Несмотря на все лишения, духовная жизни Руси пострадала меньше всего. Были сожжены и уничтожены многие церкви вместе с городами, погибла часть священнослужителей. Когда в 1382 году на Москву напал хан Тохтамыш, москвичи приносили свои книги в церкви и скоро заполнили ими церковные помещения. Но все это было разграблено и погибло во времена пожаров и разгрома Москвы. Но, по замечанию Гумилева, “хан мог и должен был требовать покорности, повиновения приказу, выполнения обязанностей, но требовать от человека отказа от его веры или обычаев считалось делом не только глупым, но и аморальным” [87, с. 117]. На основании охранной грамоты, выданной монголами церкви, церковь восстановила свое влияние. Возникает множество монастырей, куда удалялись думающие книжники, например, Троицкий монастырь, основанный Сергием Радонежским (ок. 1321 — 1391), и хорошо известный Соловецкий монастырь. При монастырях велось летописание, развивалась житийная (агиографическая) литература. В начале XIV века появляется “Житие” московского митрополита Петра, написано житие Сергия Радонежского. В житиях излагаются жизнь и деяния людей, признанных святыми, они комментируются цитатами из Священного писания. Суть разных видений и вещих снов героев житий часто сводится к идее главенства Москвы и единства князей.
Весьма известным в этом жанре стало “Житие” Александра Невского, созданное на базе дружинных повествований о военных походах. Здесь воспеваются победы Александра, сам он прославляется не только как непобедимый полководец, но и как дипломат, которого украшают многие достоинства: “той бе князь Александр Ярославич богомъ роженъ отъ отца благочестива и нищелюбца, паче жъ кротка, великаго князя Ярослава”; “...гласъ его, яко труба въ народе... сила жъ бе ему часть бе от силы Самсоня, и премудрость бе ему Соломоня, далъ богъ храбрство ему...” [102, с. 146]. В “Житии” Александр предстает идеальным героем, лишенным слабостей, на его стороне святые и Бог.
Особое место в литературе занимают произведения, повествующие о битвах с монголами. Эта тема звучит в устном народном творчестве, сохранившем предания о героях, таких, как рязанский богатырь Евпатий Коловрат, о страданиях угнанных в плен жен, о любви и разлуке князя Романа со своей женой. В народе появляется новый жанр — историческая песня, повествующая о многих реальных событиях, например, песня о Щелкане Дудентьевиче, посвященная восстанию в Твери против наместника хана Шевкала, или Чолхана. В ней с особой силой показан свирепый нрав сборщика дани: “У которого денег нет, у того дитя возьмет; у которого дитя нет, у того жену возьмет; у которого жены-то нет, того самого головой возьмет” (210, с. 120]. В это же время возникает легенда о невидимом граде Китеже, скрывшемся от несметных полчищ Батыя на дне озера Светлояр.
И в устных произведениях, и в письменной литературе обличаются князья в их усобицах и звучит мысль о единстве, которое должно спасти Русь от монголов (во всех произведениях они называются татарами, хотя Золотую Орду основали монголы). В “Повести о разорении Рязани Батыем в 1237 году” прямо обвиняется владимирский князь Юрий Всеволодович в том, что отказал Рязани в помощи. Хотя в ней и говорится, что нашествие Батыя — божье наказанье за грехи, но этот религиозный мотив не является для авторов главным. Важнее всего было показать силу и несгибаемость рязанцев: “Царь Батый видяше, что господство резаньское крепко и мужественно бьяшеся и возбояся” [210, с. 139]. Столкнувшись с героизмом многих рязанцев, а особенно Евпатия Коловрата, даже Батый восславил героя: “Аще бы у меня такой служилъ, держалъ быхъ его противъ сердца своего” [там же, с. 141]. Уже в этой повести мы встречаемся с необычайно поэтическим строем речи, с пронзительными сценами любви и верности, горя и героизма. Множество эпитетов, сравнений помогают воссоздать действительно удивительную по своей силе картину. Этот стиль, напоминающий вышивание словами, особенно ярко проявился в сохранившемся небольшими отрывками “Слове о погибели Русской земли” неизвестного автора:
"О светло светлая и украсно украшена земля Руськая! и многыми красотами удивлена еси: озеры многыми удивлена еси, реками и кладязьми... горами крутыми, холми высокыми, дубравоми чистыми, польми дивными, зверьми различными, птицами бещисленными, городы великыми, селы дивными, винограды обителными, домы церковьными, и князьми грозными, бояры честными, вельможами многами. Всего еси испольнена земля Руская, о прававерьная вера християньская!" [там же, с. 145].
