Побродив некоторое время в заполненной алкогольными парами первозданной пустоте, она, наконец, наткнулась на извилины и тут же, видимо, от радости, что хоть что-то отыскала, намертво в них заблудилась. В результате Олегу не оставалось ничего, кроме как попытаться ее осуществить, за что он и принялся с нетрезвым энтузиазмом.
В качестве основного тезиса идеи выступала оброненная Гелионой фраза об удивительных возможностях голосовых связок демонов. Значит, говоришь, демоны могут хорошо убеждать голосом?! Щас проверим! – не любивший проигрывать споры, Олег решил воздействовать на оппонентов соединенными силами искусства и демонического голоса для доказательства своей правоты. Быстренько смотавшись в номер за гитарой, он сел и стал перетягивать оказавшийся расстроенным инструмент. Олег до того совсем забыл о порвавшийся струне и сейчас восстанавливал повреждение, благо, собираясь к Денису, он на всякий случай прихватил запасные струны.
Драка мигом прекратилась. В Фенриане выступления менестрелей было большой редкостью, и никто не собирался лишаться такой возможности ради банальной драки. В конце концов, начистить соседу физиономию можно в любой день, а вот заезжие музыканты в трактирах выступали крайне редко, все больше обитая на королевском дворе. В общем, никто не хотел упускать свой шанс.
Закончив настраивать гитару, Олег оглядел окружившую его толпу, взглянул на вылезшую из под стола заинтригованную Аталетту и выдал:
Гоп-стоп, мы подошли из-за угла.
Гоп-стоп, ты много на себя взяла…
Олег решил проводить доказательство своего тезиса при помощи шансона. В конце концов, какой еще песенный жанр способен так ярко показать, что в небольшом ограблении нет ничего страшного, и вообще: «Ерунда, дело житейское[15]».
Когда Олег замолчал, в «зале» некоторое время царило потрясенное молчание. Затем публику прорвало. На Олега обрушился шквал аплодисментов. Одна из темных личностей, натянув пониже капюшон, подобралась к Олегу и тихо зашептала что-то вроде классического:
– Порадовал ты нас. Ежели что, обращайся в Косой переулок, ребята Фили Рваного за тебя подпишутся. – Олег слегка усмехнулся, но отказываться не стал. Довольная личность стала развивать успех: – А еще чего-нибудь подобного… – тут от нехватки слов он помахал своей «песчаной дубинкой», и, как ни странно, его сразу же все поняли, – не изобразите?
Олег обвел взглядом значительно наполнившийся трактир, темных личностей, начавших польщенно шушукаться, Аталетту, на лице которой восхищение, густо замешенное на возмущении, нарисовали непередаваемую по своей экспрессивности картину, и решительно ответил:
– А почему бы нет? Сыграю.
По таверне прошел довольный шепоток. Аталетта возмущенно зашептала:
– Что ты творишь? Теперь я вижу, что ты великолепный менестрель. Те, кого я слушала раньше, не могут с тобой сравниться. Но нельзя же прославлять разбой!
Эти слова натолкнули Олега на мысль, и он вместо ответа начал:
На судне бунт,
Над нами чайки реют,
Вчера, из-за дублонов золотых,
Трех негодяев вздернули на рею,
Но мало, надо было четверых…[16]
Трактир притих. Все-таки Вельминт был не только столицей страны, но и портовым городом, и немалая часть присутствующих здесь людей были по роду своих занятий тесно связаны с морем. И многим из купцов подобная ситуация явно не раз снилась в кошмарных снах. А, судя по редкозубой ухмылке появившейся на лице одного из «темных капюшонов», ему доводилось принимать и личное участие в подобных событиях.
Ловите ж ветер всеми парусами,
Чего гадать, любой корабль – враг.
Удача – миф, но эту веру сами,
Мы создали, поднявши черный флаг!
