Часть 2
“Хочу, чтобы под моим эшафотом бились волны,
А над ним чайки вырисовывали лемнискату.
Хочу умереть на море
Пока вакантно"
Глава восьмая: Обыденность
– Запись пятьдесят седьмая 19 июня 1999 года
Ничто так не вдохновляет меня, как переплетенные запахи весны у меня над головой и шашлыка в руках у девушки слева. Я сидел и читал книгу, когда вспомнил о моем дневнике. Мне уже почти 30 лет. Я так сильно поменял свое мнение обо всем, что происходило вокруг меня. Все было так глупо, предсказуемо и обычно. Я думал, что уникален, что создан для какой-то важной цели на земле, что без меня все было бы по-другому. Но нет, я был глуп, да впрочем, я сейчас все расскажу. Все, что вспомню, что-то я записывал тогда, когда забывал дневник где-нибудь.
–Запись пятьдесят восьмая 19 мая 1994 года
Этот день я запомнил надолго. В этот день я был шокирован этой новостью, произнесенной из маминых уст. В тот момент, весь мир обрушился мне на голову и станцевал там чечетку. Все было так сложно, даже когда умирал близкий мне человек или уходила Вика, мне не было так плохо. Но я ведь должен был радоваться тому, что отец жив, почему тогда мне было плохо? Тогда я еще не думал о том, что отец нас бросил, ушел от нас. Я тогда думал о том, что в скором времени найду его.
– Запись пятьдесят девятая июль 1994 года
В течение месяца мама поправилась, и я был вынужден искать денег для нас, ибо мама не могла работать. С работой в то время было не просто, но вышло так, что я не так сложно, как то могло быть, попал в маленькую конторку, занимающуюся отчетами в довольно-таки популярной фирме. На собеседовании было много людей. Я смотрел на каждого оценивающим взглядом, ища в них своих конкурентов, но найти не мог. Они были не такие как я. В каждом из них светил луч счастья. Во мне же счастья тогда не было. Все эти люди знакомились, разговаривали друг с другом, а я сидел один. Не видел я в этом смысла, знакомиться с тем, кого ты можешь не увидеть на рабочем месте рядом с собой. Конечно, может я ошибался, не зная, как все будет дальше, я делал ранние выводы. Вдруг они оба получат эту работу или оба не получат? А если и одного счастье обделит больше чем другого и они все равно продолжат общаться? Да кто их знает, так или иначе я сидел в одиночестве и ждал своей очереди.
Когда меня вызвали, я встал, оглядел оставшихся людей, которые уже не так радостно смотрели на меня, как в начале, они смотрели так на каждого, кто заходил в кабинет, даже на тех, кто только что разговаривал с ними. Их взгляд можно было описать одним словом - зависть. Я вошел в кабинет. Там сидели 4 человека, и мне сразу показалось, что эти люди работали не там, куда я пытаюсь устроиться. Такие костюмы, какие были одеты на них, я видел пару раз в дорогих магазинах. Запонки на их рукавах отблескивали на свету, в отличие от их улыбок, которых попросту не было.
Собеседование прошло не так, как я ожидал. Мне с каждым моим ответом на их вопрос казалось, что я провалился. Но в итоге, судя по всему, самый главный из них, встал и сказал, что я принят. Моему удивлению и радости не было предела. Я отблагодарил всех, пожав им руки. В тот момент я впервые увидел улыбку на лице того, кто принял меня на работу. Меня направили к секретарю за получением дальнейших указаний. После инструкций от секретаря я понял, что, в итоге, я работал в крупной компании, но не был ее частью. Как-то так можно было описать мое 8 часовое гниение за рабочим столом, с редкими вылазками к кофейному аппарату и перекурами в туалете в компании моих коллег. Я не так представлял себе мое будущее. Я не думал, что моя работа будет мне не по душе, не думал, что предпочту деньги – комфорту и духовному удовлетворению от работы. Мечтал о том, что буду работать индивидуально – пожалуйста! При приеме мне ясно дали понять, что за меня здесь никто не будет работать. Но когда я мечтал об индивидуальности, я думал не о том, что я все буду делать сам, а о том, что буду делать свое дело в одиночестве, не в потном маленьком помещении, а у себя дома, наедине с самим собой. Видимо я мечтал о творчестве, когда сам учился на экономиста, как бы это глупо не звучало. Поэтому я работаю не один, а в компании таких же, как и я высококлассных специалистов.
Дерек. Пока учился – сменил 2 университета, но до сих пор жалуется на то, что не остался в самом первом, говорит, мол, сейчас бы все работали на него, а не он на кого-то. Да и походка у него весьма высокомерна, не как у офисной крысы. Но сам он, при разговоре наедине, это я узнал из наших с ним частых ночных задержек на работе, очень застенчив. На вид ему больше чем 26 лет, сам – не больно красив, худощав и с вьющимися волосами, из-под которых часто выступал пот. Может, он действительно должен был быть каким-то начальником, где наел бы живот и командовал такими как мы? Но судьба знает, какого человека, на какое место поставить.
Гвен. Весьма милая девушка, невысокого роста, с длинными темными волосами. В нее, наверное, была влюблена добрая половина офиса. Что же тут не так? Ее дурной характер и развратная жизнь, умело скрытая за ширмой красоты. Со временем я узнавал ее все лучше и лучше. Она не станет хорошо общаться с человеком, который ей не понравится, даже как друг. Вот представьте такого человека, который, приехал на новое место, никого не знает, но и не сильно стесняется. Он встречает новых людей, знакомится с ними и на некоторое время остается только с ними, без лишних знакомств и приятелей. Но со временем, в круг его близких людей, заглядывают другие, но этот человек не обращает внимания на них, у него есть свои друзья, близкие и любимые люди. Так вот Гвен – именно такой человек. Мне сложно было попасть к ней в друзья, хотя и не особо хотелось. Но работать все же легче, когда ты знаешь, с кем работаешь. В итоге, мы стали общаться, но не так чтобы близко, а так, будто нас заставляли. На некоторых вечеринках, устроенных нашей компанией, он вела себя довольно раскрепощено и не следила за собой. Бывало, что и штаны с нее падали во время пьяных танцев.
Шон. Шон был моим первым другом, после того как я устроился сюда работать. Ну, сказать, что он сразу стал моим другом – глупо. Он был скорее первым знакомым. Нас, кстати, познакомила Гвен, так как она давно знала Шона. Что рассказать о нем? Он веселый, заводной, можно даже сказать, что сумасшедший, но... Ребенок. Именно я считал его ребенком в глубине души. Может из-за его ребячества в серьезных делах или из-за постоянной улыбки на лице? Я не знаю, но это и не так важно, главное, что я нашел в нем, спустя несколько дней общения, своего лучшего друга. Со временем я узнавал о нем все больше, и мы сближались. Я рассказывал о себе, он рассказывал о себе. Знаете, когда я был один, я вечерами не знал чем мне заняться. Но с приходом Шона моя жизнь резко изменилась. Мы всегда знали, что сообразить на свободный вечер. С таким времяпрепровождением я стал спать совсем мало, ведь поздно ложился, а утром нужно уже было бежать к новым приключениям. Я вспомнил, что значит веселиться, вспомнил, как знакомиться с девушками. После того, как я потерял Джона, у меня пропало желание даже подойти к какому-то новому человеку. Но Шон все изменил.
Наконец последний, но немаловажный мой друг на работе – Эрик. Да, я был удивлен, когда узнал, что моим коллегой будет мой теска. Пусть имена у нас были одинаковы, но люди мы были совершенно разные. Эрик мечтал о карьерном росте, в то время как я возвышал перед собой поиски своего отца, хотя, мне кажется, что путь к его мечте, был так короток, что если бы я вступил на его дорожку и сделал шаг вперед, то уже был бы одной ногой на финише. А он, да и никто, наверное, кроме Шона не знал о моих проблемах. Может, если бы у нас был какой-то босс, и мы могли бы попасть на его место, то Эрик был бы главным претендентом на это место. Но дружить этот парень тоже мог, да и о чувствах не забывал. Все мы все-таки люди. Наши отношения с ним развивались так же, как с Гвен и Дереком, но в нем я видел потенциально хорошего человека в отличие от остальных работников офиса, с которыми я не был знаком.
Нас было четырнадцать человек. Четырнадцать работников пыльной коробочки, сидевших за своими компьютерами, как за комочком грязи, пытаясь найти там золото. Нас было четырнадцать, но моих друзей было лишь четверо. Это важно.
