образ женщины в авторских афоризмах и сентенциях




Афоризмы представляют множество гендерных стереотипных представлений о том, каковы женщины и мужчины по складу души и поведению, как они любят и ненавидят, готовятся к подвигу или совершают низкие поступки, исполняют свои социальные роли и проявляют свою натуру в кругу семьи, с друзьями и т.д. Как нам видится, в корпусе афоризмов русских авторов представлены стереотипные образы женщин и мужчин преимущественно некрестьянского происхождения (аристократы, интеллигенты, горожане и т.п.). Следовательно, гендерные образы женщин и мужчин в афористике противопоставлены аналогичным образам в паремиологическом фонде языка. Рассмотрим содержательное и языковое наполнение образа женщины в корпусе высказываний русских авторов.

Проанализируем смысловое наполнение стереотипного образа «женщина» в авторской афористике и сентенциях.

1. Афоризмы и сентенции о социальной роли женщины. Социальная роль женщины раскрывается в отношениях внутри нескольких реляционных пар: 1) «женщина – мужчина»; 2) «женщина – дети»; 3) «женщина – окружающий мир». Если первые два вида отношений традиционны, опираются на архаичную модель мировосприятия, то последняя пара отношений не была представлена в паремиологическом фонде языка и возникает именно в авторской афористике и сентенциях. Женщина в этом отношении мыслится как созидательница, начало мира, его двигатель, некая основа порядка: Женщины, женщины <…> формируют вас, и потому без них невозможно, невозможно… (Ф.М. Достоевский). Этот мир освещают только они <женщины> и более никто. Они же сообщают миру цель, беспокойство и движение (Э. Лимонов). Метафорическое восприятие такой глобальной функции женщины передается при помощи введения в высказывание смысловой частицы только и оборота с ограничительным смыслом (и никто более), скрытого сравнения женщины с источником света (употребляется глагол освещать) или с разумным началом, которое организует хаос (женщине приписывается способность формировать мужчин), градации существительных в однородном ряду (цель, беспокойство, движение), которые обозначают определенный алгоритм познания, эволюции мысли. Социальная роль женщины обозначена возвышенно и торжественно (поприще, великое и священное назначение): Поприще женщины – возбуждать в мужчине энергию души, пыл благородных страстей, поддерживать чувство долга и стремление к высокому и великому – вот ее назначение, и оно велико и священно (В.Г. Белинский). Женщины играют в политике не малое лицо; они движут всеми пружинами правления, и чрез них делаются самые большие и малые дела (И.А. Крылов). Заметим, что столь значимую роль женщина играет не сама по себе, а только в соотношении с мужским социумом.

В то же время именно на контрасте с мужчиной иногда описывается совершенно примитивная социальная роль женщины: Мужчина у нас не просто мужчина, а военный или статский; он с двадцати лет не принадлежит себе, он занят делом: военный – ученьями, статский – протоколами, выписками, а жены в это время, если не ударятся исключительно в соленье и варенье, читают французские романы (А.И. Герцен). Чтение, обычно возвышающее человека, приобщающее к знаниям, в женском исполнении выглядит пошлым: выражение читать французский роман воспринимается как интеллектуальная деградация, увлечение беллетристикой взамен самообразования.

В одном из высказыванийМ. Горького образ женщины сближается с образом круга, признанным в мировой культуре в качестве аллегории совершенства, идеала: Женщина и человек так тесно спаяны, так неразрывно слиты в одно красивое, круглое, целое. Дистрибутивные связи и семантика высказывания в целом и отдельных его компонентов (тесно, неразрывно, спаяны, слиты, одно, целое) представляют гармоничное слияние (красивое и круглое) образа женщины и человека, что в подтексте уравнивает в социальном и природном статусе женщину и мужчину. Паремиологический фонд отражает архаичные стереотипные представления об изначальном неравноправии мужчины и женщины, тогда как во многих афоризмах и сентенциях этот стереотип разрушается или представляется как ложный: Видеть и уважать в женщине человека – не только необходимое, но и главное условие возможности любви для порядочного человека нашего времени (В.Г. Белинский).

Именно желание высказать свое право на эмансипацию, а не стремление пользоваться им характеризует попытки женщины получить статус равноправия наравне с мужчиной: Женщина, которая бы вздумала у нас вести себя наравне с образованным мужчиной, не свободно бы пользовалась своими правами, а хотела бы выказать свое освобождение (А.И. Герцен).

