Здравствуйте, мои дорогие! Как вы живы - здоровы, чем заняты? Почему не пишите?
Наконец-то собрался вам написать. Жизнь идёт нормально, служим. После Нового года мы будем уже показывать, сколько осталось служить, на 2-х руках (10 месяцев). Уже середина декабря. 11 декабря 77 г. молодые приняли Присягу. Ходят на объект, где мы их воспитываем в духе СА и обучаем боевой работе. Коротко это выражается фразой: «ставим нюх на службу».
Наш расчёт всё сидит на б.д. в лесу. Я - 12-ю неделю, Петро - 11-ю, Юрка - 10-ю. Несколько раз фотографировались. Будет возможность - передам фотки. Высылать боюсь… Так что, жизнь прекрасна, время идёт быстро, что нам и надо.
После своего приезда из Москвы не получил ещё ни одного письма. Но и сам не написал ещё ни одного. Не о чем писать - всё однообразно. Словом - армейские будни. Правда, начал учить английский язык. Это - успех!
Теперь многочисленные предновогодние просьбы… Основное. Сижу без денег и сигарет. Хорошо успели купить 4 пачки махорки. Зарплату не дадут, т.к. скоро Новый год и 100 дней до Приказа призыва «май – 76». Командир не выдаёт даже денежные переводы, т.ч. жду бандероль. В неё помимо 5 – 6 рублей (кстати, у Лымаря тоже взять нет возможности, т.к. я в лесу на б.д., а он - в карантине, и я его не вижу). Так что вся надежда на вашу бандероль… В неё: 10 – 20 головок чеснока, конфет – сосулек гр. 100, блок сигарет, кроссвордов, если есть, красивый календарик на 1978 г., штук 20 поздравительных открыток с Новым годом, простеньких, копеек по 5 – 10. Вот и всё. Это всё срочно. Далее: 2 билета на хорошую Ёлку для моего Осипова А.И., и напоминаю о леске 0,12 японской для капитана Козлова. Жду. Ваш Аггеев.
Для тех, кто не служил и не знает… Что такое дембельский календарик?!
Поскольку дембель мой в 1978 году осенью, перед Новым годом я попросил родителей прислать небольшой карманный календарик. В нём я стал, когда мне его прислали, иголкой прокалывать каждый прошедший день. И каждый день смотрел и радовался, как растёт количество маленьких дырочек и всегда носил его с собой в записной книжке.
А если кому из «ветеранов» удавалось достать портняжный метр из мягкой клеёнки, то каждый день отрезали от него по сантиметру от конца к сантиметру № 1 и дембель становился на день короче. Но у меня такого не было и я обходился календариком.
Декабря 1977 года.
Здравствуйте, мои дорогие! Поздравляю Вас с Новым 1978 (моим дембельским) годом! Желаю Вам крепчайшего здоровья, больших успехов в учёбе и работе и огромного всеобъемлющего счастья, чтобы небо над вашими головами всегда было мирным и безоблачным!
Ну а я надеюсь встретить следующий 1979 г. вместе с вами в нормальных условиях.
Осталось служить 10 месяцев или 270 дён до Приказа. Вроде немного, но ещё… Ну ничего, как-нибудь дотянем.
Зима моя, последняя в СА, началась неплохо. Снег замучил пока только 2 раза, но основательно. Подняли ночью в 4=00 и до обеда не разгибаясь расчищали территорию. Пришли в казарму и замертво упали на койки. Тело всё болит, как будто его топтало стадо слонов. А сегодня - другая крайность. На улице - минус 25 – 28 градусов и врубили уже 2-е «Тревоги». Ждём в эти минуты третью тревогу с развёрткой на ПТОРе нашей заправочной площадки. Очевидно придётся заправлять «О». Ну да ничего - прорвёмся! Обидно только, что даже под Новый год никак не оставят нас в покое.
Сижу 14-ю неделю в лесу, но чувствую, что скоро нашу «малину» здесь разгонят, а жаль… Короче, интерес к службе я уже потерял, всё скучно и нудно. Одна лишь радость - это хорошее кино по телеку.
Бандероль от Лиды я получил. Спасибо! Вот только открыток было мало, я ведь просил штук 20. Ну да ладно.
Ещё раз поздравляю с Новым годом, желаю отлично его встретить. Всем привет и наилучшие пожелания. Пишите чаще. Будем жить! Всегда ваш Андрей Аггеев.
И вот наступил 1978 дембельский год!!! И солдат Андрей Аггеев пишет очередное письмо домой.
Января 1978 года.
Здравствуйте, мои дорогие! Мамуля, письмо и поздравление от тебя я получил, спасибо большое. Но очень странно, что вы до сих пор ничего от меня не получили, т.к. я написал и отправил вам 2 – 3 письма, включая Новогоднее поздравление. Т. ч. не обижайтесь на меня за плохую работу почты.
Ну а теперь про службу…
Письма с поздравлениями в мой адрес по случаю наступления дембельского года стали поступать лишь со 2 – 3-го числа. Вот и вчера, 3 января, я получил ваше письмо и от Елисеевых, с описанием неудачной Ольгиной свадьбы. До этого я получил поздравление от Зотова и от тёток, и от бабы Лёли из Боткинской больницы. Зотов (Поль) в марте – апреле женился на своей Ольге (продавщице), о чём он мне отписал в последнем письме.
