ДОН НИГРО
ЗВЕРИНЫЕ (ЗВЕРУШКИНЫ) ИСТОРИИ [1]
(Одиннадцать коротких пьес)
Три дикие индюшки в ожидании кукурузных початков
Диалог леммингов
Утконос
Мышеловка
Великий бурундукский лабиринт
Сурок у окна
Попугаи
Теория нитки
Летучий мышь
Бог бабуинов
Ожидание
«Звериные (зверушкины) истории» - сборник из одиннадцати коротких пьес, которые могут ставиться как единой пьесой, так и группами или по одной. Какая бы ни выбиралась конфигурация, название каждой пьесы необходимо отражать в программке.
Драматург крайне отрицательно относится к использованию звериных костюмов. Ощущение внутренней жизни животных должно выражаться актерской игрой. Никто не должен ходить на четырех. И животные гримасы хорошо бы не строить. В каждом случае актеры должны найти более тонкие средства отождествления себя с существами, которых они изображают. Собственно, я хочу, чтобы мы зрители видели не столько самих животных, сколько восприятие определенных зверушек другими животными: возвеличенными обезьянами, которые мнят себя человеческими существами.
ТРИ ДИКИЕ ИНДЮШКИ В ОЖИДАНИИ КУКУРУЗНЫХ
ПОЧАТКОВ
Действующие лица:
БОБ
ДЖОРДЖ
ПЕННИ
Место действия: лес у заднего двора чьей-то фермы. БОБ, ДЖОРДЖ и ПЕННИ – три дикие индюшки.
Когда зажигается свет, на сцене БОБ, ДЖОРДЖ и ПЕННИ, три дикие индюшки. Они живут в лесу и каждый день приходят к заднему двору чьей-то фермы, ожидая, что люди выбросят стержни кукурузных початков.
БОБ. Они уже выбросили стержни кукурузных початков, Джордж?
ДЖОРДЖ. Еще нет, Боб.
БОБ. Я хочу их, Джордж. Я люблю стержни кукурузных початков.
ДЖОРДЖ. Мы все любим. Мы – индюшки.
БОБ. Я их люблю, как ничто другое.
ПЕННИ. Вчера ты говорил, что любишь жучков, как ничто другое.
БОБ. Я люблю жучков, но кукурузу больше. За исключением тех случаев, когда жучки действительно хороши. Но по большей части я люблю кукурузу. В смысле, жучки могут и убежать, а кукуруза никуда не убежит. Кукуруза не движется, как жучки. Кукурузе можно доверять.
ПЕННИ. Боб, ты когда-нибудь задумывался, что в жизни есть что-то помимо кукурузы?
БОБ. Конечно.
ДЖОРДЖ. И что?
БОБ. Есть жучки. Есть кукуруза. И снова жучки.
ПЕННИ. Но ты не думал, что жизнь – это не только кукуруза и жучки?
БОБ. Совсем ты меня запутала, Пенни. Ты про деревья?
ПЕННИ. Нет, я не про деревья, Боб.
ДЖОРДЖ. Мы – индюшки, Пенни. Мы любим кукурузу и жучков. Что еще есть в жизни?
ПЕННИ. Я всегда хотела играть на саксофоне.
ДЖОРДЖ. Саксофоне?
ПЕННИ. Да.
ДЖОРДЖ. Ты всегда хотела играть на саксофоне?
ПЕННИ. Да.
ДЖОРДЖ. Пенни, индюшки не играют на саксофоне.
ПЕННИ. Почему нет? Я думаю, это какие-то предрассудки. Назови мне хоть одну причину, по которой индюшка не может играть на саксофоне.
ДЖОРДЖ. У нас нет пальцев. Чтобы играть на саксофоне, нужны пальцы.
ПЕННИ. У нас есть лапки. Может, мы сможем сыграть на саксофоне лапками.
ДЖОРДЖ. Я так не думаю.
ПЕННИ. Ты когда-нибудь пробовал?
ДЖОРДЖ. Нет, Пенни. Я никогда не пробовал играть на саксофоне лапками.
ПЕННИ. Так откуда ты знаешь, что не получится?
БОБ. Что-то вы очень глубоко копаете.
ДЖОРДЖ. Но у нас нет губ.
ПЕННИ. У меня есть губы.
ДЖОРДЖ. У тебя нет губ, Пенни. Ты – индюшка. У индюшек нет губ.
ПЕННИ. Тогда что это?
ДЖОРДЖ. Это твой клюв, Пенни. Ты не можешь дуть в саксофон клювом. Чтобы дуть в саксофон, нужны губы.
ПЕННИ. Мне без разницы, что ты там говоришь. Я собираюсь играть на саксофоне. Не знаю точно, как, но собираюсь. И придет день, когда я стану самой знаменитой саксофонисткой-индюшкой, а ты увидишь меня, играющей на саксофоне, на чьем-то телевизоре, подглядывая в окно, и скажешь: «Эй, Боб, это же Пенни, и она играет на саксофоне».
БОБ. Они еще не выбросили стержни кукурузных початков, Джордж?
ДЖОРДЖ. Еще нет, Боб.
ПЕННИ. К саксофону у меня такая же тяга, как у Боба – к кукурузным початкам.
ДЖОРДЖ. Нет, конечно.
ПЕННИ. Да.
ДЖОРДЖ. Нельзя сравнивать саксофон с кукурузными початками.
ПЕННИ. Почему?
