Soundtrack: “The Greatest Show On Earth”, Nightwish.

- А есть ли что покрепче? - неожиданно задал коварно-уместный вопрос неприятный, но будто гипнотизирующий простуженной хрипотцой голос. И его владелец был подстать – высокая, массивная фигура, которой позавидовал бы любой лесоруб Тенистых Предгорий, и опасно поблескивающие из-под широких бровей зеленоватые глаза. Одежда же и голова были скрыты потертым плащом с капюшоном, отчего о роде занятий и материальном благополучии гостя оставалось только гадать.

- Билльг'елльмир? - скорее утверждая, чем делая предположение, сказал незнакомец, когда перед ним на стойке появилась высокая рюмка, полная молочно-белого спирта из маковых цветов, что привозили каждую осень торговцы с далеких гор Азии.

- Вильгельм, - коротко поправил его Билльг'елльмир, давно отвыкший от имени, которое вслух произносила только мать, а слышал – только старший брат: наемные рабочие трактира знали только простонародный эквивалент – «Вильгельм», а случайным людям было безразлично, как зовут юношу, который продает им выпивку и комнаты для ночлега. Да и не имел он полного права на это имя, потому как отказался продолжать ремесло своей матери, служившей королевской ведьмой.

Тем временем мужчина, крошечными глотками отпивавший спирт, как что-то сладкое или очень вкусное, ощупывал глазами мешающий рассмотреть шею серебристый волчий мех на воротнике куртки, капризную родинку под чувственным изгибом губ, драгоценный оттенок глаз цвета корицы самого высшего сорта, сплетенные в косу, отливающие белым золотом волосы...

«Демон», - подумал юноша, глядя на бутылку высокоградусного спиртного в своей руке. – «Причем, судя по взгляду, демон сладострастия, но ничего – мы с Томасом и не таких тут видим каждый год во время Темного Хоровода», - попытался успокоить он сам себя.

А сердце снова неприятно кольнуло то, что брата нет рядом. Это пугало, но в то же время придавало беседе с этим явно нечеловеческим существом привкус приключения, на которые была крайне скупа жизнь молодого человека, живущего вдали от цивилизации крупных городов, хоть и по собственной воле. И потому он наполнил спиртом вторую рюмку:

- Ваше здоровье, - произнес он, отвечая на улыбку, изогнувшую резко и красиво очерченные тонкие губы предполагаемой нечисти.

- Напрасно ты притворяешься, мой юный друг. Мне многое о тебе известно, в том числе и то, о чем ты сам едва ли догадываешься. И я мог бы тебе рассказать все. Но наедине. Здесь слишком много тех, кому нельзя доверять такие... Интимные факты.

Демон тряхнул головой, заставляя капюшон упасть, и по его могучим плечам, словно сполохи ярчайшего костра, рассыпались огненно-рыжие волосы. Работая в трактире девять долгих лет, Билльг'елльмир видел множество людей и существ, крайне от них далеких, но такого удивительного цвета волос не встречал никогда. Казалось, что они живые. Что стоит дотронуться до них и руку обожжет жар настоящего пламени... Он с трудом подавил желание сделать именно так – ощутить прикосновение этого, обещающего не только боль и ожоги огня, и одним махом опрокинул в себя рюмку, едва ли почувствовав горечь и высокий градус.

- Хранишь верность брату? - хитро прищурился огненноволосый, и Вильгельм заметил, какого удивительного оттенка у него глаза - ярко-синие с зеленым отливом, совсем как океан перед бурей. – Это так романтично.

- Простите, но я не понимаю, что вы хотите сказать, - завершил Билльг'елльмир свернувший в опасном направлении разговор и отошел к требовавшей вина компании из трех девиц не обремененного моралью поведения. Обсуждать то, что связывает его и Томаса, с первым встречным, да еще и непонятного происхождения существом, он не собирался. Не для того они с братом добровольно покинули великолепие королевского двора и обосновались в подаренном матерью трактире подальше от крупных городов. Напротив, именно от таких, ведущих к пожизненному тюремному заключению разговоров они и бежали.

Посетителей постепенно становилось все меньше. Наконец, даже привычно спавший на дальнем конце стойки пропойца-Тревор поднял давно не встречавшуюся с водой и гребнем седую голову и, традиционно выпросив последний стаканчик за счет заведения, похромал к выходу.

- Пора закрываться, Билльг'елльмир. Или тебе больше нравится, как тебя брат зовет – Билль? - вкрадчиво то ли прошептал, то ли мысленно произнес вдруг снова появившийся у стойки демон.