Рассеянный взгляд начавшего трезветь Олега выхватывал из толпы лишь мелкие детали, отдельные клочки мозаики, составляющей полотно реальности.
Вот изумленная Аталетта, с восхищением слушающая песню, но не понимающая, как можно воспевать, да еще с таким талантом, проклятое пиратство…
Вот какой-то молодой парень в черном кожаном плаще, судя по короткому клинку у пояса и раскачивающейся походке, – моряк, слушает с таким напряженным вниманием, что, кажется, не песню он слышит, а глас судьбы…[17]
Вот купец, прислушивающийся против воли, захваченный романтикой образа своего извечного врага…
А вот какой-то немолодой аристократ, с девушкой, судя по вышитым на одежде одинаковым гербам и разнице в возрасте, его дочерью, непонятно как оказавшиеся в этом довольно респектабельном, но все же не совсем подходящем для высшего общества, месте. Дама подносит к лицу веер, а мужчина прищурился, видимо, собираясь облить презрением неумеху, выступающего в трактире, вместо того, чтобы, как и положено уважаемому менестрелю, явиться к королевскому двору. Так они и замерли, ослепленные и оглушенные вольным морским ветром, свободой жить и погибать, рвущимся из каждой строки.
… Катился ком, по кораблю от бака.
Забыто все – и честь, и кутежи…
И подвывая, будто бы от страха,
Они достали длинные ножи…
Замерли?! Да, девушка стояла, не шевелясь, ее глаза были прикрыты, глядя туда, где бушует шторм, а озверевшая команда готовится напасть на своего храброго капитана…
А ее спутник?! Пожилой аристократ, забыв обо всем, неверящим взглядом смотрел на Аталетту!
Однако кураж и выпитое вино уже несли Олега, и он не обращал внимания на какие-то там взгляды. Закончив песню, привстал и обвел зал нетрезвым взглядом:
– Ну, что, поняли?!! Доказал?!
– Доказал… доказал! – нестройными криками откликнулись слушатели, причем кричали даже те, кто только что зашел в трактир, услышав звуки музыки, и понятия не имел, что именно доказывал певец. – Спой еще!
Олег довольно усмехнулся, победительно взглянул на Аталетту и затянул:
Сто сарацинов я убил во славу ей,
Прекрасной даме посвятил я сто смертей!
Но наш король, лукавый сир,
Затеял рыцарский турнир,
Я ненавижу всех известных королей18![18]
Будь Олег потрезвее, он, может быть, и не стал бы петь столь провокационную песню в столице абсолютной монархии, да еще и с наследницей престола за одним столом. Но ничего, обошлось. Народ аханьем встречал повесть о злоключениях доблестного рыцаря и шепотом интересовался у аристократа, в какой стране и когда правил этот подлый Сир, так зло обидевший смельчака, и не вспыхнул ли там бунт. Аристократ так же шепотом отвечал, что точно не знает, но, судя по имени короля, где-то на востоке, возможно, за Селийским халифатом, и скорее всего, давно, ибо, насколько известно, за последнее время особых волнений и войн там не было, а ведь аристократия не потерпела бы подобного обращения и наверняка бы восстала!
На строках:
Король от бешенства дрожит,
Но мне она принадлежит…
из толпы донеслось злорадное: «Так ему и надо, этому поганцу! Ишь, думает, на трон взгромоздился и решил, что теперь ему все можно!»
А когда Олег дошел до конечного:
Не ждет меня мой идеал,
Ведь он – король, а я – вассал…
со стороны Аталетты послышалось полное горечи: «Гадюка!»
Это заявление встретило полную поддержку у остальных слушательниц, единогласно согласившихся с юной аристократкой, пришедшей со своим отцом, которая гордо заявила, что такая неверная дама категорично недостойна преданности рыцаря, и пусть она общается со своим королем, друг друга стоят, а храбрый рыцарь легко найдет себе другую. Ни одна девушка не откажется выйти замуж за такого героя!
