Благослови-ка Господи играть
и заигрывать!
Столы задвигать, и накрывать столы
дубовые,
И пить чары медовыя, и проч.
В доме невесты, кроме начальной свадебной песни, поют и другие песни, приведем хоть одну:
Как по сеням-сеням-сенячкам,
По частым переходичикам.
Это ходила гуляла
Молода наша боярыня
Федосья Михайловна[88],
Ожидала друга милава
Как Ивана Петровича[89]
Что-то долго он неедет к нам
Что-то позамешкался
Аль помешали ему злы люди
И злые люди недобрые...
Свадьба (продолжение) Кроме приведенной нами общей песни свадебного пира, я постараюсь привести еще одну из общеупотребительных песен, которая поется в доме жениха и невесты, когда поезжане сидят за столом:
«Ай кол-куста, ай кол-куста,
Ай кол-кустичка! (дважды)
Летал голубь, летал голубь,
Со голубушкою! (дважды)
Ай у голуба, ай у голуба,
Золота в его глова! (дважды)
А у голубки, у голубки
Позолоченная! (дважды)
А у Ивана, а у Ивана
Молода в его жена! (дважды)
Ему люди, ему люди
Спозавидовали! (дважды)
Кабы нам, кабы нам
Кабы этака жена! (дважды)
Мы бы летом, мы бы летом
Ею в саночках возили; (дважды)
А зимой, а зимой
На ледяночки[90] катали...» (дважды)
Когда наступит время выезда жениха из своего дома девицы, обращаясь к нему, поют следующее:
«Собирайся-ка отецкой сын,
Собирайся-ка Иванушка! (дважды)
Как ва путь, ва дороженьку
Для своева друга милава, (дважды)
Для Федосьи Михайловны,
Она ходит и ждет тебя. (дважды)
Уже все тебе готовое,
Уже кони запряженые (дважды)
На дворе стоят готовые.
Поезжай-ка вонображный
князь! (дважды)
Как ва путь, ва дороженьку,
Ко своей княжне боярыни, (дважды)
Ко Федосье Михайловне!
Ко Федосье Михайловне!»
Перед выходом из-за свадебного стола жениха и поезжан одна из девиц, родственниц жениха, надевает овечью шубу, выворачивая последнюю шерстью на лице, затем, на голову одевает вывороченную шапку из овчины, берет «севню»[91], в которую на этот раз кладут ячмень и хмелину, и, обходя жениха с поезжанами до трех раз, обсевает их. Тоже самое бывает и в доме невесты. При выезде свадебного женихового поезда в поле – означенное обсевание снова повторяется, но только с тем различием, что девица вместе с дружкою трижды объезжает кругом поезда на лошади и обсевает из своего севна. В иных селениях при этом стреляют из ружей. Выход жениха из-за стола – совершается с вставанием и присаживанием до трех рази со стеганиями кнутом в дверях.
|
|
Но вот поезд жениха с поезжанами приехал в деревню, где находится невеста. Поезд останавливается в поле или за несколько домов, не доезжая дома невесты. Затем посылаются от жениха вестники к невестиному дому с вопросом: готова ли невеста? Вестники приезжают ко двору и стучатся в ворота, говоря: «Вороты вы дубовые, скобы и тяги железные! Отпирайтесь вы легошенько и принимайте гостей милешенько! Наш вонображный князь сидит на улице: ему холодно и голодно. Он требует скорого въезда во новой двор, во высок терем своей женушки, княгини вонображной Федосьи Михайловны!» На это собравшиеся в доме невесты знахари, колдуны и тому подобные заправители свадебного дела отвечают вестникам, что наша молодая вонображная не готова: она не окончила своего «пира-гуляньица» и не допила еще «винной чарочки и пивной кружечки со своими родными гостями.» Подобный обмен слов между посланными вестниками и знахарями свадебного дела – невестиного дома, продолжается иногда до двух часов и более, что при 32 градусах мороза бывает очень чувствительно как для вонображного князя, так и для его поезжан и собравшихся зрителей. После долгих объяснений, знахари объявляют посланным вестникам что невеста готова и что жених с поезжанами может явиться. При появлении жениха около дома невесты, ворота этого дома отворяются обыкновенно колдуном или иным знахарем свадебного дела; при этом бывают разного рода церемонии, например: отворят ворота и затворят, снова отворят и опять закроют; спрашивают также хорошо ли вы сокручены (т.е. околдованы) и не требуется ли пересокрутить и т.п.