- Да, пора, и потому я прошу вас уйти, - сдержанно, не показывая опять всколыхнувшееся в душе беспокойство, ответил юноша.

- Пожалуй, я лучше проведу эту ночь здесь – вдруг ты передумаешь, - он бросил на стойку жалобно звякнувшие монеты.

Сняв один из десяти ключей, которые сегодня остались невостребованными, Билль протянул его незнакомцу. Его вовсе не радовала перспектива провести надвигавшуюся ночь под одной крышей с этим подозрительным существом, но лучше уж было побыстрее спровадить его в комнату, чем злить, выставляя вон. Сильные пальцы, заканчивавшиеся длинными и на вид очень острыми ногтями, сомкнулись на отполированном миллионами прикосновений железе ключа и скользнули дальше, стремительно захватывая в плен всю ладонь юноши.

- Гэйлис, - представился огненноволосый и слегка сжал его ладонь. - И прежде чем я поднимусь в отведенную мне комнату, чтобы поутру навсегда исчезнуть из твоей жизни, я хочу для тебя сыграть. Позволишь?

Правильнее было бы отказаться, но не хотелось. Тепло руки мужчины не просто коснулось его. Оно стремительно охватило все тело, не только согревая, а опаляя жаром. Такое могли лишь немногие вампиры или набравшие очень много людской энергии призраки. Но в их касаниях не было этого оттенка истинно плотской страсти, оставшейся на губах юноши кисло-горьким вкусом дикой вишни. Ничего ведь страшного не случится, если он всего лишь послушает музыку этого демона?

Нечистый, явно довольный произведенным эффектом, ухмыльнулся, приняв отсутствие возражения за согласие, поднял стоявший у ног футляр и прошел к ближнему камину. Огонь осветил его фигуру ярким заревом, раскинувшись бушующим пожаром блеска по волосам и невиданному музыкальному инструменту из светлого дерева. Тонкие струны, соединявшие края вытянутого и слегка изогнутого круга, отозвались на касание острых ногтей, растеклись где-то под самым потолком волнами дивной мелодии, будто эхом отразившейся в следах, оставленных на руке. Это была мелодия для двоих. Для близости тел и душ. Удовольствия. Счастья, которое он раньше ощущал лишь в объятиях брата. Его разум понимал, что желание ненастоящее, сотворенное чарами или заклятьем, но от этого оно не становилось слабее. А нарастало. Как сильный ветер. С каждым переливом струн. Все крепче. С каждой нотой. Слаще. И...

Тишина. Огненноволосый склонил голову в поклоне своему единственному слушателю, убрал странный инструмент обратно в футляр и медленно поднялся на второй этаж.

Лишь несколько минут спустя Билль обнаружил, что по-прежнему стоит за стойкой и сжимает в руках куртку брата. Не она ли и чуть заметный родной запах удержали его от того, чтобы воплотить в жизнь все, о чем так ярко звучала музыка демона?

***

Он проснулся, когда было еще темно. Свеча, которую он так и не уговорил себя погасить на ночь, догорела, а ночь не впускала в окно ни лунного, ни звездного света. Только туман плотной завесой все жался к стеклам, словно просился в дом…

Во сне он видел море. Не просто волны у берега, а безбрежную синь, над которой он летел, раскинув руки словно крылья. Ему казалось, что он ощущает движение каждой капли этой огромной массы воды, впитывает ее запах и вкус, живет ею... Билль провел руками по лицу, прогоняя остатки странного сна, и в который раз пожалел, что не отправился в город вместе с братом. Любая напасть обходила стороной, и ни одна нечисть не покушалась на них, когда они были вдвоем. Мать всегда говорила, что истинные чувства зачастую охраняют лучше любого оберега, а может, им просто везло. Нужно было как обычно закрыть трактир и ехать вместе... Только Томас в последние несколько месяцев стал странным: часто кричал на слуг, подолгу не произносил ни слова, иногда куда-то отлучался ночами, но после несколько дней бывал спокоен. Билль отпускал его, безумно волнуясь, а спросить, в чем дело до сих пор не решался.

