- О! - воскликнула я, улыбаясь. Оно такое милое. И такое крошечное! - Она прекрасна.
Покраснев, фейри воскликнула:
- Я почтена вашей добротой, Великая Королева! Наши дети при рождении лишены цвета и медленно с возрастом обретают свои узоры, окрашиваясь цветами тех элементов Природы, которые они предпочитают. Некоторых влечет к водопадам, - она махнула рукой в сторону молодой фейри, отмеченной вертикальными волосками белого и бледно-серого. - Других - к камням или лесам или лугам с высокой травой или цветам. Какая-то часть Природы взывает к каждому из нас и окрашивает соответствующим образом, - она вновь покраснела. - Я живу среди можжевельника и вереска, Великая Королева. Если я буду благословлена, там же будет жить мой ребенок.
- Так почему вы хотите вернуться ко двору? Кажется, вам нравится этот мир.
Мужчина-фейри сказал:
- Моя Королева, но мы жаждем свободы приходить и уходить по собственному желанию, как и другие представители нашей расы. Мы хотим вернуть свое место в совете. Мы Фейри. Мы всегда ими были. Они не имели права нас изгонять. Мир Фейри - это и наш дом тоже, и мы хотели бы иметь право голоса в вопросах нашей расы.
И пока я смотрела на тысячи крошечных Фейри, собравшихся на мокрой улице, до меня наконец-то в полной мере дошло.
Я королева Фейри. Это не испытательный срок и не временное положение дел.
Они почувствовали мою силу и разыскали меня, выследили досюда. Без сомнений, другие Видимые тоже так поступят. И все они принесут с собой свои проблемы, жалобы и требования. Высшие касты (здесь вспомним Дри'лью) несомненно придут, вооружившись враждебностью, отторжением и убийством в своих замороженных сердцах. Я должна править их расой. Выслушивать и урегулировать споры, разобраться в их политике.
Это было слишком. Часть меня хотела влететь обратно в книжный магазин, захлопнуть дверь и отказаться от всего этого. Одно дело - когда тебе передают по наследству потенциальное спасение мира, и совершенно другое - на самом деле становиться королевой расы существ, о которых, как я понимала, мне ничего не известно. Расе существ, которых год назад я активно выслеживала и убивала. Я ничего так не хотела, как стереть расу Фейри с лица нашей планеты. В этом и крылся ответ? Спасти наш мир, найти им новый и передать свою силу другой, рожденной Фейри?
В данный момент, нравилось мне это или нет, я являлась их королевой, и пока я не выяснила, что с этим делать, надо вести себя соответствующе. Эти крошечные создания ждали от меня правосудия, решений, лидерства. Они могут рожать детей. Они могут чувствовать. Все мое представление о Фейри перевернулось с ног на уши.
Они являлись элементалами, связанными с Природой.
- Вы чувствуете повреждения в ткани этого мира?
Тысячи голов мгновенно кивнули.
- Вы как-нибудь можете помочь залечить эти повреждения?
Тысячи голов отрицательно покачались.
- Мы маленькие Фейри и делаем маленькие вещи, Прекрасная Королева, - сказала фейри вереска и можжевельника. - Удобряем почву, очищаем воду, заставляем цветы цвести ярче. Большие проблемы вроде болезни, пожирающей этот мир, за пределами наших возможностей.
- Я услышала ваше обращение и обдумаю его. Но мое первостепенное обязательство как вашей королевы - это обеспечение безопасности этой планеты.
Мужчина-фейри с загорело-медными пятнами вновь низко поклонился.
- Хорошо сказано, моя сияющая Королева. Мы удалимся в наши жилища и будем ждать подходящего момента.
Хлопнув ладошками по головам, они исчезли.
Нахмурившись, я поспешила в сухой и теплый книжный магазин. Я предположила, что они относятся к низшим кастам. Разве они могли просеиваться?
Мои глаза расширились. А я теперь могу просеиваться?
♪
Если и могла, то понятия не имела как.
Моя магия не работала как в «Гарри Поттере» - навести палочку, пробормотать заклинание и получить желаемый результат, или как в «Моя жена меня приворожила», просто наморщив нос. Она была куда более неуловимой и нежной. Или же я просто не знала подходящих магических слов, или какой частью тела надо дергать.