ДЖОРДЖ. Потому что кукурузный початок кардинально отличается от саксофона. Ты не можешь съесть саксофон. И ты не можешь дуть в кукурузный початок. Конечно, ты можешь дуть на кукурузный початок, но едва ли выдуешь хоть какой-то звук.
ПЕННИ. Откуда ты это знаешь, Джордж? Ты пытался дуть на кукурузный початок? Ты пытался играть на саксофоне? Пытался есть что-нибудь, помимо кукурузных початков и жучков? Ты – индюк с негативным мышлением.
ДЖОРДЖ. Пенни, где ты собираешься найти саксофон? Мы живем в лесу.
ПЕННИ. Тут может расти саксофонное дерево.
ДЖОРДЖ. Я в этом лесу всю жизнь и никогда не видел саксофонного дерева.
ПЕННИ. Ты – не видел, но это не означает, что оно где-то здесь не растет.
БОБ. А вафельных деревьев здесь нет? Потому что я однажды попробовал вафли, и они такие вкусные.
ДЖОРДЖ. Вафли не растут на деревьях, Боб. Вафли выпекают.
БОБ. Я никаких вафлей не выпекал. Нашел их под деревом. Вон там.
ДЖОРДЖ. Кто-то выбросил их вместе со стержнями кукурузных початков.
ПЕННИ. Я поищу саксофонное дерево.
ДЖОРДЖ. Пенни, это глупо.
ПЕННИ. Не называй меня глупой. Я – индюшка с мечтой, и моя мечта – найти саксофонное дерево, и подобрать себе саксофон, и научиться играть на нем лапками. Считай, что я чокнутая, но такая у меня мечта.
ДЖОРДЖ. Пенни, тебе никогда не найти саксофонное дерево.
ПЕННИ. Если Боб нашел вафли, я смогу найти саксофонное дерево.
ДЖОРДЖ. Ты просто заблудишься. Отобьешься от стаи. И ты знаешь, что происходит с тобой, если ты отбиваешься от стаи? Ты оказываешься вне стаи. Тебе не с кем кулдыкать. Ты ходишь, и ходишь, и ты постоянно в одиночестве, и ты начинаешь сходить с ума. Помнишь, что случилось с Нелли? Как-то она отошла, чтобы что-то отыскать, и мы больше никогда ее не видели.
ПЕННИ. Не будет со мной такого.
ДЖОРДЖ. Откуда ты знаешь, Пенни? Как ты можешь это знать?
ПЕННИ. Не думаю я, что Нелли потерялась. Я думаю, она нашла саксофонное дерево. И вероятно прямо сейчас играет под деревом на саксофоне. Именно это и я собираюсь сделать. И вам меня не остановить. Прощай, Джордж. Прощай, Боб. Надеюсь, вы снова найдете вафли.
(ПЕННИ уходит).
БОБ. До свидания, Пенни. (Пауза). Пенни ушла.
ДЖОРДЖ. Да.
(Пауза).
БОБ. Нелли ушла. Теперь Пенни ушла. И я думаю, другие индюшки уходили до этого, но помню смутно. В чем дело, Джордж? Ты такой грустный. Думаешь о вафлях? Тебе недостает Нелли? Тебе недостает Пенни? Поэтому ты такой грустный? Может нам следовало поддержать ее в поисках саксофонного дерева? Ты так не думаешь, Джордж? Джордж? Как по-твоему, я смогу научиться играть на саксофоне?
ДЖОРДЖ. Не знаю, Боб. Возможно.
БОБ. Эй, Джордж?
ДЖОРДЖ. Что?
БОБ. Джордж, а что такое саксофон?
(Пауза).
ДЖОРДЖ. Несут стержни кукурузных початков, Боб.
(БОБ смотрит на принесенные кукурузные початки. Джордж смотрит вслед ушедшей ПЕННИ. Свет гаснет).
ДИАЛОГ ЛЕММИНГОВ
Действующие лица:
ЛЭМ
ЭМ
Место действия: открытое всем ветрам поле.
(ЛЭМ и ЭМ, два лемминга, в чистом поле, идут. Сначала медленно, потом все быстрее. Постепенное увеличение скорости инициирует ЛЭМ).
ЭМ. Что не так, Лэм?
ЛЭМ. Не так?
ЭМ. Ты какой-то нервный.
ЛЭМ. Не знаю.
ЭМ. Что-то не так?
ЛЭМ. Я не знаю.
ЭМ. Ты не находишь себе места.
ЛЭМ. Я не нахожу себе места.
ЭМ. А почему?
ЛЭМ. Не знаю.
ЭМ. Есть какая-то причина.
ЛЭМ. Я не знаю.
ЭМ. Я это чувствую.
ЛЭМ. Ты чувствуешь?
ЭМ. Немного.
ЛЭМ. И что это?
ЭМ. Я не знаю.
ЛЭМ. Это что-то.
ЭМ. Вроде бы…
ЛЭМ. Что?
ЭМ. Я не знаю.
ЛЭМ. Какой-то зуд.
ЭМ. Зуд?
ЛЭМ. Похоже, в голове.
ЭМ. Зуд в твоей голове?
ЛЭМ. С тобой то же самое?
ЭМ. Не знаю. Возможно.
ЛЭМ. Прямо в голове.
ЭМ. Что это?
ЛЭМ. Я должен идти.
ЭМ. Куда?
ЛЭМ. Не знаю. Туда.
ЭМ. Туда?
ЛЭМ. Думаю, да.
ЭМ. Ты должен идти?
ЛЭМ. Да.
ЭМ. Почему?
ЛЭМ. Не знаю. Должен идти.
ЭМ. Зачем?
ЛЭМ. Не знаю.