–Запись шестидесятая сентябрь 1994 года
Лето кончилось, работа - нет. За эти два месяца я хорошо сдружился со своими коллегами. Мы выбирались в бары, клубы, кафе. Частенько просто сидели друг у друга в квартирах и выпивали. В общем, мы сработались впятером. Раньше я думал, что друзей у меня нет. Точнее есть приятели, но не было такого человека, которому я мог бы рассказать все о своей жизни. Мне этого человека сначала заменял отец, а сейчас дневник. Бывало, вечерами я перебирал имена и думал об этих людях, но понимал, что не могу кому-то доверить то, что могу другому, хотя в то же время, другому не могу доверить вещи, которые с легкостью рассказывал первому. Только каждому свое. Это грызло, поедало меня, такая ситуация бы любого загнала в угол. Но я начал говорить с собой посредством дневника и не стал сумасшедшим. Все было довольно просто, но с тем моментом как я нашел на работе новых друзей – все изменилось. Они поменяли меня, из социофоба сделали социопата. Если раньше я предпочитал сидеть дома, то сейчас я все реже вижу родную кровать. Я пью в барах, ведь алкоголь заливает все мысли, мысли о плохих вещах и хороших. Но только днем–вечером... Утром я просыпаюсь с мыслью сделать какие-то глупости, а ночью засыпаю с мыслями, что я так ничего и не сделал. Такое чувство было и в школе, когда я страдал от любви к Виктории, но сейчас все кончено и...
Ни черта не кончено, я все так же думаю о ней, и эти мысли с утра тоже о ней. И ночью и всегда. Но ничего не проходит бесследно, весь этот выпитый алкоголь сделал меня циничнее, я не вижу сейчас перед собой того человека из-за смерти которого я буду страдать. Мне страшно, ибо я все реже думаю о маме, и все чаще о стакане. А об отце я вообще не думаю, не думаю о его поисках. И у мамы я не спрашивал о нем после того разговора в больнице.
Недавно Гвен позвала меня на вечеринку за город, говорила, что там будет весело и мне необходимо развеяться, ибо она уже который день видит во мне ханжу. Я согласился, почему бы и нет. Но когда я соглашался, я понимал, что скучаю. Скучаю по одиночеству, по тем моментам, когда у меня разрывалась голова от того, что я днями сидел дома, лишь смотря на улицу, а к вечеру, чтобы утихомирить бурю в своей голове я шел в душ. Я час стоял под водой, иногда включая только холодную или горячую. Под потоком, ко мне приходили новые мысли, идеи, а боль потихоньку смолкала, отпускала узду от моего мозга. Одиночество, оно прекрасно, не многие люди это поймут. Я думаю, что люди рождаются одинокими и лишь страх перед будущим и ответственность перед родными делает их другими, заставляет заводить семью и друзей. Может это и правильно с одной стороны, смысл жизни явно не в эгоизме, но, что, если жить по-другому не нравится? Не жить? Хм, бред. Иногда я сам себе противоречу. Твержу об одиночестве, а потом о любви, хоть это и две разные вещи, но они мне очень близки.
Спустя несколько дней мы собрались за город. Ехать пришлось на электричке, так как машины ни у кого из нас не было. Еще перед поездкой Дерек купил себе пиво и в гордом одиночестве распивал его на вокзале со знатным видом модного парня. Почему модного? Он очень странно оделся для поездки за город. Обычно он так ходит на работу и часто жалуется по поводу того, что ему запрещают работать не в официальной одежде фирмы. Наш поезд подошел, и мы расселись по своим местам. Я сел рядом с какой-то девушкой. Короткие, темные волосы, проколотый нос, разноцветная, броская одежда. Таких в то время было очень много. Насколько я помню, она все время смотрела в окно, как бы давая мне шанс смотреть на нее. В скором времени я уже сидел на даче, на втором этаже, я немного выпил, чтобы не писать, но достаточно, чтобы писать бред. Там где я сидел - царил хаос, хотя сидел я один. Относительно один, если не считать спящего, пьяного Дерека за стенкой. В комнате было ужасно грязно. Хозяин дачи предупреждал, что нам нужно брать с собой сменную обувь, но никто не послушал, и все ходили в уличной обуви даже дома. По всему периметру этажа валялись бутылки и прочий мусор.