Уже первые повести о Куликовой битве (1380) характеризуются поисками героического стиля, способного отразить величие события. Особенно выделяется в этом плане поэма “Задонщина” (автор, возможно, Сафоний Рязанец), созданная вскоре после Куликовой битвы (за Доном) и воспевающая Дмитрия Донского (1350—1389) и его победу над татарами. Она написана в подражание “Слову о полку Игореве”, все ее приемы, способы описания, обращения напоминают язык и поэтику “Слова”:
"Кони ръжут на Москве, звенит слава по всей земле Руской. Трубы трубят на Коломне, в бубны бьют в Серпохове, стоят стязи у Дону у великого на брези... Что ми шумит, что гримит рано перед зарями? Князь Владимеръ Ондреевич полки устанав-ливаеть и пребирает и ведет к Дону великому. И молвяше брату своему: "Князь Дмит-рей, не ослабляй, князь великый, татаромъ. Уже бо поганый на поля на наши наступают, отнимают отчину нашу" [там же, с. 163, 165].
Пожалуй, более, чем сами князья, именно литература и летописание понимают необходимость единства русских князей. Эта идея и является самой повторяющейся во всем, что создано в этот период.
В период противостояния Руси и монголов, особенно на первом его этапе, Русь не сделала сколько-нибудь заметных шагов на пути познания мира. Среди сельских жителей, занятых крестьянским трудом, практические знания, включавшие в себя наблюдения природы, передавались из поколения в поколение устно или в процессе самого труда. Падение ремесленного производства в городах не прибавило ничего нового к имеющимся знаниям о вещах, материалах, способах и технике ремесел.
В. А. Фаворский. Иллюстрация к "Слову о полку Игореве"
Существовавшая на Руси сложная и неудобная система счета затрудняла развитие математического знания: “для каждого разряда чисел (единиц, десятков, сотен) существовали особые буквенные обозначения; отсутствовало понятие нуля; дроби обозначались словесно (1/6 — “полтрети”; 1/12 — “пол-полтрети”) и т. п.” [23, с. 391.
Долгое время царили близкие к мифологическим представления о мироздании: о том, что над землей имеется семь небес, что солнечное затмение или комета предвещают грядущие несчастья, что совпадение двух церковных праздников — предвестье конца света и так далее. Только к концу XV века начинают высказываться предположения о шарообразной форме Земли, о ее размерах сравнительно с Луной и Солнцем, появляются представления о размерах Вселенной.
Зато расширились представления о других землях и населяющих их народах после путешествий (“хождений”) некоторых купцов и монахов. Особое место среди описаний этих путешествий занимает “Хождение за три моря” тверского купца Афанасия Никитина. Отправившись в путешествие на Кавказ, он и не предполагал, что оно растянется на много лет, и превратности судьбы приведут его на Восток, в Иран (Персию) и Индию, в которой он прожил три года, изучив местный язык. До него на Руси существовало переводное произведение “Сказание об индийском царстве”, в котором индусов рисовали, как рогатых людей, с тремя ногами, шестью руками, глазами и ртом на груди, песьими головами. Афанасий Никитин разрушил эти представления:
"И есть тут Индийская страна, и люди ходят все нагие: голова не покрыта, груди голы, волосы в одну косу плетены. Все ходят брюхаты, детей родят каждый год и детей у них много. Мужи и жены все нагие и все черные. Я куда хожу, так за мной людей много и дивуются белому человеку" [308, с. 90].
Его повествование отличается добросовестной точностью в описании природы Индии, народа, быта и нравов, экономики, религии, армии, искусства, звездного неба и прочего. Афанасий Никитин поведал русскому читателю об огромных пространствах — от Египта до берегов Тихого океана. Он называет Каир, Дамаск, города Малой и Передней Азии, Красного моря и Персидского залива, Эфиопии, Пакистана, Индии, сообщает сведения о Цейлоне (Силяне), Бирме (Певгу), Южном и Северном Китае...
Еще одно явление русской культуры этого времени не имеет себе аналога в мировой культуре: это работы великих художников того времени Андрея Рублева (ок. 1360/1370—1430) и Феофана Грека (ок. 1340—после 1405). Отойдя от принятого стиля иконописания по прорисям, связанным с жесткими канонами, они обрели свой стиль, их цветовая гамма, рисунок и глубина чувств в полной мере отражены в росписях Благовещенского собора в Москве и других работах. Самое совершенное произведение Андрея Рублева “Троица” включила в себя всю глубину христианской символики и такую же глубину психологии христианского умиротворения, глубокомысленной тишины молчания, при которой происходит таинство общения душ.
Так вместе с этими мастерами в русское искусство входят великие идеи Возрождения — идеи неповторимости человека и его ценности на земле.
Предания
| · Как возникли Луна и Уральские горы · Кукушка · Журавлиная песнь · Происхождение Башкир · Потомки рода волков Как возникли Луна и Уральские горы На верх страницы Давно, очень-очень давно на небе было два солнца. И вот эти-то два солнца беспрерывно и неустанно озаряли лик земли. И сильно страдали от того люди. Не в силах спать от постоянного света, сказал один бай: «Кто сможет сбить выстрелом одно из двух солнц, получит в жены мою дочь, кроме дочери дам еще богатства». Весть эту разослали повсюду, куда письмо дойдет и лошадь доскачет. Не осталось в стране никого, кто не был бы извещен о решении бая. После этого на кочевке бая стали собираться самые меткие стрелки – мэргэны. Многие пытались стрелять в небеса, но не могли нанести солнцам никакого ущерба. И каждого неудачного стрелка бай отправлял обратно домой со словами: «Кому нужна такая ваша меткость?» Одним из последних приехал батыр по имени Урал, чтобы свою сноровку попробовать. Взял он свой роговой лук, наложил на тетиву из просмоленных жил алмазную стрелу, натянул на размах руки – все вокруг так и зазвенело да загудело. От звука того обрушились горы и замерли в своем течении реки. А в это время алмазная стрела все плыла и плыла вверх и угодила прямо в одно из солнц, пробила его насквозь, на две части развалив, и дальше полетела. «Ай! Ай!» - только и аукнулся внизу весь народ на ночевке бая. Одна половинка солнца осталась висеть на небе, другая - упала на землю и потом превратилась в большую гору, богатую всякими сокровищами. Расколовшись надвое, солнце потеряло свой блеск. После этого люди привыкли спать по ночам в темноте, а при дневном свете трудиться. Ввиду того, что люди на земле при разломе солнца закричали «Ай!», одну часть расколотого солнца стали называть «ай». Гору, которая образовалась из второй половины в честь егета – мэргэна стали называть «Уралтау». Кукушка На верх страницы Кэкук – так звали сына водяного царя. Однажды, выйдя на сушу, он женился на дочери одного царя. По истечении некоторого времени совместной жизни он сказал царевне: «Хочу повидать своих родителей», погрузился в водную стихию и больше не появился. В тоске и печали бродила девушка по берегу. Как-то, расчесывая свои волосы, загадала про себя царская дочь: «Если он не вернется, нечего и мне жить на свете, лучше бы обернуться и птицей улететь». И желание ее исполнилось – превратилась она в птицу и упорхнула невесть