|
|
Когда поезд жениха въедет во двор невестина дома, то дружка со стороны жениха, как старший во всей свадьбе, берет жениха за руку, а жених другою рукою берет так называемого «подплечника», которым бывает холостой парень из родных или друзей жениха. Дружка ведет жениха в ту комнату, в которой сидит невеста. На пути дружка хлещет или стегает своим кнутом по всем встречающимся на пути дверям крестообразно. Пред комнатой, где сидит невеста, дружка останавливается. Начинается выкуп невесты от подружек, совершающийся за несколько копеек или за рубль. По окончании выкупа, жениха ведут к столу, за которым сидит невеста. Здесь он, при всех собравшихся, целует невесту и затем кланяется народу до трех раз. После этого невеста садится на лавку, а жених с подплечником начинают подносить родственникам невесты, по старшинству, пиво и водку. Произнося имя и отчество родственника, жених и подплечник просят его «принять и выкушать» и кланяются до столовой доски. Между тем, девицы в это время начинают петь песни. Так, обращаясь к жениху, они поют:
|
|
«Как не конь ходит по бережку,
Как вороненький по крутинькому.
Он и гривушкой помахивает,
Золотой уздой побрякивает.
Тут упал упал Иванушка,
Тут упал свет Петрович
Среди поля на камешек.
Выбегала тут Федосьюшка
Выбегала тут Михайловна,
Без белил-то белешенька.
Без румян румянешенька
Как искатана изюминка
По тарелочки катается
И как сахар рассыпается...»
Обращаясь к невесте, девицы поют:
«По огороду вода разливается,
А Иван на коне разъезжается,
А Федосья кол его увивается.
Она плеточку подаст – поцелуется,
А шириночку[92] подаст – поклонится
Ты Иванушка, ты Петрович
Поезжай ко двору по тихошеньку
Спробуждай молоду полегошеньку...»
На это жених отвечает:
Стану стану спробуждать потихошеньку
И наряжать – помилешеньку…»
Обращаясь к каждому из поезжан, девицы припевают женатым – их жен, холостым – любимых им девиц, например:
«Вечор сокол вечор ясен
Сыры боры облетал;
А Ефимушка Иванович[93]
Он желты кудри чесал.
А Дарьюшка Ефимовна[94]
Загляни прямо на его
И поцелуй мила его».
После этого славленья все свадебные гости подносят девицам пиво и кладут деньги в стаканы кто сколько пожелает, желая этим выразить им свою благодарность за «славу». На это девицы отвечают:
«Вы спасибо люди добрые, люди бояра!
Как за ваши-то подарочки,
Как за пивную чарочку,
Мы мед пиво выпили,
Золоту казну выняли!»
После всех церемоний, перед выездом свадебного поезда на погост, все свадебные гости хором начинают петь протяжно последнюю предбрачную песнь:
«Тихо вы бояра собираетесь,
Ой, тихо вы Ивановы собираетесь!
Если вы поедете – остановитесь бояра
На лугу во кругу,
И выломите вы, бояра, по зеленой веточки
И отдайте вашей молодой.
Пусть она попрощается
С девичьей красотой...»
