Оглушение. Оно наиболее лёгкое и сравнительно быстро обратимое, по сравнению с сопором и комой, но тоже ничего хорошего для психики не сулит, и изучать его лучше в теории, нежели чем на практике. Три его степени — лёгкую, среднюю и глубокую — выделяют условно, поскольку, в отличие от компьютерных персонажей, реальный пациент не будет столь любезен высветить над головой цветную полоску своего текущего состояния с её расшифровкой. Сами, всё сами. Итак.
Лёгкая степень оглушения, она же обнубиляция (от латинского obnubilatio – закрывать облаками, затуманивать). Пациента можно спутать с человеком, который принял на грудь — не до такой степени, чтобы сильно штормило, но уже вполне достаточноно, чтобы жена расстроилась. Дезориентировка касается в основном времени; в пространстве и собственной личности человек худо-бедно ориентирован. Причём, если месяц и год он вам назовёт правильно, то с датой и приблизительным временем может выйти путаница. Кроме того, вряд ли пациент сможет правильно припомнить, что и в какой последовательности он сегодня делал и когда же с ним приключилась беда. Немного побеседовав, можно обнаружить, что он уже забыл, о чём же вы только что говорили — память не фиксирует текущие события, они в ней просто не удерживаются. Привлечь внимание оглушённого удаётся не сразу, приходится прикладывать некоторые усилия, чтобы он прислушался и ответил. Все движения замедлены, ответы следуют после паузы, рассеянность порадовала бы любого начинающего карманника. Красноречия вряд ли стоит ожидать — для него, как и для любого тонкого действия, нужна слаженная работа всей психики; не до высшего пилотажа, когда самолёт подбит. В эмоциях преобладает безразличие — ведь и на них приходится немало сил и внимания к деталям. Само состояние может мерцать, время от времени чуть просветляясь, давая так называемые люцидные окна (от латинского lux, или свет).
Средняя степень оглушения. Дезориентировка касается уже не только времени, но и пространства. Находящегося в ней пациента уже бесполезно спрашивать, где он находится, какое сегодня число и который час. Назовёт фамилию, имя, отчество — хорошо. Год рождения — отлично. Адрес... это вряд ли. К окружающей обстановке и людям интерес в таком состоянии полностью отсутствует — неважно, гоняются ли вокруг спецназовцы за террористами или же танцуют как-кан обнажённые красотки. Даже летка-енька в исполнении спецназа не удивит. Даже в обнимку с террористами. На лице — выражение растерянности и недоумения. Внимание привлечь крайне трудно, для этого надо либо кричать в ухо, либо трясти перед носом чем-то крупнокалиберным. Стоит оставить такого пациента в покое — и он ложится и словно дремлет, безучастный ко всему, зачастую с открытыми глазами.
Глубокая степень оглушения, она же сомноленция (от латинского somnus, или сон). При ней дезориентировка полная — во времени, пространстве, собственной личности (то есть даже как зовут — не скажет). Что вокруг происходит, пациент понять не в состоянии. Что ему пытаются сказать, втолковать, прокричать на ухо или показать жестами — тоже. Привлечь слабое подобие внимания можно лишь сделав больно — физически, естественно: отхлестав по щекам, уколов или ущипнув хорошенько — не из личной антипатии, а чтобы понять, насколько всё запущено. Даже в этом случае реакция будет вялой — ну, откроет он глаза, ну, посмотрит на тебя неосмысленно — и на том всё. Большую часть времени пациент неподвижен, лежит и особо о себе не напоминает.
Как и положено при выключениях сознания, после выхода из такого состояния память сотрёт часть воспоминаний на сам болезненный период (конградная амнезия), если оглушение было лёгким, либо не оставит их вовсе (имеется в виду, на период самого оглушения) — если оглушение было средним или глубоким.
В случае улучшения состояния оглушение проходит (регрессирует), в случае ухудшения — углубляется (прогрессирует) и переходит в сопор.
Сопор, или status soporosus (от латинского sopor — оцепенение, вялость). Практически в шаге от комы (его иногда называют прекомой). Дезориентировка при сопоре полная, то есть вопрошать, который час-день-месяц-год, что это за дыра и пытаться познакомиться с тем же успехом можно, подойдя к памятнику. Только реакция окружающих будет в последнем случае немного иная. Даже на укол или на щипок пациент отреагирует, но вяло и нецеленаправленно — дёрнется, вздрогнет, но обидчика искать не будет. Рефлексы со слизистых оболочек (чихание в ответ на попытку пощекотать пёрышком в носу — и не надо так неодобрительно коситься, это диагностическая процедура, а не издевательство!) и кожи отсутствуют. Сухожильные рефлексы (молоточек-колено-удар с носка) ослаблены. Сохраняются защитные рефлексы: корнеальный, когда на попытку коснуться ваткой роговицы глаза веки смыкаются, кашлевой, рвотный, глотательный. Реакция зрачков на свет вялая. Пациент лежит неподвижно, и лишь временами может метаться в пределах постели.
Если состояние улучшается, то сначала сознание проходит через оглушение к норме, при этом память на период сопора полностью утрачивается. Если состояние углубляется, наступает кома.
Кома. Название происходит от греческого κῶμα, или глубокий сон. Психика при коме полностью складывает с себя все полномочия. Угнетены большинство рефлексов, в том числе защитные. Сохранены лишь те из безусловных, что позволяют жизни теплиться в теле — те, что поддерживают дыхание, сердцебиение, терморегуляцию, тонус сосудов. Углубление комы ведёт к смерти. Если ситуация складывается благоприятно, происходит постепенный выход из комы, в обратной последовательности: кома — сопор — три степени оглушения — возвращение к ясному сознанию. Память на события, происходившие в коме, а также на период выздоровления, вплоть до состояния лёгкого оглушения, утрачивается.