Добро пожаловать в Уэст-Холл. — I.
Вампирский закат
Раньше я вела жизнь обычной среднестатистической вампирши, помешанной на стрельбе из лука. Я умело орудовала стрелами и попадала в любую мишень, даже не подозревая, что дар мой — является корнем чего-то более опасного и не подвластного разумному объяснению. А потом, я переехала в новый город и все покатилось кубарем в сторону того, о чем бы я мечтала будь человеком. Приключения и бойни под покровом ночи.
У нас был план, как построить стену,
Огромную перегородку, которая никогда не упадет,
Чтобы отделить нас
От всей этой боли
И держать всех скелетов запертыми в шкафу.
И по кирпичику
Мы построили ее настолько толстой,
Что она закрыла небо и весь солнечный свет,
И один за одним
Мы все онемели…
© Thousand Foot Krutch – Fly On The Wall.
Часть I. Потерянная.
Глава первая.
Время, не спеша, перевалило за полдень. За окном автомобиля проносились пшеничные поля и лавандовые луга. Казалось, что они простилаются переливающимся золотисто-лиловым ковром до самой линии горизонта. Восхитительно! И раскаленный солнечный диск сияет в полную силу, ослепляя своей безграничной силой и поражая своим могуществом.
Эта картина заставляет меня содрогнуться от нахлынувших со всех сторон недобрых мыслей. Сила солнечного света так пронзительна! Так губительна! Я поморщилась, словно от приступа сильной головной боли. Сила эта смертоносна. Подобных мне она убивает.
Чтобы отогнать подобные мысли, я нервно водила пальцем по дивному сапфировому символу у себя на запястье, — именно он оберегает меня от силы солнечного света, — это сигилла, «солнечный щит», объединение сигилл Солнца и Защиты. Казалось бы, что это всего-лишь рисунок. Сапфировый контур солнца, заключенного в треугольник. Как сейчас называются подобные штуки? Татуировки, если мне не изменяет память. Я слышала, что люди любят их. Но, на самом деле, они даже не подозревают о истинном назначении многих символов, которые наносят на свою кожу.
«Сигилла — это не просто символ, Сицилия, это печать темной магии », — вспомнились мне слова матушки. — «Магии за которую часто приходится расплачиваться, и, к сожалению, зачастую, цена, которую мы должны отдать, слишком высока»
Она говорит так каждый раз, когда учит меня выводить дивные орнаменты из всевозможных символов. Помнится, тогда меня пугали ее слова, а сейчас кажется подозрительным то, что, будучи простой смертной она знала об этом так много. Знала о них. Но, тогда, когда впервые ощутила я силу солнечного света собственной кожей, мне было глубоко наплевать на это. Я хотела, чтобы боль прекратилась. Навсегда.
Обычно, «солнечный щит» рисуют особыми чернилами или высекают на камнях в качестве оберега. Но, я рисую ее обыкновенной шариковой ручкой. У меня нет желания лезть, черт знает куда, за специальными чернилами. Во-первых, я считаю это пустой тратой времени, поскольку их всегда можно купить у странствующего торгового брокера, — они есть в каждом городе, но, чтобы найти их, надо еще «ой как постараться», как сказала бы матушка, — а во-вторых, я не так богата, чтобы растрачивать семейный бюджет на личную безопасность, и, уж в-третьих, у меня нет ни времени, ни нужных навыков, чтобы высекать эту сигиллу на камне. Ну, я вообще бесталанная личность.
Я довольна тем, что имею.
Тем более, даже в таком виде, могущественная сигилла не потеряла своих сил. Это странно, но матушка учила меня не смотреть в зубы дареному коню. По крайней мере, я знаю точно, что пока этот знак красуется на моей бледной коже, можно ни о чем не беспокоиться.
Это действительно помогает. Дает возможность отрешиться от реальности, пускай и не на долго почувствовать себя более свободной, не связанной цепями возможностей своей сущности, возможно, даже – в какой-то степени – окрыленной.
Меня зовут Сицилия Аддерли. Я родилась в 1317 году. Была обращена – или, проще говоря, убита вампиром - в 1333-м. Пожалуй, это две самые запоминающиеся даты в моей жизни.
Мы ехали уже больше часа, и это начинало сводить меня с ума. Уже даже сон не помогал стерпеть бесконечную тряску в салоне. Куда бы мы ни направлялись, дорога оставляла желать лучшего! Но, это лишь меньшее из двух зол.
Я не могла избавиться от чувства, что мы просто бежим от чего-то.
В клане, в котором я жила вместе с матушкой, использовали силу солнца в качестве наказания за неподчинение правилам: пытки, публичные казни… не трудно догадаться, что многие были убиты и многих еще убьют. Все это, как нам твердили, ради безопасности клана. Нас держали в страхе перед силой солнечного света. Этот страх засел так глубоко, что кажется, мне уже никогда не полюбить светлый день и голубую небесную гладь, как прежде.
Скорее всего, именно их жестокость по отношению к нашим братьям послужила основной причиной нашего уезда из города. Много воды утекло с тех пор, как нас заставили вступить в Западный Вампирский Клан. Единственная неосторожность послужила тюрьмой длиною в три столетия.
Со времени моего обращения, это был четвертый переезд. Помниться, мы лишь осваивались на новой территории. Охотились, как требовала того наша сущность. Осторожно, заметая следы. И все бы ничего, но, как оказалось, город находился под властью целого Клана, а тех вампиров, что охотились на их территории без разрешения, ожидала смерть. Повезло, что мы им приглянулись. Вернее, их заинтересовали наши дары.
Но, мы и понятия не имели, каковы будут последствия. Клан стал для меня, своего рода, школой. Школой, которую я никогда не забуду, с ее кровавой ареной и безумной властью. Меня передернуло.
Мы решили разорвать все связи с кланом и начать жить с чистого листа. Ох, думаю, теперь можно хотя бы попытаться забыть эти триста с хвостиком лет. Забавно, не правда ли? Триста лет. Ни двести… ни сто пятьдесят… ни сто… гребанные триста лет! Куда мне теперь девать всю злость и обиду на Клан? Как теперь жить?
Было бы проще, имей я возможность, стереть хотя бы часть своих воспоминаний.
Судорожно втянув воздух ртом, впервые за всю поездку начиная от самого логова, я напомнила себе о том, как на самом деле, приятно дышать. Вместе с притоком на удивление чистого воздуха, я ощутила нечто интригующее своей гаммой запахов. Это был какой-то медово-солнечный аромат. Он совмещал в себе сотню других тонких запахов, переплетающихся между собой, будто нити в паучьей сети. Тогда, что-то глубоко внутри, заставило меня пересмотреть мое изначальное безразличие ко всему происходящему.
Я понимаю. Проще, принять это, как неизбежное, чем пытаться разобраться. Пока мои мысли окончательно не спутались.
В салоне заиграла расслабляющая мелодия, окутывающая своей дивной гаммой звуков. Видимо, матушка заметила то, с каким напряжением я глядела на дорогу. Она отлично понимала, как сильно мне не нравилась идея о переезде. У меня было плохое предчувствие.
— Уэст-Холл — прекрасный город. Тебе там понравиться! У меня хорошее предчувствие.
Я едва слышно рассмеялась. Все-таки, мы совершенно разные.
У нее приятный голос. Словно шелковый, касающийся самой сути, способный проникнуть в глубь души и, в одно время, способный обратить одно чувство в противоположное — это безумие превращающее страх в силу. Как сейчас.
Однако, за шестьсот лет жизни в бегах, я сумела выработать иммунитет к ее дару.