При этом она весьма многозначительно поглядывала на Олега. Это не осталось незамеченным Аталеттой, которая, немножко поколебавшись, придвинула свой стул поближе к Олегу, демонстрируя, что «место занято». Аристократка приуныла. Разгадавший смысл этих манипуляций Олег широко улыбнулся принцессе, одновременно подмигивая ее «сопернице» Обе девушки заулыбались.
Вот она, волшебная сила искусства, – про себя подумал Олег. – Ведь еще только этим утром одна из этих девушек смертельно меня боялась и за человека не считала, а с другой я и вовсе незнаком. А надо же, соперничают!
Подивившись женской природе, Олег продолжил концерт. Наконец, после более чем часа непрерывного пения, полностью протрезвевший, он понял, что может сорвать голос, и отложил гитару. В зале царил полный аншлаг. Люди сидели на лавках, столах, стульях и табуретах. На барной стойке, возглавляемые самим трактирщиком, вытирающим слезы с небритых щек – последней песней были «Братские могилы». И на перевернутых кастрюлях, принесенных из кухни. Последним штрихом была троица матросов и рыжеволосая девушка в одежде наемницы[19], взгромоздившиеся на потолочную балку. Олег почувствовал себя звездой.
Поняв, что на сегодня концерт закончен, люди потихоньку начали расходиться.
Аристократ подошел к столику Олега.
– Приветствую вас, лэр. Позвольте представиться. Меня зовут Ноир, граф де Виней. Это моя дочь, Лерметта[20], – издалека начал он.
– Ариох. Менестрель, – коротко, чтоб не сболтнуть чего лишнего, ответил Олег.
Граф был явно изумлен, но лишь благовоспитанно кивнул. Его дочь не была настолько сдержанна:
– Ариох. А как дальше?
– Что дальше? – Олег понял, что невзначай нарушил какой-то обычай.
– Ну, фамилия, сеньяль[21], ваши владения… У вас в империи, по-моему, обычаи не так уж сильно отличаются от наших.
Пока Олег судорожно размышлял, как бы ответить, чтоб успокоить любопытную девушку, и при этом не попасться на явном вранье, ему на помощь пришел сам старый граф.
– Мета, ты что, не видишь, что лэр охотник не желает распространяться о своих достижениях. – И, обращаясь к Олегу, добавил: – Прошу простить ее, лэр Ариох, здесь, в отличие от империи, о кодексе охотников наслышаны немногие. И, если вы желаете сохранить инкогнито, то вам стоит сменить одежду. В куртке и цветах имперского охотника за нечистью, вы всегда будете подвергаться атакам со стороны девиц, желающих расспросить о ваших подвигах. Вы ведь именно поэтому не пожелали остановиться в королевском дворце? Впрочем, это ваше дело. Однако, не будете ли вы так любезны представить меня вашей спутнице?
Олег оглянулся на принцессу. Та обреченно кивнула: де Виней явно ее опознал, и сейчас всего лишь следовал традиции. Несколько секунд он обдумывал возможность убить его – Олегу не составило бы труда подпустить к нему змею со своей головы, а сердечный приступ у пожилого аристократа не вызвал бы изумления. Никто, включая его стоящую рядом дочь, ничего не заметил бы. Однако это мысль испарилась, стоило ему взглянуть в мудрые глаза старого графа.
Никогда в жизни никого не убивавший Олег, хоть и понимал, что в новом, суровом мире, да еще в качестве демона, без этого ему обойтись вряд ли удастся, все же стремился отсрочить такой неприятный момент как можно дольше. А еще, начинать свой личный счет с подлого убийства умного старика, сидящего рядом… Да пошла бы она, эта безопасность, вкупе с необходимостью сохранять тайну, на… Подальше, в общем! – решил он.
Оглядевшись вокруг и не заметив лишних ушей, Олег произнес:
– Позвольте представить вам Ее Высочество Аталетту. Ваше Высочество, это граф Ноир де Виней.
