Драко и Панси, не удержавшись, посмотрели друг на друга. С совершенно громкой тоской. Только что не вздохнули.
— В твою задачу входит только наблюдать или склонить к контакту с правительством? — спокойно осведомился Гарри. — Ты говори, мы действительно не кусаемся… что бы вы там о нас ни наизучали.
Пальцы Гермионы машинально сжали край столешницы.
— Я сама решила приехать сюда! — с вызовом сказала она. — Я даже привезла с собой Вика, потому что я доверяю вам! Доверяю, что вы не сделаете ни его, ни меня… что вы ничего нам не сделаете. Черт, Гарри, людей, которые относятся к вам, не как к чудовищам, можно по пальцам пересчитать, а вы только и можете, что в каждом видеть шпиона! Да, я делилась тем, что я знаю о вас, и собираюсь делиться, потому что считаю, что это неправильно, что вас все боятся! Что вы вынуждены прятаться тут, как…
— Только наблюдать или убедить? — мягко повторил Гарри.
— Никто не ставил мне никаких задач! — рявкнула девушка, вскакивая из-за стола и с силой пиная стул. — Если ты уверен, что я шпионю за вами по чьему-то поручению, то просто вышвырни меня отсюда! Это будет замечательным подтверждением твоим словам о старой дружбе и взаимопонимании.
Она взбешенным вихрем вылетела из столовой, оглушительно хлопнув дверью.
— Значит, все-таки — убедить, — вздохнула Панси.
— Да, я тоже услышал, — мрачно согласился Драко. — Луна, поговоришь с ней? Пусть успокоится…
Луна торопливо кивнула, бросая в рот последний бутербродик и поднимаясь из-за стола. Малфой обещал объяснить вечером, почему появление Гермионы им на руку и почему стоит оставить ее в замке — а, значит, выпускать девушку отсюда не стоило. Стоило догнать и объяснить, что Гарри просто выражается временами, как последний хам, к этому проще привыкнуть, а ее саму никто ни в чем не собирается обвинять.
Что бы она там ни подумала после допроса обремененного излишней ответственностью за семью и учеников Гарри Поттера.
* * *
— Ты первый, — снисходительно ухмыльнулась Панси в ответ на вопросительный взгляд Малфоя.
Драко пожал плечами и откинулся в кресле, прикрывая глаза. Пальцы машинально принялись очерчивать контуры еще теплой кофейной чашки.
Напряженное и какое-то несчастное ожидание Луны действовало ему на нервы — в первую очередь, тем, что Драко вообще не выносил такого выражения ее лица. Он до сих пор не понимал, как можно быть магом, адекватно воспринимающим реальность — и впадать в такие истеричные надрывные крайности от каждого происшествия.
А еще он просто не любил, когда она волновалась. Панси — умница, что сначала позволила высказаться ему. По крайней мере, хоть Луна успокоится.
— Девочка, — начал Драко, не открывая глаз. — Вилена Романски, полька, английскую речь понимает, не разговаривает, на холод, боль и прочие раздражители не реагирует, апатична, ненормально много спит. Ментальный слепок считывается, но застревает на яркой болевой картине. Поттер, посмотришь потом, Луну к ней нельзя подпускать.
— Почему?!.. — возмутилась было Лавгуд.
— Ты ее пожалеешь, — невыразительно обронил Драко. — Ты всех жалеешь.
— Она здорова? — перебила Панси.
— Навскидку, физически — да, хотя сильно переохладилась, и у нее шок, она уже четырнадцать часов подряд не просыпается. Понятия не имею, что с ней случилось, разберетесь еще. Проблема не в этом.
Драко помолчал, подбирая слова.
— Во-первых, ей восемь лет, — наконец проговорил он, потирая лоб. — Мы вытащили сюда человека, а не прошедшего инициацию мага. Мало того, что несовершеннолетнего, так еще и даже не закончившего начальную школу. Мы в принципе не имеем права удерживать ее здесь.