Что за дар? Матушка способна управлять эмоциями окружающих ее людей. Очень опасный дар. Чтобы научиться ему противостоять нужны долгие годы практики и огромный запас терпения. Дело в том, что её силы взывают к человечности, именно поэтому дар действует в основном на людей, и вампиров, которые ещё не утратили эту самую человечность. Да, да. Бывали случаи, когда вампиры теряли голову, свои человеческие черты и обращались в самых настоящих кровососов. Их называют стригоями. Это довольно редкое зрелище, особенно сейчас, когда на дворе уже двадцать первый век и кругом висят таблоиды со всевозможными слоганами о том, что нужно беречь своих близких.
Но, стригои не выдумка румынской мифологии. Это самые настоящие чудища под покровами ночи. Они, естественно, куда сильнее обычных вампиров, и выносливее. И ещё, они могут питаться кровью других вампиров, тем самым, присваивая их дары себе.
Внутри клана было всего два таких случая. Но, их быстро замяли, а новорожденных стригоев почти сразу казнили.
И дело было даже не в том, что старейшины боялись, будто оставшись в живых строгои станут в неконтролируемых количествах убивать людей. Нет. Все куда проще. В их слюне содержится яд, который действует на других вампиров, как инъекция бешенства. Одним укусом, они способны обратить любого другого вампира в подобное себе чудище. Ну, знаете, что-то на подобии зомби-апокалипсиса по-вампирски. Такие вот дела.
Так, что-то меня не в ту степь понесло.
Даже не верится, что это именно я, поддавшись эгоистичному нежеланию отпускать матушку из своей жизни навсегда, обратила ее в вампира. Я об этом никогда не жалела, но иногда задумывалась о том, что было бы останься она обычной смертной. Жалеет ли она, что обрела вечность? К сожалению, даже, если так, матушка никогда не признает этого. Слишком поздно, да и бесполезно.
Теперь я понимаю, что вместо того, чтобы спасти от смертельной болезни, приговорила ее к вечности в оковах рабства у крови.
— Ты так каждый раз говоришь, а на деле твоя интуиция берет отпуск. В последний раз мы даже законных десять лет в одном городе не прожили.
С незамысловатым выдохом, сцепив руки в замок, опустила их на колени и отвела взгляд от окна. Воспоминания прошедших лет стремительно заполонили пустоту в моем сознании.
— В этом городе все будет иначе. Куда лучше, и спокойнее, чем в Сантьяго. Я обещаю, что в Уэст-Холл мы проживем все законные десять лет. Пойми, так будет правильнее. Я хочу, чтобы хоть где-то ты жила, как обычная девушка.
— За шестьсот лет жизни мне еще не удавалось прожить в спокойствии времени больше, чем отведенном для сна, — мрачно сообщила я. — С чего ты взяла, что что-то может измениться?
Матушка крепче вцепилась отточенными коготками в руль, концентрируя свое внимание лишь на дороге. Ее бесстрастное выражение лица, порой, пугающее своим надменным спокойствием, сейчас казалось особенно холодным. Поджав губы, она втянула ненужный для себя воздух с такой прытью, словно хотела заполнить им все тело, либо ту пустоту, скрывающуюся в груди рядом с сердцем, остановившимся давным-давно.
— Я могу с уверенностью заявить, что в Уэст-Холл нет ни одного вампира.
На мгновение в салоне повисла тишина. Даже тихо игравшая из магнитолы мелодия, отыграв последние ноты, остановилась, погрузив салон автомобиля, и нас вместе с ним, в полный мрак. Некоторое время мои мысли кружили в голове, — слова матушки повторялись, как запись на диктофоне, и они стали напоминать мне какую-то мантру.
Медленно повернув голову, я обрушила на матушку тяжелый вопросительный взгляд. В ответ, Розалия Аддерли, лишь небрежно повела плечом и продолжила тоном, не терпящим пререканий:
— После всего того, через что тебе и мне, пришлось пройти, чтобы выжить в тех безумных условиях, нам требуется не просто сменить обстановку, а начать все с нуля. Когда-нибудь они обязательно поплатятся за все те мучения, что принесли нам и нашим братьям, а пока, мы будем, на зло всем, жить припеваючи!
— Ты хочешь невозможного, — заметила я. — Того, что было, уже не забыть.
— Да уж, — неохотно согласилась матушка. — Как же можно? Заставлять нас выгрызать друг другу глотки за несчастный пакетик крови! Ужасно! Бесчеловечно! Кто вообще додумался до таких зверств?
— Это лучше, чем бесконечные серийные убийства, — хмыкнула я, — боюсь представить, что было бы, разреши они нам охотится на людей. Существование вампиров автоматически перестало бы быть тайной. Так и до войны не далеко.
Краем глаза я заметила, как матушку передернуло.
— Но, убивать друг друга ради наживы тоже неправильно!
— По-другому, им бы не удавалось держать столько кровопийц в узде.
Она стиснула зубы с такой силой, что послышался скрежет. Я напряглась, наблюдая, как скоро на ее лице сменяются эмоции: злость, ярость, негодование, досада... вцепившись в руль тонкими пальцами раз в десять сильнее, матушка в одно мгновение из прекрасной молодой женщины превратилась в страшное кровожадное чудовище, с пылающими красными глазами.
— Контроль-контроль-контроль! — прорычала она. — Держать в узде? Верно. Но, неужели так будет все время? Мы не должны позволять так легко помыкать собой. Пусть, Старейшины разы в сто древнее и опытнее нас. Мы должны дать им понять, что уже давно независимы от их гнусного мнения!..
Остальную часть ее пламенной речи, я благополучно пропустила мимо ушей. Я слышала это каждый день. Матушка даже, когда просто взволнована, начинает злиться и нести праведные речи о клане, его устоях и правилах, а также о Старейших вампирах.
Вступив в Клан, ты хочешь ни хочешь, но подчиниться им должен. Иначе убьют, не успеешь ты и клыки выпустить. Я отношусь к этому, как к неизбежному. В конце концов, что мы можем против них? Разве, что станцевать или спеть — этого они точно не умеют. По крайней мере, видеть подобное мне не приходилось и уже не придется.
Не забыв кивнуть матушке в знак согласия с ее мнением, как всегда делала, когда хотела показать, что нахожусь во внимании и слушаю ее бормотание, я потянулась к магнитоле намереваясь увеличить звук. Честно говоря, мне не хотелось вспоминать весь тот ужас, который приходилось совершать, чтобы получить пакет с кровью. Нужно оставить это в прошлом и двигаться дальше. Единственное, что не радует это то, что оставить нужно не только воспоминания.
Это не то, чтобы не радует, скорее заставляет задуматься о том, что было бы будь все иначе. Сделай бы я выбор в пользу Клана, например. Как обстояли бы дела в таком случае? Что стало бы с матушкой? Простила бы она меня? Эти вопросы не покидали мою голову ни на секунду, в совокупности, делая мое состояние на данный момент просто — невыносимым. Словно рой пчел поселившийся в сознании не мог найти себе покой, блуждая в Лабиринтах моего разума. Сказать честно? Я ничего не знаю. Да и смысл? Нужно прекратить испытывать собственное терпение и отдаться воле обстоятельств.
Салон заполнился музыкой, лаская слух приятной мелодией. Название композиции я не знала, но это вовсе не мешало мне насладиться ее звучанием.
Откинувшись на спинку сидения, я вернулась к тому, чтобы молча разглядывать возникающие в окне пейзажи.
Широкие поля сменили густые леса, заполоненные вековыми деревьями. Восхищению красоте этих живописных краев не было предела. У меня перехватывало дыхание.
— Вот и Уэст-Холл! — уже пребывая в хорошем настроении, пропела матушка, на мгновение окинув меня внимательным взглядом.