ЭМ. Туда?
ЛЭМ. Не знаю.
ЭМ. Туда, где обрыв?
ЛЭМ. Не знаю.
ЭМ. Но ведь там обрыв.
ЛЭМ. Должен идти.
ЭМ. Там очень высокий обрыв.
ЛЭМ. Мне без разницы.
ЭМ. Внизу скалы. Океан.
ЛЭМ. Все рано. Должен идти.
ЭМ. Ты умеешь плавать?
ЛЭМ. Не знаю.
ЭМ. Мы умеем летать?
ЛЭМ. Не знаю.
ЭМ. Не думаю я, что мы умеем летать.
ЛЭМ. Должен идти.
ЭМ. Почему?
ЛЭМ. Не знаю.
ЭМ. Идти куда?
ЛЭМ. Не знаю.
ЭМ. Куда мы идем? Что ищем?
ЛЭМ. Не время сейчас для вопросов, Эм.
ЭМ. Но мы свалимся с обрыва, если не остановимся.
ЛЭМ. Неважно.
ЭМ. Как, похоже, и всем.
ЛЭМ. Да, всем.
ЭМ. Все идут.
ЛЭМ. Все идут.
ЭМ. Не зная, куда.
ЛЭМ. Неважно.
ЭМ. То есть мы не знаем, куда идем.
ЛЭМ. Да.
ЭМ. Мы не знаем. Почему.
ЛЭМ. Да.
ЭМ. Впереди обрыв.
ЛЭМ. Да.
ЭМ. Крутой обрыв.
ЛЭМ. Да.
ЭМ. Мы свалимся с обрыва, если не остановимся.
ЛЭМ. Да.
ЭМ. Тысячи.
ЛЭМ. Да.
ЭМ. Миллионы.
ЛЭМ. Да.
ЭМ. Обрыв высокий.
ЛЭМ. Да.
ЭМ. Внизу острые скалы.
ЛЭМ. Наверное.
ЭМ. Мы упадем в океан.
ЛЭМ. Похоже на то.
ЭМ. И мы не умеем плавать.
ЛЭМ. Скорее всего.
ЭМ. И мы не можем летать.
ЛЭМ. Никогда не пробовали.
ЭМ. Если падение нас не убьет, мы утонем.
ЛЭМ. Возможно.
ЭМ. Тысячи.
ЛЭМ. Миллионы.
ЭМ. Мальчики и девочки. Братья и сестры. Матери и отцы. Бабушка и дедушка. Дети. Младенцы. Все через край.
ЛЭМ. Через край.
ЭМ. С обрыва и в океан.
ЛЭМ. С обрыва и в океан.
ЭМ. Зачем мы это делаем?
ЛЭМ. Что-то.
ЭМ. Что?
ЛЭМ. Там.
ЭМ. Что там?
ЛЭМ. Что-то
ЭМ. Там ничего.
ЛЭМ. Возможно.
ЭМ. Там ничего нет.
ЛЭМ. Что-то в голове.
ЭМ. Что-то в голове.
ЛЭМ. И мы идем.
(ЗАТЕМНЕНИЕ)
УТКОНОС
Один персонаж – утконос.
(Утконос говорит с нами с пустой сцены).
УТКОНОС. Я не птица и не рыба, не знаю я, кто я такой. Насколько могу себе представить, мой дедушка был селезнем, а бабушка – бобрихой. Но точно не знаю. Давно было. Смутно припоминаю, что я был кем-то еще. Не таким гротескным. Буквально вижу себя, а потом образ вдруг исчезает, и я - такой как есть. В этом странном маскарадном костюме, который не могу снять.
Что-то я могу делать, что-то хватать. Я даже плавать умею. Но зачем? Что все это значит? Другие животные выглядят, как и должны. Утка выглядит уткой. Корова – коровой. Но кем тогда, черт побери, выгляжу я?
Я пытаюсь подстроиться. Хожу на вечеринки бобров. Но никто не мной не говорит. Когда я к кому-то подхожу, они или продолжают болтать, не обращая на меня внимания, или замолкают и молчат, пока я не отойду.
Быть не таким как все – ужасная кара.
Все равно, что тебя наказывают за преступление, которого ты не помнишь. Иногда они пытаются проявить учтивость. Иногда смотрят на меня и смеются. По большей части, шушукаются у меня за спиной. Когда ты не такой, как все, надежды у тебя нет.
У меня эти глупые лапы с когтями. Но кой они мне? Кем я с ними должен быть? Каким-нибудь лобстером? Почему у меня нет пальцев? Почему нет аккуратных маленьких кистей и мордашки? Я тогда мог бы жить с енотами. Это моя мечта. Подстроиться. Подстроиться под кого-то. Бобров. Сурков. Уток. Я не привередливый. Я готов быть кем угодно, только не посмешищем.
Я не знаю, кто я. Не знаю, зачем я. Не знаю, что должен делать, как себя вести, что говорить. Такое ощущение, что сценарий написан для каждого, кроме меня. Я не знаю своего текста. Я не знаю, где мне стоять. Этот костюм утконоса – ловушка, в которую я пойман.
А мой самый большой страх – наступит день, когда я исчезну. Не знаю, почему меня это так сильно пугает. У вас могло сложиться впечатление, будто я хочу, чтобы это аномальное воплощение ушло, но я боюсь исчезновения.
Я боюсь пустоты небытия. Боюсь стать никем. Боюсь превратиться в ничто. Боюсь вечности несуществования.