- Томас, - прошептал он и потянулся к висевшему на шее медальону. Два одинаковых солнца с девятью изогнутыми лучами подарила им мать, когда они уезжали из столицы, и с тех пор они никогда не расставались с ними. Но сегодня железо, из которого был сделан медальон, показалось странно теплым. Билль зажег новую свечу и потянул за шнурок, вытаскивая небольшое солнце из-под ночной сорочки. Тускло отразивший свет медальон горячей каплей лег на ладонь, раскаляясь все сильнее. С громким лязгом лучи выдвинулись, разрезая беззащитную кожу до этого надежно скрытыми лезвиями, и тут же исчезли, без следа погрузились в идеально ровный круг. Вскрикнув, он сорвал с себя медальон и едва успел отбросить его, вспыхнувший падающей звездой и разорвавшийся миниатюрным снарядом у двери.

Зажав порез рукой, он изумленно наблюдал, как догорает на полу сплавившееся в бесформенный комок солнце, которое должно было охранять его от нечисти. Так практически взорваться в руках оно могло только в том случае, если бы его укусил вампир или оборотень. Но ничего такого не было. В трактире всего лишь остановился на ночь демон. Ничего необычного, через месяц-другой они здесь толпами будут ходить, летать, а иногда бегать по потолку и стенам, отмечая начало нового лета празднованием Темного Хоровода и предопределяя, сколько этому лету длиться – традиционные три месяца или год, а то два. Но не мог же этот демон обратить его во что-то подобное себе одним только касанием или своей проклятой музыкой?! Такое просто невозможно. Да и Билль не чувствовал в себе никаких изменений…

Он снял со стены кинжал с заклятием очищения, выгравированным на лезвии тонким кружевом, и, наскоро перетянув продолжавшую кровоточить ладонь платком, стремительно вышел из комнаты. Демону придется рассказать, что происходит.

***

Скромных размеров комната едва вмещала огромную, застеленную алым, как свежая кровь, шелком кровать. Десятки – или сотни? – парящих над полом огней озаряли стены и стелились мерцающими, словно живыми точками. Билль нерешительно шагнул по узкой дорожке, не занятой лишенными свеч огнями, ведущей прямо к кровати. И дверь тут же захлопнулась. Сочные волны шелка заколебались, выпуская демона на свет. Полностью обнаженного.

- А я уже почти потерял надежду, - притворно печально вздохнул огненноволосый, растянувшись на постели во весь рост и демонстрируя себя.

- Что ты со мной сделал? - спросил Билль, сжимая крепче рукоятку кинжала. - Отвечай, иначе я...

- Ты не убьешь меня, а причинять мне боль тебе очень не понравится, - демон мягко улыбнулся и протянул ему руку. – Иди ко мне.

Билль бросился к нему, занося смертоносное для любой нечисти оружие, но демон легко перехватил его запястье и, заломив руку за спину, отнял кинжал.

- Непослушный, - голос сочился улыбкой, лезвие кинжала застыло совсем рядом с лицом, позволяя чувствовать жар железа, раскалившегося, будто его поднесли к нечеловеческому существу… - Всегда все делаешь по-своему, мне это так нравится.

- П-почему кинжал горячий? – спросил Билль, выворачиваясь из рук демона, но тот держал крепко, перехватив поперек груди, и прижав к себе.

- Скоро поймешь, - пообещал нечистый и взглядом распахнул окно. – Посмотри.

Он подтолкнул юношу к окну, за которым простиралась светло-серая пелена, и слышался тихий плеск воды. Билль подошел ближе, не веря, что его отпустили, но ничего, кроме тумана не увидел.

- Вот так будет лучше, - проговорил демон, стоящий у него за спиной, и взмахом руки разогнал туман, позволяя увидеть… Море. Задний двор трактира заканчивался крутым обрывом, спускавшимся в пустынное ложе исчезнувшего моря. Но оно вернулось. Какая бы сила ни заставила его исчезнуть еще до рождения обоих братьев, владевших трактиром сейчас, оно снова было здесь.
- Что… Почему? Как это возможно? – задал Билль сразу все возникшие вопросы.
- Это сделал ты, - выдохнул демон, согрев его щеку дыханием. – Ты вернул его.
- Но как? Я не закончил обучение, у меня есть кое-какие способности, но я не умею ими пользоваться! Да и под силу ли такое человеку...
- Тебе больше не нужна наука.

Темные волны ласкали каменистый берег, который еще несколько часов назад был обрывом над пустыней, а Билль смотрел на них, но волновало его другое. Демон по-прежнему стоял за спиной, он чувствовал его горячее дыхание и сквозь тонкую ткань ночной сорочки ощущал жар, исходивший от его кожи. Он вцепился в подоконник, мысленно повторяя, что все это ему кажется, и скорее всего, демон играет с ним, обманывает с помощью магии, и это выглядящее таким реальным море, на самом деле – лишь иллюзия...

