Прогремели автоматные очереди. Полицаи залегли, и пули перестали щелкать над нашими головами.
Сами по себе полицаи для нас серьезной угрозы не представляли. Стоило повернуть группу, открыть огонь из всех автоматов, и у них сразу же отпала бы охота нас преследовать. Видимо, полицаи надеялись на подкрепление. Мы же не хотели ввязываться в бой. Нам нужно было, не теряя времени, достичь леса.
– Сколько до Ямполя? ‑ спросил я Толю.
– Километра три.
– Может, успеем до лесу добраться, а там и бой можно дать.
– Если они допустят нас в лес, то уж сами в него не войдут.
– Тем лучше… Нам бы перевалить вон через ту высотку, – указал я. – А там рукой подать до леса.
Однако осуществить задуманное нам не удалось. Когда до высотки оставалось метров сто пятьдесят, из‑за нее, как из‑под земли, вынырнула автомашина с гитлеровцами. Положение создавалось не в нашу пользу. Полицаи почувствовали себя увереннее, приблизились к нам и усилили стрельбу. Мы оказались между двух огней. Обе группы противника находились на высотках, а мы в лощине. Надо было, пока гитлеровцы не развернулись к бою, атаковать их, смять и продолжать движение к лесу. И, по‑видимому, нам бы это удалось. Но такой выход не пришел мне тогда в голову. Я решил уклониться от боя, вывести группу влево, занять высотку перед деревней, огнем задержать противника и выиграть время для обдумывания положения.
– Леша, бегом веди группу влево по лощине и займи оборону на той высотке. Оттуда прикроешь наш отход, – приказал я. – Толя, ты тоже с ним. Со мной Кормелицын, Решетников, Рябченков. Выполняйте.
– Группа, за мной бегом! ‑ скомандовал Леша и, пригнувшись, побежал. За ним побежали остальные разведчики.
|
|
Полицаи заметили отступление нашей группы, повскакали с земли и начали преследовать. Они так увлеклись преследованием, что не заметили, как я с товарищами залег во ржи.
– Приготовиться, – сказал я, когда полицаи выбежали из посевов, и скомандовал: – Короткими, огонь!
Прогремели автоматные очереди. Несколько преследователей споткнулись и скрылись в высокой траве. Остальные отбежали обратно и скрылись во ржи. Среди них произошло замешательство, и они на некоторое время прекратили стрельбу. Этим воспользовался Калинин и вывел группу к высотке.
Около двадцати фашистов, прибывших из Ямполя с автоматами и легким пулеметом, рассыпались по посевам и цепью шли прямо на нас.
– Подпустить их поближе и ударить, – сказал Сережа.
– Наоборот, их сейчас подпускать нельзя, – поправил Петя. – Тогда трудно будет от них оторваться.
– Правильно, Петя. Мы должны задержать противника, дать возможность товарищам занять оборону, а затем и самим отойти… Как только покажутся немцы из посевов – огонь открывайте самостоятельно. В первую очередь уничтожайте пулеметчиков и офицеров, – давал я наскоро указания.
Фашисты не заставили себя ждать. Самоуверенные и наглые, они шли не пригибаясь. Я прицелился и дал короткую очередь по пулеметчику. Он схватился за грудь, постоял мгновение и свалился. Вслед за мной начали стрельбу и мои товарищи. Гитлеровцы остановились и, кто с колена, кто стоя, открыли ответный огонь. Вокруг нас запели, зашуршали пули, срезая спелые колосья ржи. Мы отползли в сторону и дали еще несколько очередей. Справа по нас снова начали стрелять полицаи.
|
|
С двух сторон к нам медленно, но уверенно приближался враг. Их около сорока, нас здесь только четверо.
– Товарищ капитан, Леша готов! ‑ радостно сказал Петя. – Сигнал подает.
– Прикрывайте, – приказал я. – Мы с Сашей отходим.
– Есть! – коротко ответили они.