С этою песнею жених и невеста выходят на двор садятся вместе в сани или телегу, смотря по времени года; между тем, дружка не забывает своего дела и, предшествуя жениху и невесте, стегает кнутом по всем встречающимся на пути дверям крестообразно Ворота отворяются колдунами или знахарями свадебного дела При выезде поезда в поле совершается вышеупомянутое обсевание всего поезда ячменем и хмелиной[95].
Свадьба (окончание). Когда таинство брака бывает совершено, что случается всегда уже вечером, то происходит следующее: в углу ли храма или в доме на погосте, где свадебные поезжане остановились, в уборе головы молодой совершается перемена: одиночная девичья коса, украшаемая лентами, расплетается и заплетается на две косички, которые должны быть обвиты кругом головы; на голову ее надевают повойник. Весь этот обряд означает, что молодая прощается с девичьей красотой. После этого муж кладет на голову молодой жены серебряную монету за труд того, кто повязывал его жене голову. Затем весь свадебный поезд отправляется в дом жениха. В означенном доме, новобрачных встречают старшие дома, которые в этом случае выходят на двор, надевши вывороченные овчинные шубы на лицо шерстью, а такие же шапки на головы, и с иконою в руках. В этом-то безобразном одеянии, старшие дома и принимают своих новобрачных. Глупых церемоний при этой встрече бывает порядочно, ибо старшие требуют от новобрачных разных поклонений. Молодых водят в дом со стеганием кнутом по дверям и по подушкам и сажают их за стол. При этом молодая должна призывать к стакану пива или водки всех новых своих родных начиная со старших. Когда угощение окончится, молодых ведут в спальню, которою бывает по большей части, холодная изба, или даже совершенно не жилое строение, хотя на дворе и стоят морозы в 25 градусов. Переход этот из теплой избы, где все сидят в шубах – в холодную весьма часто создает простудные болезни; но наши бабы все эти болезни приписывают порче колдунов. Жених и невеста в своей холодной опочивальне должны раздеваться почти до последней сорочки. Невеста должна разувать жениха, а жених в это время начинает капризничать, над своею женою, не дозволяя последней снять сапог. Затем, молодая кланяется мужу и говорить: «Иван Петрович или Кузьма Пахомович прими к себе и назови своей...» На это муж отвечает своей жене обыкновенно так: «Ты ни моя, ступай к дураку Самсону или Борису», и т.д. Однако все эти глупые разговоры оканчиваются тем что муж дозволяет своей жене лечь на постель. В это время является в избу новобрачных дружка и стегает по бокам молодых кнутом крестообразно. – Этим стеганием оканчивается первый день свадьбы.
На другой день, по утру, молодых будят женщины-родственницы и приносят им в холодную опочивальню закуску. Затем молодая вывешивает свои утиральники (полотенцы) по гвоздям черной избы. Далее, следуют проводы молодой, на так называемую «навадокшу », где ей наливают ведро воды, которое она должна разлить ногою. Это разлитие воды повторяется до трех раз. По приходе молодой в новый свой дом, соседи ее мужа приносят в его избу разные предметы из разных сельских орудий и потребностей, как-то: дрова, жерди, на которых можно повесить люльку для укачивания ребенка, корзины и другие тому подобные предметы. После этого молодую водят по разным строениям, находящимся как на дворе, так и в других местах; за молодой идет сваха, которая дарит т.е. кладет вещи на порогах строений. Эти подарки убирают родные мужа. Подарки состоят, между прочим из веников, метел, ленточек которые берут обыкновенно сестры мужа. В конце всех этих церемоний, новобрачные должны на дворе кланяться той лошади, которая их возила во время дня свадьбы на погост и обратно домой, и сделать подарок этой лошади. Вслед за этим начинается свадебное гульбище. В это время новобрачные должны стоять при столе и кланяться пред всяким выпивающим водку или пиво. Выпивающие, в это время, требуют от молодых многократные целования. После каждого целования молодые должны кланяться. Нечего и говорить, что эти целования очень бывают тяжелы для молодых, ибо иной пьяный не знает предела и только слышишь от него: «горько! подсластите!» И вот, в силу обычая, освященного стариною, молодые принуждены исполнять требование пьющих!..
