Россия стала величайшей загадкой 21-го столетия, сам факт её существования сегодня кажется каким-то чудом и странным стечением обстоятельства. В своей статье «Одиночество полукровки (14+)» Владислав Сурков пишет: «Наша культурная и геополитическая принадлежность напоминает блуждающую идентичность человека, рожденного в смешанном браке. Он везде родственник и нигде не родной. Свой среди чужих, чужой среди своих. Всех понимающий, никем не понятый. Полукровка, метис, странный какой-то ». Россия и по сей день остаётся большим вопросительным знаком, раскинувшимся на огромной части Евразии. Она не может не волновать, не может не пробуждать среди ночи. Даже самые светлые умы она ставила в тупик, как своих, так и иноземных мыслителей, и всё же я снова хочу попытаться найти священный Грааль, взяться за задачу, которую многие пытались решить. И если не удастся раскрыть этот вопросительный знак, то хотя бы удастся объяснить его природу и его объёмы. Истоки русской идеи следует искать у истоков её государственности и вместе с тем у истока всей современной европейской цивилизации. В первом случае нам предстоит отправиться в эпоху Возрождения, во втором случае даже в эпоху Античности, впрочем, эпоха Возрождения и была возрождением Античности, так что здесь наши поиски не будут отдаляться во времени. Почему-то многие игнорируют тот любопытный и судьбоносный для России факт, что как государство она сформировалась именно в эпоху Возрождения. Можно, конечно, отсчитывать историю России с Киевской Руси, или даже с державы скифо-сарматов, но всё-таки нужно понимать, что, например, Киевская Русь дала начало не одному государству, а сразу четырём: России, Украине, Хорватии и Трансильвании. Если говорить о языке, то язык хорватов сегодня максимально похож на тот язык, на котором говорили в Древней Руси. Столицу унаследовала Украина, России досталась республиканская северная столица – Новгород. Поэтому справедливее будет отсчитывать историю исключительно российской государственности именно с Московии – этого славянского осколка монгольской империи. Это немаловажно разобрать. Многие сравнивают Монгольскую Империю с традиционной азиатской деспотией, между тем, ещё большой вопрос, насколько азиатами были первые монголы? И это первый вопросительный знак на пути постижения русской идеи. Если опять же говорить о языке, то есть серьёзные основания полагать, что язык первых монголов в наибольшей степени совпадает с современным осетинским языком. А, учитывая, что наукой доказано, что осетины говорят на языке древних скифов, есть серьёзные основания полагать, что первые монголы в большей степени были скифами. Держава скифов находилась на территории Киевской Руси ещё задолго до появления здесь славян, не исключено, что они смешались с местными, а покинувшие свою родинускифы потом пришли из степи, чтобы восстановить свою империю в союзе с некоторыми славянскими князьями. От раскосых азиатов скифов отличает не только вполне европейский разрез глаз, но ещё и отсутствие типичной азиатской деспотичности. Монгольская империя была федеративным государством, таким же государством была впоследствии и Московская Русь. Называть это игом значит совершенно не понимать той эпохи. Впрочем, это лишь гипотеза, и здесь предстоит ещё много научных трудов, чтобы превратить эту неотёсанную глыбу в стройную статую.
