Странные методы подкатывания




https://ficbook.net/readfic/1901149

Направленность: Слэш
Автор: agent-panda (https://ficbook.net/authors/3340)
Беты (редакторы): taehyun (https://ficbook.net/authors/464375)
Фэндом: EXO - K/M
Основные персонажи: О Cехун, Лу Хань (Лухан)
Пейринг или персонажи: Сехун/Лухан
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Повседневность, AU

Размер: Мини, 10 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Описание:
– Ну… это была не моя собака, – Сехун улыбается и пожимает плечами, мол, я тут вообще не при чем.
– Не твоя?
– У соседа взял погонять, чтобы к тебе как-нибудь подкатить.

Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора:
sound: https://vk.com/doctorshospital?w=wall-65254830_45

Лухан думает, что сегодня определенно его день: ветра нет, солнце почти за горизонтом, да и на улице прекрасная погода для такой ужасной весны. Правда, людей многовато: ходят, смотрят на него, как на пришельца какого-нибудь, будто вместо головы у него яйцо, а сзади по бедрам хлестает зеленый тонкий хвост. Почему именно так, Лухану и самому непонятно, но все именно так и представляется.
Качели, на которых он сидит, скрипят малость. Он пытается раскачаться, но не совсем получается. Когда отталкивается, петля сверху скрипит и перемещается в другой бок. Создавать еще больший шум не хочется, поэтому парень легонько отталкивается ногами, поджимая их тут же и пытаясь удержать равновесие – сидушка прицеплена на цепи, отчего его шатает еще больше положенного.
Он и не совсем понимает, как удалось уместить свою задницу на таком узком месте, но явно кто-то там, наверху, был на его стороне.

– Давно я не видел, чтобы такой здоровый мужик катался на детских качельках, – раздается сбоку, отчего Лухан едва вздрагивает, грозясь полететь вниз, в песок с пылью.

Он старается не резко повернуться, но во второй раз пугается, когда на него лает чужая собака, а ее хозяин тут же тянет за поводок и присаживается на корточки.

– Законом запрещено кататься на качелях людям старше восемнадцати? – щурится Лухан, ухватившись пальцами за цепи. Те, правда, грязные и оставляют ржавчину на коже (именно поэтому Лухан старался не хвататься за них ранее).
– Это странно, – отвечает парень, дуя вверх, чтобы скинуть с глаз упавшую челку. Сам он весь какой-то тонкий и жутко бледный, словно вампир, с непозволительно красными губами, на которых расцветает улыбка.
– Что в этом странного?
– Обычно люди с друзьями гуляют, ну или бухают где-нибудь, – задумчиво тянет парень, немного задирая голову вверх. – Или у тебя нет друзей?
– Есть, – Лухан отворачивается, так как ему начинает казаться, что этот незнакомец лезет не в свое дело.

Легкий порыв ветра заставляет немного поежиться, как раз в тот момент, когда парень обходит качели и волочится за собакой вперед. Со стороны это больше похоже на выгуливание собакой человека, а Лухан думает, что если бы он жил в этом дворе, то однозначно наблюдал бы за этой картиной неоднократно.

Он не до конца понимает, что вообще забыл в этом районе, но начинает приходить сюда довольно часто, забираясь на старые скрипучие качели, рассматривая небольшое футбольное поле за забором, где вместо травы – асфальт, почему-то.

– Как тебя зовут? – спрашивает Лухан, когда парень снова подходит к нему, сдерживая своего пса, чтобы он не кинулся к ногам Лухана.
– Сехун. Я тут живу, в том доме, – зачем-то добавляет Сехун, тыкая пальцем за спину Лухана.

Лухан кивает пару раз, опуская голову и, не найдя ничего, о чем можно было бы спросить, легонько качается из стороны в сторону.