Свадебное гульбище или празднество заканчивается, так называемым даровым столом, т. е. последними угощением, при котором молодая должна дарить родственников своего мужа разными вещами, платками, повойниками, ленточками и проч. и проч. Все эти подарки подносит сваха, одновременно мужчине и женщине, которых в это время садят рядом на скамейке около стола. При принятии родственниками подарков, молодые должны кланяться до пола и затем ложиться на пол, на разложенную рогожу, где они лежат до тех пор, пока сидящие за столом родственники, не выпьют по стакану пива. При выпивке бывают разные приговоры, побасенки и глупые предисловия; но молодые во все время должны все лежать на полу. И эта церемония продолжается иногда по нескольку часов, так как на скамейку около стола обыкновенно садятся все родные молодого мужа.
В заключении рассказа о наших деревенских свадьбах я должен заметить, что многие из читателей может быть скажут, что мои рассказы – басни. На это я отвечу: кто не верит – прошу собственными глазами взглянуть на наше деревенское самрятское житье-бытье. Я сам при своей женитьбе, живя в Долоцком приходе, в деревне Лужицах (где моя родина), все сообщенные мною обрядности исполнил на самом себе по приказанию родителей и других стариков-родственников. Одного только обряда я не исполнил: сознавая себя человеком, я не кланялся лошади, и не делал животному земных поклонов, за что был награжден жестокою бранью со стороны родителей и соседей, как нарушитель закона прадедов; но жена моя Агриппина кланялась лошади до трех раз и, как помню, сделавши три поклона, дарила лошадь холстом…[96]
При погребении. Когда умрет человек, то его родственники призывают для мытья тела умершего кого-либо из соседей, тоже в своем роде знахарей, или особенных умывальщиков. После обмытия тела умершего, наши крестьяне совершают разные обрядности как при одевании, так и при выносе тела в часовню или амбар; так некоторые из крестьян перекрещивают тело умершего ножом или топором и кадят его «ладуном» из, так называемой, «кядильницы». Приглашенные для погребения умершего люди укладывают тело в гроб и несут его на плечах, или ставят на приготовленный какой-либо экипаж, т.е. телегу или дровни, и едут с ним на погост... Когда же погребение бывает совершено, то лица, бывшие на похоронах, пред входом в селение, делают на поле окуривание соломою и другими веществами, и только по исполнении этого, они входят в деревню и в тот дом из которого был умерший. Начинается собирание стола, пред которым молятся Богу. Затем все хоронившие уходят в поле с разными голошениями (плачем на распев). Дойдя до первой полосы, принадлежащей тому дому из которого умерший, они ставят чашку с кутьею и ведро с пивом. Отголосивши по умершем, родные приглашают всех соседей, собравшихся на поле, — на поминки по умершем, и возвращаются в дом, где садятся за стол для обеда. Вследствие потребления в изрядном количестве пива и водки, эти поминки в конце концов из молитвы по умершем, доходят до шума, а иногда и до драки...