Я понимаю, чего она хочет, но перебороть себя кажется невозможным. Матушка выжидающе вздернула бровь, когда мы пронеслись мимо таблички, объявляющей въезд на территорию города.
И здесь мне предстоит прожить долгие десять лет?
Я постаралась сохранить бесстрастное выражение лица и тихо слушала музыку, пытаясь разобраться со своими чувствами. Не было внезапно нахлынувшей радости или ожидаемого разочарования. Ощущения медленно расползались по всему телу, словно желая внедриться в каждую клеточку под самую кожу. Только вот к чему отнести эти чувства я не знала. Они были смешанными.
Матушка, будто теряя остатки надежды, умоляюще смотрит на меня:
— Скажи хоть что-нибудь.
— Здесь красиво, — заметила я.
И действительно. Прежде я не видела, чтобы в одном городе было столько зелени. Представляю, какой, должно быть, здесь чистый воздух.
— О! — радостно воскликнула матушка, с сияющими глазами, цвета кофейных зерен. Ее полные уста растянулись в широкой улыбке, а голос приобрел теплые тона. — Ты еще наш новый дом не видела! Вот, где истинная красота!
— Поверю на слово! — кивнула я, вновь вернувшись к тому, чтобы изучать картинки, возникающие за окном автомобиля.
Вскоре высокие кроны деревьев сменили статные дома и чистые, зеленые газоны. Почему-то, увиденное вызвало у меня улыбку.
— Почти приехали! — объявила матушка, плавно поворачивая руль авто.
Машина с легкостью подчинилась, заворачивая за поворот. Я нетерпеливо оглядывала представшие взору, миловидные, домики, пытаясь угадать какой из них предназначен нам. С виду они все были чем-то похожи. И одновременно, совершенно отличались друг от друга.
Наконец, автомобиль остановился. От начала улицы наш дом был пятым. Матушка молчаливо глядела на меня, пока я, с бесстрастным выражением лица оглядывала наше новое логово.
Дом был самым обычным и ничем не примечательным, никакого хвастовства и пафоса. Двухэтажный особняк, с аккуратным заборчиком, несколькими деревьями и искусственным ручейком, выглядел именно так, как и было запланировано - неприметно, но симпатично.
— Когда ты это все успела? — в недоумении, спросила я.
Матушка от души расхохоталась. Сейчас она, как никогда, казалась живой и настоящей. За все время наших постоянных переездов, мне прежде не приходилось наблюдать на ее лице такую лучезарную улыбку:
— Это еще не все! — с готовностью ответила матушка. — Но, не все сразу. Давай, для начала, заселимся в дом. Остальное я расскажу по ходу дела.
— Ты меня заинтриговала! — призналась я, мысленно пытаясь вспомнить, когда в последний раз жила в полноценном доме.
Видите ли, наш Клан предпочитал скрываться дальше от человеческого глаза. Мы жили в старой, заброшенной после войны, деревне, с однотипными деревянными домами и широкими, цветущими полями. Деревня была окружена высокими горами со всех четырех сторон, с вершин которых открывались поистине чудные пейзажи. Они защищали нас от солнца, от буйных ветров, от знойных дождей и, конечно, от людей. В центре деревни возвышалась арена.
Я сглотнула, с головой окунаясь в воспоминания.
«Арена…»
Величественная, вызывающая дрожь в теле одним своими видом, с обгоревшими грязно-серыми стенами, которые, как мне казалось, своей высотой достигали небес и с тяжелыми, похожими на паучьи сети, железными прутьями — импровизированная крыша. Именно там мы проводили основную часть своего времени: боролись за свое право ходить по этой земле.
Каждую зиму земля покрывалась толстым слоем льда, а потом весной, когда снег таял, наши крохотные домики тонули под толщей талой воды. Но, все было не так ужасно, как кажется, и мы жили, не страшась того, что сами можем потерять остатки своей человечности. Почему-то тогда мне вовсе не казалось, что это сумасшествие.
Распахнув дверцу, я не спеша втянула свежего воздуха, и, отодравшись от сидения, вылезла из салона автомобиля. Еще раз взглянув на дом, я ощутила какой-то неимоверный прилив сил. Матушка права. Все изменится. Но, не от того, что мы сменили место жительства или образ жизни, а потому, что после всего совершенного нам уже никогда не стать прежними. А может уже и не надо. Вот так вот.
Глава вторая.
Если снаружи дом был самым обычным, то внутри, этим и не пахло. Дорогая мебель, антиквариат, навороченная техника, ну все как заведено у вампиров.
Розалия отдала мне западную спальню с окнами во двор.
Матушка, как никто другой, отлично знала мои вкусовые особенности. Стоило мне переступить порог моей новой комнаты, как я сразу поняла, почему именно она досталась мне, — это была спальня в викторианском стиле, — уютная и легкая на вид.
Эту легкость не портила даже массивная деревянная кровать с пологом из воздушных тканей, а ажурный туалетный столик с резными деталями и пуфик со светлой отделкой с дивным растительным узором, чудесным образом дополняли друг друга. Красивый текстиль на окнах и постели вносили гармонию и умиротворенность в атмосфере спальни. Еще больше поразил массивный письменный стол из красного дерева и кресло с высокой спинкой. Изысканный и вместительный шкаф-купе, приставленный к стене недалеко от кровати, был со стеклянными панелями. На матовом стекле двустворчатой двери нанесен узор из красивых, переплетающихся между собой цветов сакуры. Это потрясающе!
Когда мы совместными усилиями подняли мои сумки, Розалия оставила меня наедине с моими мыслями. Мне нужно было время и тишина, чтобы со всем свыкнуться. Матушка отлично это понимала.
Сказать, что мы были разными - промолчать в тряпочку. Словно две стихии, вода и огонь, мне всегда было, где погреться, а ей - остыть. Внешне мы тоже отличались, даже и не скажешь, что мать и дочь. Розалия Аддерли блистала в прямом смысле слова: красивые зеленые глаза, как у кошки, пухлые губы, кучерявые каштановые волосы до пояса, стройная аккуратная фигурка. Вампиризм ей только на пользу пошел. Ровно также, как и янтарный цвет глаз.
Выложив одежду, с надлежащей аккуратностью, на кровать, я достала туалетные принадлежности и пошла мыться. Хотелось поскорее смыть с себя сегодняшний до безумия длинный день.
Проскользнув в ванную, и стянув с себя одежду, наконец-то залезла под душ. Теплая вода маленькими струйками уносила с собой всю грязь, а с ней и воспоминания о прошедшем. Время стекало по коже водой, и разбивалось, утекая быстро и неуловимо.
Тихо прошмыгнув в комнату, я постаралась не шуметь. Матушка с кем-то увлеченно беседовала по телефону. Я точно отчетливо слышала ее кокетливый тон. И когда она только успевает заводить знакомства?!
Я сняла уютный банный халат и оделась в черную футболку с надписью: «Я фея! Могу фейкануть, а могу и отфеячить», и в свои излюбленные темно-синие джинсы. Присев за аккуратный туалетный столик, я расчесала спутавшиеся волосы и еще несколько долгих секунд смотрела в свое отражение, словно пытаясь отыскать там что-то новое, чего раньше не замечала. Пускай, изначально знала, что это бесполезная трата времени.
До того, как меня обратили, я была похожа на свою бабушку. У меня были такие же смоляные кудри по пояс и яркие серые глаза. К моему огромному удивлению, вампиризм довольно сильно изменил меня. Не скажу, что мне не нравится, — все это, конечно, замечательно, но каждый раз заглядывая в свое отражение я не вижу себя. Я вижу безумно красивую девушку. Мертвую девушку. И каждый раз она смотрит на меня своими глубокими, пустыми глазами. Ни живая, ни мертвая. В ее чувственных чертах лица, я вижу себя прежнюю так отдаленно, что порой меня охватывает невыносимое желание содрать это лицо.
Меня передернуло.
Просто, я потеряла самое важное, что было во мне, и теперь, каждый раз, глядя в свое отражение, в эти в одно время знакомые, но в то же время незнакомые черты, я ловлю себя на мысли, что не отказалась бы вернуть былой цвет волос и глаз. Лишь бы хоть немного походить на потомственную наследницу рода Аддерли.
Все женщины моего рода необычайно красивы.
И мне нравилось думать, что я не исключение. Пока вампиризм не преобразил меня. С укусом изменилась не только я, но и весь мир вокруг меня. Я научилась отличать фальшь от правды. И, как правило, первое всегда преобладало над вторым. Весь мир в одно мгновение стал чудовищно четким.
Я назвала это прелестями вампирской жизни.
Прелести вампирской жизни, которые блекли каждый раз, когда, заглядывая в свое зеркальце, я предавалась воспоминаниям и прекрасно понимала, что мне не изменить своё отражение, не перебороть свою суть, не переписать свою судьбу. Естественно сначала, я так не думала. Я поступила чисто по-человечески, и потратила кучу времени, пытаясь отыскать похожие с моим случаи, а когда не нашла решила, что достаточно носить линзы и красить волосы. Я ошибалась. Это оказалось не так просто, потому, что мой мир был лишь отражением меня самой. Красивый, холодный и мертвый.
И вот, я снова смотрю на себя в зеркало.
У меня длинные, завивающиеся на концах, волосы. Белые, как молоко, даже немного серебристые. Глаза янтарные, как и у всех вампиров, похожие на сверкающие кусочки драгоценного камня. Прямой носик, высокие скулы и пухлые губы, — черты присущие, пожалуй, каждой девушке моего рода. Я слабо улыбнулась в ответ своим мыслям.
Взглянув на свои руки, я искала что-нибудь, что помогло бы отвлечься, и уныло вздохнула, когда заметила, что от сигиллы и следа не осталось. Вечно приходится заново рисовать.
Отыскав свою излюбленную ручку в сумке — хорошо, что я не забыла ее, когда в спешке собиралась — принялась старательно вырисовывать сигиллу на запястье левой руки. Я не художник, чтобы красоваться ею, но, по-моему, вышло не плохо.
Матушка сидела за столом на кухне. Щебетала с кем-то по телефону. Что-то дернуло меня остановиться, так и не переступив порог. Я навострила уши, собираясь бесцеремонно подслушать ее разговор.
— Да-да. Большое спасибо, мистер Хорстон! — хихикала Розалия, водя тонкими пальцами по столу.
— «Что вы, миссис Фаррел! Это вам большое спасибо!»
Эмм… что? Миссис Фаррел? Я подавила рвущееся наружу возмущение, и продолжила начатое дело. Обычно я таким не занимаюсь, но сейчас интерес уж больно бьет.
— «Когда ваша дочь будет готова приступить к обучению? У нас хорошая школа с отличной базой и влиятельными спонсорами. Поверьте, лучше школы, чем наша, в городе нет!»
Я со свистом втянула воздуха. «Ш…ш…школа?!»
— Отлично! В таком случае, уже с завтрашнего дня. Сицилия занесет вам документы утром.
— «Договорились!» — С нотками радости ответил мужчина, словно заключил какую-то очень хорошую сделку. — «Буду ждать!»
— До свидания, мистер Хорстон! — промурлыкала матушка, заставляя мое лицо почти машинально скривиться в гримасе отвращения. Буэ! На этом разговор закончился. Клацнув по телефону, Розалия, явно удовлетворенная исходом, блаженно вздохнула.
— Какая, к черту, школа?! — раздраженная, выпалила я, все-таки переступив этот порог. — И почему ты мне раньше не сказала?
