Мини-пьеса: Либеральный сын в консервативной семье.
Сцена 1.
Сидим на кухне с мамой. Я грустный, ко мне в окошко постучалась нежданная гостья. Ее имя: меланхолия(в который раз она уже приходит). Мама спрашивает: ты чего такой грустный, расскажи, что у тебя случилось? Я с холодной и ироничной усмешкой отвечаю: “Какой в этом смысл? Ты все равно не поймешь, никто не поймет, ведь даже я сам не могу понять”.
Мама: А ты попробуй рассказать, может я пойму. Да ведь я тоже не могу себя понять, никто не может себя до конца понять.
Заходит отец.
Мама: Вон твой папашка тоже не может себя понять.
Я начинаю хохотать, мама хохочет, папа хохочет. Конец сцены.
Сцена 2.
Мама готовит салат. Мама приготовила салат.
Предлагает его мне. “НЕ ХОЧУ САЛАТ” отвечаю я.
Мама: Почему?
Я: Да ведь мы только и делаем, что едим. Сколько можно уже? Есть. Есть. Есть. Постоянно едим. Такое ощущение, что мы больше ничего не делаем, кроме того, что едим.
Мама: Займись каким-нибудь делом, найди себе хобби.
Я: Для нормальных хобби нужны деньги. Хочешь фотографировать, нужен фотоаппарат. Нужна пленка. А это все стоит денег. Для всех нормальных хобби нужны деньги. А я только и делаю, что читаю. Вот я с ума и схожу постоянно. Мне хочется пить из-за этого. Ты читала Чехова? У него в рассказе чиновники много читали и спились из-за этого.
Мама: Ты так говоришь, как будто я тебе денег не даю. Ты же ходил на танцы, я тебе деньги давала. А про алкоголь не говори ерунды. Чехов сам любил выпить.
Я: Так ведь он это с иронией писал. И я сейчас с иронией говорю, а ты меня серьезно воспринимаешь. Танцы я забросил из-за того, что учебы много навалилось и я хотел побольше времени выделить на нее. А то мне казалось, что у меня совсем мало времени будет на учебу, если я и дальше продолжу этим заниматься.
Мама: Вот именно, что он это с иронией писал. А ты алкоголь не пей. Я слышала одну историю про хирурга, делающего микрооперации, кажется на сердце. Так вот, он тоже поначалу периодически выпивал. Но потом бросил, поскольку ему нужно было очень много запоминать по работе, а алкоголь разрушает память. Ты сам не замечаешь, как это происходит.
Я: Так если ты такая умная, почему ты сама тогда иногда выпиваешь?
Мама: Не говори ерунды. Где я выпиваю? Я уже давно не выпиваю.
Я: Это ты сейчас не выпиваешь, а иногда бывает.
Мама подходит к кухонному столу и говорит: А не надо плохой пример брать.
Потом предлагает гречку. “Не хочу гречку” доносится стон из моего рта.
Мама: Почему не хочешь, сына? Вкусная греча.
Я: Да ведь это еда для скота, гречку только в России едят, все цивилизованные страны не едят гречку, а кормят ею скот.
Мама: А, ну понятно. Ну когда проголодаешься, покушаешь. Конец сцены.
Сцена 3.
Путем последовательного вопрошания мама все-таки вынудила меня на разговор. Каким-то невероятным образом разговор зашел о вере в Бога, о морали и о душе.
Мама: Это нормально, что ты грустишь. Это только дураки постоянно ходят и смеются. Они ходят, смотрят на все и улыбаются. Нормальный человек переживает различные состояния: ему может быть грустно, весело, ему может быть очень хорошо или очень плохо, может быть средне. В этом и состоит жизнь.
Я: Это мне и так понятно. Меня больше интересует вопрос: почему люди все совершают исходя из своей собственной выгоды? Почему никто не делает добро просто так?
Мама: Да ведь есть такие люди, которые совершают добро просто так. Есть же различные волонтеры, которые помогают старикам, больным, детям.
Я: Они тоже помогают исходя из корыстных мотивов, а не просто так. Никто ничего не делает просто так, ради самого поступка.