В то же время равноправие мужчины и женщины не аксиома. В афоризмах и сентенциях образ женщины не является единым и цельным, а расслаивается на две ипостаси: с одной стороны, женщина-человек, равная по статусу мужчине (героиня, прекрасная женщина), с другой – женщина- существо, она на ступень ниже мужчины, порочная (дрянь), достойная только сниженного именования баба: Да разве всякая женщина может быть героиней? (А.Н. Островский). Девушка девушке рознь… Для женщины уроков нет… (А.Н. Островский). Всякая баба – дрянь, хоть ты золотом осыпь, все ей самой-то цена – грош (А.Н. Островский). Прекрасная женщина частицами разбросана во многих женщинах, плохая и хитрая живет постоянно во всех (В.П. Астафьев). Женщины живут <…> как очень странные и очень опасные существа. <…> Это ужасно, когда развратны женщины (А.Н. Толстой). Как следствие, стереотипный образ женщины не может быть описан обобщенно во всех ипостасях, проявлениях: Описывать женщину – дело не то что трудное, а бесполезное (Э.А. Рязанов). Усиление признака противоречивости, контрастности в образе женщины поддерживается на уровне текста градацией контекстуальных синонимов трудный и бесполезный. В паремиологическом фонде мы не встречаем такого раздвоения стереотипного образа женщины, скорее, утверждается однотипность всех женщин.

Социальное равенство с мужчиной может рассматриваться и в ХХ в. как обременительное для самой женщины: Работа, дом, вечная нехватка времени – сколько женщин они надломили, преждевременно состарили! (И. Грекова). В контексте сближаются слова надломить и состарить, как сигналы опасной границы социальной самостоятельности женщины: стереотипное представление о потере женственности связывается с работой, с погруженностью в социальное бытие.Также в афористической форме явлен распространенный стереотип, объясняющий социальную активность женщины в ХХ в. Женщины, у которых нет личной жизни, часто с утроенной энергией бросаются в жизнь общественную (А.Г. Алексин).

В реляционной паре «женщина – мужчина», как правило, рассматривается общая типичная ситуация проявления данных отношений – любовь. В любви к мужчине проявляется сила женской власти, поэтому во многих афоризмах и сентенциях женщина именуется владычицей, повелительницей, победительницей, героиней и т.п.: Женщину мы обожаем за то, что она владычествует над нашей мечтой идеальной (И.А. Бунин). Женщина прекрасная должна занимать вторую ступень; первая принадлежит женщине милой. Сия-то делается владычицей нашего сердца: прежде, нежели мы отдадим о ней отчет сами себе, сердце наше делается невольником любви навеки… (И.А. Бунин). Почти каждая женщина способна в любви на самый высокий героизм… она целует, обнимает, отдается – и она уже мать. Для нее, если она любит, любовь заключает весь смысл жизни – всю вселенную! (А.И. Куприн). Нас издали пленяет слава, роскошь и женская лукавая любовь (А.С. Пушкин). Стереотипный образ торжествующей и доминирующей женщины предстает именно в любовных отношениях: Если пишешь о женщинах, то поневоле должен писать о любви (А.П. Чехов). Женщина, можно сказать, живет для одной любви, и кажется, нет еще той приятности, которою не пожертвовала бы женщина, которая очень сильно влюблена (М.Е. Салтыков-Щедрин).

В то же время именно в любви может раскрываться порочность или ограниченность, неполноценность женщины: Женщине, которая так ловко умеет обниматься с посторонними мужчинами, как-то плохо верится (А.Н. Островский). Женщина может быть несамостоятельным существом, у которого разум подчинен чувствам, природе: Что бы женщина ни сделала с тобой, изменила, охладела, поступила, как говорят в стихах, коварно – вини природу (И.А. Гончаров). В другом высказывании образ женщины-существа иносказательно приближен к образу преданного животного, которое не рассуждает, когда любит хозяина: Очень многие женщины… понимают любовь, когда идут за каждым шагом мужчины, хотят знать каждую его мысль, – в сущности, мешают мужчине жить, мешают ему думать и работать (А.Н. Островский). Умение контролировать сильные чувства, к которым относится любовь, скорее, является привилегией мужчины, который одновременно способен и любить, и жить, и думать, и работать. В исполнении женщины парцеллированная, рассудочная любовь представлена в афоризмах и сентенциях как порочная, как способная грязнить: Женская любовь, точно уголь, который, когда пламенеет, то жжется, а холодный – грязнит! (А.И. Куприн).