Оба раза, когда я пользовалась магией, я понятия не имела, как это сделала. Вернувшись с планеты с тремя лунами, я обнаружила идеально восстановленный книжный магазин, но понятия не имела, почему. Я решила, что это потому, что меня сочли достойной, но этот рецепт не повторить. И слава всему святому, потому что мне ненавистно было бы доказывать свою пригодность всякий раз, когда мне нужно будет воспользоваться магией. Это не только вызывало бы значительную временную задержку, но и достаточно напряженно выносить каждый раз новый допрос.
Я представила цветы на лугу, и лед растаял. Но я снова не имела понятия, почему или что я сделала. Этим утром я целый час сидела на диване (после того, как десять минут заплетала свою безумно длинную гриву волос, чтобы она не лезла в лицо) и пыталась сделать что-нибудь простое, вроде вырастить один цветок, и сталкивалась с повторяющимся провалом. Я даже пыталась отбросить эмоции и применить к окружающему миру чистую силу воли, используя инструмент «вера - это реальность» с такими же ничтожными результатами.
Не имея возможности извлечь выгоду из королевской силы, которую мне бы очень хотелось использовать, я потащилась, как и любой другой житель Дублина, по мощеным улицам, превратившимся в небольшие реки с желобами, борясь со своим зонтиком против резкого ветра с дождем, направляясь в Тринити Колледж, чтобы доставить музыкальную шкатулку, как и обещала.
Время от времени я ощущала едва заметное напряжение от чьего-то взгляда и быстро оборачивалась, замечая лишь краткий проблеск того или иного Фейри, которые быстро исчезали из поля моего зрения за зданием, фонарем или машиной.
Информация уже разошлась. Возможно, лишь Спирсидхи - уже изгнанные, им нечего терять - посмели ко мне приблизиться. Я знала, как принцы пугали Фейри, вызывая подобострастие, подхалимаж, поклонение, и их обходили очень далеко и с опаской. Несомненно, их королева казалась во сто раз страшнее. Как иначе кто-то мог контролировать расу бессмертных, столь жестоких и жаждущих власти как В'Лэйн/Круус?
Проклятье, он нужен мне на моей стороне. Он мог бы научить меня.
Он бы предпочел меня убить. Я единственная стояла между ним и троном, которого он жаждал. Мы оставили принцессу в будуаре, замотанную в кокон.
- МакКайла, - Круус появился рядом, точно призванный моими мыслями.
Ошеломленная, я отскочила в сторону, едва не упав на скользком тротуаре и схватившись за его руку для равновесия.
Он уставился на мою руку на своем предплечье. На подбородке дергался мускул, будто для него почему-то тяжело было видеть, как я его касаюсь. Он был полностью принцем Невидимых, не утруждая себя чарами - темный, огромный, мощно сложенный, с калейдоскопичными татуировками, метавшимися по его коже как сверкающие грозовые облака, вспархивая к его шее, чтобы пофлиртовать с извивающимся ожерельем вокруг его шеи. Он был одет - несомненно, в попытке разоружить меня или выглядеть в моих глазах своим - как человек, в выцветшие джинсы, ботинки и свободную льняную рубашку. Я с бесконечным раздражением заметила, что на него не упала ни одна капля дождя. Отдаленная непрошеная часть моего мозга отметила, что он был невыразимо прекрасен, экзотичен и пугающе примитивно мужественен.
Я отдернула руку и посмотрела в его темное лицо.
Он изнасиловал меня.
И у него были нужные мне ответы. Я предложила быть пастушьей собакой, а не волком, если он согласится сотрудничать.
Я вспомнила день, когда Бэрронс сказал, что мы не можем убить принцев Невидимых, потому что они - ключевые элементы.
Теперь я это понимала. И как ни странно, я больше не ощущала ослепляющей и сотрясающей меня ярости, когда смотрела на него. Он использовал меня. Теперь я это понимала. Абсолютно осознанно, с широко открытыми глазами. Я знала, что существовало в мире, и знала, как защитить себя от этого. Все, что осталось во мне от того изнасилования - это спокойное осознание, что этот мужчина причинил мне вред. Я знала, кем он являлся, и буду обращаться с ним должным образом.