Плотно прижавшись к земле, мы поползли. Над головой вился рой пуль. Они были предназначены для Пети и Сережи, так как нас враг не видел.
– Прикрываем отход, – сказал я, когда мы отползли метров на двадцать.
Услыхав очереди наших автоматов, Петя и Сережа начали отходить. Фашисты обнаглели и наседали на нас, сознавая свое превосходство в силах. Калинин вел огонь только по полицаям. По второй группе противника он не стрелял, боясь поразить нас.
– Так мы не оторвемся, – сказал я, когда подползли Петя и Сережа. – Надо сделать бросок. Но сначала из всех автоматов оглушим гитлеровцев, забросаем гранатами, а затем отбежим… Приготовить гранаты.
– Готов, – доложил Петя.
– Готов, готов, – доложили Саша и Сережа.
– Огонь вести на всю катушку, – предупредил я и подал команду: – Встать! Огонь!
Руки ощутили нетерпеливую дрожь автомата. Нас охватило вдохновение. Мы не думали о своей смерти. Стоял бы вот во весь рост и не давал врагу поднять головы… Но что такое? Треск автоматов продолжается, а дрожи в руках не чувствую. Мой автомат молчит. Магазин пустой.
– Гранатами огонь! – выкрикнул я и одну за другой бросил две гранаты.
Моему примеру последовали и остальные. Затем я повернулся и, не пригибаясь, побежал в лощину. Позади слышался топот ног моих товарищей. Не успел враг опомниться, как мы оказались в лощине ниже расположения Калинина. Через наши головы в сторону противника направляются автоматные очереди наших товарищей.
|
|
Нам предстояло пробраться на высотку. Но это оказалось не таким легким делом. Перезарядили автоматы и продолжали свой путь, большую часть которого пришлось ползти, подминая под себя высокую рожь. Груз мешал ползти. Я только теперь заметил, что солнце нещадно жжет, пот льется в три ручья. Пить… Хочется пить. Дальше ползти нет сил. Во рту горечь. Стрельба то затихает, то вспыхивает с новой силой, напоминая, что не время думать об усталости – решается вопрос жизни…
Наконец мы присоединились к своим товарищам, а как говорится в украинской поговорке: «гуртом легче и батька бить». Я подполз к Леше.
– Погибать так с музыкой, – сказал он решительно.
Гитлеровцы, к нашему удивлению, залегли в ста метрах от нас, открыли огонь, но не двигались. Мы на их стрельбу не отвечали, ждали, пока они подойдут ближе, чтобы бить наверняка.
– Чего они лежат? – беспокоился Калинин. – Или они ждут, когда мы начнем пробиваться к лесу?
Скоро нам стало понятно, что они ждут…
– Товарищ капитан, противник подбрасывает подкрепление, – быстро сказал Леша.
Я посмотрел в том направлении, куда указывал сержант. Видна дорога, а по ней с бешеной скоростью мчались две машины, одна из них легковая.
Возможно, это случайные, – предположил я.
– Вряд ли. Если бы случайные, то на выстрелы побоялись бы ехать, – резонно возразил Леша.
Скоро я окончательно убедился, что Леша был прав. Машины остановились возле первой. Силы противника еще пополнились пятнадцатью‑двадцатью автоматами и двумя пулеметами.
– Да, сейчас будет жарко, – сказал Стрелюк, высасывая кровь из пальца.
– Что с тобой, Костя? – с тревогой спросил я Стрелюка.
– Он ранен. Я предлагала перевязать, а он отказывается, ‑ответила за него Дуся.
– Пустяки. Только кожу на пальце содрало. Могло быть хуже, – спокойно ответил Костя.
«Да, могло, – подумал я. – И не только могло, но еще и будет».
Вновь прибывшие гитлеровцы развернулись в цепь и пошли догонять своих товарищей.