куда. Произошло это так быстро, что она успела заплести только одну косу, другая же осталась незаплетенной. Говорят, потому у кукушки одно крыло взлохмачено и опущено вниз. Жизнь молодой женщины прошла в печали и постоянных поисках своего мужа. Оттого кукушку называют печальной птицей. Она и поныне кличет своего супруга: «Кэк-кук». Журавлиная песнь На верх страницы В древности среди зауральских башкир жил один могучий батыр. Был у него конь – сивый тулпар, который мог стремглав перенести хозяина куда тот пожелает. Не было равного этому батыру по силе, храбрости и уму. Если на его родной край нападали враги, он беспощадно уничтожал их, защищая сородичей. К тому же, батыр был прославленным кураистом и певцом. Когда он, взобравшись на Ирендык, играл на курае, звуки его курая были хорошо слышны в окрестных аулах. Батыр этот женился, но только спустя много лет жена родила ему сына, такого крепкого, словно налитого свинцом. Дитя росло не по дням, а по часам. «Храбрее отца будет», - говорили о нем люди с восхищением. И в самом деле, став юношей, сын во всем походил на отца, и даже превзошел его. Как говорят в народе: что птенец в гнезде воспримет, то в полете скажется. Прославился егет, как и отец, игрой на курае. «Женю-ка я его, пока сам жив», - подумал отец и сосватал ему невесту. Отдал ему сивого трехгодовалого жеребца, рожденного от сивого тулпара, и в один из солнечных весенних дней егет отправился в дом будущего тестя. Приехав, оставил жеребца своего на лугу, неподалеку от дома. Утром, когда пришел за жеребцом, услышал удивительно прекрасную мелодию, так что застыл изумленный. Затем устремился в ту сторону, откуда доносились звуки. Притаившись, стал наблюдать. На полянке кружилась в хороводе стая маленьких серых журавлей. В центре круга стояла журавушка. Стоило ей, взмахнув крыльями начать мелодичное курлыканье, как маленькие журавли тут же присоединялись к ней и принимались кружиться. С упоением слушал егет звенящую мелодию журавлей. Слушал до тех пор, пока не запомнил ее. Боясь, как бы не забыть песню птиц, вскочил на коня и стрелой помчался в дом тестя. Спешившись, он взял свой курай и заиграл журавлиную песнь. Народ собрался – и стар, и млад. - Откуда тебе ведома эта странная, удивительная мелодия? Уж не сам ли сложил? – спросил егета аксакал. - Нет, дедушка, - сказал егет и поведал о случившемся. Взволновался народ: как бы какая беда не нагрянула. А старец промолвил: - Это ведь песнь журавле. Там, где они играют, суждено быть большому сражению, в котором много людей погибнет, - говорили в старину наши деды. Услышав это, батыр тут же отправился домой. Дома все как есть рассказал отцу. «Да, сынок, в старину говорили, что там, где играют журавли, будет побоище. Нагрянет на страну бедствие. Таких битв отец твой на своем веку повидал немало. Теперь я стар, силы мои не те. Свое боевое снаряжение тебе вручаю, - сказал отец. – Будь храбрым, не запятнай честь орда. Будь беспощадным к врагам и верен роду и родной земле, только тогда будешь счастливым. Это мой тебе завет. А сейчас собери войско из самых надежных людей». И тот егет бросил клич другим егетам, собрал войско, готовое к битве. Прошло совсем немного времени, и на землю его рода напали чужеземцы. Он поднял своих стрелков, и те стали поражать врагов на расстоянии, видимом глазу. Когда же стих бой, несколько дней подряд праздновали победу. А напев, услышанный им от журавлей, с тех пор называют журавлиной песнью. Озеро, у которого было побоище, называют Яугуль. Оно находится в Баймакском районе, в 10-15 километрах к югу от Сибая. Происхождение Башкир На верх страницы В давние времена наши предки кочевали из одной местности в другую. У них были большие табуны коней. Кроме