Он ответил ледяным тоном:
- Когда смотришь на меня с осуждением в глазах, помни, что я также дал тебе эликсир. Я не использовал на тебе Сидхаба-джей в тот день, равно как и не способствовал твоему безумию. Если бы я тогда не позаботился о тебе, ты бы умерла на улице, искалеченная и сломанная, как и твоя сестра. Ты наконец стала существом, которым, как я знал, ты однажды могла стать. И если ценой твоего выживания стало разрешение мне грубо использовать твое тело в течение краткого периода времени, ты бы приняла это, будь у тебя выбор?
Я ничего не сказала, легко держа руку на рукоятке копья.
- Отвечай, - настойчиво повторил он.
- Я услышала в твоем обращении «О Великая и Прекрасная Подданная».
Внезапно дождь перестал тарабанить по моему зонтику. Какой бы силой он не пользовался, чтобы удержать капли на расстоянии, он расширил ее, окружая и меня тоже. Я закрыла зонтик и уперла его кончик в землю.
- Я вижу ответ в твоих глазах. Ты, как и я, заплатила бы любую цену, чтобы выжить и хоть еще один день бороться за желаемое.
- Это не оправдывает твоих действий. Ты мог бы просто дать мне эликсир. Тебе не обязательно было меня насиловать.
- Я не причинил тебе вреда. В моих руках ты испытала лишь удовольствие. А я испытал огромное удовольствие в твоих. Будь у меня выбор, все было бы иначе.
- Ты думаешь, что если человек принудительно испытывает оргазм во время изнасилования, то это не изнасилование, - как он ошибался. Над моей головой сверкнула молния и грохнул гром, и мне стало интересно, дело в погоде или во мне. - Ты правда в это веришь, не так ли?
- Я не способен видеть это иначе. Я Фейри, МакКайла. Ты знаешь, какой я. Ты ищешь моего совета? Должен ли я позаботиться о тебе?
- Ты исчез прошлой ночью, отказавшись помогать нам.
- Ты не понимаешь меня. Ты никогда меня не понимала. Свою помощь я дам одной тебе. Я всегда предлагал ее тебе. И предлагаю сейчас.
- Чтобы подобраться ко мне ближе и выждать возможности меня убить.
Взгляд его прищурившихся глаз встретился с моим.
- Я был бы твоим наперсником, твоим спутником, твоим любовником. Я бы доказал тебе, что я никогда не вредил и не наврежу тебе своей похотью. Обучил бы тебя, как когда-то обучал Эобил.
- Которую ты тоже пытался убить.
Он слабо улыбнулся.
- Она была не такой как ты. Ты - лучшее из обоих миров: лед и сила королевы Фейри, страсть и огонь людей. К моменту превращения в королеву она уже давно была полностью Фейри.
- Мой спутник - Бэрронс.
- Откажись от него. Выбери меня. Я всегда жаждал тебя. И это никогда не было ложью.
- Я никогда тебя не выберу. Я приказываю тебе помочь мне. Я твоя королева.
- Ты не моя королева, и она тоже ей не была. Я не из этой хилой расы. Я Невидимый. Попробуй еще раз, - он вновь улыбнулся, сверкая белыми зубами на смуглом точеном лице. - В отличие от Видимых, ты не знаешь моего Истинного Имени. Ты никогда не сможешь менять принудить. Лишь просить. Я буду твоим союзником. Я научу тебя всему, что знаю о твоих новоприобретенных силах. Но ты должна вознаградить меня.
- Чего ты хочешь? - вот оно: мы приближаемся к тому самому чуду, которое может склонить его к моим целям.
- Во-первых, ты восстановишь мои крылья. Затем, как только мы спасем этот мир, ты добровольно передашь мне Истинную Магию.
- Я могла бы сделать это - восстановить твои крылья и передать силу королевы? - что еще я могла сделать? Исправить человеческое сердце?
Он настойчиво кивнул.
- Только крылья. Потом.
- Неприемлемо.
- Тогда нет.
Круус во главе Фейри? Круус, у которого по меньшей мере часть Синсар Дабх, вся сила королевы, плюс песня, если мы сумеем ее восстановить? Что помешает ему стереть нас с лица Земли и занять планету для себя?
Он интуитивно угадал мои мысли.
- Мы обговорим Контракт, МакКайла. Правители Фейри безоговорочно связаны такого рода магией. Ты найдешь внутри себя подтверждение моим словам. Как королева ты обладаешь откровенно всеми знаниями, мифами и магией нашей расы.
- У меня есть и ее воспоминания?
- Воспоминания не передаются. Фейри и так страдают от их избытка.