- Чего ты хочешь? - вкрадчивый голос демона не просто спрашивал, он звучал заполняя собой все пространство, вторил волнам, проходился по коже согревающим, бархатистым потоком.

Билль прикусил язык, стараясь не издать ни звука, не закричать и даже не прошептать о том, как сильно он желает прикосновений этого совершенно чужого, к тому же еще и не человека. Он задыхался от этого желания, все сильнее сжимал подоконник, почти не чувствуя боли в порезанной ладони, из которой снова начала сочиться кровь.

- Скажи, произнеси это вслух, - снова попросил демон, но Билль отшатнулся в сторону, вжался спиной в стену, тяжело дыша и загнанно глядя на него.

- Так у нас ничего не получится, - покачал головой нечистый и, в мгновение преодолев несколько разделявших их шагов, взял юношу за перевязанную руку. Развязал платок и поднес кровоточащую ладонь к губам. Билль закрыл глаза, растворяясь в принесшем боль касании горячего языка. - Попробуем обойти твою верность по-другому, - сказал он, отпуская лишившуюся раны ладонь и хитро подмигнул.

***

Он проснулся, когда было еще темно. Свеча, которую он так и не уговорил себя погасить на ночь, догорела, а ночь не впускала в окно ни лунного, ни звездного света. Только туман плотной завесой все жался к стеклам, словно просился в дом…

Билль привстал, потянулся было к тумбе, где оставлял еще одну свечу, но на спину легла теплая ладонь. Том. Он лег обратно, затаив дыхание, ощущая, как рука брата скользит ниже. Медленно согревая, успокаивая, но разжигая внутри до сих пор томившийся в заточении огонь. Значит, вернулся раньше. Как всегда почувствовал, что что-то не так, и, наверное, оставив повозку со слугой и одной лошадью, взял вторую, и примчался. Билль хотел развернуться, чтобы обнять, чтобы хотя бы наощупь, губами почувствовать родное лицо, но твердо сжавшие плечи руки остановили его, а нежно прикусившие основание шеи зубы отняли волю к сопротивлению. Он отдался проникшим под одежду и жадно ласкавшим ладоням, вздрагивая от удовольствия. Вожделение, скрученное хоть и недолгой, но разлукой, в тугую пружину, было готово вот-вот распрямиться, хлестко ударив обоих. Но Билль не смел торопить брата, наслаждаясь каждым нетерпеливым, иногда до грубости, прикосновением, захлебываясь в сладости пронзительно-нежных поцелуев по горячей коже.

Ткань ночной сорочки дразняще медленно заскользила по бедрам вверх, обнажила ягодицы, часть спины. И Билль не сдержал стона, когда горячее тело приникло к нему, упираясь напряженной плотью прямо между ягодиц. Уцепившись руками за кованое изголовье кровати, он подался назад, прижимаясь еще теснее, прося.

Ночная прохлада разлилась по коже, сменяя жар желанного. Пальцы огладили ягодицы, раздвигая. Морщась от неприятных движений внутри, Билль ощущал неизвестно откуда взявшийся страх. Том не любил причинять ему боль. А сейчас, упираясь в него скользкой головкой члена, он собирался сделать именно это. Но медленное проникновение было мучительно-приятным. Так хотелось оглянуться, поймать быстрый, неловкий поцелуй, но темнота все равно бы не показала лица, и Том, как назло, выпрямился и, жестко обхватив его бедра, начал медленно двигаться.

Мысли разлетались одурманенными вожделением птицами, Билль, стремясь вовсе ни о чем не думать, двигался навстречу дарившей горячее удовольствие плоти. Старался не бояться царапающих бедра ногтей. Ногтей?!

- Гэйлис? - с ужасом выдохнул он, оттолкнулся от изголовья и попытался развернуться, чтобы убедиться в ошибочности своего предположения, он же не мог перепутать брата с демоном!

В постепенно сереющей приближающимся рассветом тьме он успел увидеть лишь яркие на фоне бледной кожи огненно-рыжие волосы. Сильные руки тут же поймали его, возвращая в прежнюю, коленопреклоненную позу и не позволяя избавиться от вошедшей пугающе глубоко, твердой плоти.

- Не надо, Билль. Не вырывайся. Все равно я сильнее, - пошептал Гэйлис ему на ухо, обхватывая ладонью горло и сжимая совсем слабо, но практически лишая возможности дышать.