Как, черт подери, как она вообще могла распорядиться моим временем, не посоветовавшись со мной?! Я уставилась на нее пылая злостью и возмущением.
— Я же сказала — не все сразу! — возмущенно отозвалась матушка, даже не удостоив меня взглядом.
— Да… но о ТАКИХ новостях нужно говорить заранее! — за считанные секунды, пользуясь своей супер-скоростью, я присела за стол напротив матушки, чтобы видеть ее лицо, когда она начнет оправдываться. — Ты хоть представляешь меня, шестьсот-летнего вампира, в школе?! Сидящей за партой и с умным видом слушающую учителя?! Да я там сто лет, как не училась!
— Вот именно! Я хочу, чтобы ты обновила свою базу знаний. Всего-то. — Розалия, невинно хлопая ресницами, пожала плечами. — Ты и так слишком много для нас сделала. Только благодаря твоей силе, мы выстояли в Клане. Теперь, позволь мне защитить тебя. Мы будем жить, как обычные люди! Работать, учиться и заводить новые знакомства.
— Разве не ты меня учила, что с едой порядочные леди не играют. И, уж тем более беседы не ведут, — мрачно напомнила я.
— Сицилия! — с таким возмущением, словно ей крови в стакан не долили, обратилась ко мне матушка. — Что за вздор? Мы не пьем кровь людей!
— Да? А чья, тогда, кровь томится у нас в холодильнике? — сузив глаза, я громко фыркнула.
— Это совершенно другое! Она донорская! — ответила так, словно я оскорбила ее честь.
Чем интересно? Правдой? Это же просто смешно!
— Зачем ты так со мной? Сначала внезапный переезд, а теперь еще и школа. Что происходит?
— Ты должна понять.
Я вопросительно выгнула бровь. Я бы с радостью поняла, что должна понять, если бы хотя бы приблизительно понимала, чего от меня требуют. Дерьмо! Как-то слишком много надо «понимать». И мне совсем не нравилось то, с каким взглядом на меня смотрела матушка. Как будто я что-то знаю, но в силу своих умственных способностей не в состоянии осознать то, что она мне тут старательно втирает.
— Понять, что?
— Все слишком сложно. Просто хотя бы попытайся влиться в общество. Я уверена, ты быстро войдешь во вкус!
Вообще-то мне было обидно. Хотя бы потому, что я никогда не считала себя умственно отсталой. И тут, всего один разговор, перевернул весь мой внутренний мир. Я долго подбирала слова и искала аргументы, но в итоге скатилась на банальное детское хныканье.
— Мне не хочется ходить в школу! — уперто возмутилась я.
Она и слышать меня не хотела.
— Завтра ты пойдёшь в школу. Занятия начинаются в восемь утра. Распланируй так, чтобы до начала занятий занести бумаги директору, мистеру Хорстону. Надеюсь, тебе все ясно? Потому что я повторять не стану. — Тоном, не подлежащим возражению, закончила матушка и поднявшись со своего места, окинула меня изучающим взглядом. — Я все сказала. И это больше не обсуждается.
Стоило ей отвернуться, как я сразу принялась корчить разные гримасы, таким образом, копируя пафосные речи матери. Будто ощутив что-то спиной, она обернулась ко мне лицом и вопросительно выгнула тонкую бровь.
— Что ты делаешь?
— Уже начинаю практиковать жизнь тинэйджера двадцать первого века, — тут же нашлась я, и широко улыбнулась, демонстрируя длинные клыки.
— Ты невыносима! — возмущенно закатив глаза, ответила матушка, и снисходительно покачала головой, словно не знала, как со мной справиться.
Тихо фыркнув, я проследила за ней взглядом и, не удержалась от того, чтобы не ляпнуть очередную гнусность:
— Ты тоже отлично справляешься с ролью грозной мамочки! — хохотнула ей в спину.