– А ты не хочешь представиться? – Сехун этот присаживается на корточки, словно с ребенком маленьким разговаривает, и снова притягивает к себе пса, взлохмачивая густую шевелюру.
Лухан честно пытался вспомнить эту породу, но в собаках он разбирался так же, как и блендерах.
– Лухан. Я тоже… живу недалеко отсюда, – говорит он, выдерживая драматическую паузу, а затем, снова поднимая взгляд, добавляет: – и я, вообще-то, не такой уж и здоровый мужик, как ты меня с самого начала обозначил.
– Да я же в шутку, чувак, – Сехун улыбается, словно Лухан что-то смешное сказал. – Ладно, я пойду. Надеюсь, еще увидимся.

Лухан немного печально улыбается, потому что на него накатило желание поговорить, и поговорить подольше – такие случайные знакомства всегда заканчиваются тоской и осознанием того, что будь Лухан немного посмелее, он бы мог удержать человека возле себя не на пять минут, а на более продолжительное общение.

Сехун уходит, точнее, его уволакивает собака, продолжая выгуливать своего непутевого хозяина и шарахаясь от него, словно не хозяин он ему вовсе.

 

 


Когда возвращаешься с надеждой на то, чтобы выловить определенного человека – в груди все сжимается от волнения, и ладони потеют. В голове тысяча развитий событий пролетают кадрами, а сюжеты меняются, словно кучу фильмов взяли и склеили в одну дорожку.
Люди не изменяют своим принципам пялиться, смущая своими взглядами. В такие моменты так и хочется заорать что-то в плане: «у меня на лбу, что ли, написано, смотрите все сюда!», а потом еще и ногой топнуть на манер надутого ребенка, которому внимания не хватает. Только тут все с точностью да наоборот рисуется.

В этот раз Лухан поворачивается лицом к домам, вспоминая, в какую именно сторону Сехун тыкал пальцем, когда зачем-то говорил, где живет. Солнце почти скрывается за горизонтом, удручая с каждой минутой все больше и больше, потому что людей непозволительно много, хотя сегодня ветер не щадит сил и продувает чуть ли не насквозь. Не будь Лухан таким упертым, он бы давно встал и пошел домой, занялся бы чем-нибудь полезным. Написал бы реферат, сделал бы проект, который сдать нужно уже через неделю, да и холодильник было бы неплохо забить едой: там вот-вот мыши начнут сбор и войны за места, кто, где и когда будет вешаться.

Кажется, проходит вечность до того момента, как на горизонте появляется Сехун, с двумя белыми пакетами вышагивая по бордюру, словно по канату топает. Еще и умудряется по сторонам смотреть, замечает Лухана и, остановившись и поставив один из пакетов вниз, машет ему рукой, сияя своей улыбкой. Лухан лыбится как последний придурок, поднимая в ответ руку, но не успевает помахать, так как пакет Сехуна заваливается набок, выплевывая все содержимое на асфальт, а сам Сехун тут же падает следом, пытаясь спасти свою еду.

В такие моменты смеяться не то, что нельзя – неприлично это, но Лухану становится как-то все равно, и он соскакивает с качелей, направляясь к своему горе-уже-знакомому.

– Зачем было его бросать на землю, – Лухан пытается не улыбаться, но все равно продолжает, останавливаясь рядом с Сехуном.
– Невежливо это, не поздороваться, – кряхтит Сехун, закидывая кусок сыра в пакет и поднимаясь на ноги.

Лухан успевает почувствовать себя карликом или гномом – Сехун оказывается еще выше, чем Лухан успел себе прикинуть. Его куртка распахнута, а майка под ней настолько растянута, что открывает вид на ключицы, острые до невозможного, будто Сехун не ест вообще и взаправду вампир. Бледный по-прежнему, и такой же улыбчивый.

– Ты правда все это ешь или же тебе не достается? – интересуется Лухан, кидая взгляд на полные пакеты.
– Моя сестра более прожорливая, чем я, – Сехун склоняет голову набок, словно пес или домашний попугайчик.
– Только не говори, что ты еще в школе учишься, – смеется Лухан, а через секунду тут же прекращает, смотря чуть ли не с ужасом. – Я угадал?

Сехун сдержанно кивает, натягивая улыбку.

В такие моменты хочется стукнуть себя по лицу, уронить его в ладони или еще чего-нибудь, но Лухан предпочитает об этом не думать, подбирая нужные слова.