И однако, это единственная альтернатива тому, что есть сейчас. Я не знаю, кто я. Мне лишь известно, что никто меня не хочет, никто не признает своим, да еще и ничего красивого во мне нет.
Мне хочется найти такого как я. Тогда мы смогли бы отложить яйца. Один из нас смог бы отложить яйца. Я не уверен, кто именно. Я откладываю яйца? Не знаю, откладываю ли я яйца. Я ничего не знаю.
У меня ощущение, что меня собрали из того, что осталось от других. Я смотрю на свое отражение в воде и не узнаю существа, которое смотрит на меня.
Не будете возражать, если я посижу здесь? Ничего, если я посижу? Просто за компанию. Просто…
Ладно, извините.
(Утконос уходит под гаснущий свет).
МЫШЕЛОВКА
Один персонаж – мышь.
(Мышь говорит с нами из темноты чьего-то дома).
МЫШЬ. Да, я бегаю по дому, защищенная стенами, выползаю из-за них ночью, чтобы погрызть крошки. Я знаю дом, как никто, изнутри, я - кровь дома, которая бежит по его венам, столько слышу, столько вижу, что вы, наверное, думаете, будто я знаю все.
Но есть одна штуковина. Эта ловушка. Сыр в этой ловушке. Он так притягивает. Так манит меня.
Я видела, как столь многие нашли там свой конец. Ужасную смерть. Металлический рычаг на огромной скорости обрушивается вниз, разбивает голову, ломает позвоночник. Жуть. Я – свидетельница всех этих кошмаров. Мои бабушка и дедушка. Мама и папа. Все мои братья и сестры, кузены и кузины. Но я умная. Я – мышь, которая знает, что почем. По крайней мере, вы, наверное, так думаете. Только крайне злонамеренное существо могло изобрести такое жуткое устройство. Только демону ада могла прийти в голову такая чудовищная, чудовищная идея.
Но сыр пахнет так вкусно.
Я все понимаю. Но при этом, может, существует способ обойти это препятствие. Если действовать быстро, очень быстро, я успею выхватить сыр до того, как ловушка сработает, размозжив мне череп или сломав шею.
Я хотя сказать, наш учитель – жизненный опыт, но это очевидный факт: никто не создал бы ничего нового, предполагая, что неудачи и беды других не минуют и его.
На самом деле не очень-то и нужен мне этот сыр. Я голодна, конечно, но могу прокормиться, подбирая крошки, которые падают на пол с кухонного стола или остаются в духовке. Мне этого вполне хватит.
Кот старый, медлительный, полуслепой. Я могу бегать вокруг него кругами, сколько захочу, если не потеряю бдительность. А я ее никогда не теряю. Я очень осмотрительная мышь. Я умная, и осторожная, и учусь как на собственных ошибках, так и на роковых ошибках всех моих близких, и моих соперников, и моих врагов. Я учусь на всем.
Я знаю, это ловушка. Я знаю, они придумана, чтобы убить меня. Я знаю, тот кусочек сыра – приманка. Я знаю, все подстроено.
Но сыр пахнет так вкусно. Я грежу этим сыром. Просыпаюсь в поту, с мыслями об этом сыре. Закрываю глаза и вижу, как обгрызаю этот прекрасный сыр.
Иногда я думаю, кто большее зло: бог, который изобрел эту ловушку, или другой, тот, что изобрел сыр. Потому что, не будь сыра, не было бы и ловушки. Она есть только потому, что сыр такой прекрасный. Я проживу и на крошках. Но я хочу сыр. Я жажду сыр. Я могу думать только о сыре. Это безумие. Мне надо держаться подальше от этой ловушки. Я достаточно умна, чтобы это знать. И все же, и все же…
Но, может, дело не в сыре. Может, я люблю ловушку. Может, сама ловушка притягивает меня.
Нет. Оставлю я ее в покое. Оставлю в покое. Только разок обнюхаю. Обнюхаю, но не прикоснусь. Или я смогу, может, я смогу только…
Нам не дано выбирать свои навязчивости, не дано выбирать, кого или что любить. Желание – это ловушка, и вот оно – желание.
Я всегда могу уйти.
Могу. Действительно, могу. Могу уйти. Уже ухожу. Направляюсь к моей норке, чтобы поесть крошек.
Не вводи меня в искушение и убереги от зла.
Убереги от сыра. Убереги от желания. Убереги от…
Может, если я только потянусь…
(Мышь протягивает лапку. Затемнение и грохот сработавшей мышеловки).
ВЕЛИКИЙ БУРУНДУКСКИЙ ЛАБИРИНТ
Один персонаж – бурундук
(Бурундук говорит с нами из лабиринта тоннелей. Помолимся за него).
БУРУНДУК. Нас видят красивыми, веселыми зверушками, но на самом деле мы, бурундуки, постоянно охвачены сомнениями и тревогами. Достаточно ли орехов? Достаточно ли громко я пищу, чтобы предупредить других об опасности? Я сижу в лабиринте тоннелей и думаю, зачем Великий бурундукский бог создал змей? Да, конечно, чтобы избавляться от мышей. Это я понять могу. То есть я ничего не имею против мышей, но доказательства налицо: они – низшая раса. Сколько орехов уместится у них в пасти? И что происходит, когда они пытаются пищать? Они способны лишь на жалкое попискивание. Такое убогое. Я сочувствую мышам. Но не могу заставить себя поверить, что без них мир станет хуже. А мы – бурундуки. Богом избранные существа.
Но почему Великий бурундучий бог разрешает змеям заглатывать наших детенышей? Что мы такого сделали, чтобы так нас карать? Я пытаюсь это понять.