- Нет... Отпусти... Скоро Том...

- Твой Том вернется только сегодня вечером. В лучшем случае, - в голосе слышалась издевательская усмешка. - У нас с тобой очень много времени. Целая вечность.

«У нас с тобой есть целая вечность...» - прозвучал в голове юноши голос старшего брата, любившего так в шутку говорить, если младший начинал вздыхать о том, как они могли бы жить все эти годы при дворе. Билль дернулся, сжимаясь, тщетно пытаясь вытолкнуть демона из себя. Но тот, накрыв руки юноши, по-прежнему державшиеся за изогнутые прутья изголовья, своими, продолжил двигаться. Выходя из его тела всего на несколько дюймов, он с усилием снова погружался в него, не обращая внимания на болезненные стоны. Однако на полный боли вскрик ответил:

- Ты сам делаешь себе больно, - проговорил он, покусывая оказавшимися пугающе острыми зубами край уха юноши. И отпустил его руки, но по запястьям тут же зазмеились тяжелые цепи, туго обвивая и приковывая к кровати.

Билль прижался щекой к холодному металлу. Это было невыносимо. Демон разорвал ночную сорочку, и он впился зубами в крупные звенья цепи, чтобы не кричать.

- Упрямый, - усмехнулся Гэйлис и, очередной раз войдя в его тело, остановился. Ногти прошлись по шее, по лопаткам, скорее гладя, чем царапая, но добравшись до середины спины, вспороли кожу, пуская кровь. Боли не было. Билль задрожал от охватившего его желания. Жажда огнем сжигала тело и сознание. Бессильно повиснув на цепях и руках демона, зализывавшего царапины, он сдался...

Свет постепенно пробирался в спальню, высвобождая из предрассветной мглы два движущихся в древнем как мир ритме тела. Билль понял, что сопротивляться бесполезно, как и звать на помощь – демону ничего не стоило мгновенно убить его. Он изо всех сил игнорировал захлестывающее удовольствие, но проиграл и в этой борьбе, перестав сдерживать стоны и подаваясь назад, встречая вспарывающую наслаждением плоть. Демон лишь довольно рассмеялся, продолжая овладевать его телом.

Несколько оргазмов сменили друг друга отвратительно яркими вспышками экстаза, и демон, резко войдя до предела, излился. Облегченно выдохнув, Билль уронил голову, но...

- Ты ведь не думаешь, что на этом мы закончим? - прошептал Гэйлис, развернув его и уложив на спину так, что цепи лязгнули, натягивая руки до предела.

Билль обреченно прикрыл глаза, позволяя демону раздвинуть свои колени. Стук в дверь заставил вздрогнуть, по щекам стремительно расползся жар стыда, кто бы это ни был, он вынудил его еще яснее осознать происходящее: он, хоть и с прикованными к кровати руками, но все же отдается демону, и его тело красноречивыми белыми разводами на коже кричит о том, что получает от этого удовольствие.

- Хозяин, с вами все в порядке? Вы не спустились к завтраку… - спросила из-за двери Алоида.

Билль растерялся. Это был шанс хоть как-то дать знать, что ему нужна помощь. Но с другой стороны, чем может женщина средних лет, которая работает у них с Томом кухаркой и помогает в трактире, помочь в такой ситуации? Что она для демона, который одним касанием может сломать ей шею? Просто напрасная жертва...

- Избавься от нее, - прошептал Гэйлис, проникая пальцами в его тело, скользко размазывая свою сперму, снова возбуждая.

- Все нормально, Алоида. Мне немного нездоровится. Можете... - голос сорвался. Билль с трудом сдержал стон от того, что демон коснулся самого чувствительного места, и стал касаться его снова и снова. - Можете быть на сегодня свободны.

- Не послать ли за лекарем?

- Нет... Нет... - задыхаясь от густых, вязких волн наслаждения, проговорил Вильгельм. - Это всего... Лишь... Простуда... - он повернул голову на бок и впился зубами себе в руку, чтобы не закричать.

- Хорошо, хозяин, поправляйтесь.

В коридоре послышались неторопливо удаляющиеся шаги, и он позволил себе разжать челюсти, выпуская тихий стон. Демон снова вторгся в него, подхватив за ноги и нависая над ним мощным, соблазнительно блестящим от пота телом. Билль отвернулся к окну, глядя прямо на слепящие лучи солнца.

- Тебе же нравится, - с победной улыбкой говорил демон, быстро и горячо, до сладкой дрожи, двигаясь в нем и слизывая капли пота, стекающие по его шее. - Не сдерживайся, отпусти себя.