– Тебе, наверное, тяжело, – неловко продолжает Лухан, запуская пятерню в волосы на затылке и взлохмачивая их.
– Немного, пальцы режет, – честно признается Сехун. – Может, ты меня подождешь? Я могу закинуть пакеты и выйти, – предлагает он, делая пару шагов по направлению к подъезду.

Сехун возвращается невероятно быстро, будто боялся опоздать и не застать Лухана.
Сам Лухан даже с места не сдвинулся, продолжая тупо стоять и буравить взглядом асфальт и рассматривать небольшую лужу на дороге.

Говорить с ним здорово, забавно; Лухан давно вот так просто не разговаривал с человеком, отчего начинает буквально светиться изнутри, особенно когда нечаянно касается его плеча своим, или смеется, когда Сехун пытается застегнуть ему куртку, когда у самого по-прежнему нараспашку.
Правда, недолго они любезничают и рассказывают друг другу понемногу о себе.

– Странно, что ты сегодня без собаки, – говорит Лухан, когда время так и кричит о том, что пора домой, пора взять себя в руки и хоть что-нибудь приготовить из самостоятельных работ.
– Ну… это была не моя собака, – Сехун улыбается и пожимает плечами, мол, я тут вообще не при чем.
– Не твоя?
– У соседа взял погонять, чтобы к тебе как-нибудь подкатить, – с какой-то гордостью заявляет Сехун, запуская руки в карманы.
– Ты серьезно? Собаку – погонять? – фыркает Лухан, косясь на него, – сказал так, будто носки взял потаскать.
– Ну, надо же было как-то подойти к тебе, мистер одинокий здоровый мужик на качельках, – усмехается Сехун, уворачиваясь от удара в плечо.

 

 


Лухан не сомневается, он уверен, что всяко лучше проводить вечера на улице в компании Сехуна, нежели тлениться в одиночестве.
Сехун кажется совсем ребенком, хоть и всего на четыре года младше, но порой его переключает до невозможного, словно меняют разных людей душами, чтобы дать почувствовать разницу.

Сехун рассказывает про школу, рассказывает про сестру. Рассказывает про переносимость жары, а потом про ампутацию пальцев и людей-калек.
Рассказывает про баскетбольную команду, рассказывает про олимпиаду по биологии, а потом про заражение крови.

Рассказывает, что хочет стать врачом и лечить детишек, но порой жутко боится крови и совсем не представляет, как будет учиться в колледже, где в любом случае будут вскрывать трупы и изучать человека изнутри.

Рассказывает много непонятного, отчего заставляет восхищаться собой, по-настоящему восхищаться, а потом, сидя в кафе, со всей дури бьет Лухана по пальцам кулаком, тут же хватая за запястье и не давая руку забрать к себе.

– Ты совсем рехнулся? – скулит Лухан, хотя хочется орать и в голос, потому что это жутко больно – вот так по пальцам ни с того ни с сего.
– Знаешь, я вчера видел голубя возле торгового центра, – начинает Сехун, притягивая руку Лухана к себе ближе, – он был похож на облезшую кошку, хотя, голуби вроде всегда красивые и гладкие, – Лухан измученно поднимает на него взгляд, пытаясь смотреть устрашающе. На Сехуна не действует. – У этого голубя не было одного пальца на лапе.
– Поэтому ты решил отбить мои? Отпусти, больно же, – Лухан дергает руку снова, отчего Сехун только сильнее сжимает пальцы, оставляя красные пятна на коже.
– Когда человека бьешь по пальцам, то он всем телом показывает, как ему больно. Потом еще и проклинать будет несколько дней обидчика, а вот птицы… они ведь просто полетят дальше, будут хромать и ничего не делать для того, чтобы зажило поскорее.

С последними словами Сехун расцепляет хватку, отчего Лухан бьется локтем по столу, тут же хватая стакан от колы и высыпая на руку оставшийся лед.
Смотреть на Сехуна нет никакого желания, даже говорить не хочется о том, что о таких вещах предупреждать надо.
Кажется, что он даже отдаляется, продолжая безмятежно потягивать из трубочки холодный чай, хлюпая попадающимися шариками со дна стакана.