Ну а мы провели «военный» Новый год неплохо, лучше, чем прошлый, когда были ещё салагами. Стоя выслушали Гимн своему дембельскому году, прокричали троекратное «Ура!». Но никаких, даже безалкогольных, столов командир не разрешил, хотя это и безобидная на мой взгляд процедура. Ведь даже в школе разрешили «Шампанское» на выпускной вечер, а тут без спиртного… Но им из погреба виднее, как здесь говорят. Ну да мы особенно по этому поводу не расстраивались, ведь это последний «плохой» Новый год, а следующий будет уже дома!
Смотрели телевизор, кто хотел - до конца смотрел, но я предпочёл ещё на несколько часов приблизить ДМБ, потому - что: «Только сон приблизит нас к увольнению в запас». И это мне несомненно удалось и ничуть не повредило.
Идёт 15-я неделя моего «лесного сидения», чему я очень рад. Это - 105 дней или одна седьмая часть службы. А 20-го января - нам 250 дён до нашего Приказа, а это уже что-то!!!
Работы сейчас, когда нет снега, мало, сами ищем, чтобы сделать, чтобы скоротать время. Из развлечений у нас: телевизор. Я смотрел все последние хорошие передачи с конца сентября по сей день. Очень мне понравилась новая постановка «Собака на сене»; вспомнил, как ходил в театр Сатиры на «Маленькие комедии большого дома», когда смотрел её на днях по ТВ. Да, ещё мы приобрели набор для настольного тенниса и теперь «рубимся» с парнями по нескольку партий подряд. Ещё из развлечений: проигрыватель с уже надоевшими пластинками да гитара. Вот и всё.
Подготовка к выезду на полигон на боевые стрельбы начинается со свежей силой. Учим теорию, в смысле - технику, и тренируемся по боевой работе. Скоро будет ряд учений по программе предстрельбовой подготовки. В батарею уже пришли салабончики. Ох и не завидую я им… Служить-то им 23 месяца = 700 дней, как у нас говорят: «Я бы повесился…» Даже не верится, что когда-то и мне было служить столько же.
Короче, когда нет снега - всё идёт прекрасно. Вот такие у меня новости. А как и что у вас? Я в прошлых письмах просил пару билетиков на Новогоднюю ёлку для сына Осипова А.И. Если есть возможность, передайте через Лымаря. Это было бы добрым делом. Про бандероль вы тоже, очевидно, не читали, что мне хотелось бы от вас получить. Короче: бритвы (лезвия), крем для и после бритья, можно одеколон, чеснока грамм 100 – 200. И всё Но главное - лезвия любые заграничные, нашими я не бреюсь, т.к. это всё равно, что выдёргивать волосы квадратно – гнездовым методом. Ну и тройка рублей в бандероли не повредит.
Вот и всё. Как сессия у Аггеевых – младших? Пусть Лехан мне отпишет! Целую. Жду писем. Ваш Аггеев. 04.01.78 г.
Января 1978 года.
Здравствуйте, мои дорогие!
Наконец-то получил письмо от мамули. Вообще вы не отличаетесь, к сожалению, прилежанием в вопросе писем. Например, от папули я уже забыл, когда получал письмо. Это - нехорошо! Правда, огромное ему спасибо за все передачи, но живое слово тоже имеет немаленькую ценность.
Очень хорошо, что Лёха с Женей хорошо сдают экзамены, дай Бог, чтобы так было всегда. Но что меня удивило в мамулином письме - это то, что квартиру пришлось убирать им с отцом, как - будто только они живут в квартире. А что же в таком случае делают молодые? Или они больше всех заняты? Понятно, что у них экзамены. Но в качестве разминки никому ещё не вредило помочь старшим.
Ну а моя жизнь идёт без изменений. Погода стоит пока хорошая: ночью - минус 25, днём - минус 16 – 18 без ветра и снега. И хоть пока весной не пахнет, 23 января 1978 дембельского года говорит само за себя. Две трети зимы уже пройдено. Февраль - маленький месяц, а там и весна! А между тем 16 февраля мне будет 22 года. Какой же я старый! Ужас!
Мамуля, ты пишешь, как хорошо, что у нас есть телевизор, а я не представляю, чтобы можно было делать здесь без него. «Вечный зов» смотрел полностью, не пропустив ни одной серии. А у нас дома, похоже, была эта вещь а книге? Но не всегда удаётся посмотреть всё, что хотелось бы, т.к. у меня одни интересы, а у большинства «необразованных» - другие, т.ч. приходится иногда уступать большинству. Или интересную вещь передают поздно вечером, после отбоя.
Заняты мы сейчас тем, что какая-то «умная» голова дала приказ строить домик под зимнюю столовую для личного состава на полковые учения, которые ожидаются с 31.01. - по 01.02. Здравомыслящему ясно, что зимой - это дело не реальное, тем более срок дали - 10 дней. Но, т.к. это СА, и тем более ПВО (погоди выполнять - отменят), пилим пока брёвна, хоть и жалко губить хорошие деревья в отличном грибном лесу.
