И у нас и на Западе сейчас преобладают фильмы со сценами насилия и убийства. Во всяком случае, в первых рядах именно такие фильмы. Они занимают первые места на кинофестивалях. Они же, как правило, самые кассовые; кинопрокат просто кишит такими фильмами. А телевидение? Наше отечественное телевидение в последние 12-15 лет показывает, в основном, именно эти фильмы. И показывает, как правило, в лучшие, вечерние, часы.
Что случилось с западным и нашим кинематографом? Весь кинематограф стал каким-то одноцветным, преимущественно серо-черным. Детективы, триллеры, боевики до бесконечности. А ведь еще недавно у нас, да и на Западе, был гигантский диапазон разных фильмов: исторические и жанровые-бытовые, приключенческие и про путешествия, научно-фантастические, комедийные, музыкальные, любовные-лирические, фильмы-сказки, детские и юношеские, про замечательных людей, ученых и изобретателей, про взаимоотношения людей и животных, на педагогические, на нравственные, на производственные-деловые, на спортивные темы, на темы героических подвигов и т. д., и т. п.
Наше отечественное кино практически разрушено. Дело не только в малокартинье и не только в том, что преобладают фильмы со сценами насилия и убийства, и даже не в том, что в кинопрокате процент показа наших фильмов ничтожен. Сами наши фильмы перестали быть нашими. Они в значительной степени американизированы или оголливудены. Как будто не было славной истории, славных традиций российского кинематографа советского периода и в целом русской культуры XIX-XX веков. Мы стали Иванами, не помнящими родства, большей частью американчиками (по меткому выражению кинорежиссера Сергея Соловьева). Как сейчас упиваются разными спецэффектами. Это какое то наваждение. О теле заботятся, а о душе забыли! Ведь спецэффекты — всего-навсего бездушное тело. Американцы помешались на спецэффектах. И мы стали обезьянничать. Побольше всяких сногсшибательных сцен с авариями, со столкновениями автомобилей, с крушениями и разрушениями и непременно с человеческим жертвами — вот девиз многих нынешних создателей фильмов. Человечество в основном занято созданием духовных и материальных ценностей. А в кино мы видим бесконечную череду сцен уничтожения-разрушения духовных и материальных ценностей.
Я хотел бы обратить внимание на эту вакханалию разрушения. В рекламе фильмов и в самих фильмах преобладают сцены, в которых стреляют, взрывают, совершаются бесчисленные аварии автомобилей, бьются стекла, рушатся здания и т. д. и т. п. В информационных программах на первом месте в большинстве случаев сюжеты катастроф, террактов, аварий и т. п. разрушительных сцен[36].
Что-то похожее мы уже переживали. Люди время от времени бывают одержимы страстью к разрушению. Французский историк-медиевист Жак ле Гофф писал об исступленной силе разрушения, которая овладела людьми раннего Средневековья:
«Прежде чем постепенно возобновилось созидание, Западом надолго овладела исступленная сила разрушения. Средневековые западные люди — это отпрыски тех варваров, что подобны аланам в описании Аммиана Марцеллина: «То наслаждение, которое добродушные и миролюбивые люди получают от ученого досуга, они обретают в опасностях и войне. Высшим счастьем в их глазах является смерть на поле боя; умереть от старости или несчастного случая для них позорно и является признаком трусости, обвинение в которой страшно оскорбительно. Убийство человека — это проявление геройства, которому нет и достойной хвалы. Наиболее славным трофеем являются волосы скальпированного врага: ими украшают боевых коней. У них не найдешь ни храма, ни святилища, ни даже крытой соломой ниши для алтаря. Обнаженный меч по варварскому обычаю, вонзенный в землю, становится символом Марса, и они набожно поклоняются ему как верховному владыке тех земель, по которым проходят».
Страсть к разрушению прекрасно выражена хронистом VII в. Фредегаром в словах, вложенных в уста матери одного варварского короля, наставлявшей сына: «Если ты хочешь стать на путь подвига и прославить свое имя, разрушай все, что другие построили, уничтожай всех, кого победишь; ибо ты не можешь строить выше, чем делали твои предшественники, и нет подвига более прекрасного для обретения славного имени».» (Жак ле Гофф. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992. С. 24).
Человеческая жизнь во многих фильмах обесценилась. Убийства в них совершаются с легкостью необыкновенной, а сотрудники убойных (словечко-то какое придумали!) отделов обсуждают все эти убийства и говорят об убитых так, как будто речь идет о разделке туш животных. Дело дошло до того, что создатели фильмов стали соревноваться в том, кто больше покажет убийств и трупов. И к тому же изобретают всякие необычные способы убийств. Крыша у них поехала! Вот так воспитываются новые вандалы, варвары, новые гитлеры и бен Ладены. Мы потом удивляемся, откуда берется столько циничных убийц, маньяков и террористов.
Писатель Игорь Губерман, давший интервью корреспонденту газеты «Новые Известия» в связи с трагедией в Беслане (захватом школы террористами и гибелью сотен детей и взрослых), среди прочего сказал: «Пока мальчишки ходят в футболках с персонажами «Бригады», страна обречена и на погромы кавказцев на рынках, и на захваты в заложники самих этих мальчишек, вот какая беда… »[37]