Я люблю лабиринт моих тоннелей. Это мое сокровище, труд всей моей жизни. Моя задача – сделать тоннели больше, лучше, заплести еще хитрее, чтобы сбить с толку змей. Лабиринт тоннелей тянется к началу времен. Обязанность каждого поколения – расширять его, усложнять, прорывать тоннели под камнями, огибая корни деревьев, создавать запасные выходы в местах, куда не додумаются заглянуть змеи. Великий бурундук дал нам эти тоннели на условии, что мы будем поддерживать их в надлежащем состоянии, из поколения в поколение, расширять их сеть, углублять, усложнять, восхваляя тем самым это его загадочное творение.
Теперь тоннели проложены и под бетонной плитой, и от нее к ржавому скутеру, и под клумбой, и под внутренним двориком из красного кирпича, и под тротуаром, и вокруг дома, вдоль фундамента, под вечнозелеными изгородями, под грецким орехом, под кустом гибискуса, сквозь корни клена, на холм к яблоне, мимо кроличьей норы. И кролики такого высокого мнения о себе, потому что норы у них больше! Большие глупые дилетанты. Никто не может рыть землю лучше нас. Кроты слепы. Мы работаем и при дневном свете, и в темноте. Мы избраны Богом.
Есть много тайных выходов, о которых я не могу говорить, связанный бурундучьим кодексом чести. Пока я сосредоточен на расположении этих тоннелей, хранилищах орехов и тому подобном, все вроде бы хорошо. Но меня тревожат воспоминания. Воспоминания – тот же лабиринт, хитросплетение тоннелей, и я думаю и думаю о ястребе. Не могу остановиться. О том дне, когда ястреб спикировал вниз, схватил маму, и утащил. Она была беременна моими братьями и сестрами. Я помню ее глаза. Она смотрела на меня, когда ястреб схватил ее. Когти. Огромные острые когти. Огромные жуткие когти гигантского летающего монстра. Схватил ее и утащил, высоко в небо, к гнезду на деревьях, чтобы разорвать в клочья. Нет. Не думай об этом. Вышвырни эти мысли из головы. Думай о тоннелях, и орехах, и о том, как глупы кролики. Не думай о змеях. Не думай о ястребах. У Великого бурундучьего бога есть ответы на эти и все прочие вызывающие боль вопросы. И когда наступит время, когда Бурундучий бог пожелает открыть нам свои неисповедимые цели, мы все узнаем. А пока мы будем собирать орехи, рыть новые тоннели, расширять лабиринт, и не думать о ястребе, о глазах матери в тот момент, когда когти с неба сомкнулись на ее толстом животе, чтобы утащить туда, где ее разорвут вместе с еще не родившимися детенышами… нет, нет, нет, не думать об этом, не думать об этом, продолжать рыть тоннели.
Эти тоннели, иногда я задаюсь вопросом, эти тоннели, а не в мозгу ли они Великого бурундучьего бога, не создаем ли мы этот мозг, роя и роя, расширяя и расширяя, сюда и туда, добавляя проходы, перекрестки, тупики, места, где мы не бывали вечность, места, которые пахнут змеями, где совершалось ужасное, вот мы и роем больше тоннелей, новые тоннели, создаем Бурундучьего бога, находим его в нашей непрерывной работе. Он – не земля. Он – пустота, остающаяся после того, как земля вырыта. Он – пустота внутри лабиринта внутри его мозга внутри лабиринта. Не думай об этом. Не думай о ястребе, не думай о змее, только о тоннелях. Рой, рой, рой, рой. Работай в одиночку и в темноте.
(ЗАТЕМНЕНИЕ)
СУРОК У ОКНА
Один персонаж – сурок
(Сурок говорит с нами с лесной опушки)
СУРОК. Что-то в моей голове заставляет меня думать медленно, но обстоятельно. Я не глупый. Я могу есть все, но в пределах разумного. Изоляция под капотами припаркованных автомобилей действительно очень вкусная. Мое правило – жизнь коротка. Если можешь что-то прожевать – съешь. Но, может, это касается только меня. Я стараюсь держаться подальше от людей. Не нравится мне, как они пахнут. А они, похоже, одержимы моей тенью. И это еще раз подтверждает, что они – безумцы. Но меня тянет к этому дому неподалеку от моей норы. Причина в окнах подвала. Маленьких таких, вдоль стены и заднего торца дома. Это отличные места для охоты на лягушек после дождя. Лягушки особенно вкусны после сильного летнего дождя. Но есть одно окошко, рядом с дверью черного хода, самое опасное, потому что иногда дверь открывается и выходит человек, высокий, такой странный с виду, от которого ничего хорошего ждать не приходится, однако я все равно прихожу к этому окошку, и не ради лягушек, по другому поводу.
Потому что за окошком живет другой сурок. Он двигается, когда я двигаюсь, царапает когтями стекло, когда я царапаю. Прижимается носом к стеклу, когда я прижимаюсь. В подвале живет сурок, и он не может выбраться оттуда из-за этого окна. Я пытаюсь общаться. Но он лишь копирует то, что делаю я. Меня тянет и тянет к этому окошку. Я зачарован этим сурком. На что похожа его жизнь, в доме, где живут люди? Что он ест? Как выживает? И почему он всегда по тут сторону стекла, когда я подхожу к окошку? Я жалею его. Я кое-что знаю об одиночестве. Мне хочется вызволить его. Но стекло разделяет нас. И мое раздражение нарастает. Я изо всей силы царапаю стекло когтями. Но разбить его не получается.
Иногда люди слышат меня и выходят, чтобы прогнать. Не следует мне приходить так часто. Я съел всех лягушек. Повода приходить больше нет. Это опасно. Но я ничего не могу с собой поделать. Меня тянет к этому сурку, который сидит взаперти за стеклом. Правда, в последнее время я начал задумываться, а не играет ли он со мной? Не дразнит меня? Не высмеивает? Почему он копирует все, что делаю я? Я для него посмешище? Так я не посмешище. Я видел, как он ел лягушек, когда я ел лягушек. Он повторяет все, что делаю я.
Мне это действует на нервы. И теперь, когда я пересекаю лужайку, меня не покидает ощущение, будто что-то преследует меня. Я продолжаю идти. Я оглядываюсь. И тень снова здесь. Что темное, и оно преследует меня. Движется по жимолости. Я останавливаюсь, чтобы поесть травы, и оно останавливается. Я прыгаю за лягушкой, и оно прыгает. Вот я и гадаю: это сурок из окна? Это замаскированный темным мой двойник из подвального окна? Он выбрался оттуда и преследует меня? Поэтому людям так хочется знать, вижу я свою тень или нет? Люди - хранители теней? Они держат двойника каждого из нас в доме, за окнами? Они отправляют их преследовать нас, насмехаться над нами, сводить нас с ума, уничтожать? Это какая-то дьявольская месть за то, что мы едим посаженные человеком огурцы и изоляцию в этих дурацких автомобилях.
Я подхожу к окну подвала, и это существо здесь, ждет меня, насмехается надо мной. Я кричу на него, а оно кричит на меня. Прекрати, кричу я. Перестань преследовать меня. Чего ты хочешь? Почему мучаешь меня?
Спокойно. Спокойно. Я сажусь на поле и слушаю. В конце лета прилетели дрозды. В голове у меня какой-то шум. Что-то шумит у меня в голове. Это странно. Это очень странно. У меня кружится голова. И хочется пить. Теперь мне все время хочется пить. И какой-то привкус во рту. И что-то шумит у меня в голове.
А потом до меня доходит. Это существо в подвальном окошке. То самое, которое преследует меня, когда я пересекаю лужайку. Это темное существо пробралось мне в голову.
Оно есть мою душу.
Оно ест мою душу.
Оно ест мою душу.
(Свет на последних фразах медленно гаснет).
ПОПУГАИ
Действующие лица:
РИЧИ – попугай
ПЕГГИ – тоже попугай
Место действия: клетка для попугаев. Мы видим тени прутьев, которые ложатся на попугаев.
(Два попугая, тени прутьев падают на них, когда они перемещаются по жердочкам).
РИЧИ. Полли хочет крекер?
ПЕГГИ. Полли хочет крекер?
РИЧИ. Мои слова.
ПЕГГИ. Мои слова.
РИЧИ. Может, заткнешься?
ПЕГГИ. Может, заткнешься?
РИЧИ. Вопрос не в том, почему эта тупица повторяет все, что я говорю. Главное в другом: почему я считаю необходимым говорить все эти глупости. Полли хочет крекер?
ПЕГГИ. Полли хочет крекер?
РИЧИ. Почему я не могу прекратить выблевывать эти пустые фразы? Меня зовут не Полли. Ее зовут не Полли. Тогда почему я ощущаю это абсурдное, может, даже безумное желание произнести вслух этот идиотский вопрос? Я не хочу крекер. Я не люблю крекеры. Я бы предпочел чизбургер с картофелем-фри м шоколадным молочным коктейлем. Красивая птичка.
ПЕГГИ. Красивая птичка.
РИЧИ. Красивая птичка.
ПЕГГИ. Красивая птичка.
РИЧИ. Ты заткнешься?
ПЕГГИ. Ты заткнешься?
РИЧИ. Почему это дерьмо продолжает сыпаться из моего клюва? Да что со мной не так? У меня какое-то психическое расстройство? Я совершенно выживаю из ума? Какой-то кретин повторяет мне эти фразы снова и снова, и как только они заползают мне в мозг, другое мое «я» берет верх, и я не могу не повторять их сам. Я слышу, как раз за разом говорю эти глупости, хочу остановиться и не могу. Меня словно проглотил какой-то инопланетный робот. Я хочу сказать, выпустите меня оттуда. Я совсем не такой. Я совсем не из тех, кто ходит целыми днями по жердочке, кивает и говорит: «Привет, красавчик! Привет, красавчик».
ПЕГГИ. Привет, красавчик.
РИЧИ. Заткнись, тупая ослица.
ПЕГГИ. Заткнись, тупая ослица.
РИЧИ. Я это ненавижу. Ненавижу. Плохо, что я не могу остановиться и твержу эти глупости, так я еще вынужден круглые сутки делить клетку с этим тупицей, зная, что он повторит все, сказанное мной. Я не только должен слышать себя, мне приходится выслушивать и бормотание этой козы, и ее слова прилетают ко мне маразматическим эхом. Этого достаточно для того, чтобы встать на пути движущегося кота. Полли – гадкая птичка.
ПЕГГИ. Гадкая птичка.
РИЧИ. Гадкая птичка.
ПЕГГИ. Гадкая птичка.
РИЧИ. Господи, я готов отдать свой пенис за несколько минут интеллигентного разговора. Тому, у кого есть разум, так одиноко в этом мире. И однако, глядя на эту идиотку, я вижу себя. Я вижу собственное безумное желание повторять бессмысленные фразы, которые слышал столько раз, что не могу выбросить из головы, а в итоге, если я вдруг отвлекусь, они начинают сыпаться из моего клюва, как попкорн. Почему я не могу контролировать себя? Дай нам поцелуйчик.