Мы же должны двигаться дальше, к следующему вопросительному знаку. Вторым крупнейшим вопросом является концепция «Москва – третий Рим». Да и вообще, 15-ый и 16-ый века в России полны вопросов и загадок. Сегодня на те столетия нередко смотрят как на дикость, азиатчину, деспотизм. Что ж, насчёт дикости, пожалуй, и можно согласиться, но это совсем не должно означать деспотизма.Дикость очень даже может быть благородной. Достаточно сравнить диких волков и домашних собак, чтобы увидеть, что первые отличаются благородством, свободолюбием, демократичностью внутри стаи, а собаки отличаются трусостью, холуйством и тиранией вожакастаи. На этот счёт интересны исследования доктора Ф. Ранге. О повсеместном непонимании 16-го века говорит и толкование концепции третьего Рима, как исключительно религиозной, православной концепции. Вероятно, потому, что об этой концепции известно из письма монаха Филолая, провозгласившего формулу: «Москва – третий Рим, а четвёртому не бывать». Но ведь нельзя забывать, что 16-ый век – это эпоха Возрождения. Это не дремучее Средневековье, как нас нередко пытаются убедить, это уже третье столетие эпохи Ренессанса. Сегодня в трудах западных учёных нередко встречается точка зрения, которая рассматривает эту эпоху, как часть Средневековья. Мол, Возрождение – это такой переход от средних веков к Просвещению, но само по себе оно ещё есть Средневековье. И это при том, что сам термин, само слово «Средневековье» появилось именно в эпоху Возрождения, так же, как и термины «Античность» и «Ренессанс». Это гуманисты Возрождения первыми стали противопоставлять себя тёмным векам и одновременно возрождать греко-римскую древность. Христиане такую древность называли просто языческой Грецией и языческим Римом, термин «Античность» ввели так же гуманисты Возрождения. И теперь нам хотят доказать, что гуманисты сами жили ещё в тёмные века. В таких инсинуациях я вижу попытку принизить эпоху Возрождения, свести её к другим эпохам, в то время как это совершенно самобытный период истории, с высокой культурой и с невероятно развитым искусством. Если мы, наконец, избавились от этого заблуждения, то тут же перед нами возникает лавина других заблуждений, связанных с Россией. Мол, России эпоха Возрождения не коснулась, вплоть до коммунистов Россия была средневековым государством, и вообще, Россия чуть ли не синоним Средневековья. А ведь люди, которые так считают, действительно делают всё возможное, чтобы превратить Россию в Средневековую державу. Например, отказывают России в самобытности, утверждают, что Россия всегда была развивающейся страной и плелась в хвосте у Запада, или хуже того, навязывают в России какие-то якобы русские традиции, которые на поверку оказываются средневековыми. Но вопреки всему этому, я считаю, что у нас есть очень серьёзные основания утверждать, что Возрождение не просто коснулось России, оно создало российскую государственность, более того, на настоящий момент Россия – это единственное государство в мире, созданное возрождением и в эпоху Возрождения.
Чтобы убедиться в этом, стоит лишь повнимательнее всмотреться в концепцию Третьего Рима. Почему эта концепция возникла и вообще, почему она возникла именно в это время?Когда она вообще могла возникнуть в истории? Очевидно, что она не могла возникнуть в Средние века, потому что тогда ещё существовал второй Рим – Константинополь. Более того, он активно боролся с первым Римом за свой статус. Ватикан, например, так и не признал Константинополь вторым Римом, для него всегда существовал только один Рим – первый. В результате этого спора единая христианская церковь раскололась на две: католическую и православную. В последствие Константинополь пал, и вопрос о существовании второго Рима отпал как бы сам собой. И тут вдруг возникает какая-то северная, болотистая Московия, которая объявляет себя третьим Римом, который должен стать наследником второго. Такое могло возникнуть только в эпоху Возрождения. Возрождение Рима, возрождение Античности – это всё лейтмотивы эпохи Ренессанса. Христианской религии такая концепция не только ни была на руку, она во многом стала результатом упадка христианской церкви. Третий Рим появился как результат падения второго Рима и необходимости его возрождения, но второй Рим не пал бы, если бы христианская церковь не раскололась. Пока христианская церковь была единой, она была сильной и легко давала отпор мусульманам и иноверцам. С другой стороны, эта же церковь ослабляла свои же государства и в какой-то степени она виновата в существовании феодальной раздробленности в Европе. Макиавелли, например, именно католиков обвиняет в феодальной раздробленности в Италии. Другое дело православие, которое признавало императора помазанником Божьим. Здесь христианство тоже подтачивало основы государства, но делало это медленно, как вода с железом, в отличии от католиков, которые сами разжигали междоусобные войны, стравливали между собой королей и герцогов, благословляя то одних, то других. И всё же, когда церковь была едина, никакой идеи третьего Рима не возникло бы в принципе. Более того, невозможна была идея возрождения Античности. Сама эпоха Возрождения стала возможна потому, что церковь раскололась. Я хочу сказать, что пока церковь едина, град земной расколот на множество враждующих государства, когда церковь расколота, град земной наоборот начинает процветать и набирать мощь. Ведь церковь – это согласно Августину есть град Божий, царствие её не от мира сего, а государство – это град земной. С другой стороны, если бы церковь не раскололась, то и Византия бы не пала. Ведь даже перед самым падением Константинополя православные иерархи задавались вопросом: чья власть для них лучше – католиков или мусульман. Они всерьёз думали о том, чтобы подчиниться католикам и принять их защиту. Но большинство иерархов решили, что для них лучше власть мусульман, чем католиков.
