Герцог Элигос * нес меня вниз, держа в своих сильных лапах. Он вновь принял облик могущественного демона и сейчас быстро и уверенно спускался на кожистых крыльях, изредка задевая раскаленные стены. Спуск больше походил на диковинную трубу, сплошь состоящую из лавы, или жерло самого настоящего вулкана.
Пока мы летели вниз, я успел досконально разглядеть моего сопровождающего. Герцог был поистине внушающим уважение демоном. Мускулы, которым мог позавидовать любой культурист, лицо, будто высеченное резцом Микеланджело или Рафаэля, суровый и надменный взгляд. Но больший ужас внушал его голос. Мягкий и вкрадчивый, но в то же время грозящийся превратиться в самый настоящий рык, сметающий ангельское воинство подобно кеглям в боулинге.
- Долго ты меня будешь рассматривать? – невинно поинтересовался демон, уставившись на меня своим жутким взглядом. Я вздрогнул от вопроса.
- Простите. Вы невероятно могучи.
- Спасибо, - ухмыльнулся он в ответ. – Я читаю твои мысли. Не пугайся. Так многие думают, когда я несу их души в Преисподнюю.
- Вы же Герцог Элигос? Великий Герцог Ада и глава шестидесяти легионов демонов?
- Верно, - удивился Элигос, сбавив скорость. – Откуда тебе это известно?
- Читал гримуар Соломона. Там про вас много написано.
- Вот удивляете вы меня, люди. Столько знаете, а все равно умудряетесь грешить, - хохотнул Герцог, увернувшись от сгустка пламени, летящего навстречу, и пояснив мне. – За очередной душой полетели. Не обращай внимания.
- Ладно. А что значили слова Петра, якобы он думать будет насчет меня? Или это простой пиздеж, чтобы грешнику не так страшно было?
- Считай себя заочно осужденным. Петр редко меняет решение. Отсюда мало кто выбирался, человек.
- Вот вы любите пафос, я смотрю. Загадками говорите, собственное величие превозносите, - но демон перебил мои ехидные комментарии.
- А зачем ты своими яйцами о нос друга терся? – внезапно спросил он, заставив меня покраснеть.
- Шутка была. Он меня как-то слабительным опоил, когда я пьяный был. Думаешь, я слишком милостиво к нему отнесся? Надо было в рот засунуть и бзднуть, чтобы он проснулся?
- Плохая идея, - засмеялся Элигос, лавируя в потоке огня. – Скорее всего, он бы просто откусил тебе яйца и все. От неожиданности.
- Эх, сам Боженька видать уберег от глупости, - буркнул я, вознеся неслышную молитву Всевышнему. Но Герцог мгновенно зашипел, прочитав мои мысли.
- Еще раз услышу слово на букву Б, отправлю тебя к моему другу Бегемоту. Он любит нежных мальчиков. Хотя, сам с ним познакомишься скоро, - предупредил демон, опустившись на дощатую площадку посередине огненного озера. Он резко швырнул меня на доски, а сам, тяжело топая, направился в сторону седого старика, сидящего за грязным столом.
- Сеир *.
- Элигос, - буркнул старик, сладко потянувшись. Рядом с ним, на столе, сидела маленькая зеленая ящерка, которая сейчас спала, высунув кончик языка из своей пасти. Мой сопровождающий не сдержал позыв и резко схватил животное за торчащий отросток. Ящерица мгновенно проснулась и уставилась сонным взглядом на Герцога. Тот хохотнул и ласково погладил ее.
- Все спит, соня.
- Не трогай, Эмноха. Ему еще девиц мучить сегодня в ночную смену, - скривился тот, кого звали Сеиром. Наконец его белые глаза уставились на меня и принялись изучать с особой внимательностью. Спустя полчаса Сеир наконец открыл рот, дабы сказать. – Грешный мальчик, Элигос. Петр тебя любит, я смотрю.
- Он пока не осужден окончательно, - отмахнулся Герцог. – Но Петр велел обращаться с ним, как с обычным грешником.
- Подойди сюда, отрок, - велел Сеир, привстав из-за стола. Он вновь завис, буравя меня глазами. От неловкости мне хотелось провалиться под землю, пока гнев не взял верх над страхом.
- Это что за уебан? – спросил я моего провожатого, который громко заржал и вытер выступившие от смеха слезы. Старик в ответ молча поднял руку, заставив меня взлететь вверх. Затем он несколько раз поднял и опустил свою длань, совершенно не интересуясь моим мнением о том, больно ли мне от того, что кости буквально ломались внутри, разрывая плоть. Когда моя туша замерла на полу, кряхтя и ругаясь, старик недобро покосился на Элигоса.
- Дерзкий.
- Ага, - кивнул тот. – Через пару десятков тысячелетий из него получится отменный бес Низшего круга.