того, они занимались охотой. Однажды откочевали они в поисках лучших пастбищ далеко. Долго шли, прошли великий путь и наткнулись на волчью стаю. Волчий вожак отделился о стаи, встал впереди кочующего каравана и повел его дальше. Еще долго следовали наши предки за волком, пока не дошли до благодатной земли, обильной тучными лугами, пастбищами и лесами, кишащими зверьем. А ослепительно сверкающие дивные горы здесь достигали облаков. Дойдя до них, вожак остановился. Посоветовавшись между собой, аксакалы решили: «Нам не найти земли, прекраснее этой. Подобной нет на всем белом свете. Остановимся же здесь и сделаем ее своим становищем». И стали жить на этой земле, по красоте и богатству которой нет равных. Поставили юрты, стали заниматься охотой, разводить скот. С тех пор наши предки стали называться «башкорттар», т.е. людьми, пришедшими за главным волком. Раньше волка звали «корт». Баш корт – значит «головной волк». Вот откуда произошло слово «башкорт» - «башкир». Потомки рода волков На верх страницы Мы – потомки рода Волков – Буре. Раньше назывались Усергенами. Когда наши предки вели кочевую жизнь, им встретилась мать Волчица. Когда один охотник хотел ее подстрелить, Волчица заговорила человеческим голосом: «Не стреляй в меня, возьми за хвост и ударь по земле». Ударил ею по земле, и волчица обернулась девушкой-красавицей. Охотник привел ее домой и женился на ней. Усергенцы не приняли такую невестку и прогнали семейство охотника. Ушел он от них, обосновался в стороне. Родились у него дети, образовался новый род. И так как зачинательницей рода была волчица, то и род стал называться Волчьим. А родоначальника, того самого охотника, стали называть Башбуре – Главным Волком. Вот мы и есть из рода Башбуре. |
| Иргиз У человека по имени Якуп, что жил в ауле Хасаново, была единственная дочь. Отец нежно ее любил, желал, чтобы она росла мужественной, отважной и неустрашимой. Сам Якуп был хорошим охотником, отменным стрелком. Он часто брал свою дочь с собой на охоту. Дарил ей оружие. Поощрял ее участие в скачках. В те времена между соседними племенами происходили стычки и даже кровопролитные сражения. Воевали чаще всего из-за выгонов и пастбищ для скота. В одном из таких сражений вместе со своими сородичами участвовали Якуп и его дочь. И она удивила всех своим мужеством. Когда сражалась она в самозабвении, в спину ей угодила вражеская стрела. Она будто и не заметила этого – продолжала вести бой, забыв обо всем. Но силы ее стали иссякать, и мир померк перед глазами. Оглянулась она – а вокруг ни единой души. Отважная девушка упала ничком на седло, и верный конь помчал ее в аул. Так в седле и умерла. До предела уставший конь едва держался на ногах, когда привез ее домой и остановился. Девушка упала на землю. Но верный конь ее не покинул. Он выщипал вокруг болотную траву, а затем стал фыркать и рыть землю копытом, как бы призывая свою хозяйку подняться с земли. И вдруг в том месте, где он вырыл большую яму, ударил из-под земли прозрачный поток воды и устремился по низине, прорывая себе русло. Девушку с большими почестями похоронили на том месте. "Это была девушка с львиным сердцем!"– говорили про нее. "Она была девушкой-мужчиной – иркыз". Прошли столетия. Память об "Иркыз" сохранилась. Только слова те несколько изменились и реку стали называть "Иргиз", в которую постепенно превратился тот ручей. Народ хранит в своем сердце и отважную "Иркыз", и полноводную реку Иргиз. |