Граф вежливо поклонился. Принцесса сверкнула на Олега глазами, похоже, он все же где-то ошибся в этикете, но ничего не сказала. Мило улыбнувшись, она кивнула аристократу:
– Судя по вашим взглядам в мою сторону, вы меня узнали. Поскольку вы подошли ко мне, а не ринулись звать гвардейцев лорда-канлера, я делаю вывод, что вы что-то хотели мне сказать?
– Да, Ваше Высочество. К сожалению, мне придется сообщить вам горестные вести. Вчера вечером лорд-канцлер объявил о начале агонии короля Фридриха Четвертого.
Принцесса вздрогнула и побледнела. Затем грустно улыбнулась Олегу и начала подниматься из-за стола:
– Ну, вот и все. Спасибо тебе. Это был хороший вечер. Знаешь, я даже ненадолго поверила, что мне удастся спастись, – тихо, с печалью, сказала она.
Изумленный Олег от такого мгновенно протрезвел:
– Ты куда это собралась?!! Что за похоронное настроение! Никуда ты не денешься, будешь жить долго и счастливо! Ну, умирает твой отец, так ведь это не повод самой в могилу лезть! Вывезу я тебя из страны, соберешь силенки и вернешь себе престол. Может даже, я тебе в этом помогу!
Аталетта грустно покачала головой.
– Не в этом дело, Ариох. Как ты думаешь, почему меня никто не охранял? Почему я так свободно могла гулять по улицам? Почему даже после того, как мы сбежали, по городу не была разослана стража, никто меня не преследовал, никто не искал, не считая этого болвана Эрмини?
Олег молчал, начиная понимать, что, действительно, как-то странно получается. Наследницу престола, совершенно не заинтересованную находиться в замке, где ее вот-вот убьют, спокойно отпускают одну, без всякой охраны и стражи шататься по городу, подвалам, да, и вообще, всюду, как будто не опасаясь побега.
– Все просто, – ответила на его молчаливый вопрос принцесса. – Дядя знает, что, как бы я ни хотела сбежать, мне придется быть в замке, когда мой отец будет умирать. Родовое заклятие не позволит мне не прийти. – И, видя все еще ничего не понимающие глаза Олега, попросила старого графа: – Объясните ему. Он издалека и не знает обо всех тонкостях вопроса о Фенрианском престолонаследии. Я пока схожу переоденусь. Похоже, время у меня еще есть, – и убежала наверх.
Старый аристократ рассказал. Его рассказ был неправдоподобен, больше смахивал на детскую страшилку, и если бы Олег находился в своем мире, то ни за что не поверил бы ему. Но здесь был другой мир, другие законы, и любой бред мог оказаться истиной.
Смысл же был таким. Взошедший на престол в результате заговора Фридрих Первый Крэгхист сильно опасался, что кого-нибудь из его потомков, в результате заговора же, свергнут. Поэтому он, будучи хорошим магом, наложил на своих потомков и страну по заклинанию. Согласно заклинанию, наложенному на королевство, править им могли только потомки рода Крэгхист. Чем уж проклинал, какими бедами грозил стране старый интриган, если на троне окажется кто-то, кроме его потомков, Олег не понял, слишком уж метафизично говорил об этом Ноир. Но, видимо, крупными, раз за все время царствования династии никто не попытался ее свергнуть.
А вот с заклятием, наложенным на потомков Крэгхиста, все было непросто. Сразу после возведения на престол очередного короля, заклятие само выбирало ему наследника, причем очень простым способом. Им становился самый старший ребенок новоиспеченного короля. В случае, если детей не было, то наиболее близкий по крови человек. В связи с такой автоматической сменой наследников нередко возникало множество проблем и скандалов. Заклятию было безразлично, умный или дурак, законный ребенок или прижитый от пригожей селянки бастард. Однако система действовала.