В ряде авторских высказываний представлена женщина в состоянии слепой, безрассудной любви, которая не поддается объяснению: Женщина для любимого человека готова на все на свете (А.Н. Островский). Характера русской женщины мы не учитываем… русская баба, как ни смотри, по натуре однолюбка… привяжется к одному мужику и не отстанет. Пусть такой он или сякой, а всю жизнь проживет с ним, да еще гордиться будет! (С.А. Баруздин). Женщины любят только мерзавцев. Однако быть мерзавцем дано не каждому (С.Д. Довлатов). Любящие жены иногда наделяют своих мужей добродетелями и достоинствами, которых другие со стороны могут и не заметить (В.Н. Войнович). Женщину безвозвратнее точит и губит всепожирающий Молох любви (А.И. Герцен).

Таким образом, в стереотипных элитных социально-культурных представлениях любовь, подобно лакмусу, способна выявить не только социальное предназначение женщины (побуждать мужской мир к развитию, привносить в него динамику и одновременно помогать женщине утвердиться рядом с мужчиной), но и силу характера женщины. Женщина-человек способна сохранить в любви свою индивидуальность, тогда как женщина-существо становится безликой, допускает потребительское отношение к себе со стороны мужчин. Например, у М.Ю. Лермонтова использована развернутая метафора «женщина – пшено», которое неисчислимо и в определенной ситуации не имеет ценности, поэтому служит вспомогательным средством для сохранения лучших качеств другого объекта (винограда): Женщины наполняют пустоты жизни так, как пшено промежутки в виноградном бочонке: пшено ничего не стоит, никуда не годится, а между тем необходимо, чтобы виноград не испортился. Это апофеоз потребительского отношения к женщине-существу.

В социально-семейной роли матери женщина настолько идеализируется в стереотипных представлениях элитарной культуры, что лишается любых изъянов: Много наших явных бед от того, что мы не верим женщине. Мало уважаем ее. А в ней же святость материнства и мудрость веков. Она антагонист преступления, ибо она мать (В.В. Быков). Высказывание наполнено торжественностью за счет использования лексики с высоким экспрессивным зарядом: святость, мудрость, уважать. Все смертно. Вечная жизнь суждена только матери. И когда матери нет в живых, она оставляет по себе воспоминания, которые никто еще не решился осквернить. Память о матери питает в нас сострадание, как океан, безмерный океан питает реки, рассекающие вселенную (И.Э. Бабель). Материнское счастье идет от народного счастья, как стебель от корня. Нет материнской судьбы без народной судьбы (Ч.Т. Айтматов). Что такое мать. Мать – боль рождения. Мать – беспокойство и хлопоты до конца дней ее. Мать – неблагодарность: она с первых шагов поучает и наставляет, одергивает и предупреждает. А это никогда никому не нравится ни в пять, ни в десять, ни в двадцать лет. Мать. Работающая, как отец, и любящая, как мать. Мать, у которой на руках ее дети, ее семья, ее страна. Ибо нет без нее ни того, ни другого, ни третьего (С.А. Баруздин). В афоризмах и сентенциях упоминаются ключевые моменты любой культуры – смерть, бессмертие, память, мудрость, святость, вселенная, народная судьба, счастье и др., что позволяет сделать вывод о том, что стереотипный образ женщины-матери не только предельно идеализирован, но и наполнен философским смыслом.

Сопоставление смыслового наполнения стереотипного образа женщины в рамках трех реляционных пар «женщина – окружающий мир», «женщина – мужчина» и «женщина – дети» показывает, что безусловное преимущество и успех имеет только женщина-мать. Женщина в любви идеализирована и одновременно уязвима и зависима, если полностью отдается чувству, ее образ полон противоречий. Образ «социальной» женщины, женщины в политике, во внесемейных отношениях, появляется именно в корпусе авторских высказываний. Такой женщине приписывают способность влиять на внешние обстоятельства, на эволюцию мира, на политику, на общество, однако эти способности проявляются не самостоятельно, а в аспекте скрытого сопоставления с мужским социумом.

2. Афоризмы и сентенции о характере и поведении женщины. В русской афористике и сентенциях формы проявления женской чувственной натуры представлены очень широко. В сравнении со стереотипным образом женщины в архаическом сознании в корпусе авторских высказываний XIX – XX в. у данного образа выделены несколько новых параметров описания.