— Фигня, — решительно подытожила Панси. — В крайнем случае, можно будет мозги подправить родителям. Раз уж довели дочку до срыва, вряд ли активно на уши встанут…
— Во-вторых — она дочь Главного Аврора Магического Правительства Польши, — не меняя тона, продолжил Драко.
Лицо Панси мгновенно помрачнело. Гарри оторвался от созерцания своей чашки и, машинально выпрямившись, ошарашенно уставился на Малфоя. Луна с напряженной отрешенностью грызла ногти, глядя перед собой невидящими глазами.
— И, в-третьих — мне пришлось зарегистрироваться в Министерстве, чтобы покинуть страну.
— По их портключам отслеживается, кто перемещался? — быстро спросила Луна.
Драко молча кивнул.
— И отслеживается — куда. Так что, как только я исчез из Польши, в их аврорате совершенно точно стало известно, кто забрал Вилену и в какую страну с ней отправился. Формально они могут заявить о похищении — и будут правы. По факту же могут предпринять вообще что угодно, от официальной ноты протеста Визенгамоту до подпольной диверсии. Спецслужбы — они и у славян спецслужбы…
— По следу магического поля на регистрации портключа твое настоящее имя вычисляется на раз… — глухо сказал Гарри. — А по запросу Визенгамот выдаст информацию, что в стране ты не проживаешь. Мы высланы из Англии три года назад, ты забыл? Нас здесь нет. Мы и гражданства-то, скорее всего, лишены.
Драко только усмехнулся и, отставив, наконец, в сторону злосчастную чашку, наклонился вперед, поставив локти на колени. В его голосе зазвучала горечь.
— Поттер, ты что, правда веришь, что нас никто до сих пор не нашел? По моим подсчетам, координаты министерские ищейки должны были вычислить где-то с год назад, а еще через пару и сюда бы придумали, как пробраться. Пять лет — это максимум, который мы вообще смогли бы просидеть здесь, за барьерами. Максимум! Нам удалось продержаться три с половиной, что, на самом-то деле, хоть ты этого и не понимаешь, тоже неплохо, могло быть и хуже…
— Подожди, — перебил его Гарри, снимая очки и машинально потирая зажмуренные глаза. — Подожди, не части… Ты что, намекаешь на то, что нам в любом случае пришлось бы снова разбираться с авроратом? Чего ради-то?
Панси демонстративно вздохнула.
— Он не намекает, он прямо говорит, — отрезала она. — Я понимаю, что тебя греет мысль, будто мы сможем сидеть тут вечно, просто поставив защиту на вход, и никто к нам сюда не прорвется. Только это вранье и ребячество. Драко прав, пять лет — это потолок, и мы все равно должны были бы придумывать, как убедить мир смириться с нашим присутствием. Просто это произошло чуть раньше, а так — ничего страшного.
Взгляд Поттера красноречиво заменял любые слова.
— Ничего страшного?! — неверяще выдохнул он. — Ты будешь мне говорить, что вернуться туда, к людям, и опять вариться в этой мерзости — это неизбежность, а я должен поверить, что в этом нет ничего страшного?!
— Гарри, ты сам подумай, — негромко попросил Драко, мягко перехватывая его ладонь. — Если Грэйнджер знала, как нас найти, при том, что работала в Министерстве, неужели информация не просочилась бы дальше? И ладно бы только она знала! Есть ведь еще резервация, в которой полно магов, не пожелавших переезжать к нам. И далеко не все из них вообще согласны с тем, что мы вытворяем.
Поттер глухо застонал и уронил голову на руки.
— Ты хочешь сказать, что маги могут сотрудничать с Министерством? — пробормотал он. — Стихийные маги? С людьми?
— Вообще-то, я миллион раз пытался с тобой об этом поговорить, — устало признался Драко. — Еще б ты хоть кого-нибудь заранее слушал… Могут, Гарри. Не все по доброй воле, и не только они, но — могут. И нас в любом случае вычислили бы. Невозможно строить государство в государстве и думать, что кто-то все это вот так просто позволит. Да, юридически мы были неприкосновенны — пока не появилась Вилена, а она ведь даже не последняя! Раз уж мы решили, что не будем выпускать магов, пока они сами до всего не дойдут, то у нас выбора нет, кроме как — собирать сюда людей. Иначе эти охламоны никогда не повзрослеют, если не начнут лично проводить посвящения — мы же все это обсуждали уже!
— Да все, как всегда, — фыркнула Панси, забираясь в кресло с ногами. — То, что мы тогда это обсуждали, не означает, что Гарри тогда и понял все, что из этого решения следовало. А теперь он будет принимать драматические позы и демонстрировать…
— Не хами, а? — утомленно предложила Луна. — Пожалуйста. Успеешь еще.
Паркинсон недовольно поморщилась, но замолчала.
— Это решение в любом случае ускорило бы процесс, — негромко добавил Малфой, глядя на Гарри. — И оно было единственно верным, так?
Поттер молча кивнул, не поднимая головы.
— Я думал, какие у нас могут быть варианты, — вздохнул Драко. — И то, что сюда прислали Грэйнджер, тем более, сейчас — это, наоборот, только к лучшему. Нам все равно пришлось бы идти на контакт, а так у нас будет возможность самим что-то успеть предпринять…
— Кстати, Терри не говорил, что Гермиона работала в Министерстве, — вдруг вставила Луна. — Либо он лгал, либо…
— Да ты с ним лично уже три года не виделась, — хмыкнула Панси. — В письмах-то чего бы не врать. Тем более, что они, похоже, и правда разводятся.
Луна рассеянно кивнула.
— И она действительно пытается отсудить у него сына, — проговорила она, игнорируя изумленные взгляды Малфоя и выпрямившегося от неожиданности Гарри. — Дэннис Криви сегодня сову прислал, пишет, что там целая буря была… Терри, вроде как, Вика несколько раз увезти пытался, а Гермиона хочет вообще запретить ему с ним видеться… Так что — ей, похоже, действительно нужно было сына где-нибудь спрятать, раз она даже к нам приехать решилась.
— Грэйнджер — это диагноз, — поморщился Драко. — Но в данном случае полезный и своевременно объявившийся. Задание у нее все-таки есть, так что — подождем, что именно она попытается нам протолкнуть. Луна, ты за ней понаблюдай, а мы с Панси пока прикинем, куда ее приспособить, чтобы под ногами не путалась…
— На хозяйство поставить, — предложила Паркинсон. — Пусть за работами следит. И на занятия пусть ходит, если ей хочется, я так считаю. Только нужно предупредить, что здесь ей не Хогвартс.
— Сама все увидит, — мрачно заметил Гарри. — Не надо предупреждать. Если ее ученики за первый же учебный день не заклюют, то, глядишь, толк и выйдет. У нее крепкие нервы, вообще-то, просто ей удобнее про это не помнить.
— Значит, с этим тоже решили, — подытожил Драко. — Что еще на сегодня осталось?
Оба посмотрели друг на друга и выжидающе уставились на девушек. Те переглянулись — Луна опять помрачнела.
— Я решила, что мне пора завести ребенка, — спокойно объявила Паркинсон.
Парни так и застыли — оба какие-то оглушенные и тупо моргающие. На несколько секунд воцарилась пугающая тишина.
— Что?!.. — наконец беззвучно выдохнул Поттер.
Кровь мгновенно отхлынула от смуглого лица, и Панси едва не сшибло хлынувшим потоком горячего, взбудораженного волнения. У него даже руки задрожали, растерянно заметила девушка, машинально вцепляясь в подлокотники.
— Зачем? — непонимающе спросил Драко.
Гарри дернулся, как от пощечины, неверяще уставившись на Малфоя.
— Затем, что я так решила, — с нажимом повторила Панси, глядя на Малфоя. — Задай более конкретный вопрос.
— Ты… Это же… — Драко чуть ли не впервые на ее памяти потерялся в словах. — Ну ладно бы — Лавгуд! — простонал он наконец, сжимая кулаки. — Но ты!
Луна с хмурым видом разглядывала стену. Панси невозмутимо пожала плечами.
— Драко, мне двадцать три года, я взрослая женщина, я хочу иметь ребенка, у меня есть такая возможность, и я собираюсь его завести. Что именно кажется тебе непонятным?
— Да все! — воскликнул он, поднимаясь. — Тебе что, этой толпы оболтусов не хватает, тебе воспитывать некого? Как тебе вообще взбрело в голову, что нам нужен ребенок?!
— Прекрати на нее кричать, — вдруг с глухой яростью процедил Поттер, глядя на Драко снизу вверх. — И сядь.
— Я понятия не имею, что нужно ВАМ, — так же тихо ответила Панси. — Я сообщаю вам, что нужно МНЕ. Можете возмущаться и топать ножками, можете хоть вообще со мной не разговаривать, но прогибаться, даже в угоду кому-то из вас, я совершенно точно не стану. Свои планы я сообщила, и дальше уже ваше право — решать, как на них реагировать.
— Да почему именно сейчас?! — чуть не взвыл Драко. — Ты видишь, что происходит, вообще? Или у тебя от жизни с Лавгуд мозг, наконец, отшибло? Паркинсон, ты же, вроде, всегда здраво мыслила. Да мы понятия не имеем, что завтра случится, и как мы будем из всего этого выкручиваться!
— Мы всю жизнь будем из чего-нибудь очередного выкручиваться! — не выдержала Панси. — Сколько лет займут переговоры с Министерством, в лучшем случае? Три, пять? Десять? Мне что, до сорока лет ждать, пока все опасности нас не минуют? Так они никогда не закончатся! С одними разберемся, другие появятся.
— У тебя и так на сон времени не хватает, — умоляюще вставила Луна. — Ну, когда ты будешь заниматься ребенком? Или что, занятия бросишь? И учеников попросим потерпеть, скажем, что у единственного земного мага крыша поехала, так что в ближайшие годы уроков больше не будет?
— Уж справлюсь как-нибудь, — сквозь зубы бросила Паркинсон.
Малфой тяжело дышал и беспомощно кусал губы, стоя посреди комнаты. Гарри молчал, как-то очень странно глядя на Панси. Взгляд был обволакивающе теплым — и одновременно напряженным, давящим, будто Поттер пытался просверлить ее глазами насквозь.
— Сдурели девки вконец… — с горечью пробормотал Драко, отворачиваясь и подходя к окну. Ладони уперлись в резной верхний карниз. — Пэнс, я тебе одно чадо, вон, притащил уже. А Грэйнджер — второе. Хочешь — хоть детский сад разведем здесь! Только, ради Мерлина, не надо…
— Не надо что? — поморщившись, уточнила Панси.
— Не надо так всех подставлять! — рявкнул Драко, опуская голову. — Наш ребенок в любом случае будет человеком, ты что, не понимаешь этого?
— Понимаю, — тихо обронила девушка.
— Что он — это еще одно наше слабое место? — Малфой задыхался. — Что, если мы сами себя еще хоть как-то можем защитить, то он будет — беззащитен! А с такими родителями, как мы…
— Драко, я все понимаю, — перебила его Панси. Ее голос был тверд. — Я все взвесила, правда. И решила, что прятаться и бегать от самой себя еще двадцать лет, оправдываясь тем, что «еще не время» и «это опасно» — идиотизм. Я хочу, чтобы у меня был ребенок. Он у меня будет. Все.
— Я в этом не участвую, — решительно выдохнул Драко и обернулся, прислоняясь затылком к стеклу и складывая руки на груди. — Без меня, Пэнс. Мне хватает той сотни лбов, за которую я уже несу ответственность, чтобы взваливать на себя еще одного… Если ты так уверена в себе, то договаривайся с Поттером, он вон, вроде, не против. А я — пас.
Теперь они уставились на Гарри — Драко с отчаянием, Луна с надеждой.
Поттер встал, не обращая внимания на их взгляды.