Тямьян. Под «тямьяном» нужно разуметь поминки – тризну по усопшем. О «тямьяне» у нас так говорят: «надо паднимать тямьяна». У нас «тямьян» поднимают в разные дни года, и после погребения усопшего. Дни для поднятия «тямьяна» следующие в году: после Пасхи, на фоминой неделе во вторник, по простонародному названию «радунки»; в Троицкую субботу; Дмитровскую и Мясопустную субботы и в Великий Четверг. После же погребения умершего, «тямьяны» поднимаются чрез шесть недель, т. е. в сороковой день, ичрез год в день смерти, до трех раз; следовательно, три года подряд. Поднимание «тямьяна» заменяет некоторым образом панихиду. Самое поднимание «тямьяна» состоит в следующем. При сборе поминающих – родных и соседей, в доме покойного, хозяйка дома накрывает стоящий в большом углу стол белою скатертью, кладет на него хлебные пироги без начинки, ставит в чашке кутью из вареного гороху со пшеницею, свставленными в нее тремя и более ложками и овсяный кисель. Под божницу, где находятся иконы, она ставит кружку пива и особую чашку с кутьею и кладет нисколько кусков пирога. Эта последняя порция приготовляется ею для души усопшего, которая по понятию наших самряков, приходит или, как они выражаются, прилетает и невидимо ни для кого ест кутью, пироги и пьет пиво. Как скоро на столе бывает все приготовлено и в божнице свечи зажжены, то вся семья и приглашенные для поминок гости становятся пред иконою и молятся Богу, положив предварительно под образа глиняный сосуд с горячими угольями и всыпанным в него ладоном, – который у нас называют «кядильницей». Вот этот-то дым от ладону называется «тямьяном», потому что в нем т. е. в дыме находятся, по верованию наших самряков, прилетевшие и поминаемые ими усопшие души. После поминовениямолитвою и кутьею, поминающие выходят на улицу, в знак того, что, будто бы, в это время, т. е. с окончанием поминок усопшая душа отправляется обратно из дома и уходит «на тот свет»…
До молитвы же об усопшем, делается такой обряд: для входа души в избу (комнату) отворяют окно и вывешивают в нем полотенца, для почетного шествия в дом души, где поднимается «тямьян». Как при погребении умерших так и при описываемом нами «тямьяне», голошение наших женщин происходит в одинаковых выражениях, а именно: «Погости у нас кормилец, родимый батюшка! Побудь у нас кормилица, родимая матушка! Посиди с нами братец, солнышко! Побеседуй с нами сестрица, матушка!» Если же кдетям: «Побудьте мои милые детушки! Мои вы соколы ясные и пташечки залетныя и т.д.» Заканчиваются эти голошения следующими словами: «Бог суди тебя кормилец батюшка (или родимая матушка), что вы оставили нас бедных сиротинушек, – молодешенькими и глупешенькими». Если же голосильщицы не из родных к родителям, то они, голосильщицы, выражаются словами, относительно, к каждому лицу особо, в каком оно родстве находятся. Например кдяде: «Бог суди тебя, кормилец дядюшка, (или кормилица тетушка); что вы оставили сиротинушек молодешенькими и глупешенькими...»
Поминки на могилах усопших. В Троицын день и в другие поминальные дни, родственники умершего приходят на кладбище и приносят с собою разные яствия и пития. Священник или диакон, приглашенные родными, служат панихиды за известную плату. За панихидой начинается распивание на могилах водки и пива. В пользу священников отдаются приготовленные пироги… В конце концов, все поминающее напиваются весьма изрядно и поливают могилку пивом, произнося: «Вот он, покойничек, любил тоже попить, так надо и на его полить». Затем, могилку они пашут сучьями дерев. В числе разных харчевых припасов и питей поминающими приносится вырощенный сырой горох; но все это делается Бог знает для чего!..[97]
Часовенные праздники. Каждая деревня у нас празднует – свой праздник того или другого святого или церковного события. Жители деревни и даже окрестных мест в эти дни, обыкновенно, собираются в часовню для общественного моления, празднества. На эти праздники приезжают с погостов и священники для служения молебнов в часовнях. При этих часовенных праздничных молениях замечательно одно обстоятельство: каждый богомолец является в часовню с кружкою пива, которую ставить на скамейку под св. иконы, и затем начинает молиться Богу. После окончания общего молебна в часовне, богомольцы пьют принесенное ими пиво и подносят его священнику и диакону; отведавши пивца из кружек, они выходят с пивом из часовни на улицу, а священники в летние праздники, преимущественно 18 августа, окропляют святою водою лошадей, приведенных к часовне; после окропления лошадей, молодые члены семейства открывают нечто вроде бега, в знак того, чтобы их лошади были бойки, и здоровы.