Во-первых, эмоциональность представляется ведущей особенностью женского характера в стереотипном образе женщины: У женщин сердце гораздо чувствительнее (А.Н. Островский).Повышенная в сравнении с мужчинами эмоциональность женщины определяется ее социальной ролью быть объектом любовных переживаний: Первый несчастный воздыхатель пробуждает чувствительность женщины (А.С. Пушкин). А когда сердцу девушки станет жаль, то, уж разумеется, это для нее всегда опасно. Тут уж непременно захочется и «спасти», и образумить, и воскресить, и призвать к более благородным целям, и возродить к новой жизни и деятельности, – ну, известно, что можно намечтать в этом роде (Ф.М. Достоевский). В афоризмах представлен сквозной образ сердца, которое диктует поступки, определяет поведение женщины. Нанизывание глагольных слов в последнем предложении показывает, что желания и поступки женщины направлены на возвышенные, благородные цели, однако не отличаются продуманностью, системностью, употребление глагола намечтать подчеркивает их отрыв от реальности. Повышенная эмоциональность определяет импульсивность и необъяснимость женских поступков (в контексте противопоставлены слова расчет и побуждение): Бывают женщины, которые делают добро без всяких расчетов, а только из чистых побуждений (А.Н. Островский).

Во-вторых, женщиной движет жалость, подпитываемая эмоциональностью: Мы <женщины> жалеть умеем, а наша жалость – она и есть наша любовь (А.И. Приставкин). Любовь и жалость не разграничиваются и функционируют как синонимы. Как следствие, русской женщине присуща великая жертвенность: В обычае русской бабы устраивать свою жизнь лишь однажды и терпеть все, что ей выпадет (В.Г. Распутин). Женщина не только способна понять самопожертвование: она сама умеет пожертвовать собой (И.С. Тургенев).

В-третьих, женщине свойствен артистизм, ее поведение и поступки расцениваются как актерская игра: Женщины вообще любят драматизировать свои чувства и поступки; сделать сцену почитают они обязанностью (М.Ю. Лермонтов). Все женщины – актрисы, вот в чем дело! Русские женщины по преимуществу драматические актрисы <…> все героинь хотят играть… (М. Горький). Актерское искусство, заменяющее истинные чувства, формируется у женщин с детства: Девушки еще за куклами так же часто говорят «люблю», как дьячки «аминь» (А.А. Бестужев-Марлинский). В контексте становятся равноценными слова люблю и аминь, смысл их тускнеет из-за частого повторения.

В-четвертых, распространен стереотип о слабой женщине, эмоционально зависимой от близких людей, от сильных мужчин, не приспособленной к одиночеству: Женщина не может долго оставаться без привязанности (А.П. Чехов). Другой раз попадется такой, что и смотреть не на что: кривой, горбатый, деньги пропивает, жену и детей бьет до полусмерти. Казалось бы, зачем он ей такой нужен? Бросила бы его, да и все, а вот не бросает. Мой! Хороший ли, плохой ли, но все же не твой, не ее. Мой! (В.Н. Войнович). Женщины всегда будут любить того, кто умеет сильно ласкать, хотя бы и был он сед, хотя бы и в морщинах было лицо его – в силе красота, а не в нежной коже и румянце щек (М. Горький). Женское счастье неразлучно с неволей… (А.Н. Островский). Она <русская женщина> за ласковую душу отдаст все и любить будет (А.И. Приставкин). Женщина не может без веры в близкого человека (П.Л. Проскурин). Женщина – творение слабое, увлекающееся (А.Н. Островский). Женскими слабостями надо пользоваться, а разговаривать о них не стоит (А.Н. Островский). Раз вышедши замуж, (многие женщины) покорно уступают первому случайному увлечению… судьба, дескать, страсти, женщина – создание слабое (И.А. Гончаров). Как и в контекстах о роли женщины в любви, появляется скрытое сравнение женщины с преданным животным, для которого привязанность к хозяину (более сильному существу) – безотчетное и определяющее чувство. Одиночество вызывает у женщины явную или скрытую агрессию, вызывающую неприязнь мужчин, потому что одинокой женщине некого жалеть, следовательно, любить: В одиноких женщинах всегда можно разглядеть злое. Как бы ни улыбнулась и как бы ни растрогала тебя одинокая женщина, в ней почувствуется недоброта (В.С. Маканин).