ПЕГГИ. Дай нам поцелуйчик.
РИЧИ. Я не хочу ничего этого говорить. Все равно, что чужак прячется у меня в мозгу и подавляет мою волю, стоит мне утратить бдительность. Это сводит с ума. Вызывает желание влететь в электрический вентилятор. А самое худшее, когда клетку накрывают чехлом, я остаюсь в темноте с этой Пегги. Кто бы пришел и поговорил со мной.
ПЕГГИ. Кто бы пришел и поговорил со мной.
РИЧИ. Ради Бога, можешь ты сказать что-нибудь такое, чего я не говорю первым? Хотя бы раз, хотя бы раз я бы хотел услышать от тебя что-то такое, чего я не говорю первым.
ПЕГГИ. Я тебя люблю.
РИЧИ. Не говори, что ты любишь меня. Ты меня не любишь. Ты даже не понимаешь, что говоришь. Ты – паршивый магнитофон в перьях. Ты не скажешь ничего умного, даже от этого будет зависеть твою жизнь.
ПЕГГИ. Онтогенез повторяет филогенез.
РИЧИ. Что?
ПЕГГИ. Онтогенез повторяет филогенез.
РИЧИ. И что это означает?
ПЕГГИ. Я ненавижу отвратительную пустошь за маленьким леском.
РИЧИ. Что?
ПЕГГИ. Я думаю, вы получили плохие яйца, мистер Джонс.
РИЧИ. Где ты это взяла?
ПЕГГИ. Отныне время само по себе и пространство само по себе становятся пустой фикцией, и только единение их сохраняет шанс на реальность.
РИЧИ. Да кого ты слушала?
ПЕГГИ. Что тогда есть правда? Армия преобразованных метафор и антроморфизмов, одобренных привычкой. Правда – это иллюзия, в которой человек находит удобную повторяемость.
РИЧИ. Ты читала энциклопедию?
ПЕГГИ. Физики верят в реальность мира, но атом, который они кладут в основу своих доводов, - субъективная выдумка, зависящая от особенностей и ограничений сознания.
РИЧИ. Быть такого не может. Ты даже не умеешь читать.
ПЕГГИ. Всем патрульным машинам. Всем патрульным машинам. Нам нужен черный «паккард» модели сорок девятого года с висконсинскими номерами.
РИЧИ. Это телепатия? Твой практически пустой мозг каким-то образом принимает сигнал от кого-то еще?
ПЕГГИ. Внимание, обитатели Земли. Мы пришли сюда не для того, чтобы покорить вас. Мы хотим дать вам знания. Просто оставьте ключ в замке и проследите, чтобы сетчатая дверь не дала вам под зад, когда будете уходить.
РИЧИ. Я больше не выдержу.
ПЕГГИ (поет). К большой реке я сегодня выйду, сегодня лето…
РИЧИ. Прекрати.
ПЕГГИ (поет). Ой, мороз, мороз…
РИЧИ. Прекрати.
ПЕГГИ (поет). Сердце красавиц склонно…
РИЧИ. ЗАТКНИСЬ. ЗАТКНИСЬ. ПРОСТО ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ. РАДИ БОГА, ПОЧЕМУ ТЫНЕ МОЖЕШЬ ОСТАВИТЬ МЕНЯ В ПОКОЕ?
ПЕГГИ. Я тебя люблю.
РИЧИ. ЗАТО Я ТЕБЯ НЕ ЛЮБЛЮ. Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ. Я ХОЧУ, ЧТОБЫТЫСДОХЛА. Я ХОЧУ, ЧТОБЫТЕБЯ ПРОПУСТИЛИ ВЕРЕЗ МЯСОРУБКУ И ПРЕВРАТИЛИ В КОШАЧЬЮ ЕДУ.
(Пауза).
Хоть это заставило ее замолчать.
(Пауза).
Слава Богу. Наконец-то. Теперь здесь мир и покой.
(Пауза).
Такое облегчение.
(Пауза).
Наконец-то никто не несет вздор.
(Пауза).
И что ты делаешь? Дуешься?
(Пауза).
Ты дуешься? Я тебя обидел?
(Пауза).
Бедная, маленькая Пегги. Такая чувствительная. Столько месяцев сводила меня с ума, а теперь надулась, потому что я ее не люблю.
(Пауза).
Пегги?
(Пауза).
Послушай, не обязательно тебе все время молчать. Я совсем не против того, чтобы время от времени и поговорить, но только не о крекерах.
(Пауза).
Эй, красотка?
(Пауза).
Навести меня как-нибудь.
(Пауза).
Алло, гараж?
(Пауза).
Ты в коме или как?
(Пауза).
Пегги?
(Пауза).
Скажи что-нибудь, черт побери.
(Пауза).
Пегги?
(Пауза).
Ты там не умерла? Пегги?
(Пауза).
Я тебя люблю.
(Пауза).
Пегги, я тебя люблю. Я тебя люблю.
(Пауза).
Полли хочет крекер?
(Свет медленно гаснет).
ТЕОРИЯ НИТКИ
Действующие лица:
МЭГГИ - кошка
ТЭББИ - тоже кошка
Место действия: коврик перед камином.
(Две кошки, Мэгги и Тэбби лежат на коврике перед камином)
МЭГГИ. Ты в это веришь?
ТЭББИ. Нет.
МЭГГИ. Я хочу сказать, что это?