- Ебаный старый пердун, - прохрипел я, поднимаясь на ноги. Мои кости чудесным образом срослись, а боль ушла. Только голова гудела, будто из меня все дерьмо выбили. Хотя, так оно и было. Старик вновь напрягся, и я поспешил его успокоить. – Тихо, уважаемый Сеир. Спишем на то, что я новенький. Напомни больше не ругаться на тебя, гнилой ты дрочила.
- Разве он не прелесть? Уверен, что наши с ним позабавятся, пока Петр там решает. Раньше пары веков он точно не управится. Ладно, записывай его, и я дальше полечу, - велел Герцог, сильно хлопнув меня по спине. От его удара где-то внутри сломалось пара костей, но быстро срослись через несколько мгновений.
- Может, перестанете меня лупить? – поморщился я, массируя плечо и гневно смотря на демона. Да, природная наглость не всегда мне помогала. Или же стресс давал о себе знать. Если стресс вообще может испытывать обычная душа. – Я понимаю, что это Ад, а вы пизданутые на всю голову садисты, но где, блядь, гостеприимство, чашечка кофе и сигаретка?
- Лови и заткнись, - пробурчал Сеир, взмахнув рукой. На столе тотчас возникла сигарета и чашка с дымящимся кофе. Старик презрительно усмехнулся глядя на то, с каким наслаждением я затягиваюсь сигаретой. – Наслаждайся, пока можешь. Там тебя будут ждать только боль и страдания.
- Главное, чтобы тебя там не было, слизень тухлый, - пробубнил я, стараясь, чтобы никто не услышал. После этого, я сел на стул, облитый смолой. Вернее меня туда посадил Герцог, которому доставляло неистовое удовольствие наблюдать за моей кривящейся мордой.
- Имя? – спросил Сеир, достав откуда-то увесистую книгу в черной обложке и не менее черную перьевую ручку.
- Степа, но все зовут Збышек, - ответил я. – А компьютером не удобнее будет пользоваться? Если хотите, я вам все настрою.
- Не люблю эти новомодные штучки. Нет ничего надежнее пера и бумаги, - улыбнулся старик.
- Нет ничего нежнее и теплее собственной руки для дрочки морозной ночью, - понимающе улыбнулся я, но скис, когда Сеир гневно на меня посмотрел.
- Допиздишься ты, - буркнул он, но кости мне ломать не стал. Только записал имя в свой фолиант.
- А вам ругаться можно? – искренне удивился я. Герцог фыркнул и ответил за старика.
- Конечно. Мы же не ангелы. Тут своя атмосфера. В Аду моралистов нет, и все вещи называются своими именами. Если пиздец, то это воистину – пиздец. Отвечай на вопросы, а то я уже устал тут торчать.
- Ладно. Задавайте.
- Грехи?
- Хуева туча, дружище.
- Так, запишем. Рукоблудие, богохульство, чревоугодие, извращения, алкоголизм, издевательство над слабыми, хронический недоебизм.
- А последнее разве грех? – уточнил я, массируя плечо, которое частично побаливало после удара Элигоса.
- Грех, - грубо констатировал Сеир, записав полученную информацию. – Каким образом умер?
- С крыши упал.
- Так и запишем. Умер под действием пороков. Вероисповедание?
- Атеист.
- Это что? – нахмурился старик, повернувшись к скучающему Герцогу. Тот поковырялся в зубах длинным когтем и ответил.
- Пиши. Педераст-неверующий.
- Эй! – оскорбился я. – Какой это педераст-неверующий?
- Такой. Если атеист, то сразу попадаешь в когорту ущербных. Хипстеров, вейперов, атеистов, любителей бейсбола и блоггеров.
- Не пойдет. Пишите – католик.
- Серьезно? - спросил Сеир. – Католик?
- Ага. Матушка у меня чистокровная полька. С детства мне католицизм прививала, да о Боге вещала. А потом начала ядом плеваться, когда я в комнате плакат Burzum повесил.
- Ясно. Увлечения?
- Вы точно меня в Ад принесли? – спросил я Герцога. Тот хмыкнул и промолчал. – Больше похоже на собеседование.
- Отвечай, пиздюк злоебучий! – внезапно рявкнул старик. – Иначе я тебя так огуляю, что у тебя огулялка трещинами пойдет.
- Метал люблю. Музыку тяжелую, - обиженно надулся я. Все оказывалось невероятно реальным. Я в самом настоящем Аду, среди глупых и бесконечных вопросов. Еще и Сеиру не дает покоя моя задница. – Алкоголь, девчат любить, писечки их сладенькие, на гитаре играю в жанре «вегетарианский прогрессив дэткор».
- Типичный музыкант. Сколько же вас в Ад попадает-то? Мрак просто. Что умеешь делать?
- Готовить немного. Могу вам «Бичпакет столичный» замутить с майонезиком или пельменей сварить. На гитаре играю, как уже говорил. Могу немного столярничать, на уровне девятого класса. В компьютерах разбираюсь. Продавцом могу работать.
- Записал, - старик, кряхтя, потянулся и кивнул Элигосу. – Забирай, друг. Очередная бесполезная душа.
- Куда его, Сеир?