Я изучал местность и пытался придумать выход из затруднения. Впереди лес. Но между лесом и нами до сорока гитлеровцев. Справа село. От него нас отделяют полтора десятка полицаев. Слева деревушка. Что в ней? Пока нам не известно. Позади нас нет никого, но и укрыться негде – чистое поле. Именно туда противник и хочет нас отбросить, чтобы легче было уничтожить. Наша высота представляет выгодную позицию. Высокая, созревшая рожь до некоторой степени маскирует нас. Но враг может обойти и нанести нам удар с тыла. Силы неравные. Противник превосходит нас примерно в четыре раза. Кроме того, ему могут еще подбросить подкрепление. Мы же можем рассчитывать только на свои силы.
Как раз этот недостаток и заставляет нас драться с удесятеренными силами. Врагу мы можем противопоставить мужество, упорство, силу своего оружия и сообразительность. Противник тоже не дурак. Он может наши попытки пресекать в самом зародыше. Кроме того, на его стороне такое преимущество, как транспорт. То, чего мы сумеем достичь за час, он легко может достичь за десять минут.
У нас единственный выход – это пробиваться в лес. Но как? Идти напролом – момент упущен. Обходить слева? Да, только слева. Но для этого…
– Товарищ капитан, через пять минут связь, – прервала мои размышления радистка. – Что делать?
Я удивился такому наивному вопросу. Какая может быть речь о связи, когда идет бой? А если мы не сдержим натиска противника, тогда что? Бросать рацию? Но возник и другой вопрос: возможно, это наша последняя связь? На Большой земле не будут знать, что случилось с группой и в каком районе.
– Входи в связь, – разрешил я.
– Что им передать?
Я написал: «Ведем бой (координаты). Связь очередной сеанс. Мельник». Передавая донесение Дусе, я сказал:
– Возьми для помощи Юру.
Дуся сжалась в комочек и проворно поползла во ржи отыскивать место для работы. Ее сопровождал Юра. Едва они успели скрыться за высотой, как вновь прибывшие гитлеровцы присоединились к наступающим и открыли сильный пулеметный и автоматный огонь.
– Не отвечать, – передал я по цепи. – Проверить, чтобы все три магазина были наполнены патронами. Гранаты без команды не бросать. Беречь…
Стрельба вдруг прекратилась, и из посевов поднялась цепь гитлеровцев. Они шли и на ходу стреляли. Их примеру последовали полицаи. Чем ближе они подходили, тем больше меня охватывало ожесточение и ненависть к этим извергам. Все тело дрожало. Я готов был броситься на врага, лишь бы быстрее кончился этот кошмар. Но внутренний голос твердил: «Спокойно. Спокойно. Ближе пятидесяти метров не подпускать, чтобы не дать им возможности применить гранаты».
Гитлеровцам приходилось подниматься на высотку, и это снижало темп их атаки. Зато обратно будет легко… Вот уже четко различаются потные, возбужденные лица. Офицер в пенсне выкрикивает команды. Гитлеровцы ускоряют шаг.
– По фашистам! – закричал я, когда враг был метрах в пятидесяти от нас, но не успел скомандовать «огонь!», как воздух прорезали автоматные очереди.
Заработал и мой автомат. Толя и его товарищи вели прицельный огонь из карабинов.
Ошеломленные фашисты потеряли несколько солдат и офицера и покатились вниз с высотки.
– Ура! – закричал я. – Бей фашистов!
– Ура‑а‑а! – подхватили разведчики. Кормелицын, Савкин, Дмитро и Стрелюк кинулись преследовать противника.
– Назад! Сейчас же назад! – закричал я.
Разведчики вернулись на свои места.
Мы готовы были торжествовать успех, но в это время в тылу заработал автомат Юры. В ответ ему защелкали одиночные выстрелы.
– Леша, узнай, – сказал я сержанту и не успел договорить, чтобы он прихватил разведчика, как его и след простыл.