Степень женской слабости измеряется также через введение образа ребенка: Женщины любезны и слабы, как дети: надобно многое спускать им (Н.М. Карамзин). Именно в слабости женщины, реальной или кажущейся, заключается ее сила, ее право быть неподсудной законам мужского мира.

В-пятых, женщина ревнива и мстительна, что, вероятно, компенсирует ее слабость: Женщины завистливы, любить-то не всякая умеет, а ревновать-то всякая мастерица (А.Н. Островский). Женское сердце мягко. Мягко-то оно мягко; зато ведь уж и злей-то женщины ничего на свете нет, если ее обидеть чувствительно. Страшно становится. Женщина отомстит ужасно, она может такую гадость придумать, что мужчине и в голову не придет (А.Н. Островский). Введение сквозного образа сердца подсказывает, что мстительность женщины так же импульсивна и зависима от эмоционального настроя, как и ее необдуманные поступки. Злобный нрав женщины подан в сравнении с мужчиной для того, чтобы показать не столько падение женщины-ревнивицы и женщины-мстительницы, сколько на ее фоне возвысить мужчину, которому якобы не присущи названные качества.

В-шестых, женщина патологически любит лесть: Первым делом женщину надо хвалить в глаза (А.Н. Островский). Оказывается, чтобы угодить Женщине, не требуется ни изобретательности особой, ни фантазии. Главное – не церемониться со словами. Слушает – как голодный ест (А. Адамович). Про себя мужчина любит говорить, а женщина любит слушать про себя (М.М. Зощенко). Лесть не анализируется (нет глаголов размышления, но есть глаголы восприятия), а просто принимается на веру.

Остальные параметры описания, отражающие стереотипные представления о характере и поведении женщины в афористике и сентенциях, вторят тем, что представлены в архаическом сознании и народной (традиционной) культуре и репрезентированы в паремиях. Так, женщинам присущи такие отрицательные черты, как болтливость, слезливость и капризность, строптивость и упрямство: У женщин есть средство хорошее: слезы (А.Н. Островский). Русская женщина всегда одинакова: и в городе, и в деревне она что-то вечно ищет, какую-то потерянную булавку, и никак не может умолчать, что находка этой булавки может спасти мир (М.Е. Салтыков-Щедрин). Женщины капризны; чтоб исполнить свой каприз, они готовы на все (А.Н. Островский). Как две бабы сойдутся, так они наболтают столько, что в большую книгу не упишешь, и наговорят того, что, может быть, и не надо (А.Н. Островский). Женщины обожают болтунов – сразу попадают в родную стихию (А.Н. Арбузов). Да девку никакими замками не удержишь, коли она что сделать задумает (А.Н. Островский). Спорить с женщиной – то же, что черпать решетом воду (М.Ю. Лермонтов).

Положительные черты характера женщины также имеют общую часть в народной и элитарной культуре: женщина должна быть скромной, терпеливой и порядочной: Всегда и везде первым женским достоинством была скромность (Н.М. Карамзин). Есть границы, за которые честная женщина не перейдет никогда (А.Н. Островский). Если женщина добродетельна, то об этом знает только она одна. Если порочна – кто не знает? (М.М. Зощенко). Хозяйственность, фиксируемая в народных представлениях, в элитарной культуре трансформируется в понятие практичности: Мне, по правде, это не приходило и в голову, до того женщины практичнее нас, мужчин, при решении житейских задач! (Ф.М. Достоевский).

Таким образом, стереотипный образ женщины в афоризмах и сентенциях становится сложнее, чем в паремиях, потому что нарастает набор параметров описания, большая часть которых не может быть оценена однозначно положительно или отрицательно. Другими словами, женское поведение и характер следует описывать не абстрактно, а ситуативно и с учетом эмоционального максимализма в проявлении характера: Женщина мала в малых делах и велика в великих. Никогда мужчина не бывает так мелочен в мелочах и так самозабвенен в подвиге (В.В. Вересаев).

3. Афоризмы и сентенции о внешности женщины. Стереотипные представления о красоте женщины так же, как и о ее типичном характере и поведении, базируются на архаических представлениях, но в авторских высказываниях XIX – XX вв. получают дополнительное развитие.

Привычный тезис о контрасте привлекательной внешности и небольших умственных способностей в афоризмах и сентенциях лишен категоричности. Женщина не называется дурой, как в паремиях, – ей приписывают свойство глупости, а парадоксальное утверждение о том, что прелесть в глупости, контекстуальное сближение глупости и детской невинности смягчает оценку интеллекта: Глупость составляет особенную прелесть хорошенькой женщины. По крайней мере, я знал многих мужей, которые в восторге от глупости своих жен и видят в ней все признаки младенческой невинности (Н.В. Гоголь).

Внешность описывается в целом или через деталь, в качестве которой часто используются глаза или улыбка: Улыбка женщины – как много и как мало… (К.М. Симонов). Женщины – это такой предмет!.. Одни глаза их такое бесконечное государство, в которое заехал человек – и поминай как звали! (Н.В. Гоголь).

В афоризмах и сентенциях дополнительно наращивается несколько новых характеристик женщины. Во-первых, появляется элемент сексуальности в описании женщины, который вводится подтекстной отсылкой к обнаженному телу и недосказанностью в конце предложения: Одежда на женщине – большой провокатор… (А. Адамович).

Во-вторых, утверждается мысль о том, что красота нуждается в подтверждении, во внешней оценке, в похвале: Женщины не прощают тому, кто не замечает их красоты (А.Н. Островский). Наименований мужчины нет в высказываниях, но в подтексте подразумевается, что позиция наблюдателя-оценщика может быть занята именно мужчиной. Комплименты, высказанные самой женщиной, представляются порочными и неискренними, в контексте появляется слово-сигнал черт: Женщине легче поцеловаться с чертом, не во гнев будь сказано, нежели назвать кого красавицею (Н.В. Гоголь).

В-третьих, внешняя привлекательность, присущая именно молодой женщине, рассматривается как ее капитал, преимущество: Быть хорошенькой женщиной – привилегия большая (А.Н. Островский). Нет ничего опаснее, чем связывать свою участь с участью женщины за то только, что она прекрасна и молода (В.Г. Белинский). Красота и молодость называется привилегией, но она не компенсирует возможную ущербность ума или изъяны характера, другими словами, архаичная антиномия ум – красота не теряет актуальности, а ее забвение таит максимальную опасность (нет ничего опаснее).

Таким образом, архиоснова аспекта характеристики внешности женщины при создании варианта ее стереотипного образа в корпусе высказываний, отражающих элитарные социально-культурные установки, получает дополнительное смысловое развитие (красота – это маркер недостатка ума + сигнал опасности + оружие женщины + нуждается во внешней оценке), но не переосмысление.

4. Афоризмы и сентенции об интеллекте женщины. В данной группе высказываний мы не фиксирует дополнительного развития архитезиса, выявленного в паремиологическом фонде: ум женщины уступает мужскому, а недостаток ума компенсируется интуицией.

Авторы преимущественно углубляют, детализируют архиоснову характеристики особенностей женского интеллекта: От женского ума порядков больших и требовать нельзя (А.Н. Островский). Нет ничего парадоксальнее женского ума: женщин трудно убедить в чем-нибудь, надо их довести до того, чтобы они убедили себя сами; порядок доказательств, которыми они уничтожают свои предубеждения, очень оригинален: чтобы выучить их диалектике, надо опрокинуть в уме своем все школьные правила логики (М.Ю. Лермонтов). Как и в паремиях, в контексте противопоставляется женский ум и логика, женский ум принципиально не поддается воздействию и упорядочению (от него нельзя требовать порядков, у него оригинален порядок доказательств, нет ничего парадоксальнее его), – словом, интеллект женщины – это все, что угодно, но только не логическое мышление.

Как следствие, женщины часто заблуждаются или смешны в своих рассуждениях: Женщины любят думать, что они свободны и могут располагать собой, как им хочется. А на деле-то они никак и никогда не располагают собой; а располагают ими ловкие люди (А.Н. Островский). Женщина любит самое слово – любовь. Но говорить о любви ей трудно. И труднее всего – о своей любви (К.А. Федин). Авторы употребляют не глаголы модальности при описании женского речемышления, а глаголы чувствований (любят думать, любят слово), это помогает передать идею подчиненности рассудка чувствам и неспособность женщины к обобщению, аналитической деятельности (женщине трудно говорить об абстрактном предмете, например, о любви).

В стереотипном образе женщины признак отсутствия ума мы рассматриваем как устойчивый и сквозной параметр, который сформулирован с позиции наблюдателя-мужчины и не эволюционирует в отличие от трех предшествующих параметров.

Дистрибутивные связи наименований идентификаций женщины коррелируют с основными параметрами ее описания в афористике и сентенциях XIX – XX вв., указывая на социальную роль, характер и эмоциональное поведение, внешний вид, интеллектуальные способности.

В исследуемом материале представлено 20 номинаций женщины: женщина (125), мать (15), баба (5), девушка (4), жена (3), человек (2), существо (2), предмет (разговора) (2), героиня (2), владычица (сердца), хомут, баловница, девка, мастерица, актриса, народная секта, клад, мотив, дрянь, дух. Доминирующим, ядерным является прямое наименование женщина (125 контекстов). В современном русском литературном языке это слово имеет одно значение – лицо, противоположное по полу мужчине. У данного значения есть особые употребления: «лицо женского пола как воплощение определенных качеств, свойств; лицо женского пола, состоящее или состоявшее в браке» [30, с. 303]. В особых употреблениях (оттенках значения) основная сема поло-ролевой принадлежности обогащается дополнительными семами: женщина как носитель определенных качеств и гражданско-правовой (семейный) статус женщины.

В афоризмах и сентенциях часто репрезентируется образ замужней женщины с детьми, поэтому частотна номинация мать (15 контекстов). Из шести значений данного слова в авторских высказываниях актуализированы два: «1. Женщина по отношению к рожденным ею детям // Женщина, имеющая или имевшая детей. 5. (обычно в обращении) фамильярное. О женщине, жене» [30, с. 525-526].

Номинация баба (5 контекстов),являющаяся основным обозначением женщины в паремиях, в афористике и сентенциях, как правило, употребляется в переносном значении «О любой женщине. // О неопрятной женщине» и маркирована как разговорно-сниженная [30, с. 53-54].

Номинации девушка (4) и девка (разговорно-сниженное) употреблены для обозначения молодой женщины и функционируют как стилистические синонимы в афористике и сентенциях: «лицо женского пола, достигшее физической зрелости, но не состоящее в браке» [30, с. 244].

Для обозначения замужней женщины используется слово жена (3). В современном языке оно имеет два значения: «1. Замужняя женщина (по отношению к своему мужу). 2. Устар. и высок. = Женщина (Лицо, противоположное по полу мужчине. || Лицо женского пола как воплощение определенных свойств, качеств. || Лицо женского пола, состоящее или состоявшее в браке)» [30, с. 302-303]. В контекстах слово употребляется в основном значении.

Таким образом, к нейтральным идентификациям женщины в корпусе русских афоризмов и сентенций, отражающих представления элитарной культуры, относятся женщина (125), мать (15), баба (5), девушка (4), жена (3).

Несколько раз встречаются номинации с дополнительными смысловыми наращениями: человек (2), существо (2), предмет (разговора) (2), героиня (2). Рассмотрим их современное толкование и семантику.

Слово человек в современном русском литературном языке имеет 4 значения: «1. Живое существо, обладающее мышлением, речью, способностью создавать орудия и пользоваться им в процессе общественного труда // Лицо, являющееся носителем каких-либо внутренних характерных качеств, свойств, принадлежащее к какой-либо среде, обществу и т.п. 2. Личность как воплощение высоких моральных и интеллектуальных свойств. 3. О каком-либо лице, кто-то, некто. 4. В России до 1917 г.: дворовый слуга или вообще помещичий крепостной слуга» [30, с. 1470].

В авторских высказываниях актуально особое употребление основного значения, в котором указывается наличие определенного склада характера. Именование женщины родовым словом человек подчеркивает ее природное равенство мужчине, тогда как употребление слова существо («Живой организм (человек или животное)» [30, с. 1293]), напротив, нивелирует женский статус, нейтрализует гендерную принадлежность и ставит женщину на ступень ниже мужчины (он – человек, а она – существо).

В номинации может быть акцентирован интерес, который женщина вызывает у окружающих: предмет (разговора) (2), героиня (2). Данные лексемы в контексте функционируют во вторичных значениях:

· предмет – «5. Тема, то, что служит содержанием мысли, речи, на что направлена познавательная или творческая деятельность» [30, с. 958-959];

· героиня – «2. Та, кто привлек к себе внимание, вызывает интерес, восхищение и т.п., является для кого-либо предметом поклонения, образцом для подражания и т.п.» [30, с. 201]. Авторы допускают наличие у женщин активного, деятельностного начала (героиня) или способности инициировать чужую деятельность (предмет).

Другие номинации стереотипного образа женщины выявляют ее личные качества и умения, поведенческие характеристики: однолюбка, баловница, мастерица, актриса; передают высокие или намеренно сниженные представления о женской сущности – владычица (сердца), дух, клад, мотив, дрянь; показывают женщину через личностные или социальные связи – хомут, народная секта (одна или несколько женщин по отношению к мужчине).

В афоризмах и сентенциях не выявлено имен собственных в качестве номинаций женщин, также нет и профессионально, национально опосредованных или связанных с имущественным положением наименований, обозначений состояний здоровья и др. Женщина обозначена прежде всего как ипостась человека, значимы возраст и семейный статус женщины. Также существенным компонентом женского стереотипного образа является отношение к мужчине.

Контекстуальное окружение номинаций тематически разноплановое. Гораздо чаще, чем в паремиях, встречается абстрактная лексика с общими темами «характеристики и свойства человека»: ум (6), интуиция, (2), скромность (2), характер, преданность, вера в близкого, лживость, комедиантство, мудрость, святость, героизм, глупость, прелесть, слабость, хитрость, чувствительность, невинность, благонравие, сила, недоброта; «чувства, эмоциональные состояния и их проявления»: счастье (3), материнское счастье, ревность (3), зависть (3), любовь (2), материнская любовь, слезы (3), капризы (2), чувства, страсти, грусть, сожаление, приязнь, смех, попрек, злое (суб.) и др. В отдельную группу мы выделили слова, обозначающие ключевые понятия женской жизни: (личная) жизнь, свобода, неволя, нехватка времени, судьба, атмосфера и др.

Контекстуальное окружение наименований женщины отражает одновременно и общий подход к ее описанию: у женщины сильно эмоциональное начало, она хорошая актриса, а вся ее жизнь является своеобразной ареной, на которой борются чувства и разум в различных жизненных обстоятельствах.

Женщина погружена в различные взаимоотношения и связи, чаще всего это отношения с мужчиной/мужем: мужчина (33), муж (4), человек (6), общество; указывается на связь женщины с природой (имплицируется такое качество, как непредсказуемость) – природа (2); расширяются границы домашнего пространства: наряду с наименованием дом встречаем слово работа.

В авторских высказываниях XIX – XX вв. при создании образа женщины внешность не становится центральным объектом описания, поэтому группа наименований внешних примет невелика: красота (2), глаза (2), взгляд, улыбка, тело, одежда. Последние две лексемы связаны с наращением такого фрагмента в женском стереотипном образе, как сексуальность, чего мы не встречали в паремиях.

Атрибутивные связи основных номинаций женщины передают характеристики поведения, интеллекта, склада характера: слабая (3), добрая (2), злая, добродетельная, развратная, порочная, бескорыстная, мелочная, любезная, странная, хитрая, опасная, завистливая, самозабвенная, капризная, поэтичная, умная. Ряд социально ориентированных определений раскрывает статус женщины, ее значимость в семье, обществе: любящая (2), влюбленная, обманутая, виноватая, одинокая, вредная (для мужчины), слепая (по отношению к детям), ревнивая. Частотны эстетические определения внешности: хорошенькая (2), дурная, симпатичная, уродливая, прекрасная (3), милая (2), возрастные характеристики: молодая, юная. Афоризмы и сентенции содержат также общую оценку женщины в глазах окружающих: хорошая (2), плохая, превосходная, малая, великая.

Слова с процессуальной семантикой преимущественно называют действия самой женщины. Так как женщина представлена как социально активная, но во многом зависящая от мужа/мужчины, частотны глаголы, называющие действия, связанные с замужеством или отношением к мужчине: любить (11), выйти замуж (4), годиться (в жены), бояться (мужа), бросить (мужа), мешать (мужчине), привязаться (к одному мужику), формировать (мужчин), охладеть, прощать, владычествовать, ревновать, изменить.

Активное взаимодействие женщины с окружающими передают глаголы, действие которых направлено на кого-либо: возбуждать (чувства, энергию) (2), слушать (2), жалеть, поддерживать, образумить, воскресить, призвать, спасти (кого-то), обожать, отомстить, спорить, рассердиться, ценить, уважать, уступать, растрогать, походить на (кого-либо), глаголы речи: наговорить (2), наболтать, кричать; глаголы взаимодействия: поцеловаться.

В авторских высказываниях женщина представлена как особая созидательная сила, которой пр



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-11-19 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: