РЕФОРМАЦИЯ МЕНЯЕТ СТРАНУ

Картину Германии последующих веков определили не ученые изыскания гуманистов или провалившаяся попытка реформирования империи. Ее определила Реформация Мартина Лютера (1483-1546), которая, впрочем, была бы невозможной, не имей Лютер многочисленных предшественников. Ранние рефор­маторы, ордены святых францисканцев и домини­канцев, призывавших к обновлению церкви, дейст­вовали внутри нее. Последующие - Джон Уиклиф в Англии и Ян Гус в Богемии - требовали более ради­кальных перемен вплоть до упразднения папства и почитания святых. Они считали, что единственной опорой должно быть Святое Писание и собственная совесть. Они действовали уже вне рамок католичес­кой церкви и подверглись суровым преследованиям. Преданный императором Сигизмундом Гус был сожжен по решению Констанцского собора; уже по­сле смерти огню были преданы и останки Уиклифа, но искоренить их учение оказалось невозможно.

Так, виттенбергский монах-августинец Мартин Лютер категорически не желал согласиться с тем, что милость Божью можно купить у католической церк­ви за обыкновенные деньги, приобретя индульген­цию, в продаже которых святые отцы показали себя

весьма оборотистыми дельцами. На вопрос «Как можно заслужить милость Бога?» Лютер ответил сво­ими знаменитыми тезисами, согласно легенде, при­битыми к дверям собора в Виттенберге 31 октября 1517 г. Главная мысль тезисов заключалась в том, что для общения с Богом человеку не нужен посредник в лице католической церкви. Он должен опираться исключительно на Слово Божье и действовать в духе Его заповедей.

В апреле 1521 г. монах-еретик был вызван на рейх­стаг в Вормсе. Впервые светский орган присвоил себе право решать вопросы церковной догматики. Члены рейхстага были настроены положить конец проявле­нию злоупотреблений со стороны церкви и папства, с завистью поглядывая на их богатства, а советники императора Карла V склонялись к тому, чтобы ис­пользовать Лютера как средство давления на папу.

Но несгибаемый реформатор не желал идти ни на какие дипломатические уловки и отказаться хотя бы от части своих утверждений. Лютер заявил, что убе­дить его в неправоте могут только «свидетельства» Писания и ясные доводы разума, а не мнения папы и соборов, которые могут быть ошибочными. Далее он произнес знаменитую фразу: «На этом я стою и не могу иначе». Карл V, ожидавший ученого теологиче­ского диспута, воспринял отказ Лютера от участия в спектакле как заносчивое нежелание отречься от своих идей.

Имея охранную грамоту императора, Лютер бес­препятственно покинул Вормс, но в принятом рейхс­тагом эдикте его учение было объявлено ересью, а сам он подлежал аресту.

Политическая значимость эдикта была невелика. Практически он действовал лишь во владениях само­го Карла и его брата, эрцгерцога Фердинанда. На ос­нове эдикта был проведен только один судебный процесс, причем обвиняемые были оправданы.

Уже на первом этапе Реформации стало очевид­ным, что тот отклик, который нашло учение Лютера у народа, дворянства и части князей, явился решаю­щим фактором распространения и упрочения люте­ранства. После 1521 г. сопротивление преследовани­ям лютеранских еретиков стало таким мощным, что сделало эти гонения практически невозможными. Лютера взял под защиту саксонский герцог Фридрих, человек острого ума и ловкий политик. Реформация Лютера стала оружием немецких князей в их борьбе против императорских притязаний на подлинную власть и способствовала консолидации территори­альных государств.

Одним из важнейших событий первого периода Реформации была Крестьянская война 1524-26 гг. Она разразилась на юго-западе империи и, как степ­ной пожар, распространилась на север до Гарца, на восток до Тироля, на северо-восток до франконии и Тюрингии. Для лютеровской реформации эта война была совершенно чужеродным явлением, поскольку его учение ни в коей мере не являлось призывом к улучшению мирской жизни. Поэтому сам Лютер от­несся к восставшим крестьянам крайне отрицательно и даже призывал к их беспощадному истреблению как слуг Антихриста.