Но это были еще цветочки. Ягодками же было то, что умирающий король, согласно все тому же заклятью, не мог помереть, не передав свою власть законному, то есть выбранному заклятием, наследнику. Страдал, мучался, агонизируя иногда по неделям, но не умирал, пока наследник не являлся, не выслушивал тайные слова и не забирал корону, коя, собственно, и являлась основным символом королевской власти. Надеть ее, кроме короля, не мог никто. Наследник же, даже испытывая сильнейшее отвращение к власти, отказаться от нее не мог, даже если бы решился пожертвовать жизнью. В последнем случае, вместо наследника, понукаемый заклятием, являлся его призрак. Призрак короновали, по всем правилам проводя процедуру. После чего тут же являлся подгоняемый все тем же заклятием новый наследник. Прецеденты случались!
Таким образом, дядя Аталетты вполне мог поиграть в либерализм и добродушие, зная, что стоит королю начать умирать, как его наследница все равно будет вынуждена явиться! Достаточно только присматривать за королем, которого, видимо, для этого, поместили в сторожевой башне, в самой верхней комнате, не имеющей никаких потайных ходов.
Узнав все это, Олег призадумался. Отпускать принцессу сейчас в замок было невозможно. Это верная смерть. Но и не отпустишь – поволочет заклятие! Живой или мертвой. Его размышления прервало появление Аталетты. Бледная, одетая в новую белую тунику, с гордо поднятой головой она шла прямо к выходу, явно готовясь к смерти. В это время в голове у Олега мелькнула-таки удачная, как ему показалось мысль.
– Что, умирать собралась? – негромко окликнул он проходящую мимо девушку. Та молча, явно сдерживая слезы, кивнула.
Олег рассчитывавший, что принцесса, не потерпев невежливого обращения, разозлится и вспылит, понял – надо срочно усиливать нажим. Не имея особого опыта общения с людьми в глубокой депрессии, он, тем не менее, сделал вывод, что наиболее простой путь – хорошенько завести девушку. Пусть лучше злится на хама-демона, чем загибается от смертной тоски, хороня себя заживо.
– Не можешь, значит, прожить без свидания с папашкой? – не обращая внимания на укоризненные взгляды графа де Винея и его дочери, нарочито хамским голосом продолжал Олег.
Аталетта резко развернулась, меряя его разъяренным взглядом.
– Да как ты смеешь?!
– Вот такой ты мне нравишься больше, – обычным тоном сказал Олег, игнорируя ее ярость. – Только ты не на того злишься. Я не Крэгхист. А на смерть спешить не надо. Ты как, Зов пока терпеть можешь?
– Зов? – Принцесса растерялась.
– Ну, то, что заставляет наследника к королю спешить. В магии такие штуки часто Зовом называют.
– А, понятно. Да, могу. Он вначале несильный. Пока граф не сказал, что отец умирает, я его и не замечала. Думала, просто, по замку и отцу соскучилась.
– А сколько ты его можешь терпеть?
Вместо принцессы ответил де Виней:
– Судя по некоторым летописям и архивным документом, наследник вполне может терпеть Зов, как вы удачно назвали это явление, до полутора суток, при острой нужде – до двух. По всей видимости, это время отводится, как говорят стражники, на добровольную явку. Дальше Зов становится болезненным и…
– Спасибо, – перебил его Олег. – Значит, до вечера она дотерпит?!
– Да, вполне, – растерянно произнес не привыкший к такой бесцеремонности старый аристократ.
Принцесса только подтверждающе кивнула.
– Отлично! – Олег ощущал себя на коне. Его несла волна вдохновения. – Лэр Ноир, вы говорили, что менестрели обычно останавливаются во дворце. Как вы думаете, что будет, если сегодня вечером во дворец заявится очередной менестрель из дальних стран со своим пажем?
– Большие подозрения, – твердо ответил де Виней. – Я прожил долгую жизнь, но за свой век мне не доводилось ни разу в жизни видеть менестреля со слугой или пажем. То ли менестрели недостаточно богаты, то ли кодекс какой им это запрещает, но слуг они не имеют!
Немного подумав, Олег выдал следующий вариант:
– А как насчет молодой и красивой лю… – Тут он бросил взгляд на привставшую со своего стула разъяренную Аталетту и быстро, пока в голову не прилетело что-нибудь тяжелое, продолжил: -…бимой ученицы менестреля?
Немного успокоенная этой трактовкой, принцесса, тем не менее, осталась стоять, ласкающе покачивая в руках тяжелый дубовый поднос, и подозрительно поглядывая на Олега.
Де Виней, услышав такой эвфемизм, усмехнулся:
– А вот этот вариант вполне может и пройти. Любимая, – он выделил слово голосом, – ученица у менестреля – дело обычное. Причем частенько не одна. Правда, обычно учениц менестрели находят на месте, а не возят за собой, но это дело вкуса. Если ученица – ЛЮБИМАЯ, то вполне может и возить.
Поняв, о чем говорят мужчины, и что, а главное – КОГО, они имеют в виду под словом ученица, принцесса густо покраснела, но смолчала. Также все прекрасно понявшая Лерметта кинула на нее издевательский, но, в то же время, и несколько завистливый взгляд. Похоже, уж она-то была бы отнюдь не прочь побыть «любимой ученицей» у Олега. Заметивший этот взгляд Ноир молча погрозил дочери кулаком. Та хихикнула, но не перестала строить Олегу глазки. Олег героически не сдавался. Обладавшая правильным овалом лица, длинной косой и большой грудью, Лерметта была слегка широка в кости, да и, в общем, не совсем в его вкусе.
– Однако, – продолжил граф, – при дворе может вызвать законный интерес вопрос, где вы ухитрились подцепить ученицу, как две капли воды похожую на принцессу да еще в такое время!
– О, не волнуйтесь, она вовсе не будет сильно похожа на принцессу. Разве что так, слегка напоминать.
– Неужели мне повезло встретиться с человеком, владеющим магией иллюзий? – Эта мысль, похоже, чрезвычайно взволновала де Винея. Да и его дочь с новым интересом стала поглядывать на Олега.
– С иллюзиями я управляюсь плоховато… – Олег не успел продолжить. Лерметта его перебила, и на сей раз граф не стал ее сдерживать, всем своим видом выражая аналогичное любопытство.
– Так все же владеете! Покажите, пожалуйста, хоть что-нибудь. Ведь даже среди магистров Валенсийской Академии не так много владеющих магией иллюзий!
Олег усмехнулся.
– Здесь слишком много народу, чтоб показать что-то масштабное. А из небольшого… – Тут он выдернул пару волосков и бросил их на стол. – Только не визжать, – предупредил он. Отец с дочерью активно закивали. Аталетта, вполне представлявшая, что сейчас произойдет, отодвинулась подальше.
Олег провел рукой над волосами, на секунду прикрыв их ладонью, а когда отвел руку, на столе извивалась пара змеек. Де Виней с дочерью дружно ахнули.
Взглядом попросив у Олега разрешения – тот милостиво кивнул, – старый граф протянул руку, чтоб прикоснуться к змейке, но, стоило ему до нее дотронуться, как на столе снова лежали два волоска. (Олегу пришлось здорово постараться, чтоб уловить нужный момент и вовремя преобразовать змей)
– К сожалению, это предел моих скромных способностей. – Олег развел руками, предотвращая возможные просьбы показать чего-нибудь еще.
Принцесса весьма скептически хмыкнула. Правильно истолковав этот хмык, граф с дочерью укоризненно уставились на Олега.
– Я имею в виду, в области иллюзий! – отвертелся тот, осторожно надавливая на ногу принцессе, чтоб не вздумала выступить.
– А у вас есть и другие таланты? – осторожно поинтересовался де Виней. В его глазах горел энтузиазм естествоиспытателя, обнаружившего новый вид животных.
– Так, по мелочам. Однако мы отвлеклись от темы, – продолжил Олег, решительно пресекая попытку графа закрепить разговор на теме его возможностей. – Итак, мы направляемся во дворец. Могу ли я просить вас о помощи?
Граф согласно кивнул:
– Все что угодно. Я всегда недолюбливал лорда-канцлера.
– Ничего трудного. Вы ведь вхожи во дворец? – Новый кивок. – Тогда будьте там сегодня вечером и постарайтесь сделать так, чтобы нового менестреля приняли на высоком уровне. А потом, когда все утомятся, пригласите его с ученицей остаться ночевать где-нибудь во дворце.
– Я все сделаю, но в этом, в общем-то, нет нужды. После сегодняшнего выступления ваша слава разнесется по городу, если уже не разнеслась. Взгляните в зал. Видите, все забито. Эти люди пришли посмотреть на вас и послушать ваши песни. Так что слухи разошлись уже достаточно далеко. К вечеру о вас будет говорить весь город! Во дворце будут просто счастливы вас видеть и, естественно, предоставят комнаты.
– Отлично. В таком случае, мы пойдем готовиться. Да, вы не подскажете, где можно нанять пару надежных людей, готовых за очень приличную плату сопроводить менестреля с его спутницей до границ королевства или немного подальше, не задавая глупых вопросов?
– О, это просто. Оглянитесь и выбирайте. Этот трактир как раз и служит для таких целей. Если не можете выбрать – проконсультируйтесь с трактирщиком. Подобные сделки – его дополнительный источник дохода.
Выяснив таким образом все интересующие вопросы, Олег и Аталетта любезно распрощались со старым графом и его дочерью. После этого Олег вручил принцессе изрядную сумму денег и отправил на закупку нарядов, косметики и грима – за последним он порекомендовал принцессе обратиться в какую-нибудь театральную труппу. Судя по загоревшимся глазам девушки, подобные поручения были ей весьма по душе. Сам же Олег отправился на переговоры с трактирщиком.
***
К вечеру к воротам королевского дворца подъехало двое путников. Поглазеть на них сбежалась вся свободная от караулов стража, значительная часть прислуги и многочисленные придворные. Посмотреть, действительно, было на что. Нет, сам заезжий менестрель, слухи о котором уже успели широко разойтись, хотя и вызывал сильное любопытство своим необычайно высоким для здешних мест ростом, манерой одеваться[22]и вооружением[23], не был чем-то особо выдающимся.
Экстравагантность была свойственна многим менестрелям, которые не так уж редко посещали королевский двор Фенриана, давно облюбованный ими в качестве неплохой кормушки. Так что появление еще одного, пусть даже и очень необычного, не вызвало бы такой реакции. Но вот его спутница… Именно, чтобы хоть одним глазом взглянуть на нее, и сбегались люди со всего дворца. Ибо спутницей Ариоха – таким именем представился заезжий менестрель – была настоящая эльфийка!
Тут надо заметить, что заготовленный Олегом план по проникновению к королю, как выяснилось в процессе подготовки, имел один существенный изъян.
Чтобы провести принцессу во дворец, где ее знала каждая собака, и не быть схваченными стражей, нужно было кардинально изменить облик девушки.
Изначально Олег задумал сотворить из нее скромную простушку-селянку, которая стесняется высшего общества, в котором волей судьбы очутилась и потому ото всех прячется. Однако этот план натолкнулся на яростное сопротивление принцессы, категорично не желавшей изображать из себя какую-то крестьянскую девицу. Да и Олег вскоре обнаружил в этом плане несколько крупных недостатков. Самым большим из них было то, что никакой менестрель не станет таскать за собой крестьянскую девицу, имея возможность набрать неограниченно большое количество подобных ей на месте. Поэтому его план претерпел некоторые изменения.