И он замедлился, позволяя своей плоти почти полностью выходить из разморенного солнцем и соитием тела и мягко заполняя его снова. Билль зажмурился, кусая губы, но стоны срывались с них, становясь все громче. Плен влажных простыней, щедро залитый солнечным светом, сводил с ума. Тела становились горячее и горячее и, открыв глаза, Билль с ужасом увидел страстно лижущие кожу языки огня. Он вздрогнул, но Гэйлис поспешил успокоить его:

- Не бойся, он не обожжет, - он подхватил один огонек, тут же обвивший его пальцы и поднес к губам юноши.

Это было похоже на поцелуй. Нетерпеливый, жаркий, лишающий последних крупиц разума и в тоже время слишком невесомый, чтобы удовлетворить раздразненное тело. Но демон и не подумал целовать призывно приоткрывшиеся губы и продолжил насыщать свою похоть.

К закату он довел его до полного изнеможения. Билль замер после очередного оргазма, едва дыша. Вскрикнул, когда демон вышел из него, но не пошевелил руками, хоть и цепи с лязгом упали на кровать, перестав удерживать его. Сквозь мутную пелену, заполнившую сознание и плывшую перед невидящим взглядом уставившихся в потолок глаз, он почувствовал, как его голову приподнимают, а губ касается что-то прохладное. Чуть приоткрыл рот, и в него полилась вода. Чудесно вкусная, возвращающая силы, прогоняющая забытье и мягко пьянящая как хорошее вино.

С сожалением понимая, что потерять сознание ему не позволят, Билль взялся за бокал, наклоняя его сильнее. Допив до дна, он почувствовал, что еще минуту назад давившая свинцом смертельная усталость исчезла. Он осторожно сел, чувствуя, как по венам разливается удивительная легкость и бодрость, и… Непреодолимо хочется коснуться сидящего рядом огненноволосого.

- Что это? Это же не просто вода.

- Эйфория страсти, - произнес Гэйлис название самого сильного любовного эликсира, известного во всех трех королевствах планеты. – Но не волнуйся. Она перестанет действовать, как только солнце скроется за горизонтом. А пока...

Он потянул на себя цепи, по-прежнему обвивавшие запястья юноши, и тот послушно подполз к нему.

- Пожалуйста... Не надо больше... - попросил он, хоть и знал, что сострадание демонам неведомо. - Зачем тебе это нужно?

- Это нужно не только мне, - неожиданно печально произнес демон, нежно поглаживая щеку юноши. – Тебе это тоже необходимо.

Беспощадная волна вожделения не позволила задуматься над этими странными словами нечистого. Потеряв над собой контроль, Билль сам потянулся к демону. Уже не сдерживающие цепи звякнули, когда он провел ладонями по могучей груди, мягко толкнул, заставляя облокотиться спиной о стену. Слабая боль, приглушенная магией, все же заставила неподвижно замереть, впустив в себя плоть демона и опустившись на его бедра. Ласковые руки осторожно расплели растрепавшуюся косу, зарылись в густые пряди, и по коже бархатом прошелся шепот:

- Ты так прекрасен…

Билль запрокинул голову и закрыл глаза. Он наслаждался каждой крупицей охватившей тело неги, вздрагивал от каждого движения внутри. И только сознание протестовало, бессильно билось в сетях, идеально сплетенных демоном. Но он отрешился от криков собственного разума, погрузился в ощущения плоти, которые говорили одно: ему хорошо, невообразимо хорошо, совсем как если бы сейчас на месте демона был Том. Никто больше не способен творить с ним такое. Только брат. Родной, самый любимый, только он. И Билль немо шептал искусанными губами его имя, звал, умолял не останавливаться, просил простить… Но на самом пике, когда казалось, что пламя удовольствия выжгло весь воздух и вот-вот отнимет жизнь, демон приказал:

- Посмотри наверх, Билльг'елльмир.

Не смея ослушаться, Билль открыл глаза и увидел себя. Потолок комнаты превратился в зеркальную гладь – совсем как у неподалеку находящегося озера в безветренную погоду. И он отражался в этой глади. Оседлавший демона, вздрагивающий от последних волн оргазма, смотрящий на себя… Горящими янтарным огнем глазами.

- Ты больше не человек, Билль, - крепко прижав к себе его обмякшее от ужаса тело, проговорил Гэйлис. – Ты никогда и не был по-настоящему человеком. Теперь ты – такой же, как я.