Через пару минут оттуда, куда ушел Леша, послышались автоматные очереди. Стрельба удалялась…
Немцы услыхали стрельбу у нас в тылу и возобновили наступление. Только теперь они не шли в полный рост, а перебегали под прикрытием огня автоматов и пулеметов, обходя нас справа. Они примкнули к полицаям и составили общий фронт.
В тылу стрельба прекратилась, и Леша возвратился.
– Что там произошло? – нетерпеливо спросил я.
– Восемь фашистов туда пробрались. Хорошо, что Юра вовремя заметил, а то бы они натворили дел, – сказал Леша. – Два фрица остались на месте, а остальные присоединились к полицаям.
– Надо еще кого‑нибудь послать к Юре, – сказал я и подумал: «Сколько еще неожиданностей готовит для нас этот бой?»
– Я там оставил Сережу, – ответил Леша.
– Хорошо. А как радистка?
– У нее что‑то не ладилось, но сейчас уже кончает работу. Она даже не заметила, что ей грозила опасность.
– Леша, нам тут долго не продержаться. Позови Толю и Петю…
Немцы прекратили перебежки. Вдоль цепи шныряли связные. Видно, там замышлялась новая атака. Я с беспокойством посматривал на дорогу. Если прибудет еще подкрепление, то нам с этой высотки не уйти. В лучшем случае мы сможем уйти без груза. Но это уже крайний исход. Они могли бы и этими силами расправиться с нами, если бы окружили высотку. Пока этого не сделали, надо находить выход…
– У нас для совещаний времени нет, – сказал я, когда подползли Леша, Петя и Толя. – До темноты здесь ни в коем случае не удержимся.
– Что вы предлагаете? – спросил Калинин.
– Я предлагаю…
– Товарищ капитан, – прервала наш разговор Дуся, – передала.
– Что ответили?
– Будут ждать.
– Хорошо, Дуся. Иди к Юре и смотри, чтобы с тыла никто не пробрался, – сказал я радистке и, обращаясь к помощникам, продолжал: – Я предлагаю при отражении очередной атаки патронов не жалеть, огонь вести с полным напряжением. Разрешаю каждому использовать по одной гранате, только с толком. Надо дать понять противнику, что мы не собираемся оставлять высотку. Но как только он откатится обратно, начать отход. Противник не должен заметить ни одного движения. В этом залог успеха. Из посевов не выглядывать. По достижении обратных скатов высотки бегом уходить на западную окраину деревни. Оттуда устремимся к лесу.
– А не лучше сразу уходить к деревне, так будет ближе? – спросил Леша.
– Мне кажется, нет. Противник пойдет по следам, разгадает наш замысел и успеет отрезать нам дорогу к лесу. А так мы его уводим от дороги. Путь к лесу останется для нас открытым. Если даже они и поймут, что мы предпринимаем, то им будет до машин дальше, чем нам до дороги.
– Он может оставить заслон на дороге, – сказал Леша.
– Придется прорываться с ходу.
– Для того, чтобы дать возможность группе оторваться, необходимо отвлечь внимание противника, – предложил Толя.
– А именно?
– Дайте мне двух автоматчиков, – продолжал он, – Мы замаскируемся на окраине деревни, на кладбище, и когда противник пройдет по вашим следам – откроем огонь с тыла. Заставим его принять бой. А вы тем временем уходите без остановки.
– Предложение дельное. Но как вы будете отходить? – поинтересовался я.
– Разрешите мне с Анатолием, – попросился Кормелицын. – Мы с ним придумаем выход.
– Кого еще хотите взять?
– Можно Савкина, – ответил Петя.
Кормелицын, наверное, имел в виду то, что Володя выносливый спортсмен и с ним легче будет уйти от преследования.
– Хорошо, – согласился я с выбором сержанта. – Часть груза передайте Рыбинскому, Рябченкову и Стрелюку. В бой сильно не ввязывайтесь. Как только противник развернется – вы отходите. Пусть атакуют пустое место, – посоветовал я…
Решение принято и доведено до каждого разведчика.
Противник медлил с повторением атаки. Это меня больше всего беспокоило. Не ждут ли они подкрепления? Я не отрывал взгляда от дороги. Но опасения оказались напрасными. Немцы вновь усилили стрельбу и перебежками начали приближаться к нам. По‑видимому, гитлеровцы решили приблизиться к нам, забросать нас гранатами, а затем атаковать.
– Подготовить гранаты, – передал я по цепи. ‑ Огонь открывать самостоятельно.
С нашей стороны.послышались одиночные выстрелы и отдельные очереди. Постепенно огонь усиливался. Я ждал, что гитлеровцы вот‑вот побегут. Но они упорно продолжали карабкаться наверх. Видимо, наш огонь был недостаточно действенным.
– Вести прицельный огонь! ‑ старался перекричать я стрельбу. Но моего голоса никто не слышал.
Во врагов полетели гранаты. Вслед за взрывами послышались крики и стоны раненых. Бой вступал в решающую фазу. Если устоим, план наш может быть осуществлен. Если же дрогнем – все рухнет. Тогда не видать нам леса. Над головой просвистело. Не успел я сообразить, что случилось, как Костя Стрелюк кошкой метнулся назад, схватил что‑то и бросил к немцам. И лишь когда среди гитлеровцев раздался взрыв, до моего сознания дошло, что это была немецкая граната с длинной деревянной ручкой.
Передо мной из посевов вырос детина громадного роста с голубыми глазами и рыжеватой шевелюрой. Нажимаю на спусковой крючок, но выстрела не последовало. Ужас! Магазин пустой. Вот немец вскидывает автомат, не спуская с меня глаз. Но в последний момент рядом со мною прогремела очередь и почти к моим ногам рухнул фашист, так и не успев разрядить свой автомат.
– Есть один, – услышал я звонкий голос Дуси.
– Ты чего здесь? – крикнул я, забыв поблагодарить. – Почему не с Юрой?
– Там их двое, а здесь мой автомат не лишний, – ответила она.
Она не понимала, что, отсылая ее в тыл, я хотел уберечь ее от излишней опасности. Но сейчас спорить с ней не было времени.
– Ура! – вдруг закричал Леша.
Подхватили все. Прогремели еще три‑четыре гранатных взрыва, решивших исход боя в нашу пользу. Гитлеровцы начали отползать. Кто пытался убегать, валился, срезанный автоматными очередями.
Как только противник был отброшен в лощину, мы немедленно отползли за высотку, а затем бегом устремились по намеченному маршруту.
– Встреча у разрушенного железнодорожного моста. Дмитро знает это место, – сказал на бегу Толя.
ХИТРЫЙ МАНЕВР
Дмитро и я шли впереди. Калинин – замыкающим. Обогнув деревушку с запада и севера, мы вышли на ее северо‑восточную окраину. Немалых трудов нам это стоило. Высокая трава, рожь и картофельная ботва цеплялись за ноги и мешали бежать. Падали, но быстро подымались и снова бежали. Все понимали, что боремся за жизнь.
Метрах в трехстах восточнее деревни проходил большак. Когда мы его пересекали, услыхали позади себя стрельбу. Донеслись взрывы гранат. Бой продолжался минуты три, затем начал стихать и наконец совсем прекратился. Слышались лишь одиночные выстрелы. От места боя мы находились в полутора километрах. Примерно такое же расстояние оставалось нам пройти до леса. Но теперь уже ничто не могло нас остановить.
Мы вырвались, но какой ценой? Это пока оставалось загадкой. Судьба товарищей меня очень волновала. Если им удалось уйти, то мы их дождемся на опушке леса или, в крайнем случае, в условленном месте. А если они погибли…
Вот она, заветная опушка леса, нашего спасителя. Можно отдохнуть, привести себя в порядок… Прошло нервное напряжение, и нас покинули силы. Ноги дрожали, руки не в состоянии были держать автомат. Лица у всех осунулись, посерели, глаза запали. Еще бы! С таким грузом да бегом по посевам. На теле от пота образовался соленый порошок. Одежда покрылась белыми соляными подтеками. От лямок вещевого мешка нестерпимо ныли плечи.