Итак, у нас вырисовывается следующая картина. С одной стороны, в результате раскола церкви началась эпоха Возрождения, с другой стороны, в результате раскола церкви возникло сильное Московское государство, которое стало называть себя третьим Римом. Стало быть, эпоха Возрождения и становление российской государственности – это явления одного рода. Итальянское возрождение возрождало искусство и науки Античности, русское возрождение возрождало единое большое государство. В конце концов, многие итальянские гуманисты лелеяли мечту о единой Италии. То есть по сути мечту о возрождении Древнеримской державы. Этим мечтам не суждено было осуществиться на итальянской земле, и Италия стала единым государством лишь в эпоху Просвещения. Но зато мечта о возрождении Рима осуществилась в другом месте, на земле славян и скифов – в России. Здесь была побеждена феодальная раздробленность, которая началась у нас как в Италии, с подачи христиан. Здесь Московское государство отстояло свою независимость от разложившихся монголов, обратившихся в ислам. Хотя, например, факт известный, что Иван Грозный не был чистокровным славянином, в его жилах текла кровь не только князя Дмитрия Донского, но и кровь его врага – монгольского полководца Мамая. Да и мусульмане Казани и Астрахани после присоединения к державе Грозного сохранили свободу вероисповедания, таким образом Московия стала федеративным государством. Главной задачей молодого Московского государства было освобождение от средневековой зависимости. Борьба со Средневековьем стала для России государствообразующей. Всё-таки, Турция была типичным средневековым государством, и все, кто тогда обращались в ислам, так или иначе подчинялись Турции. Это погубило монгольскую империю, которая увязла в Средневековье. Но, Россия в такой борьбе со Средневековьем отстояла своё право называться европейской державой, отстояла своё право на возрождение. И впоследствии она неоднократно подтверждала это своё право ещё до окончания эпохи Возрождения. К тому же, стоит задаться вопросом, насколько Россия вообще имела отношение к так называемым Средним векам? Очевидно, сегодня подход, причисляющий всех современников тёмных веков в Европе к эпохе Средневековья, устарел. Одновременно с тёмными веками мир, например, знал ещё и родоплеменной строй, который историки-материалисты причисляют к первобытной формации. Можно назвать эту эпоху просто дикостью, но при этом держать в памяти, что полностью дикие животные, не знающие цивилизации, всё-таки более ценны, чем животные, которые окончательно стали цивилизованными, домашними животными. Если исключить короткий период феодальной раздробленности, Россия до становления Московии всё-таки оставалась преимущественно дикой, и именно поэтому она впоследствии подняла на щит идеи Третьего Рима. В этом Московия была близка даже не ко второму Риму, а именно к первому, древнему Риму, где прекрасная поэзия и беспрецедентно грандиозная архитектура вполне себе сочетались с такой дикостью, как гладиаторские бои.
Итак, Россия с самого начала создавалась как федеративное государство. Это отличало её как от средневекового феодализма с его раздробленностью, так и от эпохи Просвещения с её унитаризмом. По сути, уже этот фундамент даёт России огромное преимущество в государственном строительстве перед другими странами и определяет её дальнейшую судьбу. С одной стороны, здесь свобода не превращается во вседозволенность, перетекающую в феодальный сепаратизм, с другой стороны, свобода не исчезает под гнётом унитаризма. В Византии, к примеру, такого просто невозможно было представить, чтобы император был не только помазанником христианского Бога, но ещё и мусульманским помазанником, и помазанником ламаизма. В России со временем устанавливается именно такой порядок. Хотя, монархию Романовых можно рассматривать уже как результат поражения политического проекта Возрождения. Постепенно Россия всё-таки превращается в унитарное государство, но, поскольку в своих основах она таким не является, то ответом на такую бездумную политику стал сепаратизм начала 20-го века. Пружина разжалась, а потом начала сжиматься вновь. В 20-ом веке Россия стала больше походить на маятник, которой колеблется между сепаратизмом и унитаризмом, но никак не может достичь среднего значения, хотя здесь, по середине как раз и находится её сущность. Первый шаг значит очень многое в судьбе государства. Зачастую этот первый шаг делается бессознательно, порой совершенно случайно, непреднамеренно, но после того, как он сделан, все дальнейшие шаги поневоле становятся продолжением этого первого шага. Вот в России таким шагом стал Третий Рим. Для современников эта идея для самих была больше вопросом, чем решением проблем. Сделав первый, чрезвычайно решительный шаг, они были вынуждены ещё в тревоге оглядываться назад, не осознавая, в какие воды их уносит ветер истории. Из своего прошлого они насильно вытаскивали какие-то религиозные формулы, какие-то фрагменты летописей и давно забытых учений, чтобы найти оправдание своей дерзости. Но оправдания не находилось, а история неумолимо продолжала свой ход, всё увеличивая количество вопросов. И при этом Россия делала успехи, объединяя вокруг себя всевозможные территории. Заложенный фундамент оказался очень плодотворным в деле собирания земель, более выгодным, чем мировоззрение первого Рима или Византии. Всё-таки первый Рим стремился к какому-то унитаризму, хоть все провинции изначально имели некоторую автономию. Но потом они эту автономию утратили, а в результате остался только унитарный Ватикан, ссорящий между собой все остальные осколки некогда великой империи. Второй Рим, Византия, напротив, шла по пути всё большего феодализма. Русь должна была стать частью Византийской империи, но вместо этого стала очередным феодальным герцогством, исповедующим православие. А сколько православная Болгария воевала против православной Византии? Так же представляет интерес такое явление, как смена столицы.В древнем Риме в принципе невозможно было представить, чтобы поменялась столица. Как уже говорилось выше, Ватикан так и не признал второй Рим. В то время как Византия буквально начинает свою историю с изменения столицы, или, скажем, в Священной Римской Империи столица меняется несколько раз. В России происходит нечто среднее, когда столицей становится то Москва, то Петербург, то снова Москва.
Итак, у концепции Третьего Рима есть довольно внятное политическое содержание, которое существенно отличает её от других политических идеологий. Взять хоть либерализм, хоть социализм, хоть национализм, все они так или иначе базируются на концепции унитарного государства. Все государства Просвещения так или иначе должны быть унитарными, даже США, которые формально являются федеративным государством, тем не менее, сохраняют целостность лишь благодаря экономике, а точнее, даже благодаря валютной политике. Не был бы доллар резервной валютой, никаких США не было бы в принципе. Это не федерализм, это чистый функционализм, об их различиях речь пойдёт позже. Меж тем, советский федерализм опирался не на просвещение и не на социализм, а именно на российские обычаи, более того, социализм во многом повредил этому федерализму, превратив его в сепаратизм. Проект советского государства Сталина, который в итоге не был утверждён, был гораздо ближе к исконному российскому федерализму и ещё менее близок социализму.