Непременно нужно остаться здесь.
-- Но его необходимо поймать! -- уже моляще воскликнул Иван.
-- Хорошо-с, но самому-то зачем же бегать? Изложите на бумаге все ваши
Подозрения и обвинения против этого человека. Ничего нет проще, как
Переслать ваше заявление куда следует, и если, как вы полагаете, мы имеем
дело с преступником, все это выяснится очень скоро. Но только одно условие:
Не напрягайте головы и старайтесь поменьше думать о Понтии Пилате. Мало ли
чего можно рассказать! Не всему надо верить.
-- Понял! -- решительно заявил Иван, -- прошу выдать мне бумагу и перо.
-- Выдайте бумагу и коротенький карандаш, -- приказал Стравинский
Толстой женщине, а Ивану сказал так: -- Но сегодня советую не писать.
-- Нет, нет, сегодня же, непременно сегодня, -- встревоженно вскричал
Иван.
-- Ну хорошо. Только не напрягайте мозг. Не выйдет сегодня, выйдет
Завтра.
-- Он уйдет!
-- О нет, -- уверенно возразил Стравинский, -- он никуда не уйдет,
Ручаюсь вам. И помните, что здесь у нас вам всемерно помогут, а без этого у
Вас ничего не выйдет. Вы меня слышите? -- вдруг многозначительно спросил
Стравинский и завладел обеими руками Ивана Николаевича. Взяв их в свои, он
Долго, в упор глядя в глаза Ивану, повторял: -- Вам здесь помогут... Вы
Слышите меня?.. Вам здесь помогут... вам здесь помогут... Вы получите
Облегчение. Здесь тихо, все спокойно. Вам здесь помогут...
Иван Николаевич неожиданно зевнул, выражение лица его смягчилось.
-- Да, да, -- тихо сказал он.
-- Ну вот и славно! -- по своему обыкновению заключил беседу
Стравинский и поднялся, -- до свиданья! -- он пожал руку Ивану и, уже
Выходя, повернулся к тому, что был с бородкой, и сказал: -- Да, а кислород
Попробуйте... и ванны.
Через несколько мгновений перед Иваном не было ни Стравинского, ни
Свиты. За сеткой в окне, в полуденном солнце, красовался радостный и
Весенний бор на другом берегу реки, а поближе сверкала река.
Глава 9. Коровьевские штуки
Никанор Иванович Босой, председатель жилищного товарищества дома N
Бис по садовой улице в Москве, где проживал покойный Берлиоз, находился
В страшнейших хлопотах, начиная с предыдущей ночи со среды на четверг.
В полночь, как мы уже знаем, приехала в дом комиссия, в которой
Участвовал Желдыбин, вызывала Никанора Ивановича, сообщила ему о гибели
Берлиоза и вместе с ним отправилась в квартиру N 50.
Там было произведено опечатание рукописей и вещей покойного. Ни Груни,
Приходящей домработницы, ни легкомысленного Степана Богдановича в это время
В квартире не было. Комиссия объявила Никанору Ивановичу, что рукописи
Покойного ею будут взяты для разборки, что жилплощадь покойного, то есть три
Комнаты (бывшие ювелиршины кабинет, гостиная и столовая), переходят в
Распоряжение жилтоварищества, а вещи покойного подлежат хранению на
Указанной жилплощади, впредь до объявления наследников.
Весть о гибели Берлиоза распространилась по всему дому с какою-то
Сверхъестественной быстротою, и с семи часов утра четверга к Босому начали
Звонить по телефону, а затем и лично являться с заявлениями, в которых
Содержались претензии на жилплощадь покойного. И в течение двух часов
Никанор Иванович принял таких заявлений тридцать две штуки.
В них заключались мольбы, угрозы, кляузы, доносы, обещания произвести
Ремонт на свой счет, указания на несносную тесноту и невозможность жить в
Одной квартире с бандитами. В числе прочего было потрясающее по своей
Художественной силе описание похищения пельменей, уложенных непосредственно
В карман пиджака, в квартире N 31, два обещания покончить жизнь
Самоубийством и одно признание в тайной беременности.
Никанора Ивановича вызывали в переднюю его квартиры, брали за рукав,
Что-то шептали, подмигивали и обещали не остаться в долгу.
Мука эта продолжалась до начала первого часа дня, когда Никанор
Иванович просто сбежал из своей квартиры в помещение управления у ворот, но
Когда увидел он, что и там его подкарауливают, убежал и оттуда. Кое-как
Отбившись от тех, что следовали за ним по пятам через асфальтовый двор,
Никанор Иванович скрылся в шестом подъезде и поднялся на пятый этаж, где и
Находилась эта поганая квартира N 50.
Отдышавшись на площадке, тучный Никанор Иванович позвонил, но ему никто
Не открыл. Он позвонил еще раз и еще раз и начал ворчать и тихонько
Ругаться. Но и тогда не открыли. Терпение Никанора Ивановича лопнуло, и он,
Достав из кармана связку дубликатов ключей, принадлежащих домоуправлению,
Властной рукою открыл дверь и вошел.
-- Эй, домработница! -- прокричал Никанор Иванович в полутемной
Передней. -- Как тебя? Груня, что ли? Тебя нету?
Никто не отозвался.