Мама: Ну вот есть люди, которые совершают хорошие поступки, а есть люди, которые совершают плохие поступки.
Я: Не существует ни хороших, ни плохих поступков. Все поступки изначально нейтральны. Это уже мы с помощью нашего человеческого разума, с помощью нашей системы оценок, устанавливаем, какой поступок хорош, а какой плох. На самом же деле ничего такого нет. Почему тогда я должен помогать бабушке переходить дорогу? Почему я не могу с таким же успехом подтолкнуть ее под поезд?
Тут я вспомнил фразу из “Так говорил Заратустра” Ницше: “Падающего – подтолкни!”.
Мама: А ты представь себя на месте бабушки. Каково было бы тебе, если бы тебя толкнули под поезд или какой-то урод подошел бы к тебе и треснул тебя по башке? То-то и оно. Мы живем в правовом государстве и никто не может никого бить, толкать под поезд, исходя из своей прихоти. Ты представь себе стариков, которые прошли через войну, какой ужас они пережили. Представь, что перед тобой разорвалась граната, какой ужас ты бы пережил. Старость надо уважать. Вот в других странах старость уважают, а у нас нет и делают что хотят.
Я(немного неудовлетворенно): А откуда я знаю, каким был этот человек в молодости? Может он был отморозком и избивал людей? Почему я должен его уважать? За какие такие заслуги? Все люди изначально равны, нет основания полагать, что один индивид лучше, чем другой.
Мама: Все равно старость надо уважать. Тебе за это воздастся. Бог все видит.
Я: Я не верю в Бога.
Мама: А ты поверь. Тебе надо поверить. Мне он всегда в трудной ситуации помогает, когда я его о чем-нибудь прошу.
Я: Ты понимаешь, что для меня Бог – это пустое понятие, за которым ничего нет?? Просто слова! Многие говорят о Боге, но для меня это все ерунда. Где Бог? Я его не вижу. Нет его! Сколько было предпринято попыток доказать существование Бога среди философов, никто так и не дал удовлетворительного доказательства. Все это лишь умствование, ничего более.
Мама: Бог это не просто слова. Это особая сила, которая всем помогает, в том числе и мне.
Я: Откуда ты знаешь, что тебе помогает именно Бог? Может поразмыслив, ты поймешь, что это не Бог тебе помог, а так сложились обстоятельства. Сложись они иным образом, оказалась бы ты в безвыходной ситуации и никакой Бог тебе не помог бы. Есть люди, которые оказываются в безвыходной ситуации. Никто им не помогает. Откуда ты знаешь, что Бог есть? Ты же его не видишь? Как ты можешь его доказать?
Мама: Ну я его не вижу, но понимаю, что он мне помогает в определенных ситуациях, когда я его о чем-нибудь прошу. А эти люди, о которых ты говоришь, они просто слабые, у них нет веры. Будь они сильными, Бог помог бы им.
Я: Опять ты об одном и том же! Белое-черное. Хорошее-плохое. Слабые-сильные. Нет ничего такого. Нет ни слабых, ни сильных людей. Я в это не верю.
Мама: А я верю в Бога. Ты меня не переубедишь. Каждому человеку воздается за его поступки после смерти.
Я: После смерти ничего нет, кроме абсолютной пустоты. Когда твое сознание угасает, ты уже ничего не сможешь воспринимать.
Мама: Откуда ты можешь об этом знать? Есть человеческая душа, тело умирает, а она остается. Вот она-то и попадает в рай или в ад. Или ты и в душу не веришь?
Я: Не верю. Такое же пустое понятие, как и Бог. У меня есть тело, я состою из материи. Благодаря различным биохимическим процессам, путем особой организации материи я и могу мыслить, имею сознание, веду сложную когнитивную деятельность. В этом смысле я материалист. После того, как тело умирает, ничего не остается.
Тут на меня напал голод и я наконец-таки решил притронуться к салату. Ем салат. Салат немного повысил мое слегка приунывшее настроение. Беседа продолжается. Заходит отец.
Я: Видишь, человеку ничего не нужно для счастья кроме того, чтобы поесть. Главное удовлетворять свои естественные потребности и будет тебе счастье. А в Боге, душе и в прочих подобных вещах нет никакого смысла, нет никакой пользы.