— Я тут подумал, — чуть слышно проговорил он, подходя к Панси и опускаясь на пол перед ее креслом. — Ты ведь должна была это предвидеть, верно? Такую реакцию. Ты же — как там Малфой сказал? — всегда здраво мыслила.
У него оказались горячие ладони — когда он взялся перебирать ее пальцы. Горячие, осторожные, просто пугающе ласковые. Они расслабляли, успокаивали, отгоняли куда-то остатки сомнений. От этих прикосновений почему-то захотелось выдохнуть и расплакаться.
Панси с силой прикусила губу, отвечая на взгляд.
— Если ты и впрямь приняла решение, и собиралась реализовывать его независимо от нашего мнения… Если тебе действительно так важно завести ребенка… А тебе ведь важно, я слышу. То ты… не стала бы…
Слева, выпрямляясь, сдавленно охнула Луна, машинально поднося руку ко рту. Непонимающий взгляд Драко, бегающий между ними.
И сияющие, теплые глаза Поттера. Его пальцы, согревающие ладошку.
— Мы же могли отказаться сейчас оба, или начать паниковать потом, или вообще саботаж устроить. Ты бы не стала так рисковать. Раз ты преподносишь нам это, как факт, на который мы уже не можем повлиять, на который нам остается либо дуться, либо смириться, то ты УЖЕ беременна. Сколько?
Лавгуд со стоном уронила лицо в ладони. Взгляд Драко медленно стекленел.
— Почти пять недель, — негромко ответила Панси.
Поттер улыбнулся
— А чего молчала так долго? — шепотом спросил он.
— Сглазить боялась, — нервно фыркнула девушка, не вынимая ладонь из горячих рук. — Вам, мужикам, не понять.
Взгляд Гарри медленно заскользил по ее фигуре — вниз, и это отчего-то смущало сильнее, чем все предыдущие споры.
— Луна, — не оборачиваясь, позвал Поттер. — Ты там только не думай, что ты одна такая дурочка, ладно? Я ж тоже чувствовал, что что-то не так. И тоже не понял ни черта. Так что, если считать рассеянных идиотов, то их тут два.
Драко оцепенело молчал.
Первой охнула и подняла голову Лавгуд — она всегда раньше всех слышала, когда кто-то в замке позволял себе переживания такой силы. Почти одновременно с ней дернулся Гарри.
А потом взрыв чьей-то агрессии добрался и до Малфоя, едва не накрыв его с головой и заставив зашипеть сквозь зубы.
Чертыхнувшись, Поттер вскочил, на мгновение замер, определяя направление — и исчез. Драко, бросив напоследок на Панси уничижительный взгляд, молча аппарировал следом.
— По-моему, Малфой здорово разозлился, что ты не сказала сразу, — безжизненно заметила Луна, отрешенно глядя в одну точку.
— Да, пожалуй, — пожала плечами Панси. — По-моему, это Гарри здорово разозлился. Что ты его не поддержала.
— Скажи ему, что я ценю, что он поддержал тебя.
— Еще бы кто Драко сказал, что я понимаю, что он беспокоится и хочет, как лучше…
Луна рассеянно кивнула.
— Обязательно. Когда вернутся.
* * *
Одного беглого взгляда, одной секунды хватило, чтобы понять все.
В узком коридоре между лестницами, ведущими в жилые башни, воздух мерцал от жара, колебался зыбким смазанным маревом, превращая катающийся по полу клубок из двух отчаянно дерущихся тел в мешанину неровных цветных пятен.
Ярость вспыхнула с такой силой, что у Гарри на мгновение потемнело в глазах — и почти одновременно по коридору пронесся вихрь, сметая обоих участников драки с паркета и с маху швыряя их в стену. Клубок распался, издав двойной сдавленный вопль — и следом распался вихрь, растаскивая парней и намертво прижимая одного к перегородке между холлом и лестницей, а другого — к боковой стене коридора.
Оба невольно ахнули и осели, с силой приложившись о камень затылками.
И только после этого Гарри почувствовал стальную хватку чьей-то руки.
— Мистер Прюэтт, — донесся из-за его спины холодный голос Драко. — Мистер О’Доннел.
Натан медленно выдохнул, обреченно прикрывая глаза. Знает, скотина, что обращение по фамилии ничего хорошего ему не обещает, со злостью подумал Гарри.
Алан тяжело дышал сквозь стиснутые зубы, слегка наклонив голову и сверля учителя напряженным взглядом, в котором билась неприкрытая, чистая ненависть — к О’Доннелу, к учителям, к этому замку и всему этому проклятому миру, в котором невозможно даже дать в ухо тому, кто, наконец, на это нарвался, самому не нарвавшись в ответ на что-нибудь похуже драки.
Гарри вдруг понял, что Драко держит его до сих пор — хотя попасть под удар вихря он больше не может. Просто держит — потому что взбешенный Поттер и сам не замечает, что упирается и рвется вперед.
Гнев тут же немного схлынул — наверное, еще и потому, что затылком ощущалось успокаивающее, ледяное дыхание Малфоя. И сразу все обрело четкость, будто Гарри одновременно, кадр за кадром, увидел всю цепь предыдущих событий.
— В чем дело, мистер Прюэтт? — спросил он.
— А почему вы спрашиваете об этом — меня?! — тут же выплюнул Алан.
Дрожащий от ярости, с запрокинутой головой, прижатый к стене в неловкой, изломанной позе, он был похож на живой сгусток темного пламени, стиснутого и бьющегося в облике дикого зверя. В поглощенных чернотой глазах бушевал пожар — и от пугающего, мучительного дежа вю у Гарри на миг похолодели даже кончики пальцев.
За почти четыре года на его глазах умерло двое магов. Один из них — точнее, его проекция — с тех пор сидел на постаменте у главного входа, навсегда растворившись в поглотившем его вихре и оставшись вросшим в Гарри кровоточащим, незаживающим осколком тупой, несмолкающей боли. Сидел, иногда прячась в воздушную дымку, из которой был соткан, иногда улыбаясь чему-то, и так и не получалось научиться равнодушно отводить взгляд от тонкой, гибкой фигуры светловолосого юноши, одним своим присутствием говорящего больше, чем любой из здешних учеников когда-либо мог бы услышать.
Второй погиб два года спустя, всего лишь сцепившись в такой вот жестокой и бессмысленной школьной драке, отпустив себя, выплеснувшись в ней — весь, не удержавшись на тонкой грани, отделяющей реальность от пылающего внутри огня — и невольно потянув за собой и того, кому собирался всего лишь расквасить нос. Отбивающийся мальчишка, тринадцатилетний тогда еще водный маг, не смог удержаться, не хлебнув через край рванувшейся наружу ярости огненного — и не смог справиться с ней.
Почти сутки они колебались на грани безумия — оба, и, если насмерть перепуганного, захлебывающегося видениями Дэнни Луна в итоге смогла откачать, то Льюис Пэрриш догорел и умер следующим вечером. И Гарри знал, что всего лишь снова чуть-чуть не успел. Заметить вовремя. Сказать. Остановить. Успокоить.
Алана тогда еще не было в школе. Он появился здесь полгода назад — но не знать о том, что прижилось в замке как зловещая, пугающая легенда, он не мог все равно.
Как и все подростки, он мог — не поверить. Точнее, он просто не мог поверить, что ни один из них от подобного больше не защищен.
— Я спрашиваю того, кто перевел свару в драку, — медленно сказал Гарри, глядя в горящие темные глаза. — Спрашиваю о причине, а не о поводе.
Алан нехорошо усмехнулся — пульсирующая толчками злость клубилась вокруг него, как клочковатый, постепенно рассеивающийся грязный туман. Мальчишка уже успокаивался — а, значит, откладывать оплеухи не стоило.
Что касается Натана — этот был спокоен давно. Земные маги слишком редко действительно как следует выходят из себя. Гарри только теперь начал понимать, почему они живут дольше всех — они действительно не чувствуют того, что в данный момент полагают чувствовать нерезонным.
— Он меня раздражает, — процедил Алан. — Такой ответ вас устроит, учитель?
Дерзит. Прячет страх за бравадой и вызовом.
— Чем именно? — уточнил Гарри. — Всех огненных магов раздражают земные. И что?
Алан резко выдохнул.
— Вам все равно не понять…
Напряженные мышцы, упрямо сопротивляющиеся не дающему сдвинуться с места напору. Тяжелый, давящий взгляд исподлобья. И негаснущее пламя в глазах.
— Да неужели я так предвзят? — зло ухмыльнулся Поттер.
— Да!
— Ну, так поговори со мной об этом, — предложил Гарри. — Ты же знаешь, за правду здесь не наказывают.
Натан только презрительно фыркнул — и, наверное, это и перечеркнуло все попытки Алана запираться и демонстрировать независимость. Это — а вовсе не откровенная насмешка учителя над мотивами его обиды. То есть — над ним самим.
— А за что вы отстранили меня?! — выкрикнул мальчишка. — Не за правду? Я сказал то, что думаю! Дэнни вы за это хвалили, а меня вышвырнули из группы!
Ладонь Малфоя, по-прежнему лежащая на талии, дрогнула, пальцы едва заметно сжались. Что ты натворил тут без меня, Поттер?.. — спрашивали они.
— От занятий отстраняют за лень, а не за личное мнение, — медленно проговорил Гарри. — Ты не сделал выбор, о котором я просил — ты с помпой ушел от него. Хочешь, чтобы я вслух сказал, почему?
Алан тяжело дышал, и страха стало больше — теперь он клубился по коридору почти осязаемым туманом, смешиваясь с насмешливой самоуверенностью Натана.
— А еще ты скажешь, чем именно тебя раздражает мистер О’Доннел. Иначе я и это сам за тебя расскажу.
— Меня бесит, когда кто-то много мнит о себе, — буркнул Алан. — Он — такой же студент, как и все здесь! — с вызовом добавил он. — Но считает, что все вокруг ниже его достоинства! Он даже на занятиях вечно на диван залезает, чтобы смотреть на нас сверху вниз! Вы что, не видите этого?
— Он унижает этим лично тебя, — утвердительно кивнул Гарри.
— Он унижает вообще всех! — взвился мальчишка. — А вам на это плевать! Конечно, он же — ваш любимчик, ему все можно!
— Тебе страшно сказать прямо, что дело не во всех, а только в тебе? Алан, тебя же никогда не волнуют мифические «все». Здесь каждый способен сам за себя постоять. Не унижай других, представляя их беспомощными в такой мелочи.
Парень на мгновение осекся, будто захлебнувшись воздухом.
— Ему только и надо, чтобы достать меня, — прошептал он. — Он же мимо спокойно пройти не может, чтобы не сказать или не сделать гадость! Он — мелкая сволочь, и я его — ненавижу.
— Ненавидишь за то, что не можешь задеть его так же сильно, — эхом откликнулся Гарри. — За то, что не можешь не заводиться сам.
Алан беспомощно закрыл глаза и замолчал, по-прежнему напряженный, как готовая порваться струна.
— Он не лучше других, — срывающимся голосом чуть слышно пробормотал он. — У него нет никакого права корчить из себя… он всего лишь высокомерная сволочь.
— Ты знаешь, что мистер О’Доннел участвовал во второй войне магов? — поинтересовался Гарри. — Что он был среди тех, кто защищал города от нападений магических существ?
Алан остолбенел. Но не пошевелился.
— Ты знаешь, сколько ему тогда было лет? Помнишь, что маги шли блокировать доступ к людям, будучи в курсе, что случайные шестнадцать процентов из них попадут под несрабатывание Ритуала? Что они несколько недель играли в рулетку со смертью? Ты знаешь, кого именно из близких мистер О’Доннел тогда потерял?
Мальчишка впервые перевел ошарашенный взгляд на Натана. Тот стоял, сжав зубы и сумрачно буравя неодобрительным взглядом учителя.
Близкие люди у мага могли быть только одни — воспитанник либо наставник. Что значит — потерять кого-то из них, Алан представлял более чем прекрасно. Это Гарри было известно наверняка.
— Что бы он из себя ни корчил, — ровно продолжил Гарри, — ты не думаешь, что, возможно, его поведение говорит куда больше о его состоянии, чем о моральных качествах? Когда закончилась война, он был младше, чем ты сейчас.
Всего на год, вообще-то, но в данный момент это было совершенно не принципиально.
— Если, как ты утверждаешь, он придирается больше всех именно к тебе — о чем это говорит? Что именно он к тебе чувствует?
— Что он эгоистичный самовлюбленный придурок! — не выдержав, рявкнул Натан. — Что он замечает только собственную ценную персону — и носится с ней, как с писаной торбой!
Гарри медленно повернулся к нему, машинально положив ладонь поверх пальцев Малфоя. От Драко уже некоторое время отчетливо веяло сочувствием к глупо попавшимся на драке парням, и теперь оно сменилось искренней жалостью. Он представлял, что именно Поттер может оставить от того, кого решил заслуженно размазать по стенам.
— Зависть — не то качество мага, которым стоит гордиться, — вкрадчиво посоветовал Натану Гарри.
Глаза Алана, казалось, занимали уже половину лица.
— Если кто-то умеет нечто, недоступное тебе, но очень для тебя нужное, как должен поступить хороший стихийный маг?
— Попросить, — сквозь зубы проскрипел Натан.
Его взгляд не предвещал ничего хорошего — ни учителям, ни злосчастному Прюэтту.
— Признать перед самим собой, что он в этом нуждается, — не согласился Гарри. — Прежде всего — признать. И отдавать себе отчет в том, что, вытягивая из кого-то запрещенные переживания, он, в первую очередь, убивает этим того, кто невольно поддерживает в нем жизнь.
Натан молчал, снова отгородившись стеной отрицания.
— Ты видел, как сгорел Льюис, — напомнил Гарри. — Ты был на его похоронах. Ты помнишь, от чего он умер?
— Переволновался… — неохотно буркнул Натан.
— Огненные маги не просто переживают по каждому поводу, а потом буйно расплескивают собственные чувства во все стороны. Они действительно выжигаются при этом изнутри — и они действительно не способны контролировать себя. Ты видел, чем это заканчивается. И ты продолжаешь заставлять мистера Прюэтта кормить тебя ощущением, что ты все еще жив, за счет его собственной жизни.
— Ой, да все они могут контролировать! — отмахнулся Натан. — Вы же на это способны! Значит, и он может — если захочет! Ему просто нравится ни хрена с собой не делать, потому что он — раздолбай! И так ему и надо, пусть учится, он мне еще спасибо скажет…
— Лично я, — с нажимом подчеркнул Гарри, — не способен контролировать ничего. Ты на занятиях все разговоры о том, что в паре за восстановление отвечает партнер, мимо ушей пропускал? У мистера Прюэтта нет партнера. Ты убиваешь его, и убиваешь сознательно. За что?
Натан снова категорически замолчал.
— Мне и это самому, вслух, сказать?
Рыжеватые ресницы дрогнули.
— Трусость тем более недостойна мага. Умирать не боялся, а озвучить собственные чувства не мо…
— Он все равно слишком живой! — не открывая глаз, выкрикнул Натан. — Ему не повредит, а мне…
— Не повредит?! — задохнулся Алан.
Кажется, до парня только сейчас дошло, с чем он баловался. Как близко стоял от того, к чему — верил — не приблизится никогда.
— Чем тебе мешает его живость? — перебил их Гарри. — Он виноват в том, что более жив, чем ты? Более юн? Более беспечен?
Натан тихо дышал сквозь сцепленные зубы.
— В том, что у него будет будущее, которое, как ты считаешь, тебе уже недоступно?
— Он не заслужил… — с упрямой горечью прошептал Натан.