Я облегченно выдохнула. Хоть часть меня и надеялась получить их, другая часть была в ужасе от перспективы вновь быть расколотой надвое, разделенной воспоминаниями, не принадлежащими мне.
- Я соглашусь убрать свою расу из твоего мира, МакКайла, не причиняя вреда миру или кому-либо в нем перед нашим уходом, - он корректно истолковал выражение моего лица и надменно добавил: - И после ухода, О Подозрительная. И когда бы то ни было. Я соглашусь никогда не возвращаться, и твоя планета навсегда будет под запретом для Фейри. Можешь обратиться к судье для составления проекта и деталей нашего Контракта, к друидам, чтобы усилили его. МакКайла, этим обязательствам я буду следовать, - подчеркнул он с мрачной серьезностью клятвы.
Я посмотрела в его глаза, в эти доводящие до безумия глаза принца Невидимых, и изумилась их прозрачности. Он не врал. Если я соглашусь на его условия, он сделает все, что в его силах, для спасения нашего мира, затем как только я передам ему силу королевы, он заберет свою расу и оставит нас в покое. Навсегда.
Это была неплохая сделка.
Если быть предельно честной, то после утреннего столкновения со Спирсидхами, я не хотела быть королевой Туата Де Дананн. Я все еще таила надежду, что однажды я буду «просто Мак»; несомненно новой и бесконечно улучшенной Мак - но без четырех футов волос и сокрушительной ответственности за целую расу. Когда тогда мне находить время видеться с Бэрронсом, своей семьей и друзьями? Где мне тогда жить? Половину времени в мире Фейри, как упрямая Персефона, разделяющая свои дни между Раем и Адом?
- Кто для них будет лучшим правителем, чем я, МакКайла? Нет более сильного, более могущественного, древнего и мудрого Фейри, чем я. Ты слышала королеву. Она сама рассматривала мою кандидатуру. Мы оба знаем, что ты не хочешь быть одной из нас. Ты не испытываешь расположения к моим людям. Я буду безгранично помогать тебе, не утаивая ничего необходимого для здоровья и процветания твоего мира. Даруй мне право управлять моей расой. Это все, к чему я когда-либо стремился, да даже все, чего я когда-либо желал. Я не врал, когда говорил тебе от лица В'Лэйна, что единственной целью Крууса было освободить мою братию и обеспечить будущее Фейри. В данные момент обе наши расы под угрозой уничтожения.
- Вообще-то это не правда. Королева необратимо привязала силу Фейри к этой планете, и твоя раса определенно погибнет, если планета умрет, но люди могут жить где угодно. Наше существование не зависит от магии, погребенной внутри этого мира. Мою расу можно переместить в другой мир, - напомнила я.
Раздув ноздри, он прошипел:
- Если ты оставишь моих людей умирать после того, как тебе доверили Истинную Магию моей расы, после того, как приняла ее, то ты не лучше того, в чем обвиняешь меня. Хоть я этого и не испытывал, но слышал, что это сила великой добросердечности. Я готов поступиться своими желаниями и целями ради моих людей, и полагаю, это делает меня достойным правителем для них. Докажи, что ты та королева, какой я тебя считаю. Та королева, какой видит тебя Истинная Магия.
Он исчез.
Я мгновенно промокла.
Закатив глаза, я открыла зонтик и продолжила пробираться по грязи к Тринити колледжу.
♪
Когда я пришлепала, возле двери лаборатории физиков стоял Фэйд. Риодан сказал, что отправил его сюда поздним вечером, чтобы защитить Танцора, пока шкатулка будет в его распоряжении.
Войдя в лабораторию, я прислонила зонтик к стене, схватила со стола бумажные полотенца и вытерла лицо, затем поспешила присоединиться к Танцору, который сидел в наушниках в дальней части лаборатории и смотрел на экран компьютера.
Обменявшись приветствиями, я достала шкатулку из рюкзака и протянула ему.
Повертев в руках закрытую шкатулку, поворачивая ее и так, и сяк, Танцор сказал мне:
- Готфрид Лейбниц сказал, что музыка - это секретное упражнение арифметики души, не осознающее собственный счет, - он посмотрел на меня и просиял. - Ну разве не замечательно? Отношения между математикой и музыкой совершенны. Прошлой ночью меня буквально перекривило от шкатулки, так что я подготовил оборудование, чтобы нейтрализовать ее. Я хочу сосредоточиться на нотах и гаммах, которые я переведу в цифры и поиграю с ними.