При этом известно, что до революции Ленин, как любой нормальный социалист, был вообще ярым противником любого федерализма и сторонником радикального унитаризма, а после революции он вынужден был признать, что СССР следует делать федеративным государством. Правда, Ленин и вообще фигура единоличного вождя стала в этой системе подобно главному камню в арке, без которого система становилась неустойчивой. Вероятно, именно поэтомуЕвропейский Союз в момент своего создания между федерализмом и экономическим сотрудничеством выбрал экономическое сотрудничество, так называемый функционализм. Аргументы были довольно любопытные, считалось, что федерализм, поскольку он присущ СССР, несёт в себе элементы тоталитаризма. Это при том, что даже Черчилль при образовании Европейского Союза оставался сторонником федерализма. Но к нему не прислушались, решили первым делом интегрировать друг в друга экономики европейских государства, а потом плавно переходить и ко всему остальному, включая политику. В результате, сегодня на примере Каталонии, Украины, Великобритании и прочих стран можно увидеть, что Европейский Союз ведёт себяименно как тоталитарная система. Украина не может войти в Европейский Союз как федеративное государство, она должна быть исключительно унитарным государством, в результате это неизбежно обернулось гражданской войной. Прежде подобные гражданские войны мы видели в Молдавии, в Югославии, в Израиле. Последние непосредственно повлияли навозникновение международного терроризма. Всего этого не было бы, если бы Европейский Союз на развилке выбрал путь не функционализма, а путь федерализма. Международного терроризма не было бы, если бы Европа выбрала федерализм! Хотя, вполне можно допустить, что у Европы тогда не было другого выбора.У Советского Союза, к слову, была прямо противоположная проблема, не унитаризм, а сепаратизм, но итог тот же самый – волна гражданских войн в 90-ые, что говорит о некоторой правоте функционалистов: большое федеративное государство не стабильно и может сохранять единство только будучи тоталитарным. Но если они правы были 100 лет назад, это не значит, что они правы сегодня, может быть сегодня федерализм большого государства уже как раз стал возможным без тоталитаризма?Одно можно сказать сегодня точно: события, происходящие на Украине – это результат столкновения эти двух систем, одна из которых исторически стремится к унитаризму, другая стремится к сепаратизму. Казалось бы, это тупик, в то время как конструктивное решение есть, и находится оно ровно посередине между этими двумя крайностями. Но чтобы к нему прийти, мы должны не просто пересмотреть историю образования СССР или историю образования Европейского Союза, нет, здесь нужно пересмотреть всю мировую историю, начиная с эпохи Возрождения и образования Московии.
Вопреки распространённому мнению, я полагаю, что Московское государство создавалась не как азиатская деспотия, а как монархия, которая в перспективе должна была превратиться в республику. На это нам указывает множество признаков. Но в первую очередь, нужно разобраться, чем подобная монархия отличается от тирании. В этом нам поможет Аристотель. В своей «Политике» он пишет, что тиран уничтожает лучших людей – всех, кто могли бы стать его конкурентами за власть, равными ему по силе. Тиран таким образом проводит своего рода противоестественный отбор в государстве. Совсем другое дело монархия. Монарх, по Аристотелю, наоборот, приближает к себе лучших, сильнейших людей государства и относится к ним, как к равным. Постепенно такое панибратство приводит к тому, что монархия естественным образом отмирает и превращается в аристократию,то есть верховная власть сосредотачивается уже не в руках одного человека, а в руках этих многих лучших. Если мы посмотрим на первое столетие с момента становления суверенной Московии, мы увидим явные тенденции к аристократизму. Так, царь Иван 3-ий, когда хочет назначить своим приемником своего сына – Ивана Молодого, то делает его фактически своим равноправным правителем, вторым царём. Когда Иван Молодой трагически погибает, другой сын Ивана 3-го – Василий так же становится его соправителем. При этом нужно сказать, что такую политику царь Иван проводил даже вопреки своим христианских покровителям. Ведь великий гуманист – кардинал Виссарион мотивировался в первую очередь утопическим стремлением объединения католичества и православия. Виссарион был из тех немногих византийских православных, которые выступали за то, чтобы принять покровительство католиков. Знаменитая Ферраро-Флорентийская уния. По сути она объединила между собой католичество и православие, но православные её не признали, несмотря на то, что тогда Византия была уже захвачена турками. Виссарион был одновременно католическим и православным священником, и именно поддержка этого гуманиста сыграла ключевую роль в судьбе России. Его стремление спасти, освободить Византию привело к тому, что Иван 3-ий вступил в брак с женщиной из византийской императорской династии – с Софьей Палеолог. После этого гуманисты и разного рода итальянские мастера буквально наводнили Московию. Теперь сюда пришло не только политическое, но и художественное возрождение. Меж тем, объединения русского православия с католичеством не произошло. Этим жестом Иван 3-ий как бы говорил, что хоть он считает себя наследником и продолжателем Византийских императоров, но вместе с тем он является ещё и самостоятельным правителем и наследником первого, республиканского Рима. Возможно, в этом сыграла роль победа царя Ивана над ханом Большой Орды, которая одновременно сделала Московию независимым государством и дала почву для внешнеполитических амбиций московских элит.
