двенадцатом гостиницы "Астория", в четвертом этаже, рядом с номером, где
Остановился заведующий репертуаром одного из московских театров,
Гастролировавших в то время в Ленинграде, в том самом номере, где, как
Известно, серо-голубая мебель с золотом и прекрасное ванное отделение.
Обнаруженный прячущимся в платяном шкафу четыреста двенадцатого номера
"Астории" Римский был немедленно арестован и допрошен в Ленинграде же. После
Чего в Москву пришла телеграмма, извещающая о том, что финдиректор Варьете
оказался в состоянии невменяемости, что на вопросы он путных ответов не дает
Или не желает давать и просит только об одном, чтобы его спрятали в
Бронированную камеру и приставили к нему вооруженную охрану. Из Москвы
Телеграммой было приказано Римского под охраной доставить в Москву,
Вследствие чего Римский в пятницу вечером и выехал под такой охраной с
Вечерним поездом.
К вечеру же пятницы нашли и след Лиходеева. Во все города были
Разосланы телеграммы с запросами о Лиходееве, и из Ялты был получен ответ,
что Лиходеев был в Ялте, но вылетел на аэроплане в Москву.
Единственно, чей след не удалось поймать, это след Варенухи. Известный
Всей решительно Москве знаменитый театральный администратор канул как в
Воду.
Тем временем пришлось возиться с происшествиями и в других местах
Москвы, вне театра Варьете. Пришлось разъяснять необыкновенный случай с
поющими "Славное море" служащими (кстати: профессору Стравинскому удалось их
Привести в порядок в течение двух часов времени путем каких-то впрыскиваний
Под кожу), с лицами, предъявлявшими другим лицам или учреждениям под видом
Денег черт знает что, а также с лицами, пострадавшими от таких предъявлений.
Как само собой понятно, самым скандальным и неразрешимым из всех этих
Случаев был случай похищения головы покойного литератора Берлиоза прямо из
Гроба в Грибоедовском зале, произведенного среди бела дня.
Двенадцать человек осуществляли следствие, собирая, как на спицу,
Окаянные петли этого сложного дела, разбросавшиеся по всей Москве.
Один из следователей прибыл в клинику профессора Стравинского и первым
Долгом попросил предъявить ему список тех лиц, которые поступили в клинику в
Течение последних трех дней. Таким образом, были обнаружены Никанор Иванович
Босой и несчастный конферансье, которому отрывали голову. Ими, впрочем,
Занимались мало. Теперь уж легко было установить, что эти двое стали
Жертвами одной и той же шайки, возглавляемой этим таинственным магом. Но вот
Иван Николаевич Бездомный следователя заинтересовал чрезвычайно.
Дверь Иванушкиной комнаты N 117 отворилась под вечер пятницы, и в
Комнату вошел молодой, круглолицый, спокойный и мягкий в обращении человек,
Совсем непохожий на следователя, и тем не менее один из лучших следователей
Москвы. Он увидел лежащего на кровати, побледневшего и осунувшегося молодого
Человека, с глазами, в которых читалось отсутствие интереса к происходящему
Вокруг, с глазами, то обращающимися куда-то вдаль, поверх окружающего, то
Внутрь самого молодого человека.
Следователь ласково представился и сказал, что зашел к Ивану
Николаевичу потолковать о позавчерашних происшествиях на Патриарших прудах.
О, как торжествовал бы Иван, если бы следователь явился к нему
Пораньше, хотя бы, скажем, в ночь на четверг, когда Иван буйно и страстно
Добивался того, чтобы выслушали его рассказ о Патриарших прудах. Теперь
Сбылось его мечтание помочь поймать консультанта, ему не нужно было ни за
Кем уже бегать, к нему самому пришли именно затем, чтобы выслушать его
Повесть о том, что произошло в среду вечером.
Но, увы, Иванушка совершенно изменился за то время, что прошло с
Момента гибели Берлиоза. Он был готов охотно и вежливо отвечать на все
вопросы следователя, но равнодушие чувствовалось и во взгляде Ивана, и в его
Интонациях. Поэта больше не трогала судьба Берлиоза.
Перед приходом следователя Иванушка дремал лежа, и перед ним проходили
Некоторые видения. Так, он видел город странный, непонятный, несуществующий,
С глыбами мрамора, источенными колоннадами, со сверкающими на солнце
Крышами, с черной мрачной и безжалостной башней Антония, со дворцом на
Западном холме, погруженным до крыш почти в тропическую зелень сада, с
Бронзовыми, горящими в закате статуями над этой зеленью, он видел идущие под
Стенами древнего города римские, закованные в броню, кентурии.
В дремоте перед Иваном являлся неподвижный в кресле человек, бритый, с