Насонов С.А. (на правах рукописи)
«Жилище неприкосновенно. Никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения» (статья 25 Конституции Российской Федерации).
1. Право на неприкосновенность жилища провозглашено в пункте 1 статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, где говорится: «Каждый человек имеет право на уважение… его жилища». Это право тесно связано с правом на уважение личной и семейной тайны, которая, во многом, обеспечивается именно неприкосновенностью жилища[1], что и объясняет закрепление рассматриваемого права в статье 8 Конвенции, имеющей наименование «Право на уважение частной и семейной жизни».
Европейский Суд связывает реализацию этого права также с правом «беспрепятственно пользоваться своим имуществом»[2] (статья 1 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод) и с правом на справедливое судебное разбирательство[3] (статья 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод).
Пределы допустимого ограничения рассматриваемого права устанавливаются во втором пункте статьи 8 Конвенции: «Не допускается вмешательство со стороны государственных органов в осуществление этого права, за исключением вмешательства, предусмотренного законом и необходимого в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного спокойствия, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц».
Европейский Суд по правам человека рассматривает эти исключения из права на неприкосновенность жилища, как объективно необходимое условие обеспечения справедливого баланса «между интересами индивидуума и общества в целом»[4].
Именно поэтому, в решении по делу Функе против Франции Европейский Суд подчеркнул, что «предусмотренные в статье 8 п.2 исключения требуют ограничительного толкования … и необходимость их использования в каждом конкретном случае должна быть четко установлена»[5].
2. Сфера действия права на уважение неприкосновенности жилища определяется толкованием терминов «жилище» и «вмешательство со стороны государственных органов» в решениях Европейского Суда по правам человека.
В решении по делу Нимитц против Германии Европейский Суд сформулировал и обосновал доктрину расширительного толкования термина «жилище». В решении подчеркивается, что слово жилище («home» в английском тексте) распространяется и на служебные помещения. Суд отметил, что «такое толкование полностью созвучно французскому варианту текста, т.к. слово «domicile» имеет даже более широкое значение, чем «home», и может распространяться на деловой офис типа адвокатского»[6].
Позиция Европейского Суда обоснована невозможностью четкого разграничения жилых и служебных помещений, поскольку «вести деятельность, которую можно отнести к профессиональной или деловой, можно с таким же успехом и со своего места жительства, и наоборот, можно заниматься делами, которые не относятся к профессиональной сфере, в офисе или коммерческих служебных помещениях»[7]. Европейский Суд подчеркивает, что «особенно в случае, когда человек имеет гуманитарную профессию, его работа в таком контексте может стать неотъемлемой частью его жизни до такой степени, что становится невозможным определить, в качестве кого он действует в данный момент времени»[8].
В решении по этому делу отмечается, что узкое толкование слов «home» и «domicile» может привести к «опасности … неравенства», так как при таком подходе правовая защита по статье 8 Конвенции «могла бы оказаться доступной лишь для того, чья профессиональная и непрофессиональная деятельность настолько переплетены, что нет никакой возможности их разграничить»[9].
Основываясь на изложенном подходе Европейский Суд признал нарушающим право на неприкосновенность жилища, произведенный с нарушением условий допустимого ограничения этого права, обыск в офисе адвоката.[10]
Столь же расширительно Европейский Суд по правам человека толкует термин «вмешательство со стороны государственных органов» в осуществление лицом права на неприкосновенность жилища.
Под «вмешательством со стороны государственных органов» в реализацию рассматриваемого права Европейский Суд, прежде всего, понимает традиционные формы ограничения права на неприкосновенность жилища, сопряженные с вторжением в него: обыск в жилом помещении (дело Функе против Франции[11]), обыск в офисе адвоката (дело Нимитц против Германии[12]), вторжение офицеров полиции в дом для устранения конфликта (дело Маклауда против Соединенного Королевства[13]), вторжение военнослужащих в жилище с целью ареста (дело Мюррей против Соединенного Королевства[14]).
Вместе с тем, понятием «вмешательства в осуществление права на неприкосновенность жилища» в решениях Европейского Суда охватываются и иные формы ограничения рассматриваемого права. Так, в решении по делу Лопез Остра против Испании, Европейский Суд признал вмешательством со стороны государственных органов в осуществление этого права ввод в эксплуатацию предприятия по переработке отходов в непосредственной близости от жилища заявительницы, вследствие чего она была вынуждена его покинуть[15].
В решении по делу Акдивар и другие против Турции Европейский Суд оценил как вмешательство со стороны государственных органов в реализацию рассматриваемого права уничтожение силами безопасности жилых домов заявителей посредством их поджога[16].
3. Согласно пункту 2 статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, вмешательство со стороны государственных органов в осуществление права на уважение жилища допускается, если оно предусмотрено законом.
В решении по делу Маклауд против Соединенного Королевства, Европейский Суд по правам человека отметил, что понятие «предусмотрено законом» в контексте пункта 2 статьи 8 Конвенции «прежде всего, требует, чтобы оспоренные действия имели основание во внутреннем законодательстве»[17].