Для крестьян речь шла прежде всего сточном оп­ределении традиционных обязанностей и прав. Там,

где Библия, казалось, подкрепляла требования крес­тьян, они без колебаний ссылались на нее как на ис­точник божественного права,

Самым важным документом, отразившим требо­вания крестьян, стали «Двенадцать статей», создан­ные в феврале 1525 г. повстанцами Верхней Швабии. Они появились уже после многочисленных кровавых столкновений с войсками князей и изображали крес­тьян как верных последователей учения Христа, кото­рых поэтому нельзя считать мятежниками. В статьях речь шла о личных повинностях, о непомерном раз­мере и несправедливости различных поборов и налогов, о господской угрозе общинным правам на пользование лесами и лугами, на охоту и рыболовст­во. Это доказывает, что в статьях были выражены ин­тересы крестьян-собственников, а не низших малозе­мельных слоев деревни.

Об этом же говорит и сам регион войны. Это была область с многочисленными городами и высокораз­витым ремеслом, с традиционным правом единонас­ледия крестьянских участков. Экономически это бы­ли самые развитые земли империи, где наиболее сильно сказывались относительное перенаселение, социальные последствия раннего развития капита­лизма, конфликт между сельскохозяйственным и промышленным развитием земель.

Крестьянская война была массовым движением. В Бадене и Вюртемберге число бунтовщиков достига­ло 100-125 тыс., т.е. 60-70% мужского населения, способного носить оружие. Но это было и стихийное движение без единого центра и руководства. В целом у крестьян преобладала оборонительная тактика.

Только на втором этапе войны проявилась тенденция к захвату и политической власти. Это уже напрямую угрожало положению князей, которые мобилизова­ли силы Швабского союза городов, одерживавшие одну победу за другой над неорганизованными ватагами крестьян, жертвы среди которых были огромны. Только в районе Верхнего Рейна погибло свыше шес­ти тысяч крестьян. В финальной битве войны под Франкенхаузеном в Тюрингии было убито более пяти тысяч повстанцев, 600 человек попали в плен, среди них оказался сам предводитель, проповедник спра­ведливого Божьего царства и равенства всех людей Томас Мюнцер, который был тотчас обезглавлен. Всего же во время войны погибло и было казнено 70-75 тыс. крестьян.

В краткосрочном плане итоги Крестьянской вой­ны оцениваются однозначно: она потерпела полное поражение. Сложнее обстоит дело с оценкой ее дол­говременных последствий. Война привела к тому, что правовые границы были проведены между крестьян­ством и землевладельцами, споры которых подлежа­ли отныне рассмотрению придворным княжеским су­дом, а то и имперской судебной палатой. В то же вре­мя сокрушительный разгром крестьянства привел к тому, что на столетия оно перестало быть политиче­ским фактором.

После победы немецких князей над крестьянами они настолько упрочили свое положение, что на рейхстаге в Шпейере в 1526 г. лютеранские правите­ли добились, чтобы сами князья и городские магист­раты определяли церковное устройство на своих тер­риториях. Князья стали во главе церкви в своих зем-

лях. Сам Лютер считал это только временным пере­ходным решением. Но князья и не думали выпускать из своих рук полученный контроль над церковью, тем более что почти все церковные и монастырские земли и имущество государство забрало себе. Час­тично это имущество было распродано, но основная часть оказалась у князей, а сама лютеранская цер­ковь, по сути, превратилась в элемент государствен­ного бюрократического аппарата.

Поэтому, когда ставший императором после отре­чения Карла V его брат Фердинанд 1 попытался в 1529 г. пересмотреть решения шпейерского рейхс­тага, евангелические правители заявили решитель­ный протест, отчего это вероисповедание стало назы­ваться протестантизмом.

На тех территориях, которые остались католиче­скими, правители также стремились взять церковь под свой контроль. Так, баварские герцоги заклю­чили союз с иезуитским университетом в Ингольштадте, чтобы вместо епископского установить за церковью надзор светской власти. Это шло в русле необходимого католического обновления, так как слишком многие священники или не отвечали но­вым требованиям соблюдения строгости нравов, или подпадали под влияние учения Лютера. Такую «контрреформацию» нельзя считать простой ре­акцией римской церкви на Реформацию. Учения Лютера, Гуса и Кальвина лишь усилили уже давно существовавшие внутри католицизма реформатор­ские круги, выступавшие против церковной корруп­ции, за повышение образованности клира, чтобы возвратить в лоно католической церкви тех людей,

которые восприняли учение Лютера, и наставить их на путь истинный.