- Второй круг для начала. К Миносу.
- Да, - глаза Герцога вновь замерцали красным от удовольствия. – Старый похотливый Минос научит тебя сдержанности, Збышек.
После этих слов, демон схватил меня в свою ладонь и в два взмаха могучих крыльев взлетел вверх. Внизу остался Сеир, странный стул и книга, в которой я теперь был записан, как грешник, вынужденный отрабатывать прощение в Аду.
Элигос нес меня вдоль огненной реки, которая простиралась повсюду, куда падал мой взгляд. Изредка в бурлящем потоке попадались маленькие островки, на которых даже росла чахлая травка, и сидели некоторые грешники. Как мне объяснил мой сопровождающий, это были души тех, кто почти искупил свою вину. Они неспешно направлялись из Лимба в сторону Сеира, чтобы там подняться по раскаленной воронке вверх, где их будет ждать Петр. Мне это пока не грозило. Оставалось только гадать, как выглядит Второй Круг. В голове проносились воспоминания о старинной компьютерной игрушке про могучего крестоносца Данте, выбивающего кишки и мозги изо всех демонов Ада, ради спасения своей любимой. Но то был вымысел, а я видел реальный Ад. Герцог молчал почти всю дорогу, предоставив мне самому бороться с сомнениями и страхом, который медленно грыз меня изнутри.
Спустя несколько утомительных часов полета, когда я немного задремал, Элигос решил пойти на спуск. Причем решил сделать это так, будто он безголовый камикадзе времен Второй мировой войны за рулем допотопного самолета. Он то и дело уходил в пике, крутил мертвые петли и всячески провоцировал мой желудок излиться остатками телесных жидкостей на безжизненные просторы Преисподней. Когда он приземлился на серой от пепла земле, то по традиции швырнул меня как можно дальше.
- Не смешно, знаешь ли, - сказал я, когда выплюнул весь пепел, собранный моим несчастным ртом. – У меня тело очень нежное. Синяки на раз выскакивают, да и перчик стереться может.
- Передохнем немного, - коротко ответил демон в ответ на мою гневную тираду.
- У нас отдых входит в программу? – уточнил я, присаживаясь на камушек и отряхивая свою черную футболку от грязи.
- У меня входит, а на тебя мне насрать.
- Злой ты, Герцог Элигос.
- Не представляешь насколько, - надулся демон, сверкнув глазами. Я меж тем осмотрелся. Вокруг раскинулась безжизненная пустыня, где песок заменял серый пепел. Воздух был спертым и очень тяжелым. Будь я живым, обязательно бы закашлялся.
- Долго еще?
- Это Первый Круг. Мне надо заскочить по делам в местную администрацию. Потом дальше полетим.
- Круто. Правда ничего металичного и всякого сатанизма нет. Тут же по идее души младенцев обитают и всякие добродетельные нехристиане?
- Угадал. Только они в центре живут. Это окраина. Сейчас отдышусь, и полетим дальше.
- Отдыхайте ваше Сиятельство, - буркнул я, лениво пнув комочек у моих ног. Комочек внезапно пошевелился и оказался маленьким ребенком, присыпанным пеплом. Он шмыгнул носом и уставился на меня своими маленькими и наивными глазами. – Ебать-копать, держите меня семеро. Ты, блядь, кто такой?
- Я это я, - тихо ответил ребенок. По виду это был мальчик, только абсолютно голый и разговаривающий со странным акцентом. Он переводил испуганные глаза то на меня, то на Герцога. Демон внимательно следил за моей реакцией и ехидно усмехался себе под нос.
- Очередной философ, - буркнул я, присаживаясь на корточки. – Некрещенный младенец, видимо? Ты же в центре Круга должен быть. Чего ты тут валяешься в пепле и пугаешь странников?
- Я потерялся, - также тихо произнес он, вновь потупив глаза и шмыгнув носом.
- Герцог, может, возьмем мальца с собой? Вдруг на владыку Первого Круга недостачу повесят, - Элигос покачал головой.
- Нет. Брать я больше никого не буду. Понятия не имею, как он тут оказался, но мне тебя хватает. Я все-таки демон, а не тягловой волк Маркиза Андраса.
- Прости, пацан, - я пожал плечами. – Придется тебе тут побираться до Страшного Суда. Дядя Элигос лезет в залупу, как и все местные бабайки.
- Следи за языком, - мгновенно прошипел демон, став больше раза в два. Мальчонка испуганно на него уставился, и его губы плаксиво сжались. – Ну вот. Теперь он реветь начнет.
- Нечего пугать его, когда Растишки обожрался. Тоже мне динозаврик Барни. Как тебя зовут хоть? – спросил я мальчишку, отвернувшись от улыбающегося Герцога.
- У меня нет имени.
- Как это? Не может быть. У всех есть имя. Я вот Збышек, меня так друзья по металу зовут. А это Элигос, Герцог хуевой тучи демонов. Он кажется злым, но на самом деле добрый. Только лупит иногда очень больно.
