ЖАННА, проживавшая по адресу «УЛИЦА РОЗ»




 

«Какими вкусными будут свиньи, если их откармливать

розами!» - сказал как-то раз Габриэль Гарсиа Маркес, один из

моих любимейших писателей, который умер в день окончания

работы над этой главой...

 

Когда много раз рассказываешь одну и ту же историю, живость повествования уступает место пошлейшему автоматизму. «Сначала была Анна – бла-бла-бла... Потом – Жанна. Фанаты – бла-бла-бла – решили, что эта песня посвящена Жанне д’Арк».

Догадки тогдашних арийских поклонников, многие из которых давно уже остепенились и обзавелись семьями, подругами, автомобилями, байками, заводами, газетами и пароходами, вызывали у меня лишь одну реакцию – я улыбалась и пожимала плечами. Но прошлая отрава успешно проникла и в нынешние дни, в основном, благодаря Интернету. Однажды брошенное семя отлично там укореняется, дает всходы. Вырастает целый куст домыслов, на котором распускаются аляповатые цветы. Пыльца от их цветения вызывает у меня приступы дичайшей аллергии на «общественное мнение». Песня, конечно, давняя, но временами коварный в своей непосредственности вопрос все-таки звучит: «А, правда, что “Улица Роз” - песня о Жанне д’Арк?» Опускаются руки, и я (мысленно) превращаюсь в несчастную, а не сытую из предыдущей главы, чайку, уныло бредущую по мокрому песку. Крылья мои намертво склеены мазутом. И мне плевать на желтеющий в водорослях янтарь - даже на тот, в котором этаким фараоном далекого солнечного времени застыл безымянный паук. Настроение на нуле – не взлететь, не побунтовать, не стать в очередной раз птицей по имени Джонатан Ливингстон, воспетой умницей Ричардом Бахом.

 

В «Легенде о динозавре», пока единственной пространной истории группы «Ария» «кипеловского» периода, рассказывается об увиденной мною в одном из музеев Будапешта картине. Той, на которой обезумевшая от горя черноволосая красавица убегает от тела своего возлюбленного. Юный рыцарь убит, а, по народному поверью, если истинный убийца подойдет к трупу, то из раны обязательно начнет сочиться кровь. Каким-то странным образом эта легенда зацепилась за сюжет последнего варианта песня «Зомби» с альбома «Кровь за кровь».

Изображенная на том огромном полотне девушка подошла к убиенному, чтобы поцеловать его в уже успевший стать холоднее мрамора лоб, и на белой простыне стали расплываться ярко-красные пятна.

«Рваный саван вновь пропитан кровью, цель близка...», -- зловеще пел Валерий Кипелов.

Но по истечении времени я стала сомневаться в правильности своей трактовки увиденного в будапештской галерее. В мозгу то и дело щелкали, выскакивали черно-белые и цветные кадры того почти бесшумного прохода по затененным залам старинного музейного здания. Как в голове у чекиста из кинофильма «Свой среди чужих, чужой среди своих»: Шилов-Богатырев мучительно вспоминал, что же произошло перед ограблением поезда, на котором везли собранное большевиками золото, и кто вколол ему приличную дозу снотворного.

Сегодня у меня уже нет твердой уверенности в том, что я помню всё точно, хотя сама по себе легенда об опознании убийцы замечательная. Вроде бы – так фиксируется на щелкающих кадрах – на ступенях, по которым сбегает несчастная девушка, лежит оброненный ею кинжал. Память дорисовала его, шутя, или кинжал действительно там был? Если будете в том музее, найдите картину, разглядите полотно внимательнее.

Другую картину помню отчетливо: Э. Мане «Любовница Бодлера. Отдыхающая».

Вот ведь как бывает – давным-давно, когда еще ни «Арии», ни «Мастера», ни всех других рок-групп в моей жизни не было, мне как бы подавали знаки. Два живописных полотна в столице тогда еще Венгерской Народной Республики задавали две темы для будущих (чрезвычайно будущих, если так можно выразиться!) песен. Или я слишком много книг перечитала-перелистала и от перегрева мозгов чужими идеями возомнила, что это был судьбоносный ЗНАК?

Бело-розовая общая гамма, темный веер, темные локоны и темные круги под глазами. Очевидцы свидетельствуют, что в момент написания этого портрета изображенная на нем женщина уже ослепла.

 

Кто изваял тебя из темноты ночной,

Какой безумный Фауст, исчадие саванны?

Ты пахнешь мускусом и табаком Гаваны,

Полуночи дитя, мой идол роковой. (4)

 

Так писал Шарль Бодлер о Жанне Дюваль, своей «Черной Венере». Были у него в любовницах и «Белая Венера», и «Зеленоглазая», но чары «полуночной» Дюваль душили первого из «проклятых поэтов» до конца жизни.

Помню, я стояла у портрета Жанны довольно долго, хотя тогда еще стихов Бодлера не читала и не была знакома с его бурной жизнью. А уж о Венерах не знала и подавно. Так что название картины ровным счетом ничего мне не говорило. Однако эта якобы «воздушная» дама, изображенная художником, словно прибивала меня своим тяжелым взглядом к сверкающему музейному паркету. А прозрачная драпировка за ее спиной, дразня мое воображение, вроде бы колыхалась от легкого дуновения летнего ветерка.

 

Ни опиум, ни хмель соперничать с тобой

Не смеют, демон мой, ты – край обетованный,

Где горестных моих желаний караваны

В колодцах глаз твоих идут на водопой. (5)

 

От изображенной Э. Мане актрисы, казалось, исходил еле уловимый запах. Обоняние меня не подводило – аромат сладких духов смешивался с запахом пота. Возникало нечто порочное, вызывающее легкую тошноту, постепенно доводящую до головокружения. С таким состоянием я столкнулась много лет спустя – если смотреть из того музейного зала, -- в будущем. Когда песня «Улица Роз» уже стала одной из визитных карточек группы «Ария», и сотни «продвинутых» слушателей вооружились томиками стихов Ш. Бодлера.

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-07-03 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: