Грозовой перерыв 15
- Пьян, что ли...
- Ширнулся, похоже!
- Почему?
- Ликование победы, близость Дома, либо феерично поладили с адьютантом... - Джек разглядывал на экране рубки панораму коридора, по которой удалялся, смеясь, кружась и вскидывая руками, Басманов, в парчовом красном распахнутом кафтане на голое тело. Ну, и в белых атласных сапогах.
- Почему ширнулся, а не пьян? - Джон выполнял свою часть маневра за пультом второго пилота, и не мог видеть этой красоты.
- Алкоголем не пахнет.
- А, ну да, ты ж постоянно его нюхаешь... Приготовились.
- Есть. Жму. Набор стандартных человеческих причин!
- Завидуешь.
- Пффф! Да.
Ушелец как бы тряхонуло, но на самом деле ощущение перескока было в их живых организмах. Джек только крякнул и кратко рассмеялся. То, что подавляющему большинству казалось неприятным, в плане тактильном либо внутриутробном, для капитана Харкнесса было чудной освежительной встрясочкой. Джон переносил гиперскачки со стойкостью экстра-пилота, но, разумеется, не разделял его восторгов. В это время Басманов пошатнулся и оперся руками о переборку у своей двери. Его от скачков этих мутило. Из-за отъехавшей двери выбросилась Мишкина рука и, схватив за плечо, втащила его во внутрь каюты.
- Поладили.
Джек страдальчески вздохнул, блаженно-горько улыбаясь. Как обычно, когда смертные чудили, а ему приходилось снова ждать, ждать, и терпеть.
- Ну, и близость Дома, конечно. Приготовились.
- Есть. Жму.
...........................................................................................................................
- Это они! - крикнул Басманов, подкручивая настройки телепорта. Только что проступивший сквозь обычный мирный шум космоса посторонний сигнал был расшифрован его сенсорами как базовые дальние кольцевые маячки "Грозного". - Сторожатся! Погодите, тихо, тихо!
Никто и не думал шуметь, и даже расступились, давая ему доступ к пульту и главному экрану. Басманов, одетый по-праздничному ввиду вот-вот могущей произойти долгожданной встречи со "своими", заметался, как на коротком поводке, только что не скулил в нетерпении. За его спиной, поодаль, сложив на груди руки, тоже официально уже одетый, озадаченно молча стоял Миша, бледный, с обострившимися от непрерывного морально-физического любовного усердия последних суток классическими чертами.
- Что-то не так, не так что-то!
- Что именно, Федя?
Палец Джека поигрывал на блокировочной защите Ушельца, делающей его абсолютным невидимкой.
- Ннн-не знаю пока... Ммм... Не тот сигнал! То есть... - тут он остановился, прижал ладонь ко лбу, прикрыл глаза. Тонкий мерцающий след его крейсера всё так же лился уже из вполне обозримого пространства их сектора... До Вотчины рукой подать, как сказал бы Басманов. - Это Код! Почему они Код выставляют, вместо обычного сторожевого... Значит что? - Значит, что-то не так, значит, угроза внешней агрессии по факту. Вокруг нет никого, вроде...
- Нет. Всё чисто, Федя, - Джек обошёл его и очень осторожно положил руки на его плечи, тоже вглядываясь в экран. - Может, перестраховываются на всякий случай. Может, им без тебя боязнее обычного.
Джон, скосив тихую молнию взора на Мишу, убедился в относительной безопасности такого маневра. Конечно же, железобетонный адьютант ничем не выдал своего собственнического инстинкта. Почти ничем.
Басманов как бы решился, и набрал пароль, известный только ему, и должный быть понятным капитану "Грозного", кем бы он сейчас не был, если только он - свой. Прежде, чем врубить этот требуемый ответ, обернулся к Джеку: - Капитан, включай внешнюю защиту. Боевую. Локацию сигнала мне оставь. Сейчас мы всё поймём.
- Феденька, может, нам в кольчужки пора? - вкрадчиво возник голос Джона, меж тем Крест в видимом радиане справа дважды озарился по периметру багровыми огнями, в знак того, что Ювелир там принял и понял знак Басманова к возможной тревоге. Джек переглянулся с Джоном. Нелепо было отрицать уколы ревности, но...
- Эвольвенты мои! - спохватившись, Басманов стал выискивать в космосе на экране свои подарочки.
- Включены в ореол защиты. Федь! Имей совесть, не обижай. Никто не отберёт твои игрушки, детка! - полусмехом Джек, как обычно, разряжал обстановку.
В мирно гудящей тиши корабля прошло время. И тут экраны ожили жуткими помехами, и после ряби прорвался взведённый, но командно-чёткий голос, повторяющий в открытый теперь эфир один и тот же рефрен на русском языке: "У Бога дней много!"
- Жемчужный, ты? Ты!!! "Да у нас дорог час!" Серёжа!!! - он выкрутил телепорт до предела возможного, и сигнал связи оформился в полноте.
- Фёдор Алексеич! - на экране возник адмиральский малиновый бархатный мундир, сияющий шевронами, светлый серьёзный молодой лик, золотая массивная серьга в ухе, и они оба - с той и этой стороны - вскочили, но тут же Жемчужный, коротко и жарко отдав честь жестом, похожим на всегдашний Джековский, только строже, опустился в кресло и отрапортовал на выдохе: - Причальный луч включен, Командир! Сообщите ваши параметры.
Басманов запнулся только раз, от безмерной радости, видно, но волнение тревоги предчувствий мобилизовало. Дублирование реальным голосом в реальном времени и точке событий было обязательным при всяком виде проникновения внутрь рифта. Это удивительно, но Джону явственно слышались отзвуки эха других голосов на подступах к орбите другого рифта, там, за невообразимой далью прошлого-будущего... Погибающий Букинист, красный и серебристый аэропланы, Чёрные Журавли - всё это совместилось воедино с невероятной силой Реальности, так, что Джону захотелось необычного... Ошеломлённый собственным желанием, совершенно новым для себя, капитан Харт предпочёл отложить пока его осознание.
Когда на самой границе рифта контакт был полностью установлен, и все уже могли видеть всех воочию на здешнем многозвёздном просторе, и идеальный корпус "Грозного", величаво поблёскивая золотом, вплыл с правого фланга в центр обзора, Басманов отвернулся на минуточку, пока Джек бурно здоровался и уточнял у Жемчужного условия перехода. Смахнуть слезу.
- Господи, что ж такое...
- Федь! Всё замечательно. Мы же воссоединились? Мы же идём на посадку?
- Да. Идём, - взявши себя в руки, лихорадочно набирая код телепортации на "Грозный", Басманов умоляюще, и в то же время безапелляционно кивнул своему адьютанту, чтоб оставался тут. - Но у нас там что-то происходит...
- Конечно, - жизнь происходит! Спасибо скажи, что вообще... - тут Джек почёл за благо увидеть жестикуляцию Джона, и замолк. И тут же подхватил свою шинель: - Я с тобой!
- Нет! Только я! - крик Басманова, уже озарённого бело-синей вспышкой телепортации, остановил его порыв. Джек немного удивился себе. Прежде его бы это не задержало.
Летучий Полк, Вотчина.
Местным днём позже.
- Где-то я уже это всё видел.
- Тут и видел. Больше негде.
Они вышли на просторную широкую крытую галерею, что опоясывала гостевое крыло терема Басманова... Здесь была весна, уже вторая, со времени их ухода. Выражался этот сезон в некотором изменении вида золочения небес, усилении магнитных и обычных бурь, приносящих спонтанные потоки ветра, и цветении чего-то там местного. В целом же было свежо, и уникально, как обычно. Нет, не стоило Джону этого говорить - "как обычно".
Их покормили, предложили все мыслимые услуги, и через лично Мишу попросили обождать великодушно, ибо вскорости им всё желаемое будет предоставлено, а улетать пока что просили не торопиться.
- Ну в самом-то деле, ну что как не родные. Можно бы и без формальностей! - Джек демонстративно сунул руки в карманы и закатил глаза.
- А Сам-то где? - закуривая, спросил Джон.
- Иерархией занимается, - неимоверно тонко усмехнувшись, ответил Миша.
Они ждали продолжения, но Миша, спохватившись, начал откланиваться по всей форме. И Джек мягко, но недвусмысленно придержал его за руку повыше локтя, со всевозможным обаянием вопрошая взглядом.
- Сэр, тут внутреннее дело, и Фёдор Алесксеевич не дал...
- Да брось, чего он "не дал", Мишенька. Он мне власть тут на днях почти передал. Что у вас творится? Мы же видим, что-то не особо праздничное. Охрана на каждом шагу.
Дождавшись, когда его отпустят, Миша поправил рукав, и непроницаемо отвечал в том же духе. Его можно было сейчас убить, конечно, но это ничего бы не прояснило, и его отпустили.
- Вот чёрт. Видал, как они с Грэюшкой общнулись? Там, на краю входа. Да и вообще. Вот скажи, мы с тобой всю грёбанную жизнь - и даже больше! - из кожи лезем, домогаясь доверия, а они так запросто! - Джон умолк, дополнив фразу выразительным жестом, облокотившись о массивный деревянный парапет, и выпустив дым. - Вкусные сигаретки. Однако...
- Не ревнуй.
- Заткнись. Кто б говорил.
- А что тут у них творится, в самом деле?
Джон осмотрел туманный голубовато-перламутровый горизонт, и приметил изумительно тонко вписанную в марево над ним трофейную Эвольвенту. Полупрозрачную, прекрасную, волшебную. Вторая висела на стапелях в ангаре, и весь лётный состав в ликовании имел возможность облазить неизведанный аппарат согласно своему статусу и разряду. Уже были определены счастливчики, коим надлежало осваивать пилотирование и техобслуживание трофеев на практике. Но очень скоро выяснилось, что решительно никому в Полку это не под силу без должного инструктажа специалиста, и эта миссия была, естественно, вежливо возложена Басмановым на капитанов. Если, конечно, тем "некуда немедленно спешить". Конечно, некуда. Никогда ещё это ощущение не казалось настолько приятным. Спешил только Грэй, по каким-то своим мотивам стремившийся вновь уединиться в космосе среди своих таинственных занятий...
Они помолчали.
Джон убрал сигарету в предоставленный заведомо изящный контейнер. Здесь почти никто не курил классического табака в классической рисовой обёртке. Но держали. Для гостей... Джон понял, что курить больше не хочется. Втянул сложный живой запах здешнего воздуха...
Возвращение Хозяина, да ещё и победоносное, разумеется, воспламенило всю Вотчину. Его желали лицезреть, и это законное право своих подданных-подопечных Басманов реализовал обычным способом - сборищем на центральной площади. Тем более, что у этого взаимного желания были и куда более серьёзные поводы, кроме чистой радости вновь обретения друг друга.
Первобытные, хоть и пристойные, сцены этого выступления (и его окружения) поражали чувства и их, пришлых, тех, кто уже, казалось, ничем не мог бы поразиться. Вдали от устойчивости какой-либо основы, часто - семьи и понятия родной земли, в конгломерации совсем иных принципов и моралей, по которым существовала громадная часть разбросанного по Галактике человечества, такие массовые зрелища и образования казались гипнотическим коллективным наваждением. Или - природным феноменом. Джек стоял, как очарованный. До него не сразу дошло, о чём вещает в заключении обращения к своему народу Басманов с высоты царственного помоста. А речь шла ни много ни мало о проводимом сейчас им лично расследовании вопиющего преступления - заговора группы должностных лиц, воспользовавшихся его отсутствием с целью узурпирования власти в колонии, с намерением устранить высшее военное руководство Полка, преданное ему, и таким образом, оставив в одиночестве и без опоры, принудить его эту власть разделить и использовать по каким-то своим понятиям. Конкретно же цели и намерения, и точное число лиц, непосредственно замешанных в деле, будут названы не далее как завтра-послезавтра, и состоится суд, и каждый виновный понесёт положенное наказание.
- Знаю, я мог не вернуться, и вы все, конечно, имели бы право под угрозой хаоса и гибели всего нашего мира положиться на новую власть, нового лидера, способного вести дела колонии тут и за пределами нашего рифтового щита. Но я - здесь и сейчас! И намерен немедля же восстановить своё право, и сделаю это так, как это было всегда, - он помолчал, обводя мрачно пламенеющим взором напряжённое молчаливое море под собой. Его рука сжимала рукоять сабли, выдвинутой из драгоценных ножен на ширину ладони, и это было почему-то страшно. - От вас же ожидаю сейчас помощи и сознания. Мне известно, заговор сей готовился в тайне, и община его бы не одобрила, ибо, в противном случае, я уже не стоял бы здесь перед вами. Если кому-то есть, что сказать нам по этому делу, вы знаете, как это сделать. Возвратимся же к нашим делам и обязанностям. Да хранит нас Небо!
Кратко поклонившись, от развернулся, удаляясь с трибуны, и его офицерская свита с суровым видом следовала за ним.
После краткого совещания в кабинете нынешнего главнокомандующего, Жемчужного, Басманов приказал подать себе самогону, предложил разделить это с ним всем желающим, хлобыстнул полстакана за здравие своих молодцев, героически и грамотно успевших сориентироваться в критической обстановке и не проебать крейсер и планету, и пожелал немедленно отправиться на допрос арестованных. Ввиду чрезвычайности события, Джеку и Джону было предложено сопровождать его. Оба согласились.
- А Райнов где? - Джек поравнялся со стремительно летящим по коридорам спецотдела военной части Басмановым. - Не поверю ни за что, что он...
- Он в коме. Пострадал при нападении. Ещё пятеро ранены. Одиннадцать убитых. С нашей стороны. "Грозный" чудом отбили, увели на орбиту, оттуда рулили ответным ударом. Нам повезло. Заложников могло оказаться больше.
- Заложников? Каких, где?
- Не важно. Всё разрешено. Мы явились так вовремя, что и сказать нельзя. А теперь я выверну наизнанку этих тварей.
- Постой! Ты же всё учёл? Они могли предвидеть неудачу и отыграться по-крупному. Заминировать тут всё, скажем...
- Нет. Они были уверены в успехе. Почему - это я выясню тоже. Иначе Вотчина взлетела бы на воздух уже вчера. Нееет, они рассчитывали жить долго и счастливо. Только без меня! Это не битва идей, Яков Офирыч, это банальный разбой и грабёж. Скорее всего, продать хотели готовую планетку со всеми потрохами...
- А рифт как же? Как бы они с тытхами стали без тебя договариваться, скажем?!
- Через Жемчужного предполагалось. Держать силой, выведать коды и прочее. Не знаю! - Басманов заметно сатанел. - Значит, знали, как. Думали, то есть, что знают. Может, им не нужен был даже рифт после. Главное было - коды взломать, и крейсер захватить. Значит, есть на примете и покупатель на это всё! Значит, каналец какая-то ушлая крыса наладила, из тех, что с наружкой сношались... Ничего. Скоро и мы всё узнаем!
Войдя в допросную камеру, первым делом Басманов приблизился к закованному в наручники человеку в потрёпанном офицерском мундире. Смотрел пару секунд, и одним мгновенным полновесным ударом в скулу отбросил его в стену. Отёр кровь с перстней платком, поданным сопровождающим из охраны.
- Встать! Смотреть на меня! Дмитрий, фиксируй, - бросил он секретарю за пультом в углу, где рядом с пишущим минимодулем располагалась стопка обычной бумаги и карандаш. Джон расположился в ним рядом на скамейке, и смотрел и слушал с интересом.
Джек не успел пожалеть, что пошёл сюда. Больше Басманов не прикоснулся к допрашиваемому ничем, кроме бестрепетно-жёсткого пронзительного сознания.
Ещё двое суток шли следовательские дела.
По их итогам был объявлен день и час публичного собрания на площади, где, в присутствии всех, очном или эфирном, будет оглашён приговор, и свершится казнь четверых, на этот момент признанных категорически виновными в измене интересам колонии, повлекшей за собой человеческие жертвы и угрозу всеобщей безопасности.
....................................................................................................................
Видимо, Басманов до чего-то, касаемого внешних вопросов, докопался, поэтому и вызвал к себе в терем на разговор Грэя. Райнова забрали на борт Ушельца, приземлившегося в отдалении, за зоной отчуждения лётных ангаров, под синтезатор, оставив при нём ответственного наблюдателя.
Джон, подозрительно равнодушный на сей раз к секретам своего Грэюшки с Басмановым, уведомил хозяина Вотчины о намерении прошвырнуться по окрестностям на флаере, и улетел один.
Вернулся проголодавшимся, и приподнятым до умиротворённости.
Застал довольно напряжённую картину.
Басманов бранился с Джеком.
Грэй, как всегда равнодушный к проблемам, прямо его не задевающим, либо таковым кажущийся, перебирал перед окошком драгоценные побрякушки Басманова, размышляя при этом о вопросах недавнего с ним диалога. Миши не было видно - должно быть, бегал по бесконечным заботам неотложного и суверенного свойства.
- Я всё могу понять! Уж вот поверь, Федя. Тогда - тогда - вам с Земли деться некуда было, из страны даже, и мера пресечения тут ясна! Но теперь-то, здесь, Федя, зачем тебе эта кровища?!
- Как - зачем?! Ты сам пытал, ты сам казнил, я знаю! просто так, что ли?! - и это три тыщи лет спустя нас... Ой, только не надо про раскаяние и осознание! Что вот щас бы так не стал!
- Да! Но... я тогда был вроде тебя до космоса, понимаешь. Но ты, ты! - Ты Орду остановил не жестокостью, совсем же иным!
- Да не я, Лютц это ваш Великий! Причём тут...
- Не важно, я не о том, - Джек крутанулся, подлетел, схватил его за ворот атласного домашнего кафтана, мягко вжал в стену, - я о тебе, о душе твоей бессмертной, Феденька! Как же ты не видишь, что ты уже - другой, ты сам взлетел над собой, а творишь всё то же мракобесие... Отпусти их, накачай ретконом и высади на перевале, там, где угодно! Они никогда не вернутся... Убитых не воскресишь этим. Ты страхом хочешь порядок тут построить? Что же всё без изменений, почему так, почему не попытаешься даже по-другому?!
- Да, представь себе, хочу! И неплохо строю! Отпустить?! - Басманов расхохотался, и попытался отцепиться от настойчивых объятий Джека. - Нет, ты серьёзно, что ли, Яша? Да ты бредишь. Я, может, и взлетел, но не ополоумел пока что. Да чего ты от меня хочешь?! Мудакам отрубят головы, и только. А надо б за такое на куски порезать! Живьём в землю закопать надо бы! Могу и отпустить - с борта крейсера полетать без скафандра, а лучше - в скафандре, чтоб успели осознать в полной мере. Мёртвые не встанут, зато живые о справедливости и воздаянии знать будут! Ты всё утопии свои воображаешь, а я и так тут почти что утопию устроил... Сам себе поражаюсь, до чего я милосерден. Аж противно!
- Хорошо, давай так. Ты мне вроде как завещал всё это хозяйство. Да?
- Вроде как да, - Басманов, наконец, вывернулся, зло сверкая на него очами и поправляя растрёпанные волосы, и измятый воротник нижней рубахи.
- Так вот! Делай, что хочешь, но я на это смотреть не обязан. И вообще...
- Ну и не смотри! И чёрт с тобой. Только не надо меня учить, как с людьми обращаться! Ты вот сам-то никогда ни с кем не мог управиться, чтоб дерьма не нахлебаться и не бросить всё в итоге к лешему! А то я не знаю...- Басманов теперь сам надвинулся на обессиленно отступившего Джека, со змеистым прищуром, и возвысил голос: - Брат вон твой, младшенький, всю жизнь на тебя хер кладёт, как ты перед ним не расстилайся! Да и любовничек твой старинный - тоже, регулярно...
Джон дожевал побыстрее и проглотил кусок мяса, и беззвучно ржал, привалясь к притолоке, с полупустой мисочкой в руках. Грэй неторопливо приподнял бровь, в целом и общем выражая согласие со сказанным.
- Да и с Земли сбежал, и бегаешь всё, потому что там ты никому не нужен особенно, там без тебя управились! Много ты там кого перевоспитал, а? Вот теперь выделываешь из себя Доктора по всей вселенной, а у самого просто напросто терять больше нечего, и руки в крови по плечо, не то что по локоть, как у меня!
Джек вцепился в горло Басманова, но не смог повалить его, и Джон с Грэем любовались какое-то время картиной их отчаянной схватки. Джек сдался и сник первым, отшвырнул его от себя, отошёл. Оба мокрые, гневные и раздосадованные, устало пытались отдышаться.
- Ты зачем меня упросил тебя тут сменить? Я такого не потяну, ведь знаешь, и тут я тебе не товарищ, Федя. Мне бы сразу сообразить, что тебя-то уж точно не переделаешь!
- Ну, тогда дождись, пока я сдохну. Хрен с тобой, правь, как знаешь, после, мне уже всё равно будет... А пока что - отстань навеки!
Джек вышел в сени, не оборачиваясь, сбежал по ступеням и удалился куда-то в быстро наступающую ночь.
- И Таню не видать тебе, как ушей своих! - крикнул ему вслед Басманов.
Джон подошёл и обнял его, невольно прикладываясь к волосам, вдыхая и тихонько смеясь.
- А ты что ржёшь! - Басманов, всё ещё опасный, но усталый до смерти, попытался сбросить его со своих плеч.
- Федя, не обращай ты на него внимания. Сейчас побегает и вернётся. Ты же прав - податься ему некуда особо. Разве что Райнова проведать. Ты не горюй, Федя, мы его поднимем. И не из такого вставали... Видал бы ты меня после Трибунала. Да и себя, поди, помнишь, на одре-то.
- Есть хочу, - заключил Басманов, благодарно пожимая мальчишеское колено Джона, обтянутое вечными джинсами цвета индиго, поднимаясь. - Миша, ты где там? А. Ну ясно. Приходи... Что "Соломон Израилич"? Ну тащи его сюда... Нет. Погоди... Короче, Миша, ты мне тут нужен. Всё прочее - после. Израилича тащи, если надо.
Во тьме, душистой и мягкой, древесной, удаляясь в верхние покои терема, уже известные ему, Джон с неизъяснимым удовольствием слушал голоса из трапезной: " А из тёмной материи штанов не сошьёшь, Фёдор Алексеевич, и о том я им прямо сказал..."
Грэй помигал в полуночи алыми габаритами Креста в самом зените, и пропал. Ушёл за границу рифтовой сферы, с благословения Басманова. Отдохнуть ото всего по-своему, ну и постеречь ближние рубежи.
................................................................................................................
- Фёдор Алексеич... тебе апельсин подать, может, или девок позвать? - выпроставшись из-под его недвусмысленного напора, с невыразимым смешением сочувствия и умильной досады проговорил Миша. Нет, понятно, что натура господина желала выхода, сейчас и немедленно, и...
- Мишшааа... А, давай! Девок, апельсинов, и чего они там обычно хотят. Давай!!! Сейчас же. Таню вызови тоже!
Он отвалился на полу на ровные гладкие доски, раскинул руки, и остался ждать. Непередаваемо нежно коснувшись его поцелуем взгляда, Миша удостоверился, что пожелание это серьёзно, и набрал код сперва Тани. Она оказалась свободна... Было у Миши до сих пор подозрение, что Таня всегда свободна именно для Фёдора Алексеевича, и теперь он в этом почти убедился. Ну это и понятно - они с ней оба сходили с ума по натуральному жемчугу.