Во всяком случае, и Реформация, и католическое обновление были поставлены на службу правителям отдельных территориальных государств. Князьям по политическим мотивам и в условиях крайне запутан­ных прав на владения был необходим объединяю­щий духовный элемент. А поскольку религия прони­зывала все сферы жизни, то этим элементом могло стать только единство вероисповедания. Поэтому в 1555 г. был наконец заключен Аугсбургский религи­озный мир, который окончательно признал равно­правие лютеранства и католичества, провозгласив принцип: «чья земля, того и вера». Это означало, что забота о спасении души является отныне делом кня­зя, а не каждого отдельного верующего, который должен исповедовать ту же религию, что и прави­тель. Впрочем, у несогласных с этим оставалось пра­во эмигрировать туда, где для каждого была узаконе­на близкая ему по духу религия.

Тем самым был сделан решительный шаг к внут­реннему единению немецких территориальных го­сударств и создана предпосылка для формирования их собственной государственности. Одновременно это означало дальнейшее ослабление империи, поскольку к политической раздробленности доба­вилась теперь и конфессиональная. Чем больше империя утрачивала черты государства, тем чаще Габсбурги занимались не имперскими, а своими австрийскими делами. Вместе с Реформацией на­чинается и медленное отчуждение Австрии от ос­тальных немецких государств.

Теология Лютера исходила из Евангелия от Иоан­на: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Сло­во было Бог». Библия стала единственным авторитетом евангелической веры, а значит, и Слово Божье следовало изложить на языке верующих людей. Пе­ревод Лютером Нового Завета на немецкий язык стал крупнейшим событием в немецкой истории. Он пе­ревел Библию, используя саксонский диалект, кото­рый с того времени стал немецким литературным языком.

Поток немецкоязычной, в основном теологичес­кой литературы быстро нарастал, отвечая запросам увеличившегося числа читателей. Так, популярный трактат Лютера «К христианнейшему дворянству не­мецкой нации» (1520) за 18 дней разошелся в количе­стве 4 тыс. экземпляров и сразу последовало второе издание. Язык Лютера объединил протестантские об­ласти Германии, по крайней мере в культурном отно­шении. Сам немецкий язык стал теперь означать не­что большее, чем просто собирательное понятие для множества отдельных диалектов.

Современники Лютера прославляли его как «не­мецкого Геркулеса» или «немецкого соловья», про­будившего чувство национального единства. Но вме­сте с тем парадоксом выглядит то, что Реформация как бы отбросила назад развитие Германии по срав­нению с остальными странами Западной Европы. То обстоятельство, что она была осуществлена не во всей империи, привело к тому, что борьба между конфессиями осталась в Германии нерешенной. Кон­фессиональный раскол дополнил и углубил террито­риальную раздробленность. Отечеством стал город,

в котором жил человек, или территориальное госу­дарство, правителю которого следовало повиновать­ся, да еще и исповедовать его религию.

Пути развития отдельных немецких государств разошлись не только в политическом и конфессио­нальном, но и в культурном плане. Расположенные в основном на западе и юге католические регионы империи оказались в сфере влияния католической контрреформационной культуры Южной Европы и в изоляции от протестантской Северной Германии. На юге под влиянием Франции и Италии расцвели музыка, живопись, пышная архитектура в стиле ба­рокко, на севере - литература и церковная музыка. И по сей день в Германии заметны следы этого куль­турного раздвоения.

В этом смысле Германия оказалась на погранич­ной линии, разделявшей Европу. Однако если после Аугсбургского рейхстага в империи сохранялся мир­ный компромисс между католическими и лютеран­скими землями, то теперь почти во всей Западной Ев­ропе разгорались ожесточенные религиозные кон­фликты. При этом камнем преткновения было не уче­ние Лютера, а более радикальный кальвинизм, пред­ставители которого отклоняли лютеровский принцип повиновения власти и требовали насаждения своих религиозных истин любой ценой. По учению Жана Кальвина (1509-64), если правитель преследует ве­ру своих подданных, то они должны оказывать самое активное' сопротивление вплоть до вооруженного. Такая гражданская война разразилась во Франции в 1562 г. Кальвинисты, называемые там гугенотами, взялись за оружие по всему королевству. Кровопро-

литные сражения продолжались до 1598 г., причем религиозные страсти вели с обеих сторон к чудовищ­ным зверствам.

В 1567 г. реформаторское дворянство семи север­ных провинций испанских Нидерландов поднялось против католического Мадрида. Ожесточенная вой­на, по характеру одновременно и национально-осво­бодительная, и гражданская, затянулась почти на столетие и закончилась лишь в 1648 г., когда, по Вест­фальскому миру, была признана независимость Ни­дерландов. С 1642 г. Англия была охвачена пламенем гражданской войны между королем Карлом I и пар­ламентом. В ходе этой войны произошла неслыхан­ная вещь: побежденный король был приговорен па­латой общин к смерти как тиран и публично обез­главлен.

В Германии же с 1555 по 1618 г. царил самый дол­гий в немецкой истории мирный период. Он закон­чился, когда были созданы конфессиональные сою­зы честолюбивых князей, ожидавших только удобно­го случая для войны. Толчок к ней дали события в Богемии, где уже давно тлел конфликт между протес­тантскими сословиями страны и контрреформационным курсом Габсбургов.

 

ТРИДЦАТИЛЕТНИЙ ПОТОП

Тридцатилетнюю войну обычно делят на четыре эта­па: чешский (1618-23), датский (1624-29), шведский (1630-35) и франко-шведский (1635-48). Уже из 44 этого деления видно, что речь шла не о внутригер-

манском конфликте, а о войне европейского масшта­ба за гегемонию на континенте. В ней совпали три компонента - конфессиональная конфронтация, борьба за власть в империи и конфликт между евро­пейскими державами.

Ставшее толчком к войне восстание чешского протестантского дворянства против эрцгерцога и бу­дущего императора Фердинанда не имело, может быть, столь печальных для Германии последствий, если бы богемский сейм не избрал в 1620 г. королем вождя Протестантской унии Фридриха Пфальцского. Для ее противника - Католической лиги это избра­ние означало открытый вызов. Богемия была круп­нейшей и процветающей территорией империи. Власть в ней протестантского короля означала такой удар по католицизму, от которого он, вероятно, не смог бы оправиться.

Лига собрала армию под командованием опытно­го полководца Иоганна Тилли, религиозного фанати­ка и человека беспредельной жестокости. Его армия вторглась в Чехию и пошла на Прагу. У Белой Горы путь ей преградило протестантское войско. Туман­ным утром 8 ноября 1620 г. колонны Тилли двину­лись на позиции противника, быстро смяли войска и обратили их в беспорядочное бегство.

Хотя хорошо укрепленная Прага могла бы выдер­жать длительную осаду, уничижительное белогорское поражение деморализовало протестантов. Король Фридрих бежал за границу, а евангелические князья Германии не оказали ему поддержки. Дело в том, что чешский сейм совершил ошибку, избрав королем кальвиниста Фридриха – представителей

этого вероисповедания набожные лютеране ненави­дели даже больше, чем католиков. Злосчастный король был лишен всех владений и звания курфюр­ста, которое Фердинанд передал своему союзнику, главе Католической лиги Максимилиану Баварскому.

После этого театр войны переместился на север, где армия Тилли одержала ряд новых побед. Каза­лось, что война закончится триумфом Габсбургов, и это сильно встревожило протестантские страны.

Первым в войну ввязался весной 1625 г. честолю­бивый щеголь, датский король Кристиан IV, владев­ший землями на севере Германии. Фердинанд ока­зался в трудном положении. Помощь Лиги стоила дорого, ее вожди не проявляли особой заинтересо­ванности в укреплении императорской власти, а Максимилиан Баварский уже получил все, чего до­бивался.

Поэтому Фердинанду оставалось только создать собственную сильную армию. Задачу взял на себя чешский дворянин Альбрехт Валленштейн, перешед­ший в католичество. Он быстро навербовал войско и перевел его на своеобразное самоснабжение путем конфискаций и грабежей.

Блестящий полководец и организатор, весьма ко­рыстолюбивый человек, Валленштейн представлял собой яркий тип авантюриста, не слишком обреме­ненного нормами религии и морали. Если верить Фридриху Шиллеру, то Валленштейн за время войны поборами и грабежами выкачал из Германии 60 млрд. талеров. Но кто знает, возможно, для чеха Вальдштейна (его настоящая фамилия) немецкие земли были чужими и ненавистными?

