Введение
В Англии в 30-е годы XIX в. произошла первая серьезная попытка создания самостоятельного рабочего движения со своей программой и требованиями, известного под именем чартизма.
То, что именно в Англии возникло такое движение, не представляется случайным. С одной стороны, именно в Англии раньше, чем в других странах, прошла промышленная революция. Известно, что на первых ее этапах бурное экономическое развитие не сопровождалось таким же улучшением условий жизни и труда рабочего класса, а, напротив, их положение резко ухудшилось. Завершение аграрного переворота в деревне, массовое разорение ремесла, гибель ручного производства и домашнего труда, наплыв спасающихся от голода ирландцев — все это создавало избыток рабочей силы, намного превышающий потребность в ней и позволяло осуществлять ее жестокую эксплуатацию. В то же время рабочий класс растет не только количественно, но и качественно. К середине XIX в. 48 % всех рабочих было занято в промышленности, и фабричные рабочие составляли значительную долю, хотя, конечно, формирование рабочего класса еще не завершилось.
С другой стороны, ко времени появления чартизма, английские рабочие накопили большой опыт борьбы; если начинали они с разрушения машин (движение луддитов), фабричных бунтов, поджогов и т.п., то уже в конце XVIII века возникают профессиональные союзы — тред-юнионы, и стачка становится мощным и эффективным средством борьбы с хозяевами. Тред-юнионы успешно преодолели период запретов (с 1800 по 1824 гг.), и тред-юнионы активно стремятся создать объединения в масштабе всей страны («Великий национальный тред-юнион» в 1834 г., который сразу был объявлен властью незаконным). Но английский рабочий класс накопил огромный опыт не только экономической, но и политической борьбы. Общераспространенным является мнение, которое отстаивали как сами чартисты, так и многие историки, о том, что чартистская хартия с ее знаменитыми 6 пунктами своим происхождением обязана широкому демократическому движению, которое еще с конца XVIII в. вело борьбу за парламентскую реформу. В этом движении активное участие принимали рабочие, в том числе такие известные в будущем чартисты, как Гетерингтон, Ловетт, О'Брайен и другие (особенно когда в 20-х гг. XIX в. борьбу за реформу на основе всеобщего избирательного права возглавили буржуазные радикалы, объединившиеся в крупные политические союзы: Бирмингамский политический союз (Т.Атвуд) и Столичный союз радикальных реформаторов (Генри Гент, Ричард Карлейль)). Тем большим было разочарование рабочих итогами этой борьбы — парламентской реформой 1832 г. - и особенное их возмущение вызвал новый закон о бедных 1834 г. Глубокие экономические и социальные сдвиги, вызванные промышленной революцией, нарастающая острота классовых столкновений не могла не воздействовать на сознание трудящихся масс и делало их весьма восприимчивым к разного рода социалистическим и коммунистическим идеям, получившим в это время в Англии широкое распространение (особенно после таких политических уроков как реформа 1832 г. и закон о бедных 1834 г.), прежде всего идей Р.Оуэна. Хотя игнорирование им движения за реформу привело к расколу оуэнистов, но тем не менее, именно группа радикалов - оуэнистов, втянутых в политическое движение пропагандой таких выдающихся буржуазных демократов как Коббен и Гент, выдвинула идею, что рабочие сами должны возглавить движение за всеобщее избирательное право. В 1830 г. будущие чартисты Ловетт, Гетерингтон и их единомышленники стали издавать первую рабочую газету «Защитник бедняка», в 1831 г. возник Национальный союз рабочих. Рабочим удалось выиграть борьбу за дешевую печать (в 1835 г. штемпельный сбор с газеты был снижен до 1 пенса вместо 4), и уже в 1836 г. возникла Лондонская ассоциация рабочих, основателями котрой выступили издатели газеты «Защитник бедняка» Ловетт, О’Брайен, Г.Гетерингтон, Дж.Гарни и др. Можно утверждать, что объективно условия для попытки организации самостоятельного рабочего движения были созданы как последствиями промышленной революции, так и реформой 1832 г., нанесшей сильнейший удар по идее единства «среднего класса» и рабочих в борьбе за демократические права и свободы. Не случайно, даже весьма умеренная Лондонская ассоциация рабочих отстаивала принцип независимости от всех буржуазных партий. Ловетт, даже когда отошел от движения, подчеркивал, что освобождение рабочего класса может быть достигнуто «лишь его собственными усилиями, его собственной самоотверженностью, его собственной организацией».
Как известно, самостоятельность чартизма отрицается значительной частью английской историографии, широко распространено утверждение (Маккоби, например), что это лишь этап в развитии буржуазного радикализма, распространившего свое влияние на этом этапе на значительную часть рабочих, или утверждение, что чартизм не имел никакого политического содержания, а был порожден лишь тяжелыми бытовыми условиями жизни рабочего класса, и с их улучшением исчезла почва для чартизма.
Советские историки, напротив, опираясь на высказывания Маркса, Энгельса, Ленина всячески подчеркивали, что чартизм был самостоятельным, политически организованным движением рабочего класса (порою явно преувеличивая уровень сознательных устремлений английских рабочих в эпоху чартизма). Основная масса советских работ по чартизму приходится на период с конца 50-х до начала 70-х гг. XX в. Несмотря на общую марксистскую методологию этих работ (Кунина, Ерофеев, Рожков, Резников и др.), это не исключило острейшую полемику по целому ряду проблем чартистского движения, начиная от его периодизации и до вопроса, являлась ли Национальная чартистская ассоциация, созданная в 1840 г. партией рабочего класса, что считать кульминацией чартистского движения и т.д.
Современная российская историография к чартизму практически не обращалась.
Лондонская ассоциация рабочих была первой, но не единственной чартистской организацией. Ей, однако, принадлежит заслуга выработки Хартии, опубликованной 8 мая 1838 г. и сразу ставшей главным программным документом чартистов. По выражению чартиста Гаммеджа: «Бедняки смотрели на Хартию как на путеводную звезду к светлому будущему».
Предполагалось, что реализация Хартии будет достигнута мирным путем, прежде всего, подачей петиций в парламент с требованием утвердить Хартию законом страны, и трижды чартисты представляли петиции в парламент (1839 г., 1842 г., 1848 г.), собирая под ними миллионы подписей.
Несмотря на декларирование самостоятельности чартистов от любой буржуазной партии, на первом этапе под знаменем Хартии объединились самые различные слои населения, и даже первая петиция составлялась совместно чартистами и буржуазными радикалами, что наложило отпечаток на ее содержание. Это вовсе не было случайным как для чартистов, так и для буржуазных радикалов, как не была случайной и острая полемика среди чартистов о путях и методах борьбы за Хартию.
В 1840 г. была учреждена Национальная чартистская ассоциация, в чартизме усиливается пролетарская струя, он отходит от буржуазных радикалов, что можно увидеть при анализе второй петиции 1842 г. Рост влияния чартизма, численности его сторонников побудил правящие круги пойти на определенные уступки: было положено начало фабричному законодательству, отменены хлебные законы (1846 г.), введен 10-часовой рабочий день (1847 г.), что уничтожало в значительной мере почву для массового недовольства.
Поражение чартистов в 1848 г. (третий подъем чартизма проходил уже в иных условиях – в Европе вспыхнули революции) не только способствовало его упадку как формы рабочего движения, но и побудило фабрикантов вернуть утраченные в ходе правительственных уступок позиции (так называемый бунт капиталистов против фабричного законодательства 1849 – 1852 гг.), что вызвало на некоторое время новое оживление чартизма, которое оказалось кратковременным, и к середине 50-х гг. чартизм практически сходит с политической арены.
Характеризуя чартизм, следует иметь в виду, что он имел не только определенные политические цели, но и, может быть, менее определенную, социальную сущность, которая нашла отражение в известных чартистских лозунгах: «Хартия и кое-что больше», и «Хартия – наше средство, социальное благоденствие – наша цель» (как говорил популярный в это время священник Стивенс: «Всеобщее избирательное право есть, в конечном счете, вопрос ножа и вилки, вопрос о хлебе и сыре»), хотя следует признать, что в понимании социальных целей и в представлениях о них разногласия среди чартистов были гораздо большими, чем в вопросе борьбы за 6 пунктов Хартии.
Помимо Лондонской ассоциации рабочих возник почти одновременно с ней Большой Северный Союз во главе с Фергюсом О’Коннором; в 1837 г. из Лондонской ассоциации выделилась Демократическая ассоциация, во главе Д.Гарни, который говорил, что «Есть лишь один способ добиться Хартии. Этот способ - восстание» в середине 40-х годов возник «Союз братских демократов» (во главе с Э.Джонсом), просуществовавший до 1854 г. Эти организации были весьма различны по численности, социальной базе, идеям, которые они отстаивали и т.д., но все они внесли свой вклад в чартистское движение.