Вспомнив знаменитую пословицу о том, что темнее всего под пламенем свечи, и не менее знаменитое изречение Эдгара По, что прятать надо на самом видном месте Олег принял решение. В новом обличье Аталетта должна привлекать внимание, и по максимуму, причем так, чтобы никто, даже в пьяном угаре, не смог заподозрить в ней принцессу.
С этим тоже возникли определенные проблемы. Купленная у бродячих комедиантов краска для волос оказалась выше всяких похвал, махом превратив Аталетту из золотоволосой блондинки в яркую брюнетку, цвета воронова крыла. Но вот весь остальной макияж, увы, не справлялся со своей задачей, плохо скрывая весьма характерные черты лица и позволяя опытному взгляду опознать принцессу даже в максимально наштукатуренном состоянии. Не растерявшийся Олег предложил использовать психологический трюк, максимально обнажив все, что располагается ниже шеи, тем самым надежно отвлекая внимание от лица девушки.
Всего после двух часов непрерывных скандалов, криков и швыряния вещами принцесса, вроде бы, свыклась с этой идеей и уже не пыталась уронить Олегу на голову что-нибудь тяжелое при одном взгляде на приготовленный им наряд – короткую, шириной в полторы ладони кожаную мини-юбку (продававшуюся у купца изначально как «пояс рыцарский, широкий»). Второй частью «одежды» было большое, набранное из драгоценных и полудрагоценных камней многорядное ожерелье, которое, по утверждению Олега, «вполне способно прикрыть грудь, если его спустить чуть пониже».
После того как принцесса попыталась использовать упомянутое ожерелье в качестве гарроты[24], «чтоб совершить богоугодное дело и придушить одного наглого, мерзкого, подлого демона, так и норовящего толкнуть чистую и непорочную деву на скользкий путь греха и разврата, заставив ее предстать перед всеми обнаженной». Олег заменил «ожерелье раздора» другим, более широким и выполненным целиком из драгоценных камней (сундучку жреца было сделано преизрядное кровопускание). Это вроде примирило принцессу с ролью «наложницы, которую храбрый менестрель украл из гарема Селийского владыки», но тут, к огорчению Олега, уже предвкушавшего явление в замок с такой очаровательной наложницей, нашелся еще один выход.
По рекомендации трактирщика, Олег нанял трех наемников для сопровождения до баронства Майдель. Точнее, двух наемников и наемницу. Первый – здоровенный парень, в тяжелом доспехе, весь увешанный оружием, назвался Олафом и был мастером боя на мечах. Второй, невысокий сухощавый брюнет по имени Кендир, вооруженный легкой саблей и луком, как сказал трактирщик, был хорошим лучником. Третьей же была та самая рыжеволосая девушка, что слушала Олеговы песни, сидя на потолочной балке. Как оказалось, Светана была лучшей ведуньей-наемницей Вельминта, а то и всего Фенриана.
Зайдя к Олегу, чтобы условиться о месте встречи и получить задаток, она застала сцену «превращения» и, отсмеявшись, предложила свою помощь. За небольшую сумму она могла наложить на принцессу хороший морок. Предложение всем понравилось, особенно Аталетте, однако Олег решил внести некоторые изменения. После продолжительной торговли его пожелания были приняты, и заветный сундучок вновь подвергся безжалостному разграблению. В результате Светана вышла из комнаты, с заметным напряжением придерживая пухлый мешочек, в котором приятно позвякивали золотые монеты, а Олег разучивал первое в своей жизни заклинание иллюзий.
Наемница заверила его, что подобное заклинание чрезвычайно трудно распознать даже дипломированному магу. Правда, и энергии оно потребляло очень много, практически лишая обычного мага возможности сделать хоть что-нибудь, кроме поддержки морока. Однако это обстоятельство Олега волновало мало. Во-первых, после его знакомства с Гелионой и ее «подарка» в крови, силы у него было хоть отбавляй, а во-вторых, он все равно практически не умел ей пользоваться.