- Как? - с любопытством спросила я. Я любила музыку и много думала о том, почему какие-то песни мне нравятся больше других. Я думала о песнях как о мини-книгах со своими началами, серединами, концовками и иногда введениями, задающими ожидания. У каждой песни была своя история. Я реагировала на повторение схемы, мотив, который повторялся, рекомбинировался и легко поддавался интригующей трансформации. И хоть я обожала счастливые хиты-однодневки, я могла также зарядиться настроением от некоторых классических произведений.
- В любой мажорной гамме есть восемь нот, которые можно обозначить цифрами, - сказал Танцор. - Если обозначить среднее «до» как один, «ре» становится двойкой, «ми» - тройкой и так далее. Гаммы также можно обозначить числами. К примеру, можно сделать музыкальную интерпретацию числа Пи. Парень по имени Майкл Блейк создал потрясающую интерпретацию числа Пи до 31 знака после запятой со скоростью 157 ударов в минуту, а это, что интересно, равняется 314 делить на два. Когда видео было на YouTube, я скачал его, потому что оно мне понравилось. Послушай, - он открыл видео на ноутбуке и нажал «Воспроизвести».
Несколько мгновений спустя я сказала:
- Это прекрасно. Оно делает меня счастливой.
- Ага, - он широко улыбнулся. - Азы вселенной всегда такие.
Я любила Танцора за то, сколько красоты он видел в мире. Нам нужно больше таких людей, как он. Могла ли я исцелить его сердце? Была ли у меня такая сила? Стоит ли мне попробовать найти легендарный эликсир и дать ему? Захотел бы он? Я со своей стороны не уверена.
- Вот моя версия числа Пи, - сказал он. - Я сделал ее ближе к классическому року.
Он открыл МР3-файл и нажал «Воспроизвести».
Музыка была другой, но такой же воодушевляющей.
Он сказал:
- Можно делать разные интерпретации числа Пи, но это всего лишь одно из математических уравнений, которое отлично конвертируется в песню. Я хочу взломать музыку из шкатулки и изучить ее. На мой взгляд, логично, что поскольку звук - это вибрация и частота, и Ледяной Король пожирал частоту ткани нашего мира, то другой звук/вибрация/частота исправят повреждения. Мы просто должны вычленить их. С той информацией, которой мы владеем сейчас, я не могу их вычислить, поскольку Ледяной Король удалил большие куски сложных частот. Я сумел определить, что все ведет к дьявольскому тритону, на каждом замороженном месте есть многократные частоты, указывающие на это. Дьявольский тритон - одна из многих частот, которые он изъял из этих мест. Я неоднократно пытался проигрывать всевозможную музыку в черные дыры, но ничто не дало результата.
Я слабо улыбнулась, представив, как он сидит рядом с черной дырой с бумбоксом. Ничто из сказанного им не объясняло, почему я слышала симфонию моей мечты, исходившую из шкатулки, тогда как он слышал кошмарную мелодию.
- Есть идеи, почему мы слышим ее так по-разному?
Танцор покачал головой.
- Но дай мне поиграться с ней, и я напишу тебе смс, когда что-нибудь узнаю.
- Напишешь смс?
Он широко улыбнулся.
- Бэрронс дал мне телефон, забитый номерами, и сказал, что ввел мой номер в твой телефон.
Понятно. Показав ему, как открыть шкатулку, я попрощалась и направилась к двери. Первый пункт из длинного списка дел выполнен.
Но прежде я хотела вычеркнуть из списка одну личную цель.
В Зеркалах телефоны не работают. Ну, за исключением ЕВУ, который магически обходил законы природы. Направляясь к двери, я вытащила телефон, чтобы позвонить маме, и ахнула. Я была так занята, что даже не проверила телефон со дня возвращения из Зеркал.
Меня дожидались 52 голосовых сообщения и больше сотни смс-ок. Телефон был на беззвучном режиме. Я включила звук и просмотрела смс-ки. Мама, папа, Риодан, Алина.
Алина? Я открыла переписку, и тут же вспорхнула длинная череда сообщений, оставляя на экране последнее.
Сентября, 22:43.