Вотчина.
Сутки спустя.
- Сам-то где? - лихо подкатив на флаере, весело поинтересовался Джон, выскакивая через исчезающий борт кабины. Занятие с ведущими пилотами в лётном корпусе по части вождения инопланетных аппаратов принесло ему явное удовольствие.
- Занят, - легко кланяясь, отвечал Миша, с улыбкою странной. Впрочем, странность эту никто б не уловил, кроме пристрелянного взгляда.
- О. Ну... А это надолго?
Миша как бы задумался на секунду.
- До вечера, точно. Там ещё Светлячок и Мата Хари сегодня подъехали... Я ничего не утверждаю, но обычно при таком раскладе суток двое. Одни уже прошли.
- Угу...
- Вот Вам смешно, а мне его после реанимировать.
И что же, спросил без слов Джон, никаких уколов самолюбия, вообще ничего? - Да, никаких. Только беспокойство, разве, он же устал ужасно, отвечал буднично Миша, потихоньку попивая и закусывая в трапезной, внизу, - а сейчас убивает оставшееся.
- Но ведь... да. Секс. Он же их не по головкам там гладит, не книжки читает.
- Ну конечно, - отвечал Миша терпеливо и философски, - вот я и говорю, после реанимировать приходится. А как, с другой стороны, от натурального хозяйства разве можно кого-то удержать? От естественных природных потребностей. Нет. И кто мы такие, что вмешиваться в естественное течение...
- Да нет же, я не о том.
- А о чём?
Они с Мишей глянули друг на друга, и Джон дохрустел огурчиком, опрокинув стопку. И прежде, конечно, смиренно без комментариев выполнял адъютант все желания господина, да, но сейчас было в его спокойствии нечто такое... Из этого похода Михаил Фёдорович вернулся преображённым. И любому, кто был рядом, это бросалось теперь в глаза. И не только потому, что стремительно возмужал. И вроде бы ничего не поменялось во всегдашнем поведении хозяина и его верного человека, всё то же было между ними на людях, и по тем же важным и личным делам неустанно хлопотал один под вежливо-чётким диктатом другого, и всё же - это был совсем, совсем иной тандем. Джон откинулся на тяжёлом деревянном стуле, упиваясь догадками.
- Почему он не женится? Ведь было бы логичнее воспитать себе наследника, или даже не одного, а не рыскать по вселенной в поисках сомнительных кандидатур, вроде... Ха.
Миша молчал, как бы размышляя.
- Это нам не понять, сэр. Кто знает, что дальше будет.
И Миша попросил свободы от дальнейшего общения, под предлогом обязанностей своих. Поклонился, и ушёл.
Джон знал, что их никогда тут не оставляют без внимания. И его одиночество за щедрым столом трапезной сейчас - это не знак того, что можно упасть под стол на пол и думать свои думы. Но так можно было сделать. Ведь это никому и ничем не грозило. Здесь было как-то невыразимо свободно, не смотря на весьма строгую систему социального построения, не смотря даже на отсутствие привычного набора развлечений и всего того, что за свою вечность скитаний Джон Харт успел полюбить и освоить, принять и впитать, как один громадный, чертовски захламлённый, местами запущенный дом. То самое необычное желание, вспыхнувшее на борту Ушельца недавно, никуда не ушло, против ожиданий, а только укрепилось и оформилось. Теперь оставалось дождаться Хозяина из объятий его нимф, чтобы испросить официально разрешения на осуществление этого желания.
Но увидеться до "судного дня" им было не суждено.
Басманов тешился до полного удовлетворения и потери сознания, как и предполагалось Мишей, и не смог выбраться из уединённого покоя страстей своих сразу по окончании сессии. Из пристройки к северному крылу его обширного терема, с неофициального крыльца, Миша провожал трёх невероятных созданий до их "аэросаней", передавая на попечение личной телохранительницы каждой. Одна из нимф, самая высокая, величественно-статная, шатенка в алых и бордовых мехах, в матовом мерцании бриллиантов и жемчугов, точно в снежной сверкающей пыли, задержалась, чтобы, склонившись, что-то шепнуть на ухо адъютанту. С поклоном и улыбкой Миша ей отвечал. И всё, видимо, прошло к общему удовольствию... Это и была Таня, по всей очевидности. Джек бы точно сейчас вывихнул шею. Прикинув, что даже у Басманова нет таких средств, чтоб её нанимать вот этак, заложи он хоть всю колонию (а этого никто никогда не сделает даже ради богини), Джон усмотрел в их отношениях определённо личную глубокую приязнь. Оно и понятно, если, помимо постели, делят ещё и опасные затеи в глубоком космосе.
В день казни площадь была полна.
Джек в утра появился перед теремом, и хмуро наблюдал за этим неординарным мероприятием (точнее, за его началом), сунув руки в карманы брюк, и всем видом выражая протест глубочайшего отвращения. Такой заварухи здесь не случалось давно, а, быть может, и вообще никогда, и это тоже носилось в воздухе.
Басманова ждал очень серьёзный эскорт из его высших офицеров. Одеты все были празднично.
Джон приблизился, тоже одетый сообразно, при полном вооружении, то есть при катане в плюс к его всегдашней паре огнестрельного, и это означало его согласие, уважение требованию традиции и намерение присутствовать там рядом с Басмановым, или сам по себе, но - присутствовать. Джек на него не смотрел. С упорной верностью своей логике он держался в тени строения, глубокой, бархатно-зеленоватой в этот час довольно позднего и прохладного утра.
Басманов демонстративно делал вид, что не видит этого.
- Брось. Ты же не понесёшься сейчас его останавливать?!
Джек дёрнулся мимически, как о укола.
- Джек, прекрати. Хоть ты-то не впадай в детство! Это, ей-богу, смешно. Учитывая, что ничего ты тут не изменишь. Разве что поселишься по соседству, разобьёшь лагерь для всех желающих под большим лозунгом: "Я прощаю тебя!". И тогда все ублюдки, почуяв мазу спасения души, устроят в этом благословенном раю гражданскую резню. Хороший сценарий? А через месяц, когда Басманов со своей гвардией устранит последствия одной крови, утопив её в другой, ты будешь навеки вычеркнут из его памяти. Зато - с чистой совестью. А после...
- Заткнись.
- То есть, я - прав?
-...
- А, забыл сказать. Если припишешь в конце лозунга "Бог", сюда полвселенной ломонётся, и тогда Басманову точно капец. А ты останешься проверять справедливость своей идеи...
Джек шагнул было прочь, но Джон решительно остановил его, схватив за рукав шинели.
Они раскланялись с Басмановым и свитой, проходящими мимо, по регламенту.
И только потом капитан Харкнесс самоустранился нажатием комбинаций своего телепорта.
Расположение Летучего Полка.
Месяцем позже.
- Фёдор Алексеевич, к тебе граждане, - Миша указал на внешний монитор. Басманов глянул на ожидающих в приёмной двух женщин, по скромному виду - из техобслуги жилого сектора.
- Отчего ко мне? Что такое?
- Это по вчерашнему вопросу, похоже, - усмехнулся Миша. - Староста, как слышит, сразу к тебе отсылает.
- Вот ведь... - он поднялся, глянул в зеркало. - Зови.
Пока выслушивал их коленопреклонённую нижайшую слёзную просьбу, просканировал нехитрые желания, таящиеся за ней.
- Печали ваши поправимы. По пустякам беспокоить отшельников - большой грех. Возымейте терпение, и в грядущем недалёком времени всё решится. Мир наш восходит к лучшему непрерывно, всё изменяется, новые люди приходят, и ваши желания будут услышаны Небом. Остальным же скажите: лишь неразрешимый вопрос Духа даёт нам, смертным, право беспокоить Капитана-отшельника в его уединении.
- Слушай, Мишаня, этак нам скоро не отбиться от поселян... Надо что-то придумать.
- Я бы так сказал, Фёдор Алексеич. Поручите капитану Джону самому придумать, не всё же нам разгребать, в самом деле.
- Вот же ведь люди! Подавай им веру и всякие чудеса... Квантовой механикой, значит, пользуемся, а чуть что - бежим кого попало о волшебстве умолять.
Как будто сам не такой, укоризненно тюкнуло в мысли. И Джон Харт - вовсе не кто попало, разумеется, просто надоело человеку всё на свете, а тут ему хорошо и покойно показалось. Нашёл местечко в местном предгорье, на самой границе относительно безопасной сферы энергокупола, эстетично вписал в склон свой Харлей, без особого вреда для местной фауны, вывесил камуфляжные экраны, так что снаружи ничего особенно и не видать, и принялся себе с удовольствием отшельничествовать. И всё бы ничего, да только в маленькой колонии такие вещи не проходят без внимания. Сперва опасались приближаться, после - осмелели. Немалую роль в соисканиях божественного плана среди рядовых граждан сыграла недавняя, свежая совсем драма, потрясшая всех, завершившаяся высылкой последних косвенно виновных в заговоре и попытке переворота... Капитан-отшельник потреблял только собственные ресурсы, каким-то образом добывая их (не считая деликатесных местных огурцов солёных), и жил себе спокойно. Охотился строго по инструкциям, в пределы жилых зон не вторгался. Этого следовало ожидать, что вскоре ему пришьют статус легенды и человека места силы, со всеми вытекающими. Басманов размышлял какое-то время, и ничего толком не мог придумать.
На вызов Джон явился почти мгновенно.
Выглядел он мирно, довольно, небрежно слегка по-походному, даже слишком довольно. Банальное подозрение, что его там всё же посещает Грэй, не подтвердилось, и Басманов немного смущённо отвёл взор.
- Не справляешься, Федя?
- Посоветуй что-нибудь дельное. Не я виноват, что они тебя за богоявленное нечто тут принимают... Надо было подальше селиться. За перевалом, на пограничье. Там не обустроено, правда, но зато народу нет совсем.
- Да, там у вас весело, за периметром. Выбираюсь пострелять без лицензии. Ты ж не против, надеюсь?
- Да нет, на здоровье, только не забывай о важном сообщать. Так что делать будем, Люцифер Иваныч?
- Веришь ли, без понятия. Это лучше с Джеком посовещаться. По части святости - это к нему.
Басманов какое-то время в упор разглядывал его, вольно развалившегося на диване в трапезной.
- Ну да, да! Скучно мне совсем без народа, хреновый из меня отшельник! - смехом отвечал капитан Харт. - Хотел бы без никого - утрепался бы на Джона. Всё-то тебе видать. Кайфно мне у тебя тут, Феденька. Можно, я останусь насовсем? А тебе гнездовье вервейнов сдам. Кстати, а как там наш... Лютц?
Басманов под его откровенным до предела взглядом снова как-то смутился, и поспешно переключился с прямого прочтения ассоциаций на свои нужды в данный момент. Прислушался к себе с некоторой опаской.
- Да не знаю даже. Тихо пока что.
На его вызов Джек явился удивительно скоро и без вопросов. А ведь ещё месяц назад казалось, всё кончено.
Видимо, они соскучились друг по другу. И сейчас это чувство возобладало над прочими соображениями.
- Чего звал? - демонстративно не глядя Басманову в лицо, заложив руки за спину и покачиваясь с носка на пятку, беспечно произнёс Джек.
- Да полно тебе, Яков Офирыч, - он приблизился, возложил ладонь свою в перстнях на плечо капитана, на погон его вечной шинели. - Нешто не отошёл всё?
- От тебя отойдёшь, пожалуй. Когда на дело?
- Пока нет дела никакого, - сокрушённо вздохнул Басманов. - В казине разве что... Щас Грэюшка свистнет, и замутим что-нить. Да как-то пока не припёрло. Сам знаешь, у нас тут делов по уши. Ёлки мои. Пчёлы, опять же... И, опять же, в казине бы мне желательно появиться на Эвольвенте, это реально круто, а я всё не доберусь до прямого вождения. Слыхал, наши постигают помаленьку?
- Да, Фёдор Алексеич, парни твои - не безради, явно. Райнов ото всех отстал, но я его отдельно поучу. Если ты, любимый, не против, - поклон в сторону Джека.
- Да иди ты. Отшельник хренов.
Этаким образом они перебрасывались полушутками ещё какое-то время. Меж тем разговор сам вырулил на разные темы, и по его ровному согласному горению понятно стало, что всем он желанен, и не столь важно даже, о чём. Джеку захотелось выпить, Джону - закурить. Басманову - устроить всё же внезапно отложенную по причине трагических обстоятельств гулянку, о которой он так мечтал от Дома в адской дали, когда не чаял уж вернуться. Вот только как подкатить к Соломону, он пока что не знал. Бюджет был по относительным нулям. Может, и правда, пора грабануть какое-нибудь казино, где они с Ювелиром не успели капитально засветиться.
- Тебе хорошо говорить, Федя. Ты планетой владеешь...
- В каком смысле "хорошо"?
Это явное издевательство над своими открытыми намерениями, на сей раз не утаиваемыми, опять же, открыто и намеренно, Джек вытерпеть не смог. Мудра, неисчерпаемо мудра Вселенная, и она убирает в нас то, что ложно, если мы достаточно честны перед нею - и собой...
Джону всегда было интересно, кто победит в рукопашной, если эти двое схватятся в полную силу, а не так вот, как пацаны с обоюдным стояком, но при нечётких намерениях одного из. Басманов вывернулся, откатился, забрался снова в кресло, досадливо разглядывая сломанный ноготь.
- А, что, Яков Офирыч! Половина планеты ж только моя. Остальное - не изведано, ничьё как бы. Бери себе. Осваивай, как разумеешь, - Басманов пошарил на близком подоконнике, нащупал ларчик, где хранилось, видимо, что-то, способное поправить ситуацию с ногтем.
- То есть, прям вот половина? Отдашь?
- Ну да, бери. Организуйся там по-своему. Могу даже предоставить первичные разведданные. Войной друг на друга ходить станем, - мечтательно протянул Басманов, отшлифовывая потраву, поглядывая из-под ресниц. - Пленишь меня - твой... буду.
Джон наслаждался невыносимой лёгкостью бытия, пока не понял, что это - не шутки.
Джек принял предложение буквально. Басманов взвился на дыбы, что б<