как царь благодаря своим безмерным заслугам – властелин; как монах благодаря своей безмерной нравственности заслуживает поклонения драконов, якшей, людей и духов; как Просветленный благодаря своему безмерному превосходству несравненен,– вот точно так же, государь, безмерный дар сведущими людьми в мире одобряется, восхваляется и превозносится, и все те, кто совершает подобные дары, обретают в мире славу как податели безмерных даров. Благодаря безмерному своему дару царь Вессантара в десятитысячной мировой сфере восхваляется, превозносится, величается, почитается и прославляется, благодаря этому безмерному дару стал царь Вессантара теперь Просветленным, величайшим среди богов и людей.
Ответь мне, государь: есть ли на свете неприемлемый дар? Иначе говоря, такой, что его не следовало бы давать даже человеку, заслуживающему подношений?
– На свете есть десять даров, непризнаваемых за дары, почтенный Нагасена. Тот же, кто приносит подобные дары, попадает в дурной удел. Эти дары таковы: дар опьяняющим напитком, почтенный Нагасена, не признается на свете за дар, и тот, кто приносит подобный дар, попадает в дурной удел; дар устроением разнузданного празднества; дар женщиной; дар быком; дар двусмысленным изображением; дар оружием; дар ядом; дар цепями; дар курами и свиньями; дар мошенническими гирями и мерками[740]. Все такие дары на свете за дары не признаются, почтенный Нагасена, и тот, кто приносит подобные дары, попадает в дурной удел. Таковы, почтенный Нагасена, десять даров, непризнаваемых за дары. Тот, кто приносит подобные дары, попадает в дурной удел.
– Я не спрашиваю тебя, государь, о том, какой дар не признается за дар. Я вот о чем, государь, тебя спрашиваю: есть ли на свете, государь, неприемлемый дар – такой, что его не следовало бы давать даже человеку, заслуживающему подношений?
– Нет, почтенный Нагасена. Неприемлемого дара, такого, что его не следовало бы давать даже человеку, заслуживающему подношений, на свете нет. Исполнившись приязни к человеку, заслуживающему подношений, иные люди дают ему пищу, иные – одежду, иные – ночлег, иные – жилище, иные – одеяла и покрывала, иные – рабов и рабынь, иные – пахотное поле, иные – птиц и четвероногих, иные – сотню, тысячу и сотню тысяч, иные – целое царство, а иные отдают даже собственную жизнь.
– Если иные отдают даже собственную жизнь, государь, то что же ты так ополчаешься против царя Вессантары, великого подателя, правильно отдавшего своих жену и детей? Кстати, государь, есть ли на свете такое установление, такой обычай, что отец, завязший в долгах и утративший средства к существованию, вправе заложить или продать своих детей?
– Да, почтенный. Завязший в долгах и утративший средства к существованию отец вправе заложить или продать своих детей[741].
– Если завязший в долгах и утративший средства к существованию отец вправе заложить или продать своих детей, государь, то так же и царь Вессантара, который не мог обрести всеведущее знание и был тем, государь, подавлен и удручен, отдал в залог и продал своих детей и жену, чтобы получить богатство Учения. Выходит, государь, что царь Вессантара сделал так, как принято делать, отдал так, как принято отдавать. Почему же царя Вессантару, великого подателя, ты так настойчиво осуждаешь, государь, за свершенный им дар?
– Я не хулю, почтенный Нагасена, дар царя Вессантары, великого подателя, но дар следовало бы заменить: отдать самого себя вместо прошенных брахманом жены и детей.
– Отдавать самого себя, когда просят жену и детей, было бы невоспитанным, государь. Давать следует именно то, о чем просят; добродетельные поступают именно так. Представь, государь, что кто-то попросил попить, а ему принесли поесть. Что же, государь, разве тот, кто так сделал, поступил правильно?
– Нет, почтенный. Было бы правильно дать именно то, о чем просили.
– Вот точно так же, государь, и с царем Вессантарой: когда брахман попросил у него детей и жену, он отдал ему именно детей и жену. Но, государь, если бы брахман попросил у царя Вессантары его тело, то он не стал бы им дорожить, не стал бы себя беречь, не колебался бы, но отдал бы свое тело и не пожалел бы его. Если бы, государь, кто-то умолял царя Вессантару, великого подателя, чтобы он стал его рабом, та отдал бы царь Вессантара свое тело, не пожалел бы его и после бы в том не раскаивался. Телом царя Вессантары, государь, многие могли воспользоваться[742]. Как куском вареного мяса, государь, многие могут воспользоваться, вот точно так же, государь, и телом царя Вессантары многие могли воспользоваться. Или как плодовым деревом, государь, множество птичьих стай может воспользоваться, вот точно так же, государь, и телом царя Вессантары многие могли воспользоваться, ибо он знал, что, поступая так, достигнет истинного всепросветления.