Когда священника не бывает в часовне, то после молитвы богомольцев старший из них обыкновенно часовенной староста, берет свою кружку с пивом и из ней понемногу вливает в каждую соседнюю кружку, а потом из всех этих кружек вливает в свою. После этого разливания и выливания богомольцы начинают пить пиво, тут же в часовне, приговаривая разные побасенки, напр. «если кто пьет хорошее пиво, то говорит тому хозяину» «чье пиво»? «Хорошо сварил Сидор Карпович, можно и свиньям пить» и т. п. Затем богомольцы расходятся по своим домам, где пребывают собравшиеся гости или соседи. В праздник же св. мучеников Флора и Лавра (18-го августа), наши крестьяне, при выпивке пива, кроме бессмысленных присказок, говорят: «го, го, го.» Это делается в знак того, чтобы лошади ржали, т. е. были бы веселы. В этот же день крестьяне считают за великий грех бить лошадь кнутом, палкою или чем-либо другим.
Заказные моления богомолкам, странникам, слепцам и калекам. В нашей местности есть особенное верование в молитвы нищих, слепцов, калек, юродивых и разного рода странников и богомолок, которым подавая особенно щедрую милостыню, наши крестьяне, особенно женщины, говорят «люди богомольцы, помяните наших родителей или помолитесь о живых». При этом они сообщают имена своих родных или других любимых лиц, за которых желают молиться. Но все эти юродивые, калеки, богомольцы имеют особенную ловкость приспособиться к нашим деревенским жителям, чрез что получают от них щедрую милостыню. В то же время наши крестьяне отказывают в милостыне истинно-бедным и нуждающимся людям и их семействам. В наших местах упоминаемые богомолки или странники вообще более ходят вдвоем, а слепцы иногда по пяти человек: первые приходят прямо в дом и выпрашивают милостыню. Наши деревенские жители и понятия не имеют, что их подаяние этим бродягам будет служить для них обогащением или на удовлетворение грязной прихоти. Напротив, наши крестьяне и крестьянки убеждены, что их жертвы, данные странникам будут отнесены в какие-либо святые обители, в виде Почаевской лавры, духовских и десятинных женских монастырей, в Иерусалим или на Афонские монастыри, ибо все они заявляют нашим крестьянам, что они идут в Новгород, потом в Москву, в Киев, а оттуда на Афон и в Иерусалим... И наши крестьяне по своей доброте верят такому обману! Другого рода богомольцы «слепцы калеки». Эти богомольцы, выпрашивая милостыню, обыкновенно, подходят к дому крестьянина и начинают воспевать особого рода – полудуховные песни, из которых особенно часто поют следующую песнь:
«Лазырь, ты лазырь, лазырь бедный человек. Лежал ты лазырь у ворот богатого брата.»
«Говорил ты лазырь: богатый ты братец напой накорми мою грешную душеньку, хлебом солью награди.»
«Ни я же тебе братец заплачу, а Сам Господь Царь Небесный, тебе заплоти, и святые ангелы Тебе занесут.»
Когда калеки и слепые пропоют вышеупомянутый просительный стих, или подобный ему, хозяин или хозяина дома выносят им щедрую милостыню. Если они, подавши милостыню, не выскажут слепцам или калекам заказного моления; то они поют более общие стихи в следующих выражениях:
«Помяни господи ваших родителей, ваших приятелей теток, дядей, братей сестер.»
«Громом биенных, на лесу заблужденных, на войны убиенных, на воды утопленных и т.д.»
Если же, при подачи милостыни, хозяева делают заказные моления о живых, находящихся в отхожих заработках, то слепцы или калеки выговаривают их имена. Вследствие этого стих слепцов и калек, бывает следующий:
«Мы должны Богу молити, Христа милости просити(например) за Ефимова здоровье (или) за Матренина здоровье.»
