«Внутреннее готово»
https://www.facebook.com/notes/wentworth-miller/inner-is-served/1581816405364629/
19 февраля 2015 г.
Мой внутренний ребёнок много играет. Или, может, будет лучше сказать, что ему дают «время для игр».
От этого я счастлив.
Мой внутренний ребёнок, как я это себе представляю, воплощает мою способность удивляться. Испытывать волнение. Магически мыслить. Надеяться. Иногда я чувствую себя как ребёнок утром в Рождество. Именно я-ребёнок. Я сам в возрасте 5 лет. И в эти моменты я испытываю радость.
И, будучи человеком, которому скоро исполнится 45, который знает, почём фунт лиха (или даже целая тонна), я понимаю, что радость – это чувство, которое стоит холить и лелеять. Добиваться его. При любой удобной возможности.
Но, по правде говоря, мой внутренний ребёнок также может быть и слегка хулиганом. Своевольным. Эгоистичным. Незрелым.
(В конце концов, ему же всего 5 лет).
Бывают моменты, когда я чувствую, как его маленькая рука тянется к рулю, пытаясь вывести меня из себя, когда в жизни не всё складывается по-моему. И в такие моменты я аккуратно убираю эту маленькую руку. Мягко, но решительно. Потому что детям не место за рулём.
Если верить разному, что я читал, вполне объяснимо, почему мой внутренний ребёнок чувствует себя таким живым и не обделённым вниманием. Некоторые научные/духовные теории полагают, что существует только «сейчас», что прошлого и будущего на самом деле нет. Что все те, кем мы когда-либо были, – или будем – находятся в «сейчас». Если можно так выразиться.
Я не настолько терпелив/умён, чтобы понять большую часть всего этого. Но мне нравится основная мысль. Мне нравится идея о том, что тот «я», каким я был в 5 лет, в какой-то мере/форме/виде всё ещё существует в настоящем времени.
И если это правда, то возможно ли, что моё будущее «я» или мои будущие «я» тоже присутствуют во мне сейчас? Возможно ли, что где-то внутри меня есть «я» в 50 лет? В 60? В 90? Может ли мой «внутренний старик» быть таким же реальным и доступным, как мой внутренний ребёнок?
Если это так, то онне привлекает к себе внимания.
Может, он стесняется журналистов.
Он точно менее популярен, чем его более юная версия.
Если я наберу в поисковой строке «Гугла» словосочетание «внутренний ребёнок», то узнаю, что этот запрос делали больше 4 400 000 раз.
Результатом поиска по запросу «внутренний старик» станет менее 3000 обращений.
Какой-то перекошенный в одну сторону результат.
Не говоря уж о том, что это несправедливо. Словно мы перекармливаем своих внутренних детей, а наших внутренних стариков оставляем голодать.
Не думаю, что открою тайну, если скажу, что многие из нас тратят массу времени и денег на преклонение перед алтарём юности в надежде остаться молодыми, чувствовать себя молодыми или, по крайней мере, казаться молодыми. Может, мы и хотим «повзрослеть», но мы не хотим «постареть», страшась того дня, когда нас спишут со счетов как очередных старых пердунов/кляч/склочниц/кошёлок/ведьм. Грымз/ослов/хрычей. Седых голов/болванов/чудаков. Древностей. Ископаемых.
Указанный страх вполне понятен, ведь мы живём в эпоху, когда представителей старшего поколения зачастую показывают нам как личностей, заслуживающих насмешек или подозрения, существующих лишь для того, чтобы бунтовать против них или в открытую свергать их с трона. Зря тратящих наше время/силы/ресурсы. Скучных зануд. Портящих веселье.
И кто знает? Может быть, что-то из этого даже обоснованно.
Напротив, представителей молодого поколения фетишизируют, им подражают, их облагораживают. Им активно угождают. Особенно рекламисты. Несомненно – Голливуд. Можно даже предположить, что Голливуд идёт ещё дальше, переворачивая с ног на голову естественный порядок, постоянно лишая «стариков» любого знания, которым они могли бы поделиться, и насильно запихивая его в уста младенцев. На больших и малых экранах мудрецы детского и подросткового возраста обучают незадачливых, впавших в детство родителей/тёть/дядей всему на свете – начиная с советов, как вести себя на свиданиях тем, кто только что развёлся, и закачивая консультациями по выбору лекарства от экзистенциального страха.
Не мне судить действительно ли дети – это те самые источники выстраданной мудрости, в чём так стремится убедить нас Голливуд. Похоже, мир просто кишит малолетними мистиками, способными заткнуть за пояс самого царя Соломона.
Но могу точно сказать, что когда мне надо принять взрослое решение, можно твёрдо рассчитывать на то, что мой внутренний ребёнок даст мне восхитительно неполезный совет. Обычно это что-то в духе: «Иди, съешь печенье».