Отец присаживается рядом, накладывает себе салат и сквозь зубы, причмокивая, говорит: Главное хорошо поесть и будет тебе счастье. Я вот когда поем, никаких проблем не чувствую.
Мама подходит к отцу, вперив в него взгляд с упреком говорит ему: Ты чего – козел? Как ты можешь такой пример ребенку подавать? Тебе-то понятно, многого не надо, лишь бы пожрать.
Отец: Если у тебя денег много, то ты счастлив. Кто много зарабатывает, тот в ус не дует.
Мама: То-то я смотрю, как ты зарабатываешь… Вот тебе 40 и ты ничего в жизни не добился. Твоему сыну почти 20 и он и то больше тебя добился. А добьется еще большего, когда станет совсем большим.
Отец: Уедет за границу, а нас отдаст в дом престарелых.
Мама: Тебя-то точно отдаст, как тебя можно терпеть. А меня не отдаст, меня он любит. Ты же меня не отдашь в дом престарелых, когда мы станем старенькими? Я ведь за тобой ухаживала, когда ты был маленьким, пеленки твои стирала, вот и ты за своими стариками родителями поухаживай.
Отец взял что-то покушать из кухни и вышел.
Я: А что плохого в доме престарелых? За дом престарелых тоже платят, между прочим.
Мама: Ну может в них ничего плохого и нет. Но ты представь себя старым и тебя одинокого старика твои дети отдадут в дом престарелых. Каково тебе будет?
Я(громко и злобно смеясь): А у меня не будет детей! Мне никто не нужен, мне и одному хорошо.
Мама: Это ты сейчас так говоришь. Тебе будет очень одиноко. Помнишь, как в той песне поется: “Одиночество – сволочь!”.
Я(мизантропично): Я не буду чувствовать себя одиноким. Людей я терпеть не могу. Вообще никого.
Тут мама замечает, как кошка Ксюша карабкается по окну на балконе, выглядывая из окна. Мама подбегает к окну и грозно кричит: КСЮША! Ну-ка слезь с балкона! Ну ты посмотри, что эта дурачка делает. Кыс-кыс-кыс. Ну-ка иди сюда(грозно)!
Я поворачиваюсь к окну, выходящему на балкон и смотрю на испуганную мордочку маленького белого существа, настороженно приглядывающегося в сторону кухни.
Я: Она не зайдет сюда. Ты не видишь, что она боится?
Мама: А как ее еще можно научить?
Я: Ну не таким же способом уж точно.
Мама садится на свое место за кухонным столом, кошка Ксюша ловко пробирается на кухню через окно. Я пытаюсь ее погладить, но она увиливает. Тут я вспоминаю фильм Дрейера “Слово”, посвященный проблеме веры.
Я: Кстати, раз уж мы тут говорили про веру и про Бога, я тут один фильм недавно смотрел про веру. Там есть священник и религиозная семья, а в этой семье есть сын, который изучал богословие, а потом начал всем говорить, что он Иисус Христос.
Мама: Во-во. Нельзя быть таким фанатичным. Нельзя зацикливаться на одном и том же. Я вот не зацикливаюсь, но знаю, что хожу под Богом. А твой дядя зацикливается, вот он с ума и сходит со своей сектой.
Я: Да соль то была в том, что в целой религиозной семье не было ни одного действительно верующего человека. А сын был действительно Иисусом. В конце фильма он излечил человека, потому что в него поверили. А что если у тебя спина болит, потому что у тебя нет действительной веры? Вот я могу тоже сказать, что я Иисус. А ты в меня не веришь. Может сейчас через меня говорит Бог. А вот если бы ты верила, у тебя спина не болела бы. Поверь и она перестанет болеть!
Мама встает со стула, подходит ко мне, поворачиваясь спиной.
Мама: Я верю, что ты Иисус. А теперь исцели мою спину!
Я провожу рукой по ее спине и говорю: “Вот если поверишь, то она перестанет болеть”.
Затем я с кружкой чая возвращаюсь к себе в комнату. Конец сцены.