Лухан встает с места, кидая взгляд на руку Сехуна, где на пальцах красуется здоровенный синяк, который Лухан, почему-то, не замечал. Встряхивает головой и направляется к выходу, пряча руку в кармане легкой куртки, улавливая краем уха «прости», но не останавливается, лишь ускоряет шаг.

 

 


Лухан, в принципе, никогда особо не обижается, не умеет просто, за что порой грызет себя за это. Даже на Сехуна злиться не получается, когда видит на горизонте его тушку в компании какого-то рыжеволосого парня, такого же длинного, как и сам Сехун.

Лухан заворачивает за угол, вздыхает глубоко, а затем снова выглядывает, проверяя, не ошибся ли он, потому что наверняка выглядит полным идиотом в глазах бабульки с котенком на руках.

Сехун смеется, а рыжий парень лупасит его по руке, словно тюлень, а еще разговаривает так громко, что даже до Лухана доносится его голос.

«Отлично, я теперь в сталкера играю», – вздыхает Лухан, запихивая в карман свой гаджет, где на экране все еще светится открытое сообщение от Сехуна, переименованного накануне в «придурок».

«Я хотел извиниться, хён. Давай встретимся», – вырисовывали иероглифы до того, как Лухан выключил экран кнопкой питания.

«Я знаю, что ты обиделся, но я не мог этого не сделать», – первая смс, которая была прочитана раз десять, не меньше.

«Зато у нас теперь парные синяки», – сразу после нее, что поначалу вызывало у Лухана лишь нервный тик, вперемешку со сдержанным «ха-ха».

Сехун выглядит счастливым, поглядывает на свой телефон изредка, продолжая слушать своего друга. Зачем было кого-то приводить, когда ты хотел увидеться? Лухан не совсем понимает его намерений, поэтому думает уйти, отлипая от стены и делая пару шагов вбок, пока его телефон не разрывается громким сигналом, выдавая его местоположение.

– Подожди, я сейчас, – слышится голос Сехуна, пока Лухан зажмуривается, быстро доставая телефон и сбрасывая звонок.

– Почему ты тут стоишь? – Лухан лишь улыбается вместо ответа, моргая глазами часто-часто.
Хлоп-хлоп.
– Я как раз шел… стой, – Лухан не успевает ничего понять, как Сехун хватает его за руку и тянет к своему дому, к своему другу с рыжей шевелюрой на голове. – Да стой же ты, – Лухан дергает руку на себя, делая пару шагов назад.
– Пойдем, чего боишься, – Сехун снова хватает его за руку, на этот раз не за запястье, а сжимает его ладонь своей, чтобы вырваться было еще сложнее. Лухан бросает взгляд на их руки, и слегка морщится от вида синяка на пальцах Сехуна. Думает, что ему наверняка больно, а он еще и ведет его, Лухана, как маленького.

– Это Лухан, я про него рассказывал, – говорит Сехун, приближаясь к своему другу.
– Ого, а ты прав был, – отзывается рыжий, растягивая губы в широченной улыбке чеширского кота. Он на него и похож: взгляд такой же сумасшедший, не хватает только разрисованного фиолетовыми полосками лица и ушей.
– Что, о чем вы, я не понимаю, – невпопад говорит Лухан, выпутывая свою руку из чужих пальцев.
– Чанёль учится со мной, мы вчера видели на улице парня, жутко похожего на тебя, – улыбается Сехун, поворачиваясь к Лухану. – Я серьезно подумал, что это ты был! Подхожу к нему и обнимаю со спины, а он как заедет в живот локтем…
– От испуга, наверное, – кивает Чанёль, поднося пальцы к подбородку.
– Зачем было его обнимать, – хмурится Лухан, переминаясь с ноги на ногу.
– Ну, ты мне не отвечал на сообщения, поэтому я и правда подумал, что увидел тебя там.
– Ладно, чуваки, я пойду, – Чанёль тянет руку, обмениваясь с Сехуном рукопожатием, а затем и с Луханом. Его ладонь кажется чересчур большой, что выводит Лухана из состояния равновесия, заставляя почувствовать дежа-вю, когда он превращается в гнома или карлика.
– Пойдем ко мне, – Лухан снова не успевает ничего понять, как его хватают за руку и тянут в сторону подъезда.
– Это ты так извиняешься?
– Я буду извиняться печеньками, – Сехун на мгновение поворачивается, чтобы подмигнуть и ввести Лухана в некое подобие состояния офигевания.