Мы, словно бревна, повалились в тени деревьев. Такое изнурение в наших условиях крайне опасно. Разве сейчас опасность миновала? Она лишь до некоторой степени ослабла. Враг еще может попытаться покончить с нами. Но мы не уходили в глубь леса, сидели у опушки и ждали своих товарищей.
Я съел краюху хлеба с сахаром и почувствовал прилив сил. Но вместе с этим увеличилась жажда. В таком же, если не более тяжелом, положении находились и остальные. Необходимо было восстановить силы.
– Леша, надо разыскать воду, дать всем вдоволь напиться и освежиться, – сказал я.
– Вода должна быть где‑то недалеко: сыростью тянет.
– Но прежде всего снять груз, отнести его в лес метров на триста и оставить под охраной двух человек. Это на случай, если придется вести бой, чтобы отойти налегке.
– Можно и так, – согласился Леша. – Я с Костей Рыбинским останусь наблюдать.
С большим трудом подымались изнуренные разведчики и, еле переставляя ноги, плелись в лес. Зато с большим удовольствием сняли с себя груз и сложили в котловинке, заросшей кустарником. Для охраны выделили Стрелюка и Решетникова.
Было около трех часов дня. Очередной сеанс в два часа мы пропустили. До вечера ждать долго.
– Надо связаться сейчас. Сумеешь? ‑ спросил я Дусю.
– Конечно, я сейчас, – проговорила радистка и принялась развертывать рацию.
Я написал короткую радиограмму: «Находимся в лесу (координаты). Подробности боя восемь часов. Мельник».
Мы надеялись, что к восьми часам возвратятся наши товарищи. За это время радистка отдохнет, а я хорошо обдумаю ход боя, чтобы коротко и четко изложить в радиограмме.
Пока Дуся входила в связь и передавала радиограмму, Дмитро с Сашей Гольцовым принесли фляги, наполненные водой. Ручей оказался совсем рядом.
– Вода чистая, как слеза, – сказал Саша, передавая мне флягу.
Он успел освежить лицо и голову и выглядел совсем повеселевшим.
Вода была теплая, но мне показалось, что лучше, вкуснее я никогда в жизни не пил.
Напились досыта, освежили лица и, наполнив фляги водой, возвратились к Леше Калинину и Косте Рыбинскому.
– Смотрите, сколько их, – сказал Леша, указывая на гитлеровцев, собравшихся на дороге.
– Неужели все участвовали в бою против нас? – удивился Костя.
– А наших не видно? – спросил я.
– Нет, – задумчиво ответил Калинин. – Я смотрел внимательно. Среди немцев их нет. Значит, им удалось уйти или…
Никому из нас не хотелось этого «или».
Немцы стояли в том месте, где мы пересекли большак. По всей вероятности, они размышляли: куда идти? Наконец избрали наиболее безопасный путь и пошли к машинам. Подобрав раненых и погрузив убитых, они отправились в Ямполь.
– Поехали докладывать об очередном «разгроме» партизанского отряда, – сказал молчавший до сих пор Дмитро.
– Нам здесь делать нечего, – решил я. – Веди нас, Дмитро, к разрушенному мосту. Там будем ждать…
Несмотря на усталость, мы еще долго шли в глубь леса, чтобы найти укромное место для отдыха. Наконец группа расположилась в лесу, в трехстах метрах от железной дороги, идущей из хутора Михайловского на Ворожбу. В этом месте дорога пересекает реку. Пятидесятиметровый мост был взорван при отходе наших войск, и теперь металлические фермы, надломленные в середине, свисали вниз, едва касаясь воды. С 1941 года дорога не действовала…
Возвращения товарищей мы ждали с наступлением темноты. Наблюдатели сменялись через каждый час. Никто не спал. Всех беспокоила судьба товарищей.