«Что бы сказал мой внутренний ребёнок?» – не этот вопрос я задаю себе, переживая сложные времена.
Я задаю себе вопрос: «Что бы сказал мой внутренний старик?» Всё чаще и чаще.
Если бы я родился в другое время/в другом месте, вероятно, мне было бы легче ответить на него. В том (возможно, полностью воображаемом) времени/месте я бы рос в тесно сплочённой родовой общине, где юных действительно воспитывала бы вся деревня. И тогдаоднажды, когда я стал бы достаточно взрослым, меня бы инициировали; старейшины пригласили бы меня прийти и сесть с ними у костра и слушать Мудрость Веков. С благоговением и уважением я занял бы своё место, склонился быближе к пламени, чтобы согреться, и к старейшинам, чтобы учиться, впитывая столько, сколько бы смог, уже предвкушая тот день, когда я сам тоже стану старейшиной, когда я буду одеваться в шкуры и носить с собой посох, и Мудрость Веков уже будет моей, и я смогу передать её следующему поколению…
Но у меня – настоящего меня – не было инициации. Не было шкур, не было посоха. Не было Мудрости Веков.
Это кажется мне досадным упущением.
В отсутствие этих (возможно, полностью воображаемых) старейшин племени мне пришлось прокладывать свой путьв одиночку. Создавать свою собственную модель взрослости. С неоднозначными результатами.
Перенесёмся во время, когда мне уже 40 лет, а я всё ещё чувствую себя каким-то мальчиком-мужчиной, и однажды в канун Нового года решаю в ближайшие 12 месяцев хранить свои кроссовки в шкафу и доставать их только если иду в спортзал. Я надеялся, что, надевая каждый день туфли (и это в Лос-Анджелесе, где мужчины носят шлёпанцы в рестораны и кеды на деловые переговоры), я буду ходить больше как взрослый и, соответственно, чувствовать себя больше какощущает себя взрослый человек.
И это сработало. До некоторой степени.
Но это было лишь жалким подобием более формализованного обряда посвящения, который состоялся бы/должен был состояться многими годами ранее, задолго до того, как начали седеть мои волосы, обозначая наступление среднего возраста и той зрелости/серьёзности, которая сопровождает его. Но она так и не пришла. До сих пор.
Я признаю, что всё ещё жду, когда же даст о себе знать эта зрелость/серьёзность. И, может быть, мне придётся подождать дольше.
А пока что я решил начать заранее.
Я принялся развивать в себе своего внутреннего старика.
Рисовать в воображении, кто он. Какой он. Во что он верит. Что для него свято. Что нет.
Как я это себе представляю, мой внутренний старик – многое переживший, умудрённый опытом – гордится морщинами на своём лице, пигментными пятнами, свидетельствующими о времени, прожитом под солнцем. Он видел всякое. Прекрасно умеет находить сокровища в темноте. Достаточно взросл, чтобы знать, о ком и о чём следует волноваться (и о ком и о чём не следует). Достаточно мудр, чтобы принять и понять всю гамму оттенков серого, расставшийся с детской убеждённостью в том, что мир и всё в нём должно быть покрашено исключительно в чёрное и белое. Достаточно опытен, чтобы понимать что то, какие туфли носит человек, менее важно, чем то, какой человек носит их.
Общение с моим внутренним стариком помогает снять с него покров таинственности. Говоря «него», я подразумеваю себя. Себя старше. Себя в старости. Оно даёт мне возможность заглянуть вперёд. Даже с нетерпением ждать этого времени.
Сегодня, когда я еду по жизненной дороге, я представляю себе, что на пассажирском месте рядом со мной сидит мой внутренний старик, который иногда перехватывает у меня руль, а на заднем сиденье, уютно укутанный в тёплый плед, дремлет заслуженным сном мой внутренний ребёнок.
В своём чудесномэссе «Внутренний ребёнок, внутренний старик» Адэр Лара описывает свою внутреннюю старушку как какое-то «спокойное, умиротворяющее присутствие кого-то рядом, мудро напоминающее [ей] о том, что большинство вещей преходящи».
Я тоже зову на помощь своего внутреннего старика, когда мне нужен совет в трудные времена. И пусть у него, может быть, не всегда находится для меня много (или вообще хоть сколько-то) слов, касающихся моих конкретных проблем, он действительно напоминает мне, что и раньше я не раз сталкивался со сложностями, которые казались концом света. И поглядите! Конец света не наступил.
Но если/когда эти трудные времена оказываются особенно трудными, я могу представлять себе, как он гладит меня по голове, успокаивает меня. Утешает меня. Как делал когда-то мой дед.
А потом говорит мне: «Иди, съешь печенье».