Ох, сколько ж можно, Мак, ГДЕ ты? Мама с папой С УМА СХОДЯТ! Как ты с ними справлялась, когда я умерла? Они абсолютно расклеились! Ладно, может, я тоже расклеиваюсь. ГДЕ ТЫ??????
Я тупо моргнула. Датировано вчерашним днем. Я прокрутила назад. Страницы и страницы сообщений. Наконец, я добралась до первого.
8 августа, 7:30.
Привет, малышка Мак... завтрак готов!
Августа, 8-00.
Сестренка, ты где????
Августа, 9:02
Серьезно, Младшая, какого хрена?
Августа, 11:21
Мак, кофе остывает, и я тоже. Тащи сюда свою чертову петунию. Я не потерплю, если меня кинет собственная младшая сестра. Ты меня бесишь.
Слезы навернулись на глаза. Сколько она там пробыла? Хоть я и внесла ее в список личных целей, я сделала это для галочки, не более. Я смирилась, что она была материальной иллюзией, созданной Синсар Дабх. Я также смирилась с тем, что как только Книга будет заточена, Алина перестанет существовать.
Возможно ли, что Книга действительно воскресила ее? И вне зависимости от того, заточена она или нет, Алина будет здесь?
Я задрожала. На каком-то уровне эта мысль казалась мне пугающей, но я не могла понять почему. Возможно, я видела слишком много фильмов в духе «Обезьяньей лапки», где надо быть осторожнее со своими желаниями, потому что за игры с Судьбой всегда приходится платить ужасную кармическую цену. И хоть я как-то раз сказала, что не верю в эту суку, я решила, что это неважно, потому что Судьба верила в меня.
Я вновь пролистала сообщения Алины. Она жила с мамой и папой в таунхаусе на северном берегу реки Лиффи.
Запомнив адрес, я поспешила прямиком в бурю.
ОПОЛЗЕНЬ
Намного позднее, выследив мужчину по имени Симус О'Лири, я узнала, что это из-за меня он разбил сердце моей матери.
Из своей клетки я наблюдала, как хорошая мама превращается в плохую и, наконец, в смертельную угрозу для меня.
Я должна была знать почему.
Мне было десять, когда я поняла, что ты не можешь поступиться даже дюймом своего существа для чего бы то ни было. Хорошие люди не делаются плохими за одну ночь. Это происходит после слишком большого количества компромиссов, жертв и потерь.
Маленькие, постоянные эрозии со временем превращаются в оползень.
Вдовец с тремя сыновьями, Симус не возражал жениться на женщине с ребенком и объединить семьи.
Он считал ее забавной и умной, симпатичной и доброй. Младший партнер в юридической фирме влюбился в хрупкую запуганную вечернюю уборщицу.
Но она была проклята родом О'Мэлли, и хоть некоторые мужчины научились жить с древним наследием шести родов ши-видящих, уважать и любить дары их жен и дочерей, не все мужчины были столь уступчивы.
А некоторые попросту отказывались в это верить.
Чувствуя себя в безопасности с его любовью, будучи уверенной в его намерениях, моя мать рассказала Симусу о себе, своем наследии и обо мне.
Его шок обернулся худшей формой заботы о ментальном здоровье женщины, которой он едва не доверил своих юных сыновей.
Этой женщины, которая действительно верила, что ее дочь может передвигаться так быстро, что никто ее не видит.
Она преподнесла ему безумную и тщательно продуманную иллюзию о фейри и женщинах, которых избирательно выращивали, чтобы защищать от них мир.
Она подкрепляла свою паранойю реальными людьми и событиями, настаивая, что местное высокоуважаемое аббатство являлось секретным обществом женщин, охраняющим этот мир от древних бессмертных монстров, и в Дублине они маскировались под компанию велосипедных курьеров (услугами которой его офис часто пользовался для доставки документов по городу), чтобы этот специальный культ одаренных «убийц фейри» мог контролировать город и даже предупреждать угрозы для человеческого рода.
Она утверждала, что ее дочь к возрасту трех лет была столь сильна, что расколола унитаз, просто врезавшись в него на слишком высокой скорости под названием «режим стоп-кадра».
(Я помнила этот день. Я так сильно врезалась в унитаз своим детским животиком, что он почернел и посинел на несколько дней. Мы месяцы не могли себе позволить новый унитаз. Когда она наконец принесла его домой, он оказался надколотым и грязным, и ей пришлось его ремонтировать. Понятия не имею, где она его нашла - возможно, в чьем-то мусоре).
Затем контрольный выстрел - моя мать сказала Симусу, что она вынуждена содержать свою очень особенную дочь запертой в клетке.
Годами.
И эту женщину он едва не привел домой к своим драгоценным маленьким сыночкам.
Я помню его лицо тем поздним вечером, когда я ворвалась в его офис в режиме стоп-кадра, когда все остальные ушли домой, оставив его одного. Я выслеживала его неделями, и наконец осознала, что никогда не получу ответов, если не принудить его.
Я ворвалась внутрь, двигаясь до неуловимости быстро, и закружила вокруг стула, на котором он сидел, наматывая толстую крепкую веревку и надежно привязывая его.
Я помню выражение его лица, когда я наконец замедлилась настолько, чтобы он меня видел - непокорные кудрявые волосы, безумные глаза. К тому времени я была настолько сильна, что сумела отбросить его тяжелый украшенный орнаментом стол с дороги без малейших усилий.
Когда я закончила с Симусом тем вечером, он поверил.
Признал, что каждое сказанное моей матерью слово было правдой, даже поплакал в конце.
Если бы он только поверил ей раньше, если бы он пожелал узнать и принять, я могла бы получить отца, который помог бы меня воспитывать. Если он только пришел к нам домой, встретился со мной, открыл своей сердце и разум, моя мама могла бы доказать правдивость своих слов, и он получил бы замечательную мать для своих сыновей. Эрозия бы прекратилась. Против эрозий нужно то тут, то там добавлять новую, твердую почву.
Она никогда не хотела держать меня в клетке. У одинокой женщины без семьи, без образования не так-то много вариантов.
Она всего лишь нуждалась в небольшой помощи. Она никогда не получала ее ни от кого.
И Ровена, эта хладнокровная сука, никогда не предлагала помощи. Той ночью я знала, что однажды убью могущественную грандмистрисс аббатства. Но у меня все еще оставались вопросы, важные вопросы, и я начинала подозревать, что только у Ровены есть на них ответы.
Я знала, что сломало сердце моей матери, но я все еще не знала, как мы очутились там, где очутились в ту судьбоносную ночь, когда я обрела свободу.
Взбешенный и приведенный в ужас, Симус вышвырнул мою маму из машины в темных тридцати пяти километрах от дома. Она шла под проливным дождем, рыдая всю дорогу. Он знал это, потому что следовал за ней, споря с самим собой и сомневаясь, стоит ли подобрать ее и отвезти прямиком в ближайшую психушку.
Ирония: если бы он это сделал, социальные работники нашли бы меня в моей клетке и освободили. Поместили бы в центр или приемную семью, откуда я без проблем исчезла бы, подросла и вызволила маму. Забрала ее домой и позаботилась бы о ней. Она бы не умерла.
Симус уехал прочь.
Затем, на следующий день, он пошел еще дальше и уволил ее с должности уборщицы, написав формальную жалобу о воровстве.
Он сказал, что не станет выдвигать обвинений, если она уйдет без шумихи.
Она ушла.
Моя мать всегда уходила тихо. Она не знала иных путей.
После ее увольнения пошли слухи, что ей нельзя доверять, и остальные отказывали ей в трудоустройстве.
Нам нужна была эта работа. Как и все остальные, на которые она не смогла устроиться.
Я не убила его.
Но хотела.
Я не сделала этого, потому что, как и моя мама, он был неплохим человеком.
Он был всего лишь финальной эрозией, вызвавшей оползень.
В тринадцать лет я сделала табличку на могилу своей матери. Она гласила:
Эмма Даниэль О'Мэлли
Оплакивайте не жизнь, которую она потеряла,
А жизнь, которой ей не довелось прожить.
Время делает нас смелее, даже дети взрослеют,
я тоже становлюсь старше [60]
Джада
Однажды я устроила себе каникулы в Зеркалах, примерно три года назад.
Планета, которую я окрестила Дада - потому что там не было полного расцвета сюрреализма, а на мне сказывался нигилизм Шазама - была безумным радужным миром, вызывавшим у меня чувство, будто я живу в игре «Конфетная страна».
Все на этой планете было неправильного цвета, если сравнивать с Землей, но после нескольких месяцев на Даде я решила, что это шаблон Земли неправильный и скучный.