- У меня нет имени, - повторил ребенок, беря меня за руку и заглядывая в глаза. – Может, вы мне его дадите?
- Отчего не дать, - весело буркнул я, не замечая, как демон за моей спиной поднял бровь от удивления. – Василий. Отличное имя. У меня так друга звали. Васькой будешь.
- Спасибо, - прошептал ребенок, превращаясь в серебристый лучик света и устремляясь к серому небу над моей головой. Через несколько секунд я остался один, если не считать разъяренного Герцога, сжавшего мою хлипкую шею своей сильной лапой.
- Да как ты смеешь? – прошипел Элигос, чьи глаза покраснели как среднестатистическая печка при металлургическом заводе. Я пискнул, тщетно пытаясь вырваться.
- Отпусти, блядь. Ты его брать не хотел. Я ему всего лишь имя назвал. Кто знал, что он исчезнет, а ты беситься начнешь?
- Еблан. Если некрещенному ребенку дать имя, то он сразу попадает в Рай, а ты пока заочно осужден, поэтому можешь так делать, - проревел демон, крепче сжимая лапу. Я натужно пыхтел, чувствуя, что скоро не только воздух из меня вылезет, но и кое-что более вонючее и мерзкое. Наконец Элигос мрачно вздохнул и разжал пальцы. Я свалился ему под ноги, как мешок с гнилой картошкой.
- А что ты мне сразу не сказал? Только и зыркаешь своими глазами, как ебаный печенег, узревший русского богатыря в своем сортире, - я осторожно помассировал шею. Оказывается и на том Свете можно неплохо прочувствовать боль, особенно если тебя мучает самый настоящий демон. Герцог хмыкнул и, немилосердно схватив меня за шкирку, взмыл в небо. Вот так всегда. То ты живешь себе припеваючи, то тебя поднимают к Райским вратам, а потом вызывают местную версию Элтона Джона, озлобленную на весь белый свет, и швыряют вниз. Ебушки-воробушки.
Спустя какое-то время, в котором я уже потерялся, Элигос усмехнулся и показал вперед когтистой лапой. На горизонте виднелся мрачный город, чьи серые стены вздымались вверх, как несколько Вавилонских башен. Только небо над городом было голубым и светлым, а в вышине навеки застыло маленькое солнце.
От вида этого города я сразу почувствовал некоторое облегчение. Перестали болеть синяки и ссадины, полученные от демонов, да и настроение понемногу улучшалось. Я даже подколол Герцога, уточнив, Лимб ли это или демон решил надо мной посмеяться. Элигос саркастично ответил и отвесил мне очередную оплеуху, призывая замолчать, а сам пошел на снижение. Да, я был прав. Передо мной раскинулась столица Первого круга – Лимб.
Первое впечатление, полученное от посещения столицы, было противоречивым. Мне даже показалось, что я не умирал и сейчас находился в родном районе, где всегда и жил. Те же пятиэтажные хрущевки, чахлые деревца во дворах, старенькие советские и иностранные машины, которые тихо ехали куда-то по своим делам. Даже люди на улицах казались мне знакомыми. У них были лица, омраченные повседневными трудностями, и усталые глаза, которыми они смотрели себе под ноги, неся в руках сумки с продуктами или просто болтая по телефону с кем-то из своих знакомых. Мой сопровождающий заметил удивление, с которым я рассматривал окружающее меня великолепие и пояснил.
- Первый круг не так страшен, как остальные. Сюда попадают те, кто вел, по сути, праведную жизнь, но иногда поступался принципами Главного и незначительно грешил.
- То есть, послал маму нахуй? Или посрал в отцовский ботинок? – невинно спросил я, шагая рядом с Герцогом. Тот усмехнулся и помотал головой.
- Не совсем. Это обычные люди, которые не соблюдали пост, забывали молиться, или в сердцах говорили что-то злое, но потом искренне раскаивались.
- Бля, я тоже искренне раскаиваюсь! Поместите меня сюда.
- Не пройдет, Збышек. Ты конченный распиздяй и любитель ебли. Тебе во Второй круг. Зато можешь пока заценить местное убранство или пообщаться с душами. Может, и знаменитостей встретишь. Но если я узнаю, что ты вновь даешь имена младенцам, я тебя отправлю к Люциферу! Усек?
- Так точно, босс. И не собирался. Да и детей тут не видно.
- Правильно. Они в Саду Скорби. Играют весь день и веселятся. Что возьмешь с мальцов, - демон хмыкнул и толчком отправил меня вперед, предупредив напоследок. – Я вернусь через пару местных дней и сам тебя найду. Не пытайся сбежать. Это бессмысленно. Вопросы?
- Вопросов нет, а вот просьба будет. Пока я тут, а не во Втором Круге, можно мне сигареты? Привычка, видимо, осталась. Курить хочется, аж язык сохнет, - Элигос кивнул, и в моем кармане сразу материализовалась пачка сигарет и дешевая китайская зажигалка. – Спасибо, Герцог. Ты просто душка.