Вот собственно и все наши занятия на б.д., где я сижу 18-ю неделю.
Бандероль Лидину получил, чему очень рад, спасибо ей. Деньги особенно кстати и чеснок тоже. Часто получаю письма от Джима. Ну вот и всё пока. Целую. Жду писем. Ваш Аггеев.
Пока солдат СА Аггеев Андрей служит, а идёт уже февраль 1978 года, стоит рассказать подробнее о том, что же такое б.д. (боевое дежурство) на дивизионе в калужском лесу. Итак:
Когда на утреннем разводе, обычно в четверг, объявляли, что наш 5-й взвод заступает на боевое дежурство, начиналась подготовка к уходу «в лес». Шли в полковой магазин, покупали сигареты в запас на неделю, что-нибудь вкусненького (если были на это деньги), собирали вещи в рюкзаки и ждали пятницы. После бани, т.е. похода в душ на помывку, завтрака и прочих утренних мероприятий, взвод строился и направлялся мимо Штаба к КПП. Ну мимо Штаба, само собой, проходили строевым шагом, красиво, с карабинами СКС за плечом, рюкзаками и противогазами. Если полк не выделял грузовую машину или автобус «ПАЗик», то шли до объекта пешком по дороге через ж.д. переезд и далее вдоль леса, мимо полковой РТЦ, где сидели (т.е. служили) наведенцы со своей громадной крутящейся и фонящей антенной, и так до своей «калитки». Если бы шли дальше, то попали бы к другому дивизиону 125-х систем ПВО (2-е ракеты на автомобиле - по низколетящим целям). Но мы, естественно, заходили в свою «калитку». Дежурный по лесному КПП докладывал в полк, что сменный взвод прибыл, получал разрешение нас пропустить, и мы, строем конечно, проходили на территорию боевого дежурства. Далее по дороге ещё метров 500 – 700 до дежурного домика, где нас уже ждал взвод, сдающий дежурство. Дежурный расчёт из числа вновь прибывших принимал чистоту и порядок, включая туалет за дежурным домиком и, если всё было в порядке, наш взвод заселялся в освободившийся домик, а сменившийся взвод топал обратно в полк.
Ближе к обеду приезжал командир полка полковник Иванов. Кстати, полковника он получил при нас, когда мы только пришли в полк, он - Иванов - был ещё подполковником, а теперь гордо носил не зимнюю шапку, а папаху. Ком. полка приезжал зачитывать Приказ о заступлении на б.д. для защиты воздушных рубежей страны и г. Москвы от вероятного противника.
Всё происходило на 2-й дороге (ближней к дежурному домику) между двух ракетных позиций (или «точек»). На торжественную церемонию привозили Знамя полка, магнитофон с усилителем. Нас выстраивали вдоль дороги без вещей, но с оружием, а ком. полка перед строем зачитывал Приказ пофамильно перечисляя состав дежурного взвода начиная с ком. взвода - офицера, затем зам. ком. взвода - сержанта и дальше до последнего номера расчёта. Кого называли - отвечал «Я» со своего места в строю. После оглашения Приказа включали магнитофон, и звучал Гимн СССР. Это было очень торжественно и проникновенно: Красное Знамя развевается на ветру на фоне зелёных елей и голубого неба, офицеры «взяли под козырёк», и мы по стойке «смирно» с карабинами с примкнутыми штыками - красота и загляденье! Особенно, если погода хорошая: небо, лес, ракеты, Знамя - Красотища!
Потом взвод строевым шагом проходил мимо Знамени и командиром полка и уходил в дежурный домик. Командир со свитой уезжал в полк, а у нас начиналось боевое дежурство. Выставляли караулы: днём по очереди на вышке над дежурным бункером, а ночью по одному часовому на каждой дороге дежурного взвода. Командир взвода или нач. караула периодически проверяли несение службы часовыми - обходили обе охраняемые дороги и днём, и ночью. Ну а мы, как положено по Уставу:
- Стой! Кто идёт? - а в ответ тишина…
- Стой, стрелять буду! - а в ответ:
-- Я те щас стрельну!
- А, это вы, товарищ старший лейтенант!
- Я, кто ж ещё…
И провокационный вопрос с моей стороны, от скуки наверное:
- Товарищ старший лейтенант! Пока вы здесь, можно быстренько перекурить?
И тут же ответ командира:
- Можно козу на возу, и Машку за ляжку… Ты что, Устав забыл?
- Да нет, что вы. У меня и сигарет с собой нет. Это я так просто…
- Ну смотри, воин! - и пошёл дальше на другую дорогу, к другому часовому.
Если был хороший сержант - разводящий или нач.кар., то он «стариков» на посту предупреждал о проверке, позвонив на «точку»: в каждом пусковом шкафу была трубка для связи с бункером, а через него можно было звякнуть на любой пост, кроме вышки на бункере.
Вот примерно так, круглосуточно, мы и несли караульную службу на б.д.
Расскажу несколько запомнившихся случаев на б.д.