«Воспосай его помилуй сам Господь царь небесный, мать пречистая царица, Богородица мать Божья.»
«Воскресенье Христова живоначальная Троица, нареченная Пятница Христотерпица Христовая.»
«Никола чудотворец, Игнатий Богоносец, ай Кузьма с Демьяном Лука с Иваном и т.д.»
В заключении, стих оканчивается так:
«Воспасай его помилуй от зла лихого человека, от неверного языка, от напрасного слова.
«От молнии и грома, от буйных вихров от смертоносныя язвыи от судейской казни и т п.
Празднество пятнице. У наших крестьян сильна вера в празднество пятниц, особенно предпраздничных. По понятию наших крестьян, если кто в Ильинскую пятницу работает, то у того или дом, или сено, или другое что-либо сгорит от молнии. Некоторый пятницы у наших крестьян празднуются в честь спасения души, другие пятницы празднуются в честь спасения человека от разных несчастных случаев, как-то: от простых пожаров, от разных болезней семейных и животных, находящихся на дворах, т.е. домашнего скота. Другие пятницы празднуются в честь того, чтобы не сбило бы градом их посеянный разный зерновой хлеб и огородные овощи. По случаю спасения от градобития, наши крестьяне совершают празднование так называемое «царю граду» Под этим словом «царю граду», наши крестьяне подразумевают, как будто бы есть царь над снежным градом т. е. над градобитною бурею. Это суеверие произошло от ошибочного понятия, слова, – находящегося в святцах под 11 маем: «обновление Царяграда». Вообще наши крестьяне строго соблюдают и чтут пятницы, даже более чем большие церковные праздники. Так, даже на простые пятницы наши крестьяне считают грехом, что либо работать и девицы не собираются на так называемую «поседку» или «беседу» для прядения ниток. Между тем как на большие церковные праздники и на воскресные дни девицы и молодые женщины собираются для шитья разного домашнего белья и вышивания на белом холсте красным кумачом утиральников (полотенцы), и так называемых «ставушек» (нижняя часть женской сорочки)[98].
При начале работ и выгоне скота. Когда жители нашей местности начинают что-либо делать в поле, или первый раз выгоняют скот в поле; то в этот день, как хозяин дома, так и прочие домочадцы отказывают просителям во всякой вещи, и строго соблюдают, чтобы из своего дома не выдать ничего, хотя бы и спичку для огня. Словом, хозяин дома и прочие члены его семейства отрекаются в эти дни от всякой добродетели; в тоже время сами стараются выпрашивать у своих соседей какой либо вещицы в знак того, что если они выпросят в этот день что либо от соседа, – то в том доме будет прибыль; а кто даст, то в этом доме будет убыль. Когда наши крестьяне выезжают первый раз пахать землю, то они стараются начать пахоту рано утром и при том в своем огороде. Это делается для того, чтобы их не увидал бы кто либо из соседей. Обыкновенно, пахоту у нас начинают так: хозяин дома берет с собою топор за пояс, а в руки вербу и выезжает на работу. Подобно мужьям и женщины стараются втихомолку начать «жнитву». Это они делают в знак того, что если они начнут жать в одиночку, то у них не будут болеть руки и спина. – Когда у нас выгоняют скот со двора, то хозяин дома во дворе обходит скот до трех раз. В это время у хозяина на плечах находится «севня», в которую он кладет печеный хлеб, просфору, какой либо зерновой хлеб, икону а за поясом у него торчит топор. Выгоняют скот со двора в поле преимущественно все члены семейства. При выгоне скота в поле всеми соседями, хозяева скота уже снова обходят его кругом, до трех раз, с вышеупомянутыми «севнями» и бросают чрез стадо крестообразно топор, небольшие каменья и яйца, стреляют из ружей; а вербы, которыми выгоняли скот, они ставят в муравейник и на межах полос, а некоторые женщины в это время устраивают скачку чрез эти вербы и межи полос.
При продаже и покупке скота. Когда наши крестьяне покупают или продают какой либо скот, то при отпуске скота из своего дома, или при передачи его покупателю делают разные, так называемые, «приметы». Так, они вырывают втихомолку часть шерсти у животной, ударяют скот рукою по разным местам, вешают коровам перевязки с разными предисловиями, (чтобы после продаже какого либо скота был плод во дворе и не околевали бы телята, коровы в лошади и проч. домашние животные). Покупатель же, если приводит купленное животное в свой двор для пользования, то старается вводить его во двор, животных втихомолку от соседей, чтобы, как выражаются, «несглазил бы кто». Во время же ввода во двор, они проводят лошадь, или корову, по какой либо разостланной одежде, преимущественно, по вывороченной шубе, и окуривают скот разными травами и т. п. Все это делается для того, чтобы не испортил какой либо колдун, как эту вводимую животную, так и прочий скот. Затем они дают животному хлеб с солью, крестят при вводе животной пороги и даже первый корм его дают с разными предрассудками.
Окуривание рыболовных снарядов. Кроме окуривания скота у наших и у других окрестных жителей окуриваются сети и разные снаряды для ловли рыбы в озерах или реках. Так, когда сети или снаряды выносятся из квартиры или из других мест, в первый раз для ловли; то эти «запасы» (невода, мережи и тому подобные) окуриваются. И все это наши крестьяне делают вследствие того, чтобы не испортили их рыболовные инструменты колдуны, «не призорилось бы», как они выражаются, их запасам.
Этим я и закончу свои краткие заметки о суевериях в обычаях в приходах Долоцком и Старопольском.
Всякий согласится со мною, что суеверия и многие обычаи наших крестьян не хороши; но они живут в убеждениях сомряков не смотря на нашу торговлю и промышленность. Конечно, с распространением просвещения и с усвоением нашими крестьянами здравых истин религии и нравственности – вера в колдунов исчезнет. Но дело в том, что у нас, вообще, школ немного, да и существующие из них нуждаются еще во многом, а главное, наши священники не обращают внимания на наши – вредные и безнравственные мужицкие понятия.
И вот веруем мы, мужики-самряки, в колдунов и в неведомую злую силу, и умрем мы с этою глупою верою.
Когда же на нашу глупую мужицкую веру обратят отеческое внимание наши отцы духовные?
Крестьянин Сергей Лебедев[99].
Погост Долоцко в Гдовском уезде,
Петербургской губернии
Очерк Ругодивцева
Наша Гдовско-Ямбургская окраина, как известно, не имеет монастырей. Правда, в прежнее время и на пространстве нашей окраине находилось несколько монастырей; но с тех пор как упразднен последний монастырь, бывший в городе Гдове, прошло уже много десятков лет. Между тем, не смотря на отсутствие монастырей, – в пределах наших двух уездов находится два места, которыя по числу богомольцев, собирающихся в известное время года, поспорят со многими монастырями. Я говорю о селе Ямбургскаго уезда – Ильешах и о погосте Гдовскаго уезда – Долоцко. Но с. Ильеши, нельзя сравнивать в п. Долоцко, которое, по своему положению, не имеет ничего общаго в Ильешами[100]. Погост Долоцко, находясь в той части Гдовскаго уезда, которая известна под именем «Сомра», занимает одну из живописных местностей всего уезда. В то время, когда село Ильеши стоит на не большой возвышенности, вдали от речки или озерка, погост Долоцко находится на довольно высокой горе, над озером «Долгое», близь, истока речки Долгой, впадающей в р. Лугу около деревни Ямбургскаго уезда Сторонье, где и поныне торчат сваи, оставшияся от моста петровских времен. Озеро Долгое не велико: в длину верст девять или десять, а в ширину не более полуверсты; оно имеет довольно гористые берега. Погост