- Цени, смертный, - его смех раздался где-то в вышине, а я осмотрелся и отправился изучать Лимб. Один хрен заняться больше нечем.
Примечания.
*Герцог Элигос (Абигор) - пятнадцатый Дух. Великий Герцог Ада, появляется в образе прекрасного рыцаря на крылатой лошади, несущего копьё, знамя и змея. Он вызывает любовь властителей и великих персон. Стоит во главе 60 легионов Ада.
Знает все премудрости ведения войны, обладает даром пророчества. В отличие от большинства демонов, очень симпатичен внешне.
*Сеир - семидесятый дух, могущественный и могучий принц. Он появляется в облике человека, верхом на крылатом коне. Его служба заключается в том, чтобы приходить и уходить, неожиданно оставляя после себя какие-то вещи в изобилии, к тому же он уносит и переносит все то, в чём вы не нуждаетесь. Он может обойти всю Землю в мгновение ока. Он помогает обнаружить все то, что украдено, спрятано, и ещё много других вещей. Он безразличен к добру и выполняет лишь приказы заклинателя. Он управляет 26 легионами духов.
Глава третья. Лимб. ©Гектор Шульц
Лимб. Столица Первого Круга и сам Первый Круг собственной персоной. В те далекие времена, когда я еще был жив и успешно посещал школу с университетом, то благодаря увлечению тяжелой музыкой и всяким сатанизмом, узнал очень много всего о Преисподней.
Устройство этого Ада больше всего походило на описанное в древнем классическом произведении одного итальянца-пиздострадальца. Данте Алигьери и его «Божественная комедия». Только вот у меня это на комедию не сильно тянуло, да и времени с той поры прошло более чем достаточно. Души умерших обзавелись благами цивилизации, что были придуманы давным-давно и наверху. Если хорошенько подумать, то Ад, в котором я находился, мало чем отличался от реального мира. Не считая демонов, бесов и всяческие муки над грешниками.
Лимб являлся наиболее лакомым местом, куда мечтал попасть любой грешник. Дело в том, что здесь не мучили и не истязали чьи-то души. В городе просто царила безболезненная скорбь. Да, да. Совсем, как наверху.
Люди просто жили, ходили на работу, общались друг с другом, готовили ужин вечерами и просто проводили вечность в подобном положении. Вы можете спросить, а в чем же было наказание. Проще простого. Монотонная рутина убивает изо дня в день. Нельзя выбраться на природу в выходной день, слетать в Турцию или Египет, даже отдыха как такового не было и вовсе. И со временем подобное времяпрепровождение начинает неистово бесить любую мало-мальски разумную душу. Единственная радость состоит в том, что где-то и кому-то хуже, чем тебе.
- Прости, дружище, - я увернулся от согнутого в три погибели мужчины в странной тоге серого цвета. Он мило улыбнулся и уставился на меня своими белыми глазами.
- Ничего страшного, мальчик. Слепец привыкает к тому, что ему наступают на ноги и вообще не замечают, - в этом прелесть Лимба. На рынке или в парке ты можешь встретить душу того, кто умер несколько тысяч лет назад. Мужчина был греком. Его суровое лицо, казалось высеченным из камня, пухлые губы, впалые щеки и небольшая курчавая растительность на голове, как у сотен статуй древнегреческих и древнеримских богов. Он даже с акцентом разговаривал, но я его без проблем понимал. Опять же, отличие Ада от реальности. Здесь нет нужды в тысячах языков. Все друг друга понимают. Будь ты римский легионер, итальянский скульптор эпохи Ренессанса или современный гопник, чудом угодивший в Лимб. Поэтому я не испытывал трудностей в общении с этим странным человеком.
- Что ты мне мозги ебешь? Ты вполне осознанно пялишься на меня, - возмутился я, легонько стукнув мужчину в плечо. Тот лишь улыбнулся в ответ и мудро добавил.
- Не тот слеп, кто ничего не видит, а тот, чья душа слепа.
- Неплохо завернул, старче. Тут философия в почете, я смотрю. А скажи мне, есть тут место, где можно выпить алкоголя? – спросил я проникновенно, сразу вцепившись в руку незнакомца.
- Есть. Харон держит свою сеть быстрого обслуживания. Я провожу тебя, если хочешь, - ответил он, медленно поворачиваясь в сторону одной оживленной улицы. – Нечасто встретишь в Лимбе новые души.
- А звать-то тебя как? Не подумай, что мне это важно. Вдруг ты старый педофил, что по ошибке сюда попал и теперь заманиваешь юных мальчиков в подворотни, дабы показать свой античный сморщенный хуй.
- Эх, молодежь. Совсем забыли вы прошлое, ведь оно учитель будущего, - улыбнулся мужчина. – Меня зовут Гомер.
- Я знаю двух Гомеров. Симпсона, который тут явно обитать не может, и античного поэта, который был слепым, - задумчиво пробормотал я, всматриваясь в лицо моего спутника. Тот тихо засмеялся и кивнул головой.