Раз заступили с 3-м взводом: узбеко – азербайджанским. Мы с Юркой на заправку, а остальные, как обычно, ходят в караулы, чистят «точки» и пр. Дело было зимой. Ночь. Мы спим в казарме дежурного домика. Вдруг - выстрел!!! Влетает дежурный сержант, глаза по 5 копеек, орёт: «Взвод! В ружьё! Тревога!» И побежал открывать оружейную комнату и будить командира взвода лейтенанта Чермашенцева.
Ну мы, как положено, за 45 секунд, оделись, схватили свои карабины (без патронов) и с сержантом и лейтенантом метнулись на первую дорогу. Подбежали. Стоит весь бледный часовой с карабином в сторону леса, трясётся мелкой дрожью.
- Осланов, что случилось? - спрашивает лейтенант.
- Там… кто-то лезет… Моя стрелял… - отвечает заикаясь часовой Осланов.
- Сержант, забери у него карабин, на всякий случай, - приказал лейтенант. - А мы пойдём посмотрим, что там…
И мы, несколько старослужащих и лейтенант, пошли через лесополосу к колючей проволоке. У Чермашенцева был с собой фонарик, а как без него - ночь на дворе, зима. Как говорил наш Юрок Тюнин про такое время: «Волки бегают наощупь». Короче, подошли к колючке - вроде цела. Лейт посветил фонарём. А на колючей проволоке клочья чьей-то шерсти…
- Понятно, - сказал лейт, - толи кабан, толи лось ломился в темноте и попал на проволоку, наверное не увидел… Ну ладно, всё понятно. И обращаясь ко мне, как к комсгруппоргу:
- Аггеев, смени его на посту до рассвета, а днём я дам тебе поспать!
Я про себя подумал, что и без лейтенанта поспал бы днём в бункере на ПТОРе (на заправке), но служба есть служба, сказал: «Есть» и пошёл одеваться на пост.
С утра всем взводом искали гильзу, куда-то отлетевшую после выстрела Осланова. Часа через 3, просеивая снег через большие сита, нашли её, слава Богу!
Ещё был такой случай на б.д. и тоже зимой. Днём на вышку над бункером, откуда были видны обе дороги с ракетами дежурного взвода, часовой ходил в длинном тёплом тулупе. На вышке зимой да ещё и в ветер - был страшный дубак! Пошёл на пост Серёга Харламов, москвич призыва «весна – 76», т.е. на полгода старше нас по призыву. Залез на вышку: погода хорошая, тепло в тулупе. Мысли всякие хорошие - весной уже домой… Лес, вокруг тишина. Ну и заснул стоя, прислонившись к изгороди вышки.
А дежурный сержант Сашка Балаций это увидел… Мы в это время всем расчётом сидели на своей «точке» у ракеты, кололи лёд, чистили снег. Сержант Балаций тихо – тихо мимо нас… Показал палец к губам, мол тихо, не спугните, и покрался к вышке. Харлам спал крепко! Даже не услышал, как сержант по лестнице поднялся к нему на бункер, тихо открыл магазин карабина, вынул из него патроны, закрыл магазин и так же тихо спустился вниз и мимо нас потрусил в дежурный домик, пригрозив нас «сгноить», если мы проговоримся. А нам и самим интересно, что будет дальше!
Прошло положенное время, сержант Балаций с новым караульным пошел менять часового. Харлам уже проснулся, стоит свеженький, румяный от мороза, ждёт смены. Сменились, идут к дежурному домику на оружейную площадку разряжать карабин… Ну и мы, бочком – бочком, за ними… Стоим недалеко - смотрим Сашкин спектакль…
- Ну как отстоял, Харламов, не замёрз? - спрашивает Балаций, а у самого морда хитрая - предвкушает свой триумф.
- Отлично отстоял, тепло. Лес, птички поют - красота, - отвечает Харлам «на голубом глазу», упёрся штыком в ящик пулеулавливателя и открыл магазин карабина, чтобы извлечь патроны… А там… Румянец медленно сполз с лица Харлама, а Балаций, как ни в чём не бывало, спрашивает:
- Долго ты ещё возиться будешь, не «молодой» уже! Холодно тут с тобой торчать!
Наконец Харлам выдавил из себя извиняющимся тоном:
- Ладно, Балаций, сдаюсь! Сон сморил… Виноват. Отдай патроны.
- Вот, будет тебе наука впредь, - ответил хитрый сержант, отдавая патроны….
Да и нам, наблюдавшим всю эту сцену, тоже была наука!
Про летние «приколы» на б.д. напишу дальше. А пока расскажу про свой день рождения 16 февраля 1978 года.
Итак, 16 февраля, свой 22-й год рождения я встречал на б.д. в заснеженном калужском лесу. Да ещё и в карауле. В 1 час ночи я сменил на посту Петьку и пошёл «гулять» по дороге вдоль ракет. Смена будет теперь в 3 часа, т.ч. за 2 часа нагуляюсь… Через полчаса мимо меня в бункер прошёл наш разводящий сержант Макеев. А ещё через полчаса зазвонил телефон в одном из силовых шкафов. Я поднял трубку и услышал голос зам. ком. взвода Юрки Мацеборы:
- Аггеев. Давай тихо иди в бункер!