Так или иначе, с некоторой долей уверенности можно утверждать, что Иван 3-ий будущее своего государства видел как республику. И это объясняет, почему уже его внук – Иван Грозный создаёт Избранную Раду. То есть по сути он создаёт неформальный орган высшей власти, в который с ним на равных входили представители высшей знати. Здесь уже непосредственно формировались панибратские отношения между царём и представителями боярства, то есть здесь созревала республика. Царь Иван Грозный ещё очень много чего сделал для превращения своей страны в республику, и главной силой, чинившей препятствия на пути этих его устремлений, выступала церковь. Впоследствии, при Иване Грозном Россия начинает вести войну против всех своих географических соседей, хоть и не против всех сразу. Это, конечно, приводит к тому, что республиканские реформы сворачиваются, и царь Иван постепенно становится единоличным правителем. Но он меньше, чем кто-либо, хотел этого. Нужно понимать, в каком историческом контексте тогда жила Россия.В Европе тогда поднимается волна реакции на Возрождение в виде реформации и контрреформации, поднимает голову религиозный фундаментализм, невиданных масштабов достигает инквизиция, которая даже до эпохи Возрождения не существовала. Теперь же инквизиция в своей наглости доходит до последней крайности и открыто бросает вызов эпохе Возрождения. Традиционно датой начала эпохи Возрождения считается венчание поэта Петрарки в Риме, по сути его коронация как поэта лавровым венком. В ответ инквизиция так же в Риме, на площади Цветов заживо сжигает гуманиста Джордано Бруно, чем очевидно хочет подчеркнуть, что возрождению Античности пришёл конец. И именно поэтому западные христианские фундаменталисты так сплотились против России – последнего очага Возрождения. Когда Россия начала войну против Ливонии, её одновременно втянули в войну против Швеции, Польши, Литвы. Целый союз государств мечтал уничтожить Россию. С другой стороны, с Востока и с Юга наступали мусульманские фундаменталисты, которые в своих главных целях были невероятно солидарны в западными, хоть и считали их своими врагами. Эти две волны фундаментализма шли друг на друга, чтобы в конечном итоге уничтожить друг друга и всю цивилизацию. Ведь в этой войне важна уже была не победа, а именно сама война, погружение града земного в грязь и смрад, само это погружения стало бы подтверждением как христианских, так и мусульманских догматов о потустороннем рае. Аналогичным образом война католиков против протестантов не ставила себе целью победу тех или других, важно было само погружение в это состояние бесконечной войны, начало новой феодальной раздробленности, которая в конце концов снова сделает церковь главным социальным институтом. Поэтому реформация и контрреформация, воюя между собой, главной целью ставили себе не победу над противной конфессией, а победу над Возрождением, уничтожение града земного, реставрацию Средневековья со всем его варварством, сепаратизмом и бесконечными гражданским войнами. Всему этому не суждено было свершиться лишь по одной причине, и имя этой причины – Россия. Поэтому я и говорю, что Россия своей кровью заслужила своё право называться европейским государством. То, что совершила русская армия в битве при Молодях, навсегда изменило судьбу Европы. Именно поэтому проект реставрации Средневековья не был до конца завершён. Именно поэтому Европа не провалилась снова в тёмные века, но и не продолжила возрождение Античности, она выбрала какой-то средний путь. Путь не быстрого разложения, а путь медленного тления, с элементами Возрождения – путь эпохи Просвещения. Роль религии заменили вполне себе светские, но при этом такие же международные и потому всё равно антигосударственные идеологии. Церковь заменила бюрократия, можно сказать, здесь были заложены истоки тоталитаризма, хотя тогда казалось, что просвещение несёт в себе только что-то светлое, и по сути тогда оно было действительно просветом после своего рода эпохи малого Средневековья. Данная эпоха охватывает почти весь 17-ый век, здесь Европа на долгих 30 лет погрязла в настоящей религиозной войне. Начался этот век, как мы уже говорили выше, с сожжения на костре в Риме гуманиста Джордано Бруно. В России 17-ый век начинается с боярского правления Бориса Годунова и переходит в так называемое Смутное время.