- Угадал. Я поэт, написавший Илиаду, Одиссею и еще несколько выдающихся произведений.
- Ага. Только кроме Илиады и Одиссеи никто ничего не знает, - хмыкнул я и осторожно пожал протянутую руку античного поэта. – Обалдеть. С Гомером довелось поручкаться. За это надо выпить. Веди меня слепой человек в сладкую обитель вина и греха.
Гомер, попав в Ад, вернул себе зрение и сейчас тараторил без умолку, рассказывая мне о славном городе, в котором он теперь живет. Я рассеяно его слушал, предпочитая рассматривать окрестности и идущих мне навстречу людей. Хотя назвать поток информации из славного античного рта нудным и неинтересным было бы верхом непочтительности. Гомер был превосходным гидом. Правда его иногда заносило, и он начинал вещать в духе своих поэм, которые и принесли ему славу. Но легкий тычок в плечо или спину возвращал жемчужину поэзии на грешные земли Ада.
Рассказал он много. В столице Первого Круга жизнь шла своим чередом. Многие работали, помогая бесам и демонам, кто-то просто тихо существовал, как в далекие времена своего присутствия на Земле. Например, я узнал, что в администрации города трудится такой замечательный человек, как Цезарь, помогая Харону не погрязнуть в бюрократии. Армией и охраной заведовал герой Троянской войны, Гектор. У каждой души была своя обязанность. Гомер занимался доставкой вина в сеть заведений Харона.
- Если честно, я думал, что Гектор – выдумка. Мол, не было никакой Троянской войны, Елены, Яблока раздора и вероломного пиздюка Ахиллеса, - хмыкнул я, когда Гомер наконец-то заткнулся.
- Это реально существовавшие люди и герои, Збышек, - ответил поэт. Мне понадобилось некоторое время, чтобы научить античную жемчужину правильно выговаривать мое прозвище и не коверкать на греческий манер. И теперь Гомер вставлял его в каждое предложение, старательно пробуя звучание на вкус.
- Понимаю. Но почему они застряли здесь, а не очутились в Раю?
- У каждого были грешки. Не такие сильные, чтобы попасть, к примеру, на Восьмой или Седьмой Круги, но они были.
- А тебя-то за что сослали в Лимб? – спросил я, закуривая сигаретку, данную мне щедрым Герцогом Элигосом. Дым ласково щекотал легкие внутри, давая призрачное ощущение, что все будет хорошо. Гомер задумался и затем покраснел.
- Было несколько ошибок в молодости.
- Каких? Ты измазал какашками стены своей пещеры? Или вытер жопу альтернативным концом Одиссеи, благодаря чему потомки так никогда и не узнали, что великий царь Итаки был пидарасом?
- Нет. Однажды я соблазнил юного пастушка, пасшего коз неподалеку от моего жилища, - пробубнил Гомер, теребя край своей тоги. Я рассмеялся.
- А я был прав. Ты любитель младого тела, старче. Ха! Вы, греки, дадите фору любой нации в извращениях. А еще на немцев что-то бурчат. Значит, ты поразил шоколадный глаз пастушка и тебя отправили сюда? Легкое наказание.
- Я был слепым и думал, что это дева. А пастушок сам этого хотел. Я потом раскаялся и несколько лет провел в отшельничестве.
- Где дрочил так, что крайняя плоть дымилась, как шлем Дарта Вейдера, - закончил я. Поэт косо на меня посмотрел белыми глазами и тихо засмеялся.
- Умеешь ты образно выражаться, Збышек. Было у меня еще несколько грешков, но их простили из-за моей слепоты. Мол, настрадался я в своей жизни и две поэмы зачли в плюс карме. А за мужеложство райские сады не увидеть, сам понимаешь. Поэтому меня и сослали сюда.
- А Цезарь, Гектор? С ними-то, что не так?
- Цезарь тоже любил куролесить и частенько, как ты говоришь, «говнился падла сутулая». А Гектор поубивал кучу людей на одной пьянке, но потом раскаялся и погиб во время поединка с Ахиллесом, дабы спасти жизнь своему неразумному брату.
- Да уж. Если за такие дела ссылают в Ад, то боюсь спросить, каким надо быть, чтобы попасть в Рай. Там наверняка уже пару тысячелетий новеньких не было, - хмуро ответил я и, увидев вдалеке вывеску, указал на нее рукой. – Нам случайно не туда, о старый растлитель озабоченных пастушков Греции?
- Да. Мы пришли, - усмехнулся Гомер, ускорив шаг. Мне оставалось только последовать за ним.
Питейное заведение демона Харона, главы Лимба, больше походило на обычный кабак, которых полным-полно в реальном мире. Он даже находился в погребе и был полон самых странных личностей, с гоготом прикладывающихся к глиняным кружкам с выпивкой. За одним столиком могли сидеть римские легионеры, германские варвары, лондонские денди в диковинных сюртуках и с цилиндрами на головах. За барной стойкой вели разговор два немецких солдата времен Второй мировой войны, а рядом с ними пускал пузыри в чашку с супом пьяный француз из армии Наполеона.
В помещении было невероятно накурено и дым, плотной пеленой, клубился под потолком. Гомер кивнул кому-то из своих знакомых и быстро пошел вперед, к свободному столику. Бухнувшись на стул, он с блаженством вытянул длинные ноги и поднял руку, подзывая официантку. Ей оказалась милая девушка с пышной прической в духе Мэрилин Монро и ярко красными губами. Она улыбнулась моему спутнику и с интересом посмотрела на меня.
- Приветствую тебя, Гомер. Как обычно? Вина и козий сыр? – спросила девушка, достав из накрахмаленного передника маленький блокнотик.
- Да, Милли, - кивнул ей Гомер.
- А что будет твой друг?
- У меня, милая, ни копейки нет, - улыбнулся я. – В качестве уплаты могу часик побыть твоим сексуальным рабом.
- Он новенький, - встрял поэт, бросая на столешницу мешочек с деньгами. Милли перестала буравить меня злым взглядом и, вздохнув, взяла плату. – Ему тоже вина и сигарет, если есть. За мой счет.
- Ты не подумай, что я тебе буду вялый хуй теребить, - прошептал я, когда официантка удалилась. – Сам решил меня угостить. Я не просил.
- Расслабься, Збышек, - благодушно протянул Гомер. – Зря ты Милли обидел. Она попала сюда за торговлю телом во времена Крестовых походов. Умерла под стенами Иерусалима от венерической болезни.
- Хуево, - честно ответил я. – Ладно, как придет, я извинюсь. Слушай, а как тут время отсчитывается?
- Время здесь плывет неспешно и тягуче. А к чему вопрос?
- Да меня Герцог забрать обещал через пару местных дней. Вот и думаю, когда сие случится.
- Увы, не могу тебе сказать, Збышек. Демоны сами решают, когда им и что делать. О, а вот и наша выпивка, - Милли вернулась и поставила на стол два кувшина с вином и глиняную тарелку с козьим сыром. Гомер тут же начал чавкать и давиться едой так, что слюни запачкали его серую тунику.
- Прости, Милли. Я не хотел тебя обидеть, - робко улыбнулся я девушке. Та вздохнула и улыбнулась в ответ.
- Ничего. Все новенькие так себя ведут. Вот твои сигареты, - она кинула мне пачку, на которой застыла дьявольская морда и надпись «Курение не вредит. Вы уже умерли».
- Спасибо, - кивнул я и, не удержавшись, влепил Гомеру подзатыльник. – Старый ты долбоеб. Хватит жрать так, что у нормального человека вся еда через рот обратно полезет. Никто твой сыр не забирает.
- Гомер, - внезапно раздался над моим ухом старый, дребезжащий голос. Я повернулся на звук и увидел старика в такой же мантии, как у поэта. Только она была в больших жирных пятнах. У незнакомца отсутствовали зубы, благодаря чему его лицо было похоже на страшную маску из театра кошмаров, куда я как-то водил Зайку в надежде потискать ее груди, когда девушка прижмется ко мне от страха. Гомер скривился так, будто ему клизму с кипятком поставили и ответил.
- Диоген.
- Опять жрешь и пьешь, сукин сын, - прошамкал старик, присаживаясь на свободный стул и вперив в меня свои полоумные глаза. – А ты кто такой?
- Могу тебе задать тот же вопрос, ебланоид неведомый, - буркнул я, подвигая к себе кувшин с вином. Старик поперхнулся воздухом и стал разевать рот, как рыба, выброшенная на берег.
- Я есть великий мыслитель, философ, ученый муж, - визгливо ответил он, когда дар речи вернулся.
- Знаем, знаем. Еще ты любитель дрочить на публике и называть это эпатажем. Простой бомж, спящий в бочке и преподносящий это, как достоинство, - Гомер тихо захихикал и продолжил пожирать свой сыр.
- Глуп тот, кто глупо себя ведет. Юнец неразумный над старцем просвещенным смеется и в итоге сам старцем станет, над кем другие смеяться будут, - мудро изрек Диоген, выставив на обозрение мясистый язык.
- Дед, блядь, тебе не надоело выебываться? Тут не Греция и души разные бывают. А ну как пропишу тебе леща! - я поковырялся в носу и запустил в прославленного философа козявкой. Тот побагровел, но язык спрятал. – Хочешь в спор со мной вступить?
- Не бывать такому, чтобы я терпел поражение от наглого мальчишки.
- Опять тебя понесло. Ладно, сам напросился. Ты, старый еблан, сосущий член на паперти в надежде, что тебе кто-то милостыню даст.
- Это не спор, - потрясенно прошамкал Диоген. – Ты просто обзываешься.
- Я слышал, что ты даже на шлюх не желал тратиться, предпочитая бродячих собак поебывать. Это так?
- Лишь тот мудрец, кто блага берет от природы.
- Тогда разденься и вино из ладони пей, - зевнув, ответил я. Старик напрягся.
- Я – собака. Кто бросит кусок — тому виляю, кто не бросит — облаиваю, кто злой человек — кусаю.
- А я человек. Я тебе бросаю кусок – ты виляешь, облаешь меня – зубы нахуй выбью, укусишь – яйца отрежу и усыплю. Это с Александром Македонским у тебя прокатило. С неформальной логикой ты не справишься.
- Ты – животное о двух ногах без перьев.
- А ты старый хуесос, впадающий в кому при дрочке.
- Нет. Ты должен был ощипать петуха и сказать, что это человек, - старик буквально исходил на кал. В уголках старых губ белела пена, а ногти карябали столешницу.
- Зачем мне петуха ощипывать? Ты совсем ебанутый, дед? – удивился я, подмигнув Гомеру. Вокруг нас собралась внушительная толпа слушателей. Кто-то уже начинал принимать ставки и обсуждать вероятного победителя.
- Так надо, - верещал Диоген, подскакивая на стуле, как полоумный. – Птица, что знает слова человечьи, хитро передразнит все мудрые речи.
- Йагупоп, ебать твой лоб.
- Чего? – оторопело спросил старик. Я снисходительно пояснил.
- Попугай. Мы теперь в загадки играем? Или у тебя мода такая, хуйню нести, пока у оппонента крыша не поедет? Ладно, моя загадка. Старый, вонючий пидарас, что сидит вокруг нас. Хуй сосет, губой трясет.
- Знаю, - обрадованно воскликнул мудрец. – Знаю, знаю. Это философ Аристипп.
- Какой, блядь, Аристипп? Ты вообще ебанулся? Правильный ответ – философ Диоген, - помещение потонуло в хохоте присутствующих. Смех усилился, когда старик попытался вцепиться мне в горло своими скрюченными пальцами, но его огрел по голове Гомер пустым кувшином из-под вина. Я кивнул своему новому другу и попросил официантку унести вонючую кучу тряпья, бывшую некогда прославленным философом античности.
- Как ты его, - восхищенно заметил Гомер, когда народ вокруг нас немного рассосался, а Диоген отправился мучить немецких солдат. Один из них уже ласково поглаживал саперную лопатку и злобно смотрел на философа.
- Брось. Просто полоумный дибил. На земле таких, как он, называют «тренер по личностному росту». Впаривают людям хуету, цитируют Ошо и слушают лютую попсу, - отмахнулся я, делая изрядный глоток вина. – Слушай, Гомер. А что это вино не пьянит совсем? Они его водой разбавляют?
- Нет. Новые души не привыкнут к адским продуктам, пока не освоятся.
- Понятно.
- Диоген любит всех доставать. Кто-то ему заявил, что он величайший мыслитель, что когда-либо жил на свете, так этот олух принялся вступать со всеми в споры. Аристотеля до нервного срыва довел, Платон на Второй круг попросился, Сократ вынужден с собой плетку носить. Зато после спора с тобой на пару веков тихо станет. Нечасто к нам такие, как ты попадают.
- Выпьем за это. Ад очень странный, Гомер. Он невероятно сильно похож на реальность. Разве, что жестокости поменьше, да демоны в человеческом обличье щеголяют.
- Ты прав, Збышек. Лимб – это зеркальное отражение того, что наверху. В других Кругах гораздо хуже, - тихо ответил Гомер, мусоля в руках кусочек сыра.
- А что в других кругах? Сатанизм, демоны страшнее, блатняк заставляют слушать?
- За всю историю Ада только одну душу перевели из Лимба на Седьмой Круг. И никто из нас не знает, что там, за высокими стенами.
- Пепел везде и дети некрещенные из-под земли вылезают. Меня Петр на Второй Круг определил. За излишнюю ебливость.
- Жаль. Хороший ты парень, Збышек. Тебя будет не хватать, - враз погрустнел поэт. Я улыбнулся и хлопнул его по спине.
- Не грусти. Может, на обратном пути свидимся. Не фарт, как говорится, но не факт, что по жизни. Из тебя клевый говнарь бы вышел. В майку Цоя тебя обрядить и на бардовский вечер с гитарой. Ты бы все овации сорвал своей Одиссеей.
- Да, Збышек, - хохотнул поэт и спросил с тревогой. – Куда ты уставился? Лицо такое, будто ты Диавола увидел.
- Почти, - ошарашенно ответил я. К барной стойке, где Диоген продолжал о чем-то спорить с немцами, подошел темнокожий мужчина с прической в стиле «афро». Танцуя на месте, он что-то спросил у бармена. Я уставился на Гомера и буквально прошипел. – Это же Джими Хендрикс. Я должен с ним поговорить.
Да, это был Джими Хендрикс собственной персоной. Чернокожий гитарист, признанный многими музыкантами, лучшим в своем деле. И сейчас он стоял возле бармена, потягивая коктейль из хрустального бокала. Я в состоянии полнейшего