Ко всеобщей радости, через три часа целые и невредимые Петя, Толя и Володя присоединились к нам. Их возвращение было встречено с ликованием. Каждый старался им чем‑либо услужить.
– Как же вам удалось вырваться? Где вы были?
Я обнял каждого.
– Только мы залегли на кладбище, как слышим ‑ идут, – усевшись под березой, начал рассказывать Толя.
– Петька говорит: «Пропустим», – вставил нетерпеливый Савкин.
– Пропустили. Они, как гончие псы, устремились по вашим следам, – продолжал Толя. – Ну, мы и дали им в хвост. Сначала из автоматов, а затем и гранатами. Они залегли…
– А когда поднялись – мы им подсыпали еще, – спешил высказаться Володя. – Я смотрю, а колосья шевелятся. Я как крикну: «Толька, обходят!» Ну, он туда гранату, я другую…
– Оставаться на месте было опасно, – нарочито спокойно сказал Петя. – Решили уходить. Вбежали в деревню, а с запада врываются немцы. Мы дали по одной очереди – и в огороды.
– Выскочили за деревню, а там картошка растет, – подсказал Володя.
– Думаю, что делать… Куда бедному податься? ‑ продолжал, все больше воодушевляясь, Петя. – Слышу, Толя говорит: «В картошку. В картошку ложись». Раздумывать некогда. Лег…
– А я подумал: спрятаться в огородах в кукурузе или конопле – найдут, – сказал Толя. – И вижу картофельное поле. Ботва достаточно высокая, чтобы скрыть лежащего, а подозрения не вызовет. Эх, была не была. Решил попытать счастья. И, как видите, не просчитался.
– А дальше что было? – спросил Леша.
– Дальше? Фрицы пошарили, пошарили по деревне, ничего не нашли и пошли дальше по вашим следам. Видим, скучились на дороге, устроили перекур. Затем вернулись к машинам. Когда они уехали, мы вышли из своего укрытия, зашли в деревню, пообедали и пришли сюда, – закончил Толя.
Они рассказывали просто, как о каком‑то обычном случае. Но попробуй повторить все это!
– Ох, Костька, я и подрубал, – хвастливо заявил Володя Савкин. – Кувшин молока, полкувшина простокваши и пять штук сырых яичек. С собой мы принесли три буханки хлеба.
Однако скоро Володе пришлось расплачиваться за свою жадность. У него начались желудочные рези. Володя, мучаясь, катался по траве, зажимал руками живот и поминутно бегал в кусты.
– Теперь мне ничего не страшно, – говорил серьезным тоном Юра Корольков. – Могу спать спокойно, без опаски.
– Это почему же? – спрашивал лукаво Рыбинский.
– Охрана надежная, – продолжал невозмутимо Юра.
– Ты имеешь в виду Рябченкова?
– Вон охрана, – с улыбкой показал Юра в сторону кустов.
В нашем маленьком лагере наступила разрядка, царило оживление. Людей радовала и победа, и отдых, и возможность привести себя в порядок. Это была первая ночь со времени выхода из Брянских лесов, которую нам предстояло провести на месте…
Дежурство выпало на мою долю. Ко сну не тянуло, и я решил смену себе не будить. За эту ночь я о многом передумал. Вспомнил жену с маленькой дочуркой. Они даже не подозревают, что я сегодня был на волосок от смерти. Не знал ничего и я о них. Где они сейчас? Что с ними? Перед вылетом в тыл врага посылал запрос во все концы страны. Ответы приходили неутешительные. В числе эвакуированных моя семья не была зарегистрирована. Возможно, эшелон разбомбили, а может быть, остались в Полтаве? Как они там живут? Вдруг их уже и в живых‑то нет? Жены офицеров нашего полка, которые сумели эвакуироваться из Полтавы, уже установили связь со своими мужьями. Сколько было радости, когда один офицер первым в полку получил письмо от жены, выехавшей в тыл. Его засыпали вопросами: «Что пишет? Где она? Нет ли с ней и моей? Возможно, она знает, где наши?» – и множество других вопросов. Полк – единая большая семья. Радость одного была радостью для всех. Через семью одного разыскивали семьи другие. Но не всем улыбалось счастье. Даже здесь, в группе, я не одинок в своем горе. Сережу Рябченкова постигла такая же участь.