Хотя, смутным это время назвали российские же религиозные фундаменталисты. Мне в этом периоде российской истории во многом видится продолжение республиканских тенденций, заложенных в самих основах Московского царства. Боярское правление Годунова пытается перерасти в исключительно боярское правление с выборной временной монархией, как в римском сенате. И только польско-шведская интервенция помешала этому осуществиться. Но интервенция и походы Лжедмитриев – это же результат целенаправленного саботажа, который был устроен по инициативе церкви. Кто знает, чем обернулось бы это время, если интервенты не вмешались и не испортили бы всё? Ведь тогда Европа не знала про Просвещение, и интервенты вместе с Лжедмитрием несли на Русь именно религиозный фундаментализм, реакцию. В итоге, хоть они и были отброшены, в России воцарились Романовы, что так же ознаменовало собой откат к Средневековью и начало постепенного сворачивания проекта Третьего Рима. Ещё Пётр 1-ый пытается вернуться к истокам российского возрождения.И опять же, стоит заметить, что реформы Петра 1-го стали возможны только благодаря расколу внутри русской православной церкви. Этот раскол снова укрепил государство и положил конец периоду малого Средневековья. Но Пётр всё же был заложником той системы, которую сформировали Романовы, и которая насквозь была феодальной. Именно при ней были заложены основы крепостного права. И всё же, если политический Ренессанс в России постепенно стал приходить к своему завершению, то, благодаря накопленной базе ресурсов и военныхуспехов, а так же благодаря церковному расколу и секуляризации, впоследствии начинается Ренессанс в науке и в искусствах. И тот и другой связаны с именем М. Ломоносова. Сын простого народа крестьянского происхождения, колосс, выросший на российской почве и открывший первый, действующий университет в России. В то время на западе уже вовсю шла эпоха Просвещения. Для технических наук это означало великий подъём, но для европейских университетов это означало неведанную прежде зависимость от государства и слишком сильную специализацию. И то и другое сильно мешало воспитанию художника и способствовало лишь воспитанию учёного-специалиста. Считается, что просвещение несёт с собой только развитие науки и технический прогресс, а либерализм, разумеется, несёт с собой только свободу. Но вот что писал о том и другом великий немецкий гуманист – Мёллер ван ден Брук: «Греция погибла из-за этого либерализма. Поймем ли мы, наконец, что опасные литературные труды, появившиеся на античном небосклоне, которые привели к появлению либеральных людей, способствовали закату эллинской свободы? Они появились не случайно. Они прибыли из греческого Просвещения ». Итак, получается, что либерализм способствовал закату эллинской свободы, а просвещение, заменив собой посвящение, способствовало закату эллинской культуры. Но главное, университеты, в эпоху Возрождения они были освобождены от церкви, а в эпоху Просвещения были ужеснова закрепощены, теперь за государством. И в это время в России возникают, наконец, университеты, и возникают они именно такими, какими были в Европе в эпоху Возрождения, независимыми.
Пётр 1-ый, разумеется, первый создал в России университет, но его проект почему-то оказался провальным. Вероятно, причина заключалась в том, что Пётр строил Петербургский университет по образцу современных ему университетов западных, то есть под жёсткой опекой со стороны государства. Это противоречило исторической судьбе России и духу Третьего Рима. Ломоносов с самого начала создаёт Московский университет совершенно независимым от государства. В монархической России это казалось совершенно невозможным. Не удивительно, что Просвещение использует всю свою мощь, чтобы оклеветать этот период российской истории, свести его к религиозной деспотии. И действительно, деспотичные амбиции российских императоров во многом стремились подавить университетские свободы, и всё-таки, российские университеты оставались независимымифактически вплоть до октябрьской революции. Лишь большевики окончательно подчинили университеты государству, но они следовали уже, как они считали, общепринятой европейской тенденции. Безусловно, это плохо сказалось на университетском образовании, но инерция высшего образования всё равно позволяла ещё столетие техническому образованию в России оставаться на высоте, что обеспечило наши успехи в Великой Отечественной Войне и в покорении космоса. Однако общественные науки стали стремительно приходить в упадок. Меж тем, настоящий подъём в науке Россия совершила ещё в 19-ом веке. Началось всё с Ломоносова, дальше выходцы из университетов совершили огромный вклад в мировую науку. Даже и наши великие писатели и прочие художники – это воспитанники наших университетов и гимназий, созданных при этих университетах. Однако, если мы приглядимся к научным открытиям, например, Ломоносова и Менделеева, то увидим, что они больше соответствуют духу Возрождения, чем духу Просвещения. В нашей литературе тоже легко можно обнаружить множество сходств именно с художественной литературой эпохи Возрождения. Да и покорение космоса, космизм – это важный элемент эпохи Возрождения. Таким образом, историческая судьба всё равно брала своё, хоть коммунисты, как никто другой, силились преодолеть эту судьбу, перекроить, переделать страну под себя. Но в результате они же и уничтожили коммунизм, скомпрометировали его и разложили изнутри. А поскольку коммунизм был всего лишь радикальным просвещением, то поражение коммунизма в России одновременно стало и поражением проекта просвещения в глобальном масштабе. Сегодня мы уже это хорошо видим на примере разложения Европейского Союза. Если бы Евросоюз выбрал федерализм, этого бы не было, но Западная Европа гораздо раньше уже сделала свой выбор, когда выбрала Просвещение, когда выбрала капитализм. Поэтому, когда стал вопрос, идти Европе по пути федерализма или по пути экономического сотрудничества, политические лидеры не прислушались даже к мнению Черчилля, а пошли на поводу у своих капиталистических лоббистов. Единственный выход из этой ситуации – это сделать следующий шаг, от просвещения к радикальному просвещению, от капитализма к социализму. Казалось бы, именно сейчас Европа созрела для того, чтобы воплотить в жизнь все пророчества Маркса,но теперь это невозможно. После СССР само слово «коммунизм» стало ругательным. Коммунизм совсем не обязательно должен быть с репрессиями, лагерями и талонами на еду, таким коммунизм получился лишь из-за того, что никак не мог прижиться на чужеродной почве, но в итоге получилось, что Россия скомпрометировала этим идею коммунизма, сделала из него пугало для всего мира.
Таким образом, Европа и мировая экономика сегодня застряла где-то между капитализмом и социализмом и представляет собой их гибридную форму, когда формально социалистические страны (например, Китай) позволяют себя эксплуатировать и дают дешёвую рабочую силу, а в формально капиталистических напротив эксплуатация исчезает. Сам этот путь есть уже не капитализм и не социализм, обобщённо его можно назвать – функционализм. И всё равно этот путь есть тупик, неразрешимое противоречие, пора признать, что Европа сегодня оказалась в тупике. В этом есть и доля нашей вины, а, значит, и на нас, на России лежит груз ответственности за возрождение Европы. Сегодня уже окончательно изжили себя все три крупнейших идеологии просвещения: социализм, либерализм и национализм. Того и гляди, наступит новое Средневековье, а то и хуже того – азиатская деспотия с кастовым обществом. Или что-то другое? Или новая эпоха Возрождения с новой Римской Империей, ещё более могущественной, ещё более великой, и совершенно республиканской? Сегодня шанс на такое возрождение в большей степени, чем у кого-либо, есть у России. Сто лет назад нечто подобное пытались осуществить Германия и Италия, но они свой шанс упустили. Россия сейчас во многом находится в таком же положении, в каком находилась Германия в начале 20-го века, после поражения в Первой Мировой Войне. Может ли она восстать из руин? Безусловно может, если это удалось Германии, а уж Россия-то Германию победила. Вопрос в другом, как не скатиться при этом к ужасам тоталитаризма, к каким неизбежно скатились фашистские Германия и Италия? Ведь они так же грезили о возрождении Рима, так же скептически смотрели на Просвещение, и концепция Третьего Рейха была рождена именно в этот период истории. Однако, концепцию Третьего Рейха создали вовсе не нацисты, а совсем другие люди. Бесчеловечный нацистский режим уже позаимствовал у них эту идею и сделал из неё идеологию. Автором же этой идеи был немецкий мыслитель Мёллер ван ден Брук, который никогда нацистов не поддерживал и принадлежал к движению консервативной революции. К этому же движению принадлежал и полковник Штауфенберг, памятник которому и по сей день стоит в Берлине. В 1944-ом году сторонники консервативной революции организовали заговор с целью убить Гитлера, привести приговор в исполнение должен был полковник Штауфенберг. При этом он разумеется воевал на стороне Германии и именно благодаря мировой войне дослужился до полковника. Так же как на стороне Германии воевал и великий писатель Эрнст Юнгер. По сути, консервативная революция была реальной альтернативой нацизму в Германии. К сожален