В решении по делу Крюслен против Франции Европейский Суд подчеркнул, что, в отношении статьи 8 п. 2 Конвенции, «Суд всегда понимал и понимает термин «закон» в его «сущности», а не «формальном» смысле»[18]. Именно поэтому, в ряде своих решений Европейский Суд высказался в том смысле, что понятие «закон» в выражении «предусмотрено законом» включает как писаное, так и неписаное право»[19].
В решении по делу Де Вильде, Оомс и Версип против Бельгии Европейским судом в содержание понятия «закона» (в контексте пункта 2 статьи 8 Конвенции) были включены нормативные акты более низкой категории, чем закон[20].
Толкуя термин «закон» в выражении «предусмотрено законом», Европейский Суд принимает во внимание правовую систему страны заявителя жалобы. Так, в решении по делу Крюслен против Франции отмечается, что «в сфере действия писаного права «законом» является действующий правовой акт, как он истолкован компетентными судебными органами …»[21]
В то же время подчеркивается, что при толковании понятия «закон» «нельзя игнорировать сложившуюся судебную практику»[22].
Основываясь на приведенной правовой позиции, Европейский Суд, в решении по делу Нимитц против Германии установил, что вмешательство в осуществление права заявителя на неприкосновенность жилища было предусмотрено законом, т.к. национальные суды «нашли обыск законным» в смысле соответствующей статьи уголовно-процессуального кодекса[23].
Однако, одним лишь соответствием нормам внутреннего права содержание термина «предусмотрено законом», в контексте второй части статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, не исчерпывается.
Европейский Суд в решении по делу Крюслен против Франции особо отметил, что формула «предусмотрено законом» имеет ввиду и качество конкретного закона, выражающееся в том, чтобы «закон был доступен для заинтересованного лица, которое могло бы предвидеть последствия его применения в отношении себя, а также, чтобы закон не противоречил принципу верховенства права»[24]. В решении Европейского Суда по делу Функе против Франции подчеркивается, что «качество» внутренних правовых норм «зависит от точности, с которой законодательство и судебная практика определяют объем и условия осуществления властных полномочий, исключая опасности произвола»[25].
4. Вторым критерием допустимости ограничения права на неприкосновенность жилища является правомерная цель вмешательства в его осуществление со стороны государственных органов. Перечень правомерных целей ограничения рассматриваемого права дан во втором пункте статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (см. п. 1 настоящего комментария).
В решении по делу Нимитц против Германии Европейский Суд признал правомерность цели обыска в офисе адвоката, т.к. это процессуальное действие было направлено на предотвращение преступления и защиту прав других лиц, в частности, чести судьи, которому было адресовано письмо с угрозами[26].
5. Следующим обязательным условием правомерности вмешательства в право на неприкосновенность жилища, согласно пункту 2 статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, является необходимость такого вмешательства «в демократическом обществе». Условие «необходимости в демократическом обществе » позволяет определить степень допустимого вмешательства в осуществление права на неприкосновенность жилища, исходя из соразмерности конкретных способов ограничения рассматриваемого права и правомерной цели таких действий. Этот критерий определяется сопоставлением «глубины» вмешательства государственных органов в рассматриваемое право и ценности конкретного интереса или права, в целях защиты которого это вмешательство осуществляется.
По делу Нимитц против Германии Европейский Суд пришел к выводу о том, что «оспариваемая мера была несоразмерна её целям», поскольку ордер на обыск «содержал слишком общие предписания найти и изъять, без каких-либо ограничений, «документы», раскрывающие личность автора оскорбительного письма, тем более, что обыск адвокатской конторы не сопровождается специальными процедурными гарантиями… как присутствие независимых наблюдателей[27]». Европейский Суд отметил, что чрезмерность вмешательства в осуществление рассматриваемого права выразилась и в том, что «обыск посягал на профессиональную тайну в той степени, которая не соответствует данным обстоятельствам… посягательство на профессиональную тайну адвоката может… нарушать права, гарантированные статьей 6 Конвенции»[28]. Кроме того, «сопутствующая огласка могла оказать негативное воздействие на профессиональную репутацию заявителя»[29].
Неконкретность или слабость предусмотренных законодательством гарантий от злоупотреблений при ограничении права на неприкосновенность жилища может повлечь признание Европейским Судом такого вмешательства не соответствующим условию «необходимости в демократическом обществе».
В решении по делу Функе против Франции Европейский Суд установил отсутствие рассматриваемого условия правомерности обыска, т.к. таможенная администрация обладала значительными правами по ограничению права на неприкосновенность жилища, в то время как «без соответствующего судебного мандата предусмотренные в законодательстве ограничения и требования… были слишком слабыми и неполными, чтобы можно было признать вмешательство в права заявителя соразмерным преследуемой законной цели»[30]. На такое решение Суда повлияло также и то, что «таможенная администрация никогда не предъявляла г-ну Функе… обвинений в нарушении… валютного и финансового законодательства»[31].
6. По делу Функе против Франции Европейский Суд отметил, что «статья 8 Конвенции не требует предварительного судебного разрешения на проведения обысков на дому и изъятий»[32].
Отклоняя жалобу заявителя по делу Чаппел против Соединенного Королевства, Европейский Суд отметил, что несмотря на некоторую чрезмерность обстоятельств обыска, заявитель, который на нем присутствовал и мог проследить за соблюдением своих интересов, не высказался по данному поводу[33].
Приложение 1.