Демон провел ладонью по лицу юноши, погружая его в глубокий, спокойный сон. Осторожно уложил на смятую постель и сотворил заклятие чистоты. Чтобы на бледной коже не осталось ни единого следа порочной страсти, чтобы истерзанное утехами плоти тело не сохранило ни одного свидетельства насилия. Погладив в последний раз разметавшиеся непослушными кудрями золотистые волосы, он что-то тихо прошептал и растворился в наполненном послезакатным сумраком воздухе.

***

Томительное ожидание грозы надвигалось со стороны города огромной темно-синей тучей. И приближавшейся фигурой всадника. Отчаянно хотелось броситься навстречу, преодолеть последние разделяющие метры, но... Билль не знал, как даже в глаза ему посмотреть. И от стыда, и от того, как они теперь выглядели: неподвижный воздух облеплял липкими ладонями, душил воспоминаниями о чужих прикосновениях, и глаза то и дело вспыхивали, но вовсе не отражениями молний, а зловещим, демоническим огнем, который диким штормом ревел внутри... Но Билль все равно не выдержал и побежал к брату. Только остановившись в шаге от его коня, Билль заметил, что слуги с ним почему-то нет, лишь следом плетется запряженная в нагруженную повозку лошадь…

- Том, - только и смог выдохнуть он, и душный воздух застрял в горле тяжелым комом. Да и стоило ли тратить слова, если горящие нечеловеческим, янтарно-рыжим огнем глаза рассказывали обо всем намного красноречивее?

Билль просто стоял и смотрел на человека, который всегда понимал, защищал и любил его. И позволял ему решать свою судьбу: развернуть коня и умчаться в город за истребителем демонов, или убить его своими руками. Но Том, казалось, думал совсем иначе, и не собирался делать ни первого, ни второго...

Спешившись, он хлопнул коня по крупу и тот послушно пошел к открытым воротам. Мягкая, отчего-то казавшаяся виноватой улыбка появилась на его губах, когда он подошел к младшему брату и обнял его.

- Билль, все хорошо. Все теперь будет хорошо, - зашептал он, гладя его по голове, как маленького ребенка.

Билль задрожал от прикосновений родных рук, так неожиданно и необьяснимо напомнивших о демоне. Он не понимал, что происходит. Почему Том так спокойно реагирует на то, что видит? Почему не бежит, не пытается защитить себя, а обнимает его?

- Том, я... Я не смог сопротивляться... Я не хотел, но... Не понимаю, как он сделал это со мной... Том... - Билль хотел все объяснить, но чувство вины пополам со страхом не позволяли ему этого, путая мысли и слова. Он прижимался к брату, цепляясь за его рубашку, но понимал, что должен оттолкнуть. Боялся причинить ему вред, ведь внутри плескалась неведомая, еще плохо поддающаяся контролю сила...
- Посмотри на меня, - попросил Том и немного отстранился.

Билль усилием воли заставил себя отодвинуться и поднять глаза. Раскат грома оглушительно прозвучал прямо над головой. На него смотрели ярко-синие с зелеными искрами, мерцающие как океанская вода в ясный полдень, глаза. Глаза демона по имени Гэйлис.

- Это был ты, - выдохнул Билль, и вспышка молнии исказила родные черты, на мгновение окрасив темные волосы в огненно-рыжий и показав лицо его мучителя, принесшего столько удовольствия телу и страданий - душе.

- Я.

Дождь хлынул внезапно. Отгораживая от мира и объединяя в одно целое. Смывая звеневшее в воздухе напряжение и страх. Не оставляя ничего, кроме очищавшей сами души, ледяной воды. И губы слились в поцелуе. Жадном, лишающем дыхания, убивающем все страхи и сомнения. Соединяющем две благословленные небом души еще и перед лицом преисподней.

***

Огонь тихо потрескивал, изредка разлетаясь за пределы каминной решетки крошечными искрами, напоминавшими о закончившейся буре, от которой остались лишь изредка стучавшие в окна капли дождя. Темнота разлилась по просторному залу трактира, обняв небольшой полукруг, освещаемый камином и вмещавший двоих. Избавившись от мокрой одежды и завернувшись в плед, Билль ловил каждое прикосновение Томаса, расчесывавшего его почти высохшие, завивающиеся от воды волосы. Голос старшего брата звучал так необходимо и успокаивающе, что смысл слов не пугал. И было совсем не страшно узнавать, что их прадед, продав душу демону и сумев хитростью вернуть ее, не учел того, что она стала другой. Эти изменения до сих пор проявлялись в их роду магическими способностями. Пока не родились они, два брата, презревшие моральные устои общества, сбежавшие от него ради своей любви.