Тридцатитысячная армия Валленштейна быстро разгромила главные протестантские силы весной 1626 г. близ Дессау на Эльбе. Тилли же остановил продвижение датчан в Тюрингию и в августе того же года нанес им решительное поражение при Люттере. Датчане потеряли более 4 тыс. убитыми, всю артил­лерию и знамена, что было особенно позорно. Но без флота имперская армия вторгнуться в Данию не мог­ла. Поэтому в Любеке был заключен мир, по которо­му Кристиан обязался не оказывать немецким проте­стантам поддержки и отказывался от всех территори­альных притязаний в Германии.

Воодушевленный победами, император по насто­янию иезуитов в 1629 г. издал указ о реституции, по которому все захваченные протестантами после договора 1552 г. в Пассау земли возвращались като­лической церкви. Предстояло вернуть два архиепис­копства, 12 епископств и множество мелких владений. Это затрагивало интересы почти всех протестантских князей и толкало их на ожесточенное сопротивление. Понимая это, Валленштейн и даже Тилли решительно возражали против столь несвоевременного указа.

Победы Валленштейна вызвали опасения у неко­торых католических князей, считавших его усиление чрезмерным. Они убедили императора, слабохарак­терного во всем, кроме религиозных вопросов, рас­пустить армию Валленштейна, а самого генералисси­муса отправить в отставку, полагая, что теперь доста­точно и одного Тилли, чуждого интриганству и чест­ного по натуре человека.

Франция подстрекала к вмешательству в немец­кие дела еще одного защитника протестантской ве-

ры - шведского короля Густава II Адольфа, к помощи которого взывали и германские князья. Шведский король сам стремился укрепиться на восточном и южном побережьях Балтийского моря и превратить его в шведское внутреннее озеро. Начиная поход в Германию, он преследовал несколько целей: ока­зать помощь протестантским собратьям, установить власть над северными немецкими гаванями, воспре­пятствовать союзу католической Польши с императо­ром, вытеснить Данию из Северной Германии.

В июле 1630 г. шведская армия высадилась в Померании, захватила Штеттин и двинулась на Одер. Германские князья-протестанты не без колебании стали заключать союзы с Густавом Адольфом, ибо он сразу повел себя крайне бесцеремонно, полностью игнорируя их интересы.

В сентябре 1631 г. усиленная немецкими отрядами шведская армия нанесла войскам Тилли страшное поражение севернее Лейпцига. В бою пало более пя­ти тысяч имперских солдат, сам Тилли был тяжело ранен и спасся лишь чудом. Власть Фердинанда в Се­верной Германии была сокрушена, а шведы пошли на Баварию. Уже опасаясь их соседства, французский кардинал Ришелье приказал занимать немецкие кре­пости на левобережье Рейна.

Император в панике вернул Валленштейна, вытре­бовавшего себе полную свободу действий и проведе­ния любых переговоров. Новая армия Валленштейна вошла в Саксонию, чтобы запереть Густава Адольфа внутри страны. Разгадав этот замысел, шведский ко­роль поспешил на восток. 16 ноября 1632 г. обе армии столкнулись близ городка Люцен.

Ожесточенная битва продолжалась весь день и закончилась без явного перевеса одной из сторон. Но главное состояло в том, что уже в начале боя шве­ды понесли невосполнимую потерю - их король был убит метким выстрелом неведомого мушкетера. Лишь после сражения тело короля, истоптанное ко­пытами боевых коней и уже обшаренное мародера­ми, было найдено возле огромного валуна, называе­мого с тех пор Шведским камнем, который можно увидеть и сегодня.

Для Швеции не все еще было потеряно, так как именно в этот момент вновь обострились отношения императора и Валленштейна, который стоял с армией в Богемии и упорно уклонялся от сражений. Вездесу­щие иезуиты разнюхали, что астрологи предрекли Валленштейну корону, может быть, даже император­скую. Фердинанду доносили и о таинствен-ных пере­говорах его полководца с Саксонией, Швецией, Францией. Все это породило при венском дворе по­дозрения в измене. Император подписал тайный эдикт на смещение Валленштейна и распорядился арестовать его, а при сопротивлении - убить как госу­дарственного изменника.

Солдаты Валленштейна, не понимая его планов, стали покидать командующего. С горсткой прибли­женных он засел в чешской крепости Эгер (нынешний Хеб), где 25 февраля 1634 г. и был убит изменившими ему офицерами. Честолюбие вознесло этого человека на вершину славы, честолюбие же и погубило его.

Возглавивший теперь имперские войска принц Фердинанд начал наступление и соединился с испан­ской армией под Нёрдлингеном, прикрывавшем

главную базу шведского воинства. Решающее сраже­ние, в котором против 25 тыс. шведов выступили 40 тыс. имперцев и испанцев, разыгралось 6 сентяб­ря. Уставшие от четырех лет войны, шведы потерпели полное поражение, потеряв 10 тыс. убитыми и 5 тыс. человек пленными.

Теперь протестантские князья стали искать мира с императором, к которому его склоняла и Испания, с тревогой ожидавшая вмешательства Франции. Первым на мировую пошел саксонский курфюрст, за ним - другие немецкие князья и города.

Казалось, что чаша весов окончательно склоняет­ся на сторону императора, но война бушевала еще долгих 13 лет. Теперь пробил час Франции, так как перед ней замаячил призрак окружения австрийски­ми и испанскими Габсбургами. В мае 1635 г. фран­цузские армии двинулись в Нидерланды, на Рейн и в Южную Германию.

Вновь почти по всей немецкой земле заполыхал пожар войны. Шведы сражались с имперцами в Баварии, Силезии и Моравии, а попутно отобрали у единоверной Дании часть Шлезвига. Французы громили испанцев в Эльзасе и Нидерландах, хотя огрызающиеся солдаты дона Хуана Австрийского временами наносили им ощутимые ответные удары и почти уничтожили фландрскую армию.

На четвертом этапе войны разорение Германии достигло ужасающих размеров. По стране бесконеч­но маршировали военные полки, повсюду бродили банды дезертиров и мародеров, грабивших всех, кто попадался на их пути. С горечью писал об этом в дра­ме «Валленштейн» Фридрих Шиллер:

Растоптаны ремесла и торговля, А солдатня бесчинствует везде. В огне пылают городские кровли И нет конца бессмысленной войне. (Пер. мой. - А.П.)

Изголодавшиеся и одичавшие, люди прятались в землянках и норах, ели крыс и мышей, корни и тра­ву, было множество случаев людоедства. В разру­шенной стране уже не оставалось ресурсов для со­держания армий, численность которых таяла на гла­зах от голода, болезней и дезертирства.

Первоначальный религиозный дух давно испа­рился. Конечно, война имела и религиозный харак­тер, но его не стоит преувеличивать. Так, саксонский курфюрст и Франция участвовали в войне не на сто­роне своих единоверцев, а все конфессии не раз заключали между собой союзы. Религия идеологи­чески подкрепляла политические мотивы, но отхо­дила на второй план, если между ними приходилось выбирать.

Наконец, после полного истощения в Мюнстере и Оснабрюке, с декабря 1644 г. начались мирные переговоры империи с Францией и Швецией. Пока переговоры топтались на месте, каждая из сторон старалась усилить свои позиции новыми захвата­ми. Так, в начале 1648 г. французы в Баварии вы­шли на берега Инна, а шведы внезапным лихим на­скоком ворвались в Прагу и осадили центр города. После -этого император быстро согласился на все условия.

По Вестфальскому миру 1648 г. в империи восста­навливалось положение, действовавшее в 1624 г.,

т.е. подданные получали право исповедовать любую религию независимо от веры их правителя. Швеция получила территории в устьях северогерманских рек - Одера, Эльбы и Везера, порты Висмар и Штеттин. Почти весь Эльзас и часть Лотарингии отошли к Франции. Практически уже давно отделившиеся от империи Швейцария и Нидерланды получили офи­циальную независимость.

Прежнее устройство империи было дополнено новыми положениями. Впредь все имперские ин­ституты должны были состоять из равного числа ка­толиков и протестантов. Для решения религиозных проблем в рейхстаге создавались отдельные кон­фессиональные курии. Кальвинизм был признан в качестве третьего равноправного вероисповедания, что делало империю многоконфессиональной. Вме­сте с тем за князьями сохранялась верховная власть при решении светских и духовных вопросов. Они получили право иметь собственную постоянную ар­мию, заключать любые союзы между собой и с ино­странными державами, только не против императо­ра. Это превращало немецких князей в субъектов международного права, хотя полнота их суверени­тета формально ограничивалась долгом верности империи и ее институтам - рейхстагу, судебной па­лате, придворному совету императора, ленниками которого они как бы оставались.

Закрепленная суверенностью всех территори­альных владений политическая раздробленность Германии, гарантами которой выступали Франция и Швеция, превращала империю в арену политики и дипломатии прочих держав.