| Шахтау У седого Урала имелась дочь – красавица Агидель. Не речкой была она тогда, а девушкой. Все джигиты влюблялись в нее с первого взгляда и начинали петь грустные песни. Но ни один из них не мог завоевать ее ответной любви. Больше всего на свете ценила Агидель свободу и поклялась никому не отдавать своего сердца, покуда существуют на свете горе и страдание. Прослышал о девушке молодой Ашак, сын правителя всего края. Оседлал лучшего коня и примчался в аул, где жила Агидель. Красив был Ашак. Чернобров, черноус и сверкал белозубой улыбкой. Оружие у него было отделано серебром, а на плече сидел охотничий сокол. И смутилась красавица Агидель, увидев статного парня. А он высокомерно улыбнулся. Ашак привык к тому, что все подчинялись его воле. Нравом он был хитер, коварен и жесток, за что народ прозвал его Ашаке, что значит гадкий, отвратительный, и в груди у него вместо сердца был камень. Джигиты аула, где жила Агидель, бросали недобрые взгляды, но страх перед сыном правителя края останавливал их. Лишь один из парней, самый смелый, самый влюбленный, вступил с Ашаком в поединок, хотя и был безоружным. Но не поддержали друзья отчаянного джигита. Безжалостно расправился с ним молодой Ашак. Он набросил на него аркан и, красуясь на коне, протащил несчастного по уличной пыли. Видела это Агидель, в ее сердце вспыхнула ненависть к злому, заносчивому красавцу. – Не приходи больше,– сказала она Ашаку.– Ты приносишь людям горе, я не могу быть с тобой счастливой. – Какое нам дело до людей?– Ответил Ашак.– Я увидел тебя, будешь купаться в шелках и золоте, и дом наш будет полной чашей. – Нет. Счастье двоих возможно только тогда, когда счастливы все люди, весь народ. – А-ха-ха!– засмеялся Ашак. – Все равно будет так, как я захочу. Неожиданно он перекинул Агидель через луку седла и помчался во весь опор к своему шатру. Агидель сумела вырваться из его крепких рук, спрыгнула на землю и побежала. За спиной бешено стучали копыта коня, но Агидель увертывалась то вправо, то влево, не даваясь преследователю. После сумасшедшей скачки конь забежал вперед. Вдруг захрипел и со стоном пал, загородив дорогу Агидели. Ашак торжествовал победу. Тогда Агидель в отчаянии закричала: – Отец, спаси меня! – Никто не придет тебе на помощь,– зло усмехнулся Ашак.– А вот за любимого коня ты у меня получишь. И он хлестнул девушку камчой. Но грозно встал вдали старик Урал. Сдвинул седые брови, закряхтел сердито. И превратилась Агидель в светлую речку. Побежал Ашак за ней, да никак не мог удержать ее, она выскальзывала из пальцев. Тогда он упал на ее пути, надеясь собой перегородить дорогу. Обогнула его и протекла мимо прекрасная Агидель. В сердцах Ашак сорвал с плеча сокола и бросил в вдогонку девушке, обвернувшейся речкой. Сокол раскинул крылья на пути Агидели, только и это не помогло. – Вернись, Агидель!– закричал в тоске Ашак. Он вдруг понял, что не сможет без нее жить. Агидель, не слушаясь, бежала дальше. Тогда Ашак вырвал из груди свое каменное сердце и бросил его под ноги Агидели. На миг остановилась Агидель, прикоснулась к сердцу, обежала его вокруг, да уже не могла остановиться. Ведь она навсегда стала речкой. Унеслась, уплыла она к старшей сестре Каме, а та отвела ее к Матери Волге. И стоят с тех пор на том месте, где Ашак хотел остановить Агидель, 4 шихана: Юрактау, что означает Сердце-гора, Куштау – двугорбая гора, Шахтау, который в старину называли Ашактау, и одинокий шихан, похожий на задранную морду павшего коня, но гору прозвали Торатау&heррip; |