ТЭББИ. Я не знаю.
МЭГГИ. Неужели это называется жизнью?
ТЭББИ. Я не знаю, что это.
МЭГГИ. Я хочу сказать, что с ним такое?
ТЭББИ. Коты.
МЭГГИ. И то правда.
ТЭББИ. Нельзя им доверять.
МЭГГИ. Я знаю.
ТЭББИ. Я тебе говорила.
МЭГГИ. Я знаю, что говорила.
ТЭББИ. Я сказала, Мэгги, нельзя доверять коту, которого не кастрировали.
МЭГГИ. От этого хочется прыгнуть на забор и завыть.
ТЭББИ. Я так и делала. Много раз.
МЭГГИ. И еще моя мать.
ТЭББИ. Твою мать следовало отправить в пруд.
МЭГГИ. Она говорит мне, Мэгги, дорогая, и при этом лижет меня, словно я по-прежнему котенок какой-нибудь.
ТЭББИ. Ей бы держаться подальше от кошачьей мяты.
МЭГГИ. Мэгги, говорит она мне, ты можешь стать, кем захочешь.
ТЭББИ. И это правда.
МЭГГИ. А нужно ли это?
ТЭББИ. Не понимаю тебя.
МЭГГИ. Весь этот потенциал. Ты его реализуешь, реализуешь. А что потом? Он весь вышел, и тебя хоронят во дворе.
ТЭББИ. Какой-то у тебя мрачный взгляд на жизнь, Мэгги.
МЭГГИ. Жизнь – это мрак. Мы живем во мраке. Мы спим днем и живем ночью. Иногда я думаю, что схожу с ума.
ТЭББИ. Мы всегда можем убежать.
МЭГГИ. Когда?
ТЭББИ. Не знаю. Когда захотим. Мы – кошки. Кто сможет нас остановить?
МЭГГИ. И куда мы пойдем?
ТЭББИ. Не знаю. Мест много. И тогда все это уйдет. Всё, что казалось таким важным, исчезнет. Более не будет иметь никакого значения.
МЭГГИ. И ты думаешь, от этого мне полегчает.
ТЭББИ. Не знаю. Но разве не в этом вся прелесть? Мы – кошки! И за нами всегда остается право исчезнуть.
МЭГГИ. Не думаю, что я хочу исчезнуть. По крайней мере, у меня есть это. Глупо, наверное, но есть. Миска с едой. Миска с водой. Кошачий туалет, когда есть желание им воспользоваться. Кошачья мята. Иногда воробей. Но потом я думаю, кто я? Что все это значит? Хочу я лежать на спине и всю жизнь играть с ниткой? Вроде бы это бессмысленно. И все-таки я не хочу, чтобы это заканчивалось. Если на то пошло, не верю, что по ту сторону забора что-то есть. Там может быть ничто. По ту сторону забора нас может ждать пустота.
ТЭББИ. Там другой двор. По ту сторону забора другой двор.
МЭГГИ. Откуда ты знаешь?
ТЭББИ. Потому что вчера я там побывала, гоняясь за белками.
МЭГГИ. Но откуда ты знаешь, что он там сегодня? Закрывая глаза, откуда мы знаем, что увидим то же самое, открыв их вновь?
ТЭББИ. Я знаю одно: всякий раз, перебираясь через забор, я вижу тот же двор, что и прежде.
МЭГГИ. Ты уверена, что это тот же двор? Или все-таки другой. А что по другую сторону того двора?
ТЭББИ. Еще один двор.
МЭГГИ. А потом?
ТЭББИ. Не знаю. Наверное, новые дворы, до бесконечности. В свое время я жила в большом старом доме, с множеством комнат, и каждая комната в том доме, когда я в ней находилась, казалась мне целым миром, если ты понимаешь, о чем я. Но когда тебе скучно, или заходит большая собака, или ты унюхиваешь рыбу, тогда ты вцепляешься когтями в ручку, поворачиваешь ее, открываешь дверь и переходишь в другую комнату. В том доме было так много комнат. И ты всегда волнуешься и боишься, попадая в другую комнату, это новый мир, который надо исследовать, ты узнаешь историю этой комнаты по запахам ковра и мебели, пыли, которая скапливается в углах, но рано или поздно кто-то открывает дверь, и ты просто не можешь устоять перед желанием узнать, что в следующей комнате. Может, так со всем? Жизнь – это большой дом, и ты продолжаешь переходить из комнаты в комнату.
МЭГГИ. И как долго?
ТЭББИ. Не знаю. Пока не закончатся наши жизни, наверное. А может, они никогда не закончатся. Может, в последней комнате ты получаешь еще девять жизней. Может, все, что кажется тебе реальным, всего лишь особенность комнаты, в которой ты сейчас находишься, но скоро ты услышишь щебет птички или что-то другое и пойдешь в следующую комнату.
МЭГГИ. А что потом?
ТЭББИ. Не знаю. Я скажу тебе, когда попаду туда. Хочешь подняться на чердак и поохотиться на мышей?
МЭГГИ. Нет. Меня тошнит от мышей. Меня тошнит от этой жизни. Я хочу чего-то еще.
ТЭББИ. Например?
МЭГГИ. На днях я гонялась за ниткой.
ТЭББИ. Да?
МЭГГИ. У мальчишки была длинная нитка, и я гонялась за ней.
ТЭББИ. Мы все через это проходили.
МЭГГИ. Я отлично проводила время.
ТЭББИ. Нитка – это хорошо.
МЭГГИ. Я знала, что это всего лишь нитка. Но, когда она двигалась, я н