- Мама считает, что именно, как она выражается, противоестественность того, что мы с тобой чувствуем, сделала нас не просто людьми со сверхъестественными способностями, а...

- Слугами дьявола, - сказал Билль, с сожалением чувствуя, как рушится призрачное спокойствие перед лицом правды. - Теперь мы должны лишать людей душ, убивать, заставлять их страдать?

Томас помолчал немного, осторожно распутывая непослушные кудри и водя по ним серебряным гребнем.

- А тебе этого хочется? Ты чувствуешь потребность убивать?

- Н-нет, - озадаченно ответил Билль, действительно и не помышлявший ни о чем подобном. - Но почему? Так же не должно быть?

- Не должно, - согласился Том, так же не находивший в себе присущих любому демону желаний и порывов. - Но я люблю тебя и любим тобой. Думаю, это и меняет все. И если от нас потребуют чего-то подобного, хотя бы отнятых у людей душ, мы что-нибудь придумаем.

Билль обернулся и внимательно посмотрел на него. Его старший брат. Любимый. Никогда не теряющий присутствия духа и всегда умеющий отыскать выход из самой непростой ситуации.

- Заставить нас все равно ни у кого не получится. Потому что ты такой же ужасно упрямый, как и я, - Том обнял его, смеясь и щекоча дыханием шею. - Я надеялся, что мелодии, сыгранной на Струнах Истины будет достаточно, чтобы твоя истинная природа одержала верх, а ты во сне создал море заново, но предпочел оставаться человеком и пребывать в неведении. Я вот, однажды случайно услышав, как на постоялом дворе играл этот инструмент, ни секунды ему противостоять не смог.

- То есть могло хватить того, что я услышал эту музыку?! - воскликнул Билль, разворачиваясь и глядя в такие родные и привычно карие глаза старшего брата.

- Да. Но... Пришлось применить физический контакт, - виновато улыбаясь проговорил Томас.

Билль прикрыл глаза и медленно выдохнул. Воспоминания об этом «физическом контакте» до сих пор проходились по коже обжигающим пламенем и отвращением.

- Прости, - Том обхватил его лицо ладонями, нежно поглаживая скулы большими пальцами. - Но я не мог позволить тебе и дальше оставаться человеком. Я мог бы нечаянно причинить тебе серьезный вред, я и так два месяца чудом сдерживался...

- Покажи мне снова... Себя, - едва слышно произнес Билль и открыл глаза.

Томас кивнул, и в следующий же миг его темные кудри вспыхнули огненно-рыжим цветом, лицо преобразилось, и виноватая улыбка изогнула тонкие губы. Билль замер без единого движения в его руках, Том отпустил его, позволяя отодвинуться, и отвел в сторону загоревшиеся сине-зеленым пламенем глаза. Он вздрогнул, когда младший брат осторожно коснулся его волос, потом чуть смелее пропустил их сквозь пальцы, ласково скользнул по вискам, разворачивая его лицо к себе. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Билль первым совладал с собой и нерешительно коснулся его губ. Чужих. Но так податливо раскрывшихся, так страстно увлекших в поцелуй до знакомого головокружения, заставляя задохнуться от восторга, от счастья. От любви.

Билль жадно втянул воздух ртом и обнаружил, что уже лежит на полу, прижатый массивным демоном. Он обхватил руками его могучие плечи с обрывками халата, пришедшегося этому телу не по размеру.

- Какой же ты огромный... - прошептал он, жалея, что выбраться из этой хватки у него сил не хватит.

- Страшно? - серьезно спросил Том, почувствовав, как брат напрягся.

- Немного, - приврал Билль, но вместо того, чтобы попросить отпустить, обвил руками могучую шею и обхватил его ногами, прижимаясь теснее, давая почувствовать обоим, что их тела разделяет лишь ткань пледа.

- Билль... Ну, что ты творишь? - резко выдохнул Том.

- Я люблю тебя, я не хочу, не должен тебя бояться...

- Ты научишься, и сам скоро сможешь перевоплощаться, - пообещал Том, убирая разделявший их плед, - может, хвост русалочий отрастишь или водоросли вместо волос...

- Том! - только и успел возмущенно вскрикнуть Билль, а остальные слова были перехвачены губами. Родными.