«Ну ок», – думает Лухан, следуя за Сехуном.

Квартира Сехуна находится не на солнечной стороне, что не может не радовать: у Лухана с двух сторон всегда солнце палит так, что хоть открывай студию загара и принимай клиентов на «обжарку».
В воздухе витает запах мяты и каких-то трав, гостиная заделана в индийском стиле, а в комнате Сехуна стоит небольшой металлический стол и холодильник. Последний предмет техники вот никак не вписывается, что заставляет Лухана удивиться, а вопрос сам по себе слетает с губ.

– Я там храню свои эксперименты. Мама раньше ругалась, что ей еду некуда ставить, а забальзамированных мышей не в ее компетенции к столу подавать, – смеется Сехун, стягивая на пол несколько плоских подушек.

Чай приносит Сехун заваренный в небольшом чайничке, наливает в странные чашки, больше похожие на пиалы, отчего Лухан теперь точно убеждается, что семья Сехуна явно фанатеет от индийской культуры, чего не скажешь о Сехуне.

– Ты, наверное, сейчас думаешь, что у меня странный дом, я угадал? – Сехун склоняет голову набок, щурясь и заглядывая в глаза Лухану.
– Есть немного, – Лухан думает, что ни к чему упираться и говорить неправду, когда у него буквально на лице все написано.
– Я сам не в восторге от всех этих штук, но мама просто жить без всего этого не может, – Сехун ставит чашку на пол, подтягивая к себе ноги. – Кстати, я же хотел извиниться…
– Да забей, – отмахивается Лухан, – печеньки тебя спасли. Они и правда вкусные.

Сехун недолго сидит на месте, после чего поднимается и идет к своему холодильнику, на дверце которого прицеплены два не очень качественно распечатанных скелета человека. Копается там недолго, доставая маленькую баночку, а Лухан успевает заметить банку, в которой плавает какое-то большое насекомое.

Плетется к столу, достает еще что-то, зажигает небольшую ароматизированную свечку и возвращается со всем собранным барахлом на место, раскладывая перед собой.

– Что ты собрался делать?
– Ты же поможешь мне? – вопросом на вопрос отвечает Сехун, отвинчивая крышку на пузырьке, и промакивая в содержимом небольшой кусок ваты.
– С чем?
– Дырку сделать в ухе, – Сехун хмурится, вытягивая перед лицом иглу, а затем достает из кармана зажигалку, пару раз щелкая.
– Я? Издеваешься? А если я куда-нибудь не туда попаду? Там же всякие точки…
– Я покажу, куда надо «тыкать», – Сехун улыбается как-то по-маньячески, поднимая взгляд на Лухана. – Так поможешь? Хотя, не так. Ты обязан мне помочь.
– Но…

Сехун склоняет голову набок, смотря на него щенячьими глазками, а Лухан в который раз проклинает эту его особенность – выглядеть настолько мило, что отказать невозможно. И вот кто бы сказал, что этот ребенок собирает трупы насекомых и бьет по пальцам кулаками?

– Садись сюда, – Сехун хлопает себя по бедрам свободной рукой, меняясь в лице, будто собирается выступать перед собранием акционеров. – Так удобней будет.
– Это… странно, – Лухан сжимает край подушки, подбирая к себе ноги.
– Лапать не буду, обещаю, – Сехун прислоняет ладонь к груди, прикрывая глаза.
– Ладно-ладно, – Лухан откидывает подушку, собирает всю свою волю и сомнения в кулак, и ползет к Сехуну.
Тормозит пару секунд, перед тем, как перекинуть через него ногу и усесться на бедра.
– Молись, чтобы я тебя не раздавил, – смеется Лухан, протягивая ладонь. – Давай, что там тебе прокалывать.