- А если лейт пойдёт проверять посты? - спросил я.
- Нам позвонят, предупредят, - ответил Мацебора.
Ну в конце – концов они для меня командиры, подумал я и пошёл к бункеру. Постучал. Заскрипели засовы и толстая металлическая дверь открылась. Свет резанул по глазам, я зашёл и дверь тут же закрылась.
- Снимай тулуп, шинель и шапку, здесь тепло, - сказал Макеев. Я разделся, зашёл в комнату.
Мацебора и Макеев хитро смотрели на меня, а я, в ожидании, на них. Тут они не выдержали, схватили меня за уши и начали тянуть вверх. Тут до меня дошло: узнали, что у меня сегодня день рождения. Дёрнули 11 раз; я говорю:
- Почему 11, мне сегодня 22!
- А уха у тебя два, умножь 11 на 2, как раз 22 и получится, - со смехом ответил Мацебора и снял со стола газету… А под ней - накрытый стол: хлеб, сало, лук, капуста квашенная, колбаска и три солдатские кружки.
- Андрюха! Мы тебя поздравляем! - сказал Мацебора, - давай к столу! Он сунул руку под стол и достал пол - бутылки самогона. Разлил по кружкам, как раз по пол - кружки каждому. - Ну, чтоб служба шла хорошо и быстро до самого дембеля, - сказал он. Мы стукнулись кружками, залпом выпили и долго потом занюхивали и закусывали. Самогончик оказался забористым. Поели «от пуза», словили «розовый» кайф. Макеев принёс гитару, и ещё минут 30-ть сидели, пели разные песни, и дембельские тоже.
Ближе к 3-м часам мы с Макеевым оделись, я поблагодарил их обоих за тот праздник, что они мне подарили, и пошли на 2-ю дорогу, где я остался, а сержант пошёл в домик за очередной сменой.
Вот такой неожиданный и необычный день рождения я отметил на б.д.
Марта 1978 года.
Здравствуйте, мои дорогие! Честно говоря, замучился ждать от вас письма с новостями, хотя и понимаю, что вы закрутились с праздниками. Но хотя бы Лехан мог бы черкнуть пару строк любимому братцу. Ну да ладно.
У меня всё вроде в порядке. Расчёт идёт к полигону уверенной поступью, но без первого номера. Петя лежит в госпитале в Красногорске. У него повышенное давление, хотели делать операцию на нос, но при всём прочем у него плохо свёртывается кровь, и врачи боятся большой потери крови. Вместо него у нас Серёга Хохлов. Работаем так же отлично, и вчера заработали очередную благодарность от ком. дивизиона подполковника Писарева. Кстати, благодарностей у меня уже за 20. К сожалению они пока не превращаются в материально ощутимое, т.е. в отпуск. Очевидно он будет лишь в июне, после полигона.
На прошлой неделе замучались, как никогда, на заправке. Работы было - жуть! Первый раз я с радостью уехал в городок, но просидеть там спокойно недельку не удалось. Один воин слетел с полуприцепа, расчехляя ракету, и повредил ногу. Ну кто же останется вместо него кроме лучшего 2-го номера полка? И вот я опять в лесу до 17-го марта, а если поставят на заправку (а куда они денутся), то до 31 марта.
В городке провожу всё свободное время у капитана Козлова дома. Смотрим телек, пьём чай с вареньем, едим жареную (!) картошку с грибами или огурчиками, слушаем музыку. Какие замечательные люди! Если бы все офицеры были бы такие, как старый капитан, я бы согласился служить и 3 года, но, к сожалению, такие - редкость. Очень хочу, чтобы вы как-нибудь приехали ко мне, они (Козловы) очень вас к себе приглашают, ну а я, естественно, за! Тем более, что меня всегда смогут подменить, даже с б.д. Мне бы очень хотелось с вами повидаться, тем более есть где.
В субботу с О.Лымарем ездили в Ворсинскую школу проводить игру «Зарницу». Я был главным пиротехником: ведал дымовыми шашками и взрывпакетами. Поставил такую дымовую завесу, что пионеры в лесу не видели деревьев пока не натыкались на них. Ай да я молодец, вот спасибо мне! (как говорит наш Юрок Тюнин). И к такому чёткому воину не едут и не пишут… Обидно конечно! Думаю, вы исправитесь, тем более, что ехать здесь всего 1 час 40 минут всего - навсего (на электричке до ст. Ворсино).
Ну у меня вроде всё. Да, когда поедете - захватите фотоаппарат.
Какие у вас новости? Как прошли праздники? Как учёба у Лехана с Женей? Что нового у родни и тёток? Что в Москве? Какова реакция на изменение цен? Что нового в кино? Ну вот и всё.
До Приказа моего ветеранского - 13 дней! Там ещё 183 дня до моего Приказа о ДМБ и ещё 40 дней до первой партии. Такие пироги… Целую, ваш ненаглядный и др. А. Аггеев. 14.03.78 г.
Самое начало весны, красота! Снег подтаивает. Ночью ещё холодно, а днём на солнце хорошо, пригревает. И мысли такие хорошие о дембеле, о доме.
Иду, как-то раз, по 2-й дороге 1-го взвода на б.д. - просто прогуливаюсь. Я на заправке, там дел нет, так сказать: гуляй, Андрюша… Смотрю на крайней 6-й «точке» ст. лейтенант Чермашенцев, командир 3-го взвода, обучает своих «чурок» боевой работе. Дело, скажу вам, сложное и неблагодарное, требующее большой выдержки и ангельского терпения. А оно, видать, у старлея кончилось. Увидав меня, он попросил:
- Аггеев, сорви-ка мне вон тот прут за кюветом.
Я перепрыгнул через кювет, сорвал прут толщиной в палец и передал Чермашенцеву.
- Слушай, - обратился он ко мне, - не в службу, сбегай 2-го номера, покажи, как надо работать.
«Сбегать 2-го номера» означало показать работу 2-го номера стартового расчёта по боевой или учебной тревоге, когда идёт установка ракеты в боевое положение. Поэтому и начальная команда перед стартом всей боевой работы звучит: «Боевое положение!»
Ну мне не жалко, всё равно - гуляю, почему бы не помочь старлею, нашему главному комсомольцу дивизиона.
- Командуйте, - говорю, - я готов!
Старлей заорал: «Боевое положение!» и я погнал показывать то, что делал за эти почти 1,5 года десятки раз. Когда всё закончилось, Чермашня (как меж собой мы его называли для краткости) спросил у своих воинов:
- Всё понятно, как надо работать?
Те дружно закивали головами.
- Сейчас проверим, - сказал старлей и опять подал команду: «Боевое положение!»
А мне уже стало интересно. Стою рядом с Чермашенцевым, смотрю, как неуклюже суетятся его бойцы. Думаю: неужели и мы когда-то так же «работали»?
Меж тем от подъёмника раздался крик. Рядовой Осланов тряс отшибленной рукой.
- Вот, Осланов, так и будет. Пока будешь совать руки не туда, куда надо! Понял! - орал на поникшего бойца старлей. - Сколько можно показывать? Учить?! И немного успокоившись, Чермашенцев спросил:
- Скажи, Осланов, а как переводится «Ослан» на русский язык?
- Ослан - по-русски значит Лев! - гордо сказал провинившийся боец.
Старлей подумал и подвёл итог:
- По вашему «Лев», а по-нашему - «Осёл»!!!
Апреля 1978 года.
Здравствуйте, мои дорогие! Решил написать вам короткую весточку о своём житье – бытье после вашего посещения наших диких мест.
Встреча с вами окрылила меня, и я рванулся на штурм службы с новой силой. Вступил кандидатом в члены КПСС (раз), сдал на 1-й класс (два), получил благодарность от ком. дивизиона (три). Благодарность уже 24-я по счёту! Ну как? То – то! Я же не зря говорил вам о пользе приездов.
А между тем, сегодня уже 9-е апреля - почти середина весны, а погода гадкая, хуже некуда. Снега в лесу полно, ветер, холод. На посту стоять хуже, чем зимой: там хоть тулуп, а теперь уже скоро переход на летнюю форму одежды, а на пост без 2-х шинелей, одетых одна на другую, не рискнёшь пойти. Да и в 2-х шинелях через полчаса делаешь зарядку, чтобы согреться.
Скоро уже полигон и долгожданный отпуск. Пора, конечно, мне отдохнуть, чтобы потом можно было спокойно дослужить срок и … «бери шинель - пошли домой»!
Ну вот и все новости. Да, Лехан, задал ты мне задачку… Ну я всё же помаленьку справляюсь с ней, т.ч. жди, через 1 - 2-е недели. Ну, пишите, жду! Целую. Будем жить! Ваш Андрей Аггеев. 09.04.78 г.
Не могу не написать о нашем с Петькой «проколе», который случился с нами на б.д. в конце марта, о чём в письмах я, конечно, не писал. А дело было так…
Заступили на б.д. на заправку со 2-м «чурбанским» взводом во главе с молодым лейтенантом Гараниным. В один из дней подходит к нам электрик дежурного взвода, говорит, что у него сегодня день рождения и что он уже всё приготовил, чтобы с нами его отметить. Ну мы с Петром только «за», тем более до обеда ещё часа 3 – 4, дел особых нет. Сказали дежурному сержанту, что пошли на заправку, а сами ушли на третий взвод в резервный бункер. А там уже накрыт стол, стаканчики и бутылка водки. Поздравили электрика, выпили, закусили, покурили и ближе к обеду и приезду суповоза (машины, доставлявшей из полка еду на б.д.) пришли к дежурному домику. Сидим - курим. Хорошо. Расслабуха. Ждём обеда.
Тут появляется ком. взвода Гаранин. Говорит нам с Петькой:
- Такое дело: один из воинов заболел, а ему сегодня идти в караул в ночь. Замены из полка не будет, т. ч. кто из вас готов пойти на замену в караул?
И тут я дал маху… Обычно в такой ситуации я всегда отказывался под любым предлогом, а тут - настроение благодушное после дня рождения электрика, и я согласился… Лейтенант ушёл к себе, подумал и вызвал нас к себе в комнату ком. взвода. Ну мы зашли к нему.
- Вы что - выпили? А ну-ка, дыхните!
Мы дыхнули… А ещё не всё выветрилось, и лейтенант это учуял.
- Так, я вас отстраняю от дежурства, лечь спать, а я звоню ком. полка - докладываю.
Мы с Петькой как только его не уговаривали, что мы в норме, если надо - поспим, для его, Гаранина, спокойствия и т.д. и т.п. Но лейт был непоколебим.
Пришёл суповоз, мы пообедали, заели все запахи чесноком, покурили после обеда и легли спать. А молодой лейтюха взял и позвонил ком. полка и доложил о «происшествии на б.д.»
Через час нас срочно подняли, т.к. приехал сам ком. полка Иванов. Мы оделись, вышли из дежурного домика, встали по стойке «Смирно». Ком. полка ходил перед нами туда-сюда, орал, сучил кулачками. Я думал: щас ударит, но он сдержался. С ним приехал и наш ком. дивизиона Писарев. Ком. полка ему приказал:
- Этих снять с дежурства, допросить и на «губу». Потом разберёмся, что дальше с ними делать…
И мы с вещами поехали в полк на дознание. Опрашивали нас с Петькой по одному, но мы уже сговорились и твердили одно и то же: делали регламентные работы и очищали от снега точки на 5-м взводе. К колючей проволоке подошёл пьяный мужик из Ворсина, сказал, что у него была свадьба и он всех угощает. Перебросил через колючку бутылку водки, чтобы мы выпили за его здоровье и свадьбу, что мы виноваты, конечно, что выпили по чуть-чуть и бутылку зашвырнули обратно в лес за проволоку.
Народ ржал над нашей версией, но ничего другого в этой ситуации мы не придумали и твёрдо стояли на своём.
После опроса (или допроса) нас в шинелях без ремней отвели на гауптическую вахту или по-простому - «губу», которая помещалась в одном строении с караульным помещением.
В камере, куда нас с Петькой определили, были две откидные шконки (т.е. кровати), столик и табуреты, вмонтированные в пол. Подошло время ужина, и нам принесли ребята из караула наши арестантские пайки. Перед отбоем сводили в туалет и покурить. В камере было довольно холодно, поэтому мы вдвоём легли на одну откидную кровать, благо она была достаточно широкой, укрылись двумя нашими шинелями и заснули.
Проснулся я часа через три от холода. Вылез из-под шинелей и целых полчаса делал зарядку, чтобы как-то согреться. Вроде помогло. Залез обратно к Петьке под бок, укрылся и проспал до подъёма. В 6=00 пришёл воин из караульных, пристегнул кровать к стене на замок, сводил в туалет. Мы умылись, облегчились, покурили и вернулись в камеру.
После завтрака вывели нас в закрытый, т.е. огороженный, дворик на прогулку. Рядом была отдельно огороженная площадка (загон), где гуляли свиньи полкового свинарника. Так и гуляли: тут мы с Петькой и охраняющий нас караульный, а через забор - полковые свинки. Тут здоровому хряку стало невтерпёж и он залез на свинку противоположного пола. И мы наблюдали эту «жизнь животных», как из первого ряда партера в театре, пока нас не отвлёк резкий окрик:
- Вот они чем тут занимаются?!
Явился, не запылился наш комбат - капитан Егоров, как всегда с красным лицом, и недовольный всем на свете, а может с похмелья, т.к. в полку говорили, что любит он «побороться с зелёным змием»…
- Короче, - сказал комбат, - сейчас подойдёт машина, вот ваши ремни. Садитесь и едете на дивизион в лес на 5-й взвод делать регламентные работы и учить молодых, а вечером вернётесь на «губу». Всё понятно?
- Так точно! - дружно ответили мы, - что нам собираться, всё при нас, только подпоясаться.
И вот сидим мы с Петькой на «точке» на 5-м взводе - хорошо! Солнышко пригревает, воздух уже начинает пахнуть весной. Разложили инструменты: ключи, отвёртки, щупы, смазки, тряпки-ветошь и прочее. Работаем в охотку, дело знакомое. На соседних точках суетятся молодые. Постоянно отрывают разными вопросами; ну мы, как «профи», объясняем: эта хреновина называется так-то, а эту берёшь, смазываешь солидолом и приху…, короче прикручиваешь вот к этой хрени и щупом проверяешь зазор, чтобы чётко был в допуске.
Работа кипит, и тут приезжает ком. дивизиона подполковник Писарев, да не один, а с проверяющим из Штаба корпуса. Подходят, мы встали по команде «Смирно». Наш ком. взвода Осипов доложил, что взвод проводит регламентные работы на оборудовании в плане подготовки к выезду на боевые стрельбы на полигон.
Проверяющий сказал «Вольно», продолжать работы, и с ком. дивизиона идёт к нам на «точку». Петька, как командир расчёта, скомандовал нам с Юрком «Смирно!» и проверяющему:
- Товарищ полковник, расчёт проводит регламентные работы на оборудовании.
- Вольно, бойцы, - ответил проверяющий и спросил нашего комдива, - кто такие?
- Это, товарищ полковник, наш лучший расчёт, все специалисты 1-го класса, отличники бл…, чуть не сорвалось у него с языка.
