-- Откровенно сказать... -- начал он, еле ворочая языком, -- вчера я
Немножко...
-- Ни слова больше! -- ответил визитер и отъехал с креслом в сторону.
Степа, тараща глаза, увидел, что на маленьком столике сервирован
Поднос, на коем имеется нарезанный белый хлеб, паюсная икра в вазочке, белые
Маринованные грибы на тарелочке, что-то в кастрюльке и, наконец, водка в
Объемистом ювелиршином графинчике. Особенно поразило Степу то, что графин
Запотел от холода. Впрочем, это было понятно -- он помещался в
Полоскательнице, набитой льдом. Накрыто, словом, было чисто, умело.
Незнакомец не дал Степиному изумлению развиться до степени болезненной
И ловко налил ему полстопки водки.
-- А вы? -- пискнул Степа.
-- С удовольствием!
Прыгающей рукой поднес Степа стопку к устам, а незнакомец одним духом
Проглотил содержимое своей стопки. Прожевывая кусок икры, Степа выдавил из
себя слова:
-- А вы что же... закусить?
-- Благодарствуйте, я не закусываю никогда, -- ответил незнакомец и
Налил по второй. Открыли кастрюлю -- в ней оказались сосиски в томате.
И вот проклятая зелень перед глазами растаяла, стали выговариваться
Слова, и, главное, Степа кое-что припомнил. Именно, что дело вчера было на
Сходне, на даче у автора скетчей Хустова, куда этот Хустов и возил Степу в
таксомоторе. Припомнилось даже, как нанимали этот таксомотор у "Метрополя",
Был еще при этом какой-то актер не актер... с патефоном в чемоданчике. Да,
да, да, это было на даче! Еще, помнится, выли собаки от этого патефона. Вот
Только дама, которую Степа хотел поцеловать, осталась неразъясненной... черт
Ее знает, кто она... кажется, в радио служит, а может быть, и нет.
Вчерашний день, таким образом, помаленьку высветлялся, но Степу сейчас
Гораздо более интересовал день сегодняшний и, в частности, появление в
Спальне неизвестного, да еще с закуской и водкой. Вот что недурно было бы
разъяснить!
-- Ну, что же, теперь, я надеюсь, вы вспомнили мою фамилию?
Но Степа только стыдливо улыбнулся и развел руками.
-- Однако! Я чувствую, что после водки вы пили портвейн! Помилуйте, да
разве это можно делать!
-- Я хочу вас попросить, чтоб это осталось между нами, -- заискивающе
Сказал Степа.
-- О, конечно, конечно! Но за Хустова я, само собой разумеется, не
Ручаюсь.
-- А вы разве знаете Хустова?
-- Вчера в кабинете у вас видел этого индивидуума мельком, но
Достаточно одного беглого взгляда на его лицо, чтобы понять, что он --
Сволочь, склочник, приспособленец и подхалим.
"Совершенно верно!" -- подумал Степа, пораженный таким верным, точным и
Кратким определением Хустова.
Да, вчерашний день лепился из кусочков, но все-таки тревога не покидала
Директора Варьете. Дело в том, что в этом вчерашнем дне зияла преогромная
Черная дыра. Вот этого самого незнакомца в берете, воля ваша, Степа в своем
Кабинете вчера никак не видал.
-- Профессор черной магии Воланд, -- веско сказал визитер, видя Степины
Затруднения, и рассказал все по порядку.
Вчера днем он приехал из-за границы в Москву, немедленно явился к Степе
И предложил свои гастроли в Варьете. Степа позвонил в московскую областную
Зрелищную комиссию и вопрос этот согласовал (Степа побледнел и заморгал
Глазами), подписал с профессором Воландом контракт на семь выступлений
(Степа открыл рот), условился, что Воланд придет к нему для уточнения
деталей в десять часов утра сегодня... Вот Воланд и пришел!
Придя, был встречен домработницей Груней, которая объяснила, что сама
Она только что пришла, что она приходящая, что Берлиоза дома нет, а что если
Визитер желает видеть Степана Богдановича, то пусть идет к нему в спальню
Сам. Степан Богданович так крепко спит, что разбудить его она не берется.
Увидев, в каком состоянии Степан Богданович, артист послал Груню в ближайший
Гастроном за водкой и закуской, в аптеку за льдом и...
-- Позвольте с вами рассчитаться, -- проскулил убитый Степа и стал
Искать бумажник.
-- О, какой вздор! -- воскликнул гастролер и слушать ничего больше не
Захотел.
Итак, водка и закуска стали понятны, и все же на Степу было жалко
Взглянуть: он решительно не помнил ничего о контракте и, хоть убейте, не
Видел вчера этого Воланда. Да, Хустов был, а Воланда не было.
-- Разрешите взглянуть на контракт, -- тихо попросил Степа.
-- Пожалуйста, пожалуйста...
Степа взглянул на бумагу и закоченел. Все было на месте. Во-первых,
собственноручная Степина залихватская подпись! Косая надпись сбоку рукою
Финдиректора Римского с разрешением выдать артисту Воланду в счет следуемых
Ему за семь выступлений тридцати пяти тысяч рублей десять тысяч рублей.