4.
Будильник разрывался, трещал и казалось, что вот-вот выдохнется, однако он словно вновь и вновь собирался с силами, разрывая пространство вокруг Марии своим дребезжанием. Открыв глаза, Альке нащупал злосчастную кнопку, и вся комната утонула в тишине. Мария медленно оглянулся, нехотя приподнялся и свесил с кровати ноги. Утро было солнечным и ясным, однако настроение было паршивое. Не хотелось абсолютно ничего, ни вставать, ни что-либо делать.
Большим усилием всё же заставив себя встать, он побрёл на кухню, и первым делом налил себе чай, достал старые плюшки, и даже нашёл в глубинах гарнитура две конфеты.
- Ну и утречко, - нахмурившись подумал Мария, - только дождя не хватает.
Дождь он любил, любил всем сердцем, каждый раз беззаветно отдаваясь в его музыку. А ещё больше он любил скрипку, и самым светлым воспоминанием за последние годы было то, как Инна играла ему на скрипке, в комнате, при свечах, со стучащим по крышам дождём за окном. С тех пор прошло много времени, много воды утекло, и прошлых светлых времён уже не вернуть. По крайней мере, так решил для себя Мария, и постоянно об этом вспоминал, стоило лишь начать предаваться воспоминаниям.
Внезапно ему представилось, что этот день есть не более, чем серая капля, стремительно мчащаяся к такому же серому океану.
- Вот так, день за днём, неделя за неделей, год за годом, и вся моя жизнь остаётся серым болотом, даже тины зелёной, для хоть какого-нибудь контраста не найти, - мрачно подумал Мария. - И ведь дело не в том, что город дождливый и небо постоянно застелено тучами. Нет, конечно же дело совсем не в этом. Всё внутри, во мне. Неужели я серый?
Допив чай он ещё долго сидел за столом, думая о том, как же провести эти часы до очередной ночи, до погружения во мрак забвения - сны не снились Марии с того самого дня, как ушла Инна. События прошедшего вечера казались ему далёкими, нереальными, и произошедшими не с ним. Он даже на секунду задумался о том, не стал ли он просто свидетелем, разум которого был отравлен ужасом увиденного, приняв всё на свой счёт? Однако глубоко внутри, как бы он ни старался эти мысли подавить, Мария понимал, что всё было так, как говорит ему память. Всё произошло с ним, а не с Васей, либо Петей. С ним, и только с ним.
Пытаясь отвлечься от подступивших тёмных раздумий, Мария включил телевизор, где начиналась очередная серия какой-то сопливой драмы. Просидев с минуту уставившись в экран, он вдруг почувствовал сожаление к главному герою, которому, как оказалось изменяла жена, с его же братом.
- Какая всё-таки это мерзость! И как можно так жить? - вслух выругался Мария.
Через четыре часа, выждав рекламу, он сбегал на кухню, где приготовил себе бутерброды с маслом, колбасой и сыром, налил полную чашку кофе, и галопом помчался обратно - Себастьян Хосе подъезжал к дому своей будущей невесты, где его уже поджидала её мать, решившая устроить зятю допрос с пристрастием.
- Ах, Себастьян, Себастьян, как же так получилось, что ты приехал именно сейчас?
5.
До конца рабочего дня оставалось всего двадцать минут, однако жизнь в лаборатории кипела, и казалось, что никто этого самого времени не замечает. Мария напряжённо рассматривал чертежи из отдела моделирования, делал заметки в ежедневнике, и параллельно считывал показания осциллографа, пытаясь наконец вникнуть в проблему различия этих самых показаний.
Ровно в шесть часов старомодные часы с кукушкой объявили об окончании работы, и все поднялись со своих мест, начиная собираться домой. Многие это делали нехотя, и с огромным удовольствием остались бы ещё на часок, а потом на второй, и так до поздней ночи, но расписание было неизменно, а оно запрещало всякую переработку. График был идеально подстроен под типы людей, и ориентирован на ритмы сна, питания и отдыха, для максимальной направленности на трудоспособность учёных мужей. Единственное исключение составляли работники-совы, которым разрешалось оставаться до восьми, начиная свой рабочий день на два часа позже остальных. Мария безо всякого удовольствия надел куртку, и направился к выходу, мысленно завидуя тем немногочисленным работягам, которые могли провести здесь ещё лишний часок времени. Идти домой совсем не хотелось - дома ждали холодные стены, пустая кровать и одиночество. А ещё дома поджидала тоска. Тоска по свету, по былым временам, и конечно же, тоска по Инне.
- Мария, мы сегодня решили собраться у Каштанова, - неуверенно начал один из его коллег, - он предлагает продолжить анализ, и свести всё к моделированию сверхнизких температур. Аппаратура имеется кое-какая, хотелось бы видеть и тебя. Ты как?
- Гриш, честное слово, никак сегодня - дома дел полно, готовить, убираться, ну ты понимаешь, - соврал Мария. - Давайте в этот раз без меня!
- Да, конечно, понимаю, ещё как понимаю, - сочувственно произнёс он. - Но ты заходи, если закончишь пораньше, мы сегодня допоздна.
- Если закончу раньше - я весь ваш, а сейчас мне пора, добрых мышлений!
- Добрых мышлений!