- Отличники, говоришь! Сейчас я проверю, что это за отличники.. Первый номер..!
- Ефрейтор Березников, - чётко представился Петя.
- А скажи-ка мне, ефрейтор, что вот это такое, для чего служит и как работает? - спросил проверяющий.
Ну для Пети это был «детский» вопрос. Он на гражданке на заводе на станках с ЧПУ работал. Петя всё обстоятельно доложил полковнику. Тот хмыкнул и повернулся ко мне.
- Рядовой Аггеев, - представился я, - второй номер стартового расчёта.
- А скажи-ка мне, Аггеев, что это за колёса с тросами на подъёмном устройстве?
Я, как и Пётр, обстоятельно ответил.
- А какие зазоры допускаются вот в этом узле? - задал следующий вопрос корпусной «полкан».
Я ответил, т.к. знал всё это. Только что, перед их приездом, молодых учил.
- Ладно, подъёмник ты знаешь, а пусковой стол? Ты же спец 1-го класса, как сказал ваш комдив. Я пожал плечами:
- Спрашивайте, постараюсь ответить.
Подошли к стартовому пусковому столу.
- Зачем нужна вот эта штука, ка к называется, как работает? - спросил проверяющий.
- Эта тяга называется так-то. При постановке «изделия» (т.е. ракеты) на стол, она… то-то и то-то, - бодро ответил я.
- Что ж, молодец! - проговорил полковник. И посмотрел на Юрку Тюнина. Тот понял и представился.
- Ты ведь тоже спец 1-го класса? - обратился к нему полкан.
- Так точно, товарищ полковник.
- Значит силовой шкаф должен знать, хоть и третий номер расчёта. Скажи-ка, рядовой Тюнин, что за штука вот эта чёрная и вот эта круглая сбоку на шкафу, для чего они нужны?
Юрок напрягся, слегка покраснел (не любил он общаться с начальством), но ответил без запинки:
- Это - ручка подачи напряжения на всё оборудование, а круглая - это разъём для подключения переносной лампы при работе в ночных условиях.
Проверяющий повернулся к Писареву и подошедшему ст. лейтенанту Осипову, нашему ком. взвода,:
- Действительно специалисты 1-го класса, молодцы, отличники. Молодец, старший лейтенант, воспитал отличных воинов. Могут теперь сами молодых обучать!
- Благодарю за службу, бойцы! - сказал он, повернувшись к нам.
- Служим Советскому Союзу! - дружно гаркнули мы на весь лес, и слегка покосились на командира дивизиона, типа - может амнистия по такому случаю? Но он втихаря от проверяющего показал нам свой здоровенный кулак.
Потом они сели в «Газик» и поехали дальше, а мы сели на подъёмник, закурили и задумались: что-то будет дальше?
А дальше было так. Вечером нас вернули на «губу». В караул заступил наш 5-й взвод. Ребята принесли нам курева, поесть, дали лишнюю шинель. И мы с Петькой провели ещё одну ночь на нарах в холодной камере «губы».
На утро пришёл дежурный по полку наш краснолицый комбат. Зашёл с начкаром к нам на «губу» и спросил сержанта:
- А чего это они у тебя без дела сидят? Отоспались, поели и сидят, как в санатории? Дать им по куску кирпича и пусть драют унитаз в туалете «губы». Всё понял, начкар?
- Так точно, товарищ капитан! Сейчас организуем, - ответил сержант.
Вскоре нам принесли ведро с водой, две четвертинки кирпича, тряпки и… сигареты со спичками. Приятно всё же, когда тебя уважают!
Туалет был рядом с камерой, далеко ходить не надо. Ну мы взяли кирпичи и начали оттирать унитаз, который не мыли до нас лет 5, а может и все 10.
Прошло часа полтора, прибегает посыльный - боец из нашей батареи.
- Подполковник Писарев велел доставить арестованного Аггеева в казарму батареи, - передал он приказ комдива сержанту.
- Да. Велел вести с примкнутым штыком, как положено, и по прибытии в батарею зайти в кабинет начдива и доложить по всей форме: «Арестованный Аггеев доставлен!»
- Что-то намечается, - сказал я Пете. Надел шинель нараспашку и пошли в батарею: я впереди, а Корнилов, ученик нашего расчёта, в трёх метрах сзади с карабином на перевес и примкнутым штыком.
- Извини, Андрюха!, - сказал по пути Корнилыч.
- Всё нормально, делай что сказали, я не в обиде, - ответил я.
Так прошли мимо строевого плаца, где шёл утренний развод полка, обогнули здание столовой и пришли в нашу казарму. Корнилыч, как было велено, зашёл и доложил. Слышу голос комдива: «Заводи!». Захожу… В кабинете Писарев и… мой отец.
- А, - понял я, - показательная порка! Отца вызвали, суки…
Стою, опустив голову, смотрю в пол. На душе противно и… спокойно.
Ну, Писарев начал рисовать картину: нарушители, пьянка на б.д. и т.д., и т.п. И мне:
- Ну что скажешь, Аггеев?
- А что мне сказать? Виноват, больше не повторится