| Акташ Гора эта возвышается на берегу Агидели – Белой. У нее ровные лесные склоны. На них, говорят, находился давным-давно город, в котором правил хан. И вот нагрянуло в эту местность большое чужеземное войско. Хан направил посла к предводителю войска узнать, откуда и зачем оно пришло. А у хана была дочь Алтынсэс – златовласая красавица, одна ее щека – как луна, другая – как солнце. Предводитель войска потребовал Алтынсэс себе в жены. Заявил послу, что, если хан не отдаст ее добровольно, возьмет насильно. Хан призвал дочь к себе и спросил, что думает она об этом. Она сказала: – Не хочу идти замуж за скуластого прияицкого разбойника, переезжать из Акташтау в Зауралье. Не сумеете меня отстоять и выдадите против моей воли,– сразу наложу на себя руки. Тогда хан велел передать вражескому предводителю такой ответ: – Дочь моя не хочет идти за тебя. Возвращайся обратно. Станешь воевать, мы ее покоримся. Чужеземец тот решил завоевать Алтынсэс. Навстречу ему выступил ее отец со своим войском. Оно расположилось вон на том гребне горы. Оттуда стреляли во врагов, которые шли со стороны вон того хребта. А оружие, которым тогда воевали, – всего лишь лук со стрелами и копье. Стрелы могли лететь версты три. Долго сражались ханские воины с захватчиками. Тех было очень много, и пришлось отступить. Смятение охватило жителей города. Алтынсэс, вооружившись луком и копьем, вскочила на черного иноходца и помчалась на врагов. Бесстрашно сражалась она, а когда была ранена в правую руку, вернулась в город. Понял неизбежность поражения хан и распорядился спрятать свои сокровища. На вершине горы было зарыто золото, серебро, алмазы, жемчуга. Вскоре за тем город был разрушен. Спасаясь от насильников, Алтынсэс и ее служанка лунной ночью скрылись в норе около ханских сокровищ. Сам хан был взят в плен и увезен врагами. В давние годы некоторые люди видели, как в погожие летние ночи ханская дочь выбиралась из своего убежища, усаживалась на макушке горы, утопая в своих золотистых волосах, ниспадавших до самых ног, и печально глядела на долину реки. Просиживала так до рассвета, а потом исчезала. Раньше она появлялась часто. Наш дедушка рассказывал, как ночью при луне любовался там красавицей Алтынсэс. Но теперь перевелись люди, видевшие ее. К зарытым в горе сокровищам хана подбирались черти и всякая нечисть, но гибли на подступах к ним. На страже тех сокровищ, говорят, стоят древние воины и никого к ним не подпускают. |
| Как возникли Луна и Уральские горы Давно, очень-очень давно на небе было два солнца. И вот эти-то два солнца беспрерывно и неустанно озаряли лик земли. И сильно страдали от того люди. Не в силах спать от постоянного света, сказал один бай: "Кто сможет сбить выстрелом одно из двух солнц, получит в жены мою дочь, кроме дочери дам еще половину своего состояния". Весть эту разослали повсюду, куда письмо дойдет и лошадь доскачет. Не осталось в стране никого, кто бы не услышал оран – клич бая. После этого на кочевке бая стали собираться самые меткие стрелки-мэргэны. Многие пытались стрелять в небеса, но не могли нанести солнцам никакого ущерба. И каждого неудачливого стрелка бай отправлял обратно домой со словами: "Кому нужна такая ваша меткость?" Одним из последних приехал батыр по имени Урал, чтобы свою сноровку попробовать. Взял он свой роговой лук, наложил на тетиву из просмоленных жил алмазную стрелу, натянул на размах руки – все вокруг так и зазвенело да загудело. От звука того обрушились горы и замерли в своем течении реки. А в это время алмазная стрела все плыла и плыла вверх и угодила прямо в одно из солнц, пробила его насквозь, на две части развалив, и дальше полетела. "Ай! Ах!" –только и аукнулся внизу весь народ на кочевке бая. Одна половинка солнца осталась висеть на небе, другая – упала на землю и потом превратилась в большую гору, богатую всякими сокровищами. Расколовшись надвое, солнце потеряло свой блеск. После этого люди привыкли спать по ночам в темноте, а при дневном свете трудиться. Ввиду того, что люди на земле при разломе солнца закричали "Ай!", одну часть расколотого солнца стали называть "ай", что означает Луна. Гору, которая образовывалась из второй половины, в честь егета-мэргэна стали называть "Урал-тау". |