С самого начала у нас был всего лишь ящик пива, но всякий необратимый процесс протекает произвольно, а пьяный процесс протекает произвольно и быстро. Поэтому уже к ночи каждый одинокий парень нашел себе девушку, а я сидел и потягивал бутылку пива, смотря на весь царящий хаос. Немного времени спустя ко мне подошла Гвен. Я не ожидал, что она заговорит со мной в этот вечер, думал, что она будет со своей компанией, коей была большая часть людей на вечеринке. Она решила узнать меня поближе, спрашивала о прошлом, о семье, любви и прочем. Я был еще больше удивлен, когда понял, что наедине она не такая стерва, какой казалась на первый взгляд. Она была обычной девушкой, которой, как мне показалось, не хватало внимания любящего парня или семьи. Мы говорили примерно полчаса, пока нас не перебил стон за стеной. Дереку стало хуже и мы вдвоем, смеясь, потащили его вниз, чтобы более ответственные люди помогли ему.
Я проснулся в одной кровати с Гвен, она украдкой, но милыми глазами смотрела из-под одеяла, вызывая улыбку на моем лице. Я был рад, хоть ни она, ни я не помню, как это вышло. Но, так или иначе, я развеялся и отвлекся от нависшей тучи грустных мыслей над своей головой. Я был готов вернуться на работу с новыми силами и стараться не думать о прошлом, а ставить цели и расставлять приоритеты правильно. А Гвен? Мы пару дней немного улыбались друг другу, как бы намекая, что продолжение может быть, но в итоге все вернулось на круги своя: я видел в ней стерву, а она во мне своего друга.
– Запись шестьдесят первая декабрь-январь 1994/95 года
В начале декабря сказали, что перед новым годом нас ждет банкет, оплаченный кем-то свыше. Там начальство обещало объявить некую важную новость по поводу наших должностей. Это прибавило немного необходимой как воздух суеты в часть отдела.
Смеркалось. Мимо ушей проносились звуки сканеров, клавиатур и клацанье компьютерных мышек. Они разрушали покой и не давали сконцентрироваться на чем-то более важном, чем работе. Хоть было не так много времени, но мои глаза уже пытались захватить всю мою оставшуюся бодрость. Я был не прочь заснуть, ведь, это так блаженно: взгляд в никуда, тело расслаблено и не зависимо в какой позе ты лежишь – сон одолевает тебя, руки становятся невероятно тяжелыми, ими так сложно управлять, что ты начинаешь думать – твои ли они вообще. Все дела уходят на второй план, какими бы важными и срочными они не были, ты знаешь, что поспать пару минут тебе будет намного приятнее, чем куда-то торопиться, выходить на холод и бежать что есть сил уже туда, куда ты опаздываешь. Но вечные разговоры, хлопающая дверь в офисе, миссис Хайди, которая каждые 15 минут ходит за водой мимо моего рабочего места и постоянно шоркает обувью. Со временем звуки ее кроссовок исчезают вдали, но потом, когда они совсем замолкают, начинаются звуки старого, громкого сифона с водой. А если в конце офиса начинает кушать Фил – наш техник, то звуки перемалывающейся его ртом еды разлетаются на весь офис, и ты только больше желаешь, чтобы дверь хлопала громче. Нет, мне все это надоело. Я в тот же миг вскочил, оделся и побежал в магазин, за обувью для Хайди на размер меньше, по пути вызвал мастера, чтобы он, наконец, починил сифон или заменил его. Когда я пришел, Фил еще кушал, я подошел к нему, взял его еду и начал злобно есть ее, я откусил такой большой кусок бутерброда, что даже с открытым ртом им первое время невозможно было чавкать. Но я ел с закрытым и, прожевав, криком объяснил Филу, что если ты желаешь всем приятного аппетита – ты должен закрывать рот после этого.
–Трехочковый! – воскликнул Шон, забросив смятый лист А4 в урну, тем самым обратив внимание гостей из соседнего отдела на нас и разбудив меня от сладкого сна. Сегодня он победил меня в бумажном баскетболе, но завтра я точно буду сильнее. – Может еще разок? – с энтузиазмом продолжил он.
– Ты смял всю ненужную бумагу, да и работать нужно…
– О чем ты? Сегодня пятница, мы и так работали всю неделю, нужно уделять время отдыху. - Перебил меня Шон.
– Вот в субботу и отдохнешь, алкоголик. - С ухмылкой ответил я.
– Но как ты…
– Ты каждую пятницу зовешь меня в бар, ты думаешь, это так не очевидно? Я даже помню, что ты постоянно заказываешь, и какое такси я вызываю тебе, чтоб тебя довезли до дома.
– В этот раз, все будет совсем по-другому, в этот бар мы еще не ходили... – Шон пытался уговорить меня на протяжении 10 минут и действительно уже начинал задумываться об отдыхе. Каждый его довод все ближе подталкивал меня к решению все бросить и смотаться с этим пьяницей, хотя он каждый раз говорил одни и те же слова. – Так что, ты едешь?
– А к черту, поехали. – Я бросил папку и начал собирать свои вещи, чтобы снова услышать, как он плохо поет и задирается с барменом. Мы уже направлялись к выходу, как вдруг нам навстречу буквально вылетел Эрик, я не ожидал его увидеть, да и вообще, он давно не появлялся на работе.
– Вы куда-то уходите? – с большим интересом спросил Эрик.
– Да, а тебе какое дело? - немного не в дружелюбной форме спросил Шон. На самом деле он не очень любил Эрика, один раз в баре, он обмолвился, что боится того, что Эрика повысят, а его уволят. Может он просто завидует…
– Можно с вами?
– Нет! – Оборвал он его на полуслове.
– Да, конечно! – я понимал, что у него какие-то проблемы и подумал, было бы неплохо позвать его с собой. На его лице расцвела улыбка, когда он услышал мои слова, он обнял нас обоих, но по лицу Шона я понимал, что ему эта идея не сильно нравилась.
Вот мы уже сидим в баре и все, о чем я переживал, случилось – Шон напился, я напился, Эрик напился. Мы сидели, разговаривали о девушках, машинах, даже о чертовой политике, но с того вечера мне больше всего запомнился разговор с Эриком. Он говорил о судьбе. Его монолог заставил меня тогда задуматься, хотя может я просто был пьян, но так или иначе, он сказал, что-то вроде этого:
«Эрик, вот ты веришь, к примеру, в то, что мы с тобой сейчас в этом баре не случайно? Ты в курсе, что у нас одинаковые имена? Мы на одной работе уже столько вместе, у нас возможно и прошлое одинаковое. Я верю. Мы с девушкой недавно расстались, я расстроился, очень, я так долго ее добивался, а в итоге все было напрасно. Ну, а ты знаешь как расстраиваются парни, взял пива, после – виски… В общем, перебрал вчера. Вчера я пошел развеяться и прогуляться по набережной, и ты не представляешь, как все банально произошло! Так только в фильмах бывает. Мне навстречу идет моя одноклассница, бывшая любовь. Я сначала, подумал, что это просто похожая на нее девушка, но эта была она. О, мы так давно не виделись. Но банальность не в этом, не в нашей встрече, хотя может отчасти. Мы встретились взглядом, но прошли мимо друг друга. Я не выдержал и обернулся... Она уже стояла ко мне лицом. Мы с ней заговорили и вот в чем банальность нашей с ней встречи: она тоже недавно рассталась с парнем. Я пригласил ее в кино. Как думаешь, я правильно сделал? Правильно ли пользоваться подарками судьбы? Если это она конечно, а если не она, то, что же? В детстве мне часто снились сны, которым я придавал очень большое значение, верил, что они все когда-нибудь исполнятся. У меня даже книжка была со снами. Когда отец нашел ее, он рассмеялся, сказал, что мне нужно взрослеть. Но я тогда был счастлив, а сейчас, повзрослев, счастье ушло. Так вот, в чем вопрос – зачем взрослеть, если чем выше ты поднимаешься, тем ниже опускается мир в твоих глазах? Лучше уж быть вечно маленьким мальчиком, верящим в судьбу и сны».
А мы ведь действительно похожи. Все эти сны, судьба… Тогда я не придавал этому значения, просто задумался на несколько минут и пошел пить дальше.
Перед самым новым годом нас всех собрали, чтобы объявить о том, кого повысят, а кого уволят. Я как обычно работал в этот момент, ну как работал, я постоянно просиживал свой стул попусту и даже не думал о повышении. Все остальные кроме меня стояли у двери. Ждали, как ненасытные волки, когда же в эту малюсенькую дверь впрыгнет заяц, чтобы порвать его на кусочки. Но ожидание волков было неоправданным, когда в дверях появился вовсе не маленький безобидный зайчик, а суровый гризли, который готов сам порвать стаю голодных волков. Ну а если в общих чертах, единственное что я слышал, это то, что те двое, кто выполнят свою работу за этот месяц лучше всех, те и получат повышение, двое следующих получат премии, а двое худших будут уволены. Мне тогда стало немного грустно от того, что мне на протяжении месяца придется работать, хотя бы так, чтобы меня не уволили. И вот этой новости они тогда ждали? Глупо.
–Запись шестьдесят вторая январь 1995 года
Вот уже половину месяца мы батрачим на этой бессмысленной работе. Не все, конечно. Я уже давно не видел Эрика, по мне так – он кандидат на вылет. Жалко конечно, ведь мы так сдружились за все время. Дерек приходит на работу в таком виде, будто пил всю ночь. Ну, его можно понять, я же забыл написать о том, что он с Гвен встречался. Ну конечно понятно, что такие отношения долго бы не продлились, но мне ли судить об отношениях? Я-то вечно влюбляюсь в девушек, которые совсем мне не подходят. А вообще, если так посудить, среди моих друзей на работе: Шона, Дерека, Эрика, мы же все не особо счастливы в любви были. Но не об этом речь. Мы с Шоном немного взялись за дело и начали немного понимать, зачем нас посадили на эти удобные, такие манящие, кресла. Нет, не для сна – для того, чтобы нас не уволили. О да, мы работаем не для того, чтобы принести пользу кому-то, а для того, чтобы не потерять работу. Словно инстинкт такой, не самосохранения, а сохранение должности. Гвен же после разрыва с Дереком не особо расстроилась, у нее же еще много таких было и будет. Но все-таки в ней что-то щелкнуло, и она вплотную взялась за работу. Таким образом, можно было составить класс иерархии на январь: Эрик - на увольнение, Дерек - на увольнение, мы с Шоном - хотели просто остаться, а Гвен шла на повышение, ну или на премию как минимум. Конечно, в офисе помимо нашей компании было еще много работников, но в нашем кругу все расположилось именно так. Мне очень не хотелось терять своих друзей, таких сложно найти было бы еще раз.
Подходил уже конец месяца нашей продуктивной работы и, готов поспорить, с нашей помощью рейтинг фирмы вырос в разы. Шутки это все конечно, но Эрик так и не появился в этом месяце, а Дерек ничего не делал. Шон тоже не хотел терять их, и подумал, почему бы не собраться в баре всем? Я позвонил Эрику, Шон позвал остальных. Помню, тогда был пятничный вечер, еще одна неделя оставалась для того, чтобы ребята взяли себя в руки. Мы с Шоном уже сидели в баре. Спустя некоторое время пришел Дерек. Эрик тоже обещал придти, но его все не было. Мы сидели, разговаривали о проблемах друг друга, в основном конечно о проблемах Дерека, но ведь у него действительно были проблемы. Он заливал стопку за стопкой в свое горло, и все говорил о Гвен. Как же ясно я видел в нем себя в подростковом возрасте. Иногда он смеялся, а мне казалось, что мы почти вытащили его из той дыры, в которую он залез, но тут зашла Гвен:
– А, собственно, что она, черт возьми, здесь делает? – Дерек пытался, встать, но у него это не особо вышло.
– Вообще-то я пришла обсудить со всеми работу, а вот что здесь делает это пьяное животное, я не понимаю.
Я тогда попытался вмешаться в их бессмысленный диалог, но Дерек не замечал моих слов. Он собрался с силами и подошел к ней ближе. Стоя напротив нее, он орал, что-то типа: «Как ты вообще можешь так говорить обо мне?» Они ругались не очень долго, и оба вышли. В итоге мы остались с Шоном вдвоем. Его слова в тот вечер, как никогда были в точку: «Ну, вот и все, мой друг».
Через неделю к нам в офис снова вошел тот парень. Теперь уже мы все стояли у двери и ждали его. Он вошел с одним листочком, и с него, своим грубым, низким голосом, зачитал: «Эрик Коллер, Майкл Питерс - уволены, Райан Норвуд, Эрик Садман - представлены к получению премии…» Дальше я его не слушал, ибо был очень сильно удивлен тому, что я получу премию. Мне одновременно было и обидно, от того, что Шон работал как и я, но не получил премию и радостно от того, что я при деньгах буду. Тот человек ушел, я же стоял, как столб.
– Вот и тебе удача улыбнулась, братишка. – Шон хлопнул меня по плечу и ушел к своему рабочему месту.
Я решил, во что бы то ни стало, пробраться к боссу и узнать у него, в чем дело. Да, мое самолюбие уступило справедливости. Я побежал за тем человеком, он зашел в лифт, но я успел за ним.
– Вам куда, Эрик? – откуда он знал мое имя? Хотя, что за глупый вопрос, мы работаем в одной компании.
– Мне с вами, к боссу.
Он улыбнулся и нажал на кнопку последнего этажа. Лифт был ужасно громкий и медленный, я был рад, что работал на втором этаже. Нас с ним разделила неловкая минута молчания, прежде чем мы доехали и двери открылись. Он пошел направо, я за ним.
– К боссу, это туда, – он остановился, развернулся, указал на противоположный коридор и дверь в конце него, – он будет рад вас видеть.
– Спасибо. – Ответил я и двинул туда, куда он показал.
Я постучался, услышал брошенное «войдите» и зашел. Передо мной открылся прекрасный вид с 15 этажа, через застекленную комнату. В середине стоял резной, большой стол, за ним стул. По углам росли домашние розы, огромные кусты. У окна стоял человек, смотрящий куда-то вдаль. Честно сказать, я ожидал увидеть низкого, полноватого старого мужчину, с сигарой во рту, сидящим примерно на таком стуле. Но я ошибся, этот парень на вид был намного старше меня, шикарно, конечно, одет, этого у него не отнимать, со светлыми короткими волосами, высокий и довольно-таки накаченный. Мне кажется, даже я, имей такую должность, растолстел бы уже давно, но может это лишь мое стереотипное мнение обо всех боссах.
– Я ждал тебя, Эрик, – он, наконец, повернулся ко мне лицом. Выглядел он приятно, доброжелательно, как я помню, на протяжении всего разговора с его лица не спадала улыбка, но я все равно не доверял ему, – вероятно, ты пришел, чтобы узнать, почему тебе дали премию? Вот, листочек с баллами, заработанными всеми за месяц, – Он открыл ящик в столе, достал листок и отдал мне. Я быстро глянул листочек и да, действительно, я был на строчку выше, чем Шон.
– Можешь забрать его себе, – Продолжал он.
– Но зачем вы тогда ждали меня здесь? – С подозрением на лице спросил я.
– Понимаешь, я ждал от тебя большего, чем этих баллов, я думал, ты пойдешь на повышение и станешь моим помощником. Да, второй человек пошел бы до этой должности по длинному пути, но твое резюме я читал очень внимательно, я без всяких затруднений взял бы тебя помощником.
– Спасибо конечно, но мне нравиться работать там, где я сейчас.
– Мы с тобой прекрасно знаем, что ты сейчас врешь. Тебе не нравиться там работать, тебе нравится там ничего не делать, тебя это устраивает, но знай, Эрик, ты здесь для особой цели. Уж точно не для просиживания задницы.
– Почему тогда не уволите, раз я ничего не делаю?
– Давай, наконец, перейдем на «ты»?
– Хорошо. Почему, кстати, вы не уволили Дерека, он же тоже ничего не делал, как и Эрик?
– «Ты», Эрик, договорились же, на «ты».
– Хорошо, хорошо, почему ты не уволил?
– Он уволился сам, за день до подсчета результатов он принес заявление по собственному желанию, – и он снова отдал мне бумагу.
– Как же так…
– Присядь. Хочешь виски?
– Нет, вернемся к тому, зачем я пришел. Либо ты даешь премию Шону, либо…
– Что либо? – перебил он, – ты получил премию, Шон – нет. Ты – наработал, он – нет. Тут не может быть вопросов.
– Тогда забери мою! – я уже понимал, что наглел.
– Ничего я не буду забирать. Иди, работай, разговор закончен, ты очень меня разочаровал. – Он снова повернулся к окну, а я, хлопнув дверью, ушел оттуда. Придя вниз, я показал Шону листок с баллами, которые отдал мне босс. Но Шон объяснил мне, что он не обижается на меня. У меня конечно еще несколько дней не отлегло от души это событие, но все прошло со временем. Так нас осталось двое на этой тусклой работенке, я и Шон.
Конец восьмой главы.