Сержанта Сергея Климовича Рябченкова война застала на бронепоезде в Тбилиси, где он служил командиром орудия.
Его семья осталась в Смоленской области. Во время боев на Смоленщине он на своем бронепоезде находился всего в нескольких километрах от родного села, но не сумел повидаться с родными. И теперь тоже ничего не знал о них.
Нет ничего тяжелее неизвестности.
В который уже раз за войну я подумал: состоится ли наша встреча с родными и при каких обстоятельствах? О плохом не хотелось думать, а хорошего не было видно.
За этими невеселыми размышлениями я не заметил, как пролетел остаток короткой летней ночи.
Утро предвещало хороший день. На небе не было ни единого облачка.
Лагерь просыпался. Потягиваясь, подымались разведчики. Побрились, помылись, постирали одежду. От вчерашней усталости не осталось и следа. Что значит молодость!
Дуся на утреннем сеансе приняла радиограмму. Павлов поздравил нас «с боевым крещением» и объявил всей группе благодарность «за мужество и героизм, проявленные в бою».
Закончив работу, радистка принялась за солдатские гимнастерки и брюки. Одному надо пришить пуговицу, другому заштопать или наложить заплату. Кто это сможет лучше сделать? Конечно, умелая женская рука. Эту обязанность взяла на себя Дуся по своей инициативе. Сначала ребята стеснялись, отказывались от ее услуг, но постепенно привыкли и потом считали, что иначе и быть не могло. За теплые товарищеские отношения разведчики платили радистке тем же. Они чистили ее автомат, помогали развертывать рацию, и уж лучший кусочек еды всегда доставался Дусе…
С наступлением вечера мы заминировали железную дорогу и, полные сил и энергии, выступили в свой дальний поход.
БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ
Мы совершили последний переход с партизанами. Они должны были уйти на выполнение своей задачи, отклоняясь от нашего маршрута на восток, в Хинельские леса. Последнюю совместную дневку провели на берегу реки Клевени.
Наконец наступил вечер. Пришло время расставаться с друзьями из Брянского леса.
Наши продовольственные запасы подходили к концу. В вещевых мешках осталась суточная норма сухарей, сахар и соль. Необходимо было создать хотя бы трехсуточный запас, чтобы первое время не заходить в села вблизи нашего района базирования и не оставлять следов по пути движения. По совету партизан, прежде чем расстаться, мы решили пополнить продовольственные запасы за счет бургомистра села Локоть.
Аккуратные белые хатки, крытые соломой, вытянулись по обе стороны дороги. Под окнами в палисадниках растут гвоздики, канупер и мята. Возвышаются колодезные журавли. На крыше одного из домов нашла приют семья аистов. На Украине существует поверье, что аисты приносят счастье, поэтому разорять их гнезда считается позором. В садочках вишни. Типичное украинское, село, воспетое украинским поэтом Тарасом Григорьевичем Шевченко:
Садок вишневий коло хати,
Хрущi над вишнями гудуть,
Плугатарi з плугами йдуть,
Спiвають iдучи девчата,
А матерi вечерять ждуть…
Только сейчас не было слышно ни песен, ни оживления, какое обычно царит вечером при возвращении крестьян с поля. Война дает себя знать везде и во всем.
По сведениям, которыми располагали партизаны, в селе, кроме бургомистра, было еще три полицейских. Такое количество врага нас не страшило. Мы решили послать в село группу в восемь человек во главе с Калининым. Остальных расположили на опушке леса.