Сехун очень близко, и такая близость заставляет сердце в груди отплясывать чечетку, что совсем не радует Лухана. Он рассматривает его лицо, замечает, как подрагивают ресницы, замечает и небольшой шрам на щеке, а по пересохшим губам Сехун проводит языком, оставляя слюну на коже, что тоже не ускользает от внимания.

– В общем, сначала фигачишь спиртом, а потом делаешь две дырки.
– Две? Давай хотя бы одну сначала, – хмурится Лухан, когда Сехун кладет ему в ладонь кусок ваты.
– Нет, сразу лучше. А колоть будешь сюда, – Сехун мнет мочку на своем ухе, сбиваясь с мысли, а потом тянет руку к лицу Лухана. – Я покажу на тебе.

Лухан думает, как бы не показывать свое волнение, но Сехун, видимо, и сам все видит, когда убирает его волосы за ухо и улыбается. И снова улыбается и улыбается.

– Просто берешь и колешь. Не бойся, я думаю, что ты справишься.

Лухан вздыхает глубоко, пока Сехун проводит иглой над огоньком зажигалки, дезинфицируя ее.
Закусывает губу и наклоняется к нему еще ближе. Между ними каких-то дурацких десять сантиметров, думает Лухан, когда чувствует дыхание Сехуна на своей щеке.

Сехун шипит совсем тихо, когда игла проходит насквозь, а Лухан чувствует умиротворение, только сейчас замечая, что от свечки, которую поставил Сехун, веет сонным, усыпляющим.
Вторая игла оставляет от себя несколько капель крови, на что уже шипит Лухан, а Сехун под ним как-то заметно слабеет, закатывая глаза и приоткрывая губы.

И выглядит в этот момент жутко непристойно, развратно, будто ему не дырявят уши, а массаж делают. И явно не простой.

– Все в порядке? – Лухан старается как можно осторожней вставить сережки, вытирая кровь и закидывая вату в небольшую металлическую миску к использованным иглам.
– В полном, – Сехун улыбается уголками губ, открывая глаза и запрокидывая голову назад.

Лухан пытается соскользнуть с него, сесть подальше или вообще уйти, потому что такой Сехун заставляет его нервничать и очень сильно.
Сехун не дает ему уйти, закидывая руки на шею и заваливаясь назад; утягивает за собой, прижимая к себе.

– Сехун-а…
– Голова кружится, – хрипло говорит Сехун, запутывая пальцы в чужих волосах. – Я же говорил, что иногда боюсь крови.
– Дурак, – выдыхает Лухан, замирая на месте. – Надеюсь, ты хоть сознание не будешь терять?
– Нет, я в норме, – Сехун отпускает руки, давая Лухану скатиться с себя и упасть рядом.

На потолке странные узоры вырисовывают рисунок непонятный, выходя от дутой люстры, которая глушит, скорее всего, свет лампы внутри себя, когда на улице темно и ее включают.

– Спасибо, – Сехун едва ли не проваливается в сон, пока Лухан молчит и не находит никаких слов, никаких тем для обсуждения. Единственное, что у него крутится в голове, так это Сехун, Сехун, и вон там тоже Сехун. За закрытыми глазами Сехун, и рядом тоже он.
Так и с ума сойти недолго.

– Я, наверное, пойду?
– Я провожу тебя.

 

 


Все выходные летят в трубу, потому что одногруппники Лухана явно решили разукрасить его жизнь своими рожами, выманив в какой-то клуб, чтобы оторваться толпой, а там Лухан, чтобы скоротать время, надрался так, что его потом пришлось провожать домой. Еще один день ушел на то, чтобы отойти после пьянки, валяясь безвольной амебой на кровати в позе звездочки, а это тоже сложно – лежать и ничего не делать.

Сехун не прислал за три дня ни одного сообщения, ни разу не пытался звонить, да и Лухан тоже не решался, предпочитая позаниматься самокопаниями.

Да, его определенно тянуло к этому немного сумасшедшему парню.

Но с другой стороны, так не хотелось портить такие приятельские отношения, когда можно просто побродить по улицам вечером, послушать что-нибудь непонятное (должна же хоть где-нибудь быть стабильность), а потом под тихий смех уткнуться в чужую шею… и испортить все.

Сехуна он находит на улице, на качелях, на которых свет клином сошелся, скорее всего.
Людей вокруг почти нет, и это радует, хотя время как раз располагающее для вечерних прогулок парочек и выгуливания детишек родителями.

Лухан замечает неподалеку ту самую собаку, с которой Сехун гулял в первый день их знакомства, правда теперь с ней гуляет какой-то мужчина, и сам пес спокойный, да и без поводка.

– Это мои качели, – говорит Лухан, подойдя к Сехуну сзади, отчего тот вздрагивает и поворачивает к нему голову.
– Теперь мои. Это же мой двор, – Сехун снова отворачивается, пиная ногой песок; не рассчитывает силы, и едва ли заваливается назад, хватаясь за цепи.
– Не твои, – усмехается Лухан, запихивая руки в карманы и обходя его.

Они будто поменялись местами, с точностью и наоборот: Лухан смеется над ним, а Сехун не находит, что ответить.

– Мой эксперимент прошел удачно, и я даже ничем не заразился, вроде бы, – говорит Сехун, вытирая руки о штаны и поднимая взгляд на Лухана. Смотрит так, будто Лухан явно задолжал ему немаленькую сумму денег, а затем поднимается, и, схватив его за руку, тянет с площадки к бордюру.

Лухану иногда кажется, что Сехун без этого не может – не схватить за руку, не сжать запястье так, чтобы обязательно оставить след, хоть ненадолго, а потом улыбаться и склонять голову вбок, напоминая попугайчика или щенка.

Они бредут по улице, почти не разговаривают, а потом на улице окончательно темнеет, добавляя Сехуну плюс один к смелости.

Он совсем неуверенно, словно младшеклассник, тянется к руке Лухана, пальцами проводя по ладони, а затем и переплетая их с луханевскими. Не сжимает даже, надеясь на то, что Лухан не отпустит его руку, и улыбается счастливо-счастливо.

– Все же, человеком быть лучше, чем тем же голубем, – говорит Сехун, замедляя шаг. – Мы можем выражать чувства, придумывая тысячи способов, самых разных.
– Знаешь, твои методы подкатывания немного странные. Будь на моем месте кто-нибудь другой, он бы давно сбежал, – Лухан встречается взглядом с Сехуном, сдерживает смех и кладет руку на грудь, к сердцу, как бы добавляя: «да я тебе серьезно отвечаю».

Сехун смотрит на него недолго, а потом совсем неожиданно тыкает Лухана под ребра пальцами, заставляя его совсем немужественно пикнуть и отскочить в сторону.

Смеется так громко, словно отрывается за все те дни, когда ему не удалось подколоть Лухана.

А потом подходит близко-близко и, вцепившись пальцами в его подбородок, наклоняется к лицу, замирая в сантиметре от его губ.

– Я поцелую тебя? – выдыхает Сехун, не решаясь поднять глаза, и рассматривая его губы.
– Чего спрашиваешь-то, – кажется, что вот-вот, и голова закружится так, что и ноги не удержат собственного тела. Лухан представляет, как оно было бы: упасть на землю или упасть в руки Сехуна?

Поцелуй выходит совсем детским, но не менее желанным, отчего Лухану хочется пойти и обнять весь мир, показать, насколько он счастлив в этот момент.

Сехун скользит рукой по его щеке, обхватывая ладонью шею, а другой рукой проводит по спине, притягивая к себе и утопая в тепле, которое исходит от Лухана.

Может, методы Сехуна и правда странные, но он по-другому не может.

– Завтра проколешь мне еще и второе ухо? – спрашивает Сехун, разрывая поцелуй и заглядывая в глаза.

Да, странные…

Не забудьте оставить свой отзыв: https://ficbook.net/readfic/1901149



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-06-30 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: