Глава 13. Дьявол блондин




– Будь честной, - всегда твердила ей мама, – Самый легкий путь – лгать. А ты всегда борись за правду.

И сейчас она внимала этим словам, сидя перед Эрханом, который ждал от нее ответа. У нее имелось миллион причин, чтобы не говорить правду. Если она начнет рассказывать все по очереди, то и убийство раскроется. К тому же нет гарантий того, что они сядут в тюрьму на пожизненный срок. Если она хоть немножечко и изучила их, то уверена, что они еще отомстят. Она не могла подвергать своих любимых такому большому риску.

– Я понимаю, что многого требую от тебя. Ты боишься. Они месяцами мучают тебя, прости за то, что я ничего не мог поделать с этим. Но сейчас у нас появилась возможность, Ханде. Осталось лишь еще больше сблизиться с ним и узнать в какую самую больную точку бить, - Эрхан был взволнован больше обычного.

Ханде со звуком сглотнула и отвела взгляд.

– Ты посмотри, они тебя даже заставили сделать перевязку руки, - Ханде удивляется речи Эрхана. Он косо поглядывает на капли крови на подоле ее платья, и Ханде охватывает ледяной ужас. – Да, я видел перевязку на руке. Кто знает, чего они еще сделали, а мы не в курсе этого.

Разговаривая впустую, Эрхан замечает, как Ханде почти вошла в транс и, немного наклонившись к ней, он дотрагивается до ее плеча. Ханде вскрикнула.

– Ты не обязана давать ответ немедленно. Хорошенько обдумай все. Мы условно-досрочно выпустим Толгу, и я хочу, чтобы ты оставалась рядом с ним. Да, я ненавижу себя за то, чего требую, но с твоей помощью мы проделаем большую работу. Мы верим в тебя. Я верю в тебя.

– Этой ночью я должна лететь в Германию, - Ханде смотрит на стол рядом. Ожидания Эрхана не оправдались.

– Как я и сказал, ты не обязана влезать в эти дела. Но если все пройдет успешно, ты оставишь свой след в этой истории.

– Я… не смогу, Эрхан. Я не преуспею в этом деле, к тому же накличу беду на нас всех.

– Сможешь, - ответ Эрхана был четким. Но это не успокоило Ханде. Она совсем уже теряет рассудок. – Мне пора уходить, не буду светиться у всех на виду. Надеюсь, что мы вскоре увидимся. Будь осторожна.

Не оставляя возможности что-либо сказать, он покинул комнату допросов, оставив обеспокоенную Ханде одну.

Голова разболелась, тело стало вялым. Она собрала влажные волосы на затылке и, спустя некоторое время после ухода Эрхана, вышла с комнаты. Плетясь по коридору, ей казалось, что на нее смотрел каждый полицейский. Возможно, она и преувеличивала, но могла препятствовать тому ощущению вины, проходя меж белых стен.

Прибавив шагу, она вышла на улицу и столкнулась с выполнявшим свою службу охранником полиции у парадного входа. Спустившись по ступенькам вниз, она присела. Ханде хотела вызвать такси и вернуться домой на нем, но увидела перед собой машину отца, которую вчера оставила у входа в Deniz Kabuğu (русс. ‘Морская ракушка’). Достав из сумки телефон, она смотрит на часы; время до взлета самолета еще есть. Что же делать?

В это время она слышит звук приближающихся шагов, но голову не поднимает. Она отлично знала кто идет, но не желала смотреть ему в глаза.

Толга заметил сидящую на ступеньках Ханде, не спеша подошел к ней и присел рядом.

– Как тебя выпустили? – спрашивает Ханде, несмотря на дрожащий голос. На самом деле она прекрасно знала, почему его выпустили.

– Ты бы удивилась, зная, сколько раз меня приводили сюда, а затем были вынуждены выпустить.

– Не удивилась бы.

У Толги вырвался звук, похожий на смех. Ханде приподняла подбородок к верху и посмотрела на него осуждающим взглядом.

– По-твоему произошедшее смешно?

Толга прикусил нижнюю губу и на этот раз посмеялся над словами Ханде.

– Не стану врать, на какой-то момент я подумал, что, придя сюда, ты вся в слезах начнешь сознаваться. С каждым днем ты восхищаешь меня все больше.

– Зачем мне признаваться? Чтобы ты прикончил меня и моих любимых? – она сделала глубокий вдох.

Толга долго приглядывался к ней, а затем ровным голосом произнес:

– Да. Я бы прикончил тебя.

Ханде отвела взгляд и принялась играть с ногтями.

Пред ними предстал черный джип и, пока он не затормозил, оба молча ждали. Ханде прищурилась и попыталась рассмотреть, кто подъехал. Якуб вышел с машины, открыл заднюю дверь и ждал. И тогда она поняла, что это Толга его вызвал. Она встала и поправила на себе платье, которое хотела порвать и выбросить.

– Отвези меня домой и пусть этот кошмар, наконец, закончится, - приказным тоном говорит Ханде.

Толга не стал ей возражать. Когда Ханде расположилась на заднем сидении, Якуб захлопнул дверцу. Толга поправил воротник куртки и сел рядом с Якубом. Каждый остался безмолвен, пока машина не двинулась с места. Позже Толга посмотрел в зеркало заднего вида и через несколько секунд его взгляды с Ханде пересеклись.

– Отдай ключи от машины Якубу, пусть он ее привезет.

У нее уже выработался рефлекс выступать против него, но на сей раз она владела собой и, пошарив в сумке, нашла ключи. Потянувшись вперед, она передает ключи Якубу. И снова началась игра в молчалку. Чувств двухчасовой давности и след простыл. Как-будто они возвратились в самое начало и никто из них не мог найти этому логическое объяснение.

Всю дорогу Ханде глядела в окно, сосредотачивая все внимание на размытых силуэтах. В голове крутилось много вопросов, и они казались никак неразрешимыми. Долгая поездка подошла к концу и, когда машина завернула на улицу, где располагался ее дом, она резко вскрикнула:

– Высади меня здесь.

Ей не хотелось, чтобы отец увидел ее с ними.

Якуб, вняв ее словам, остановился. Только собралась она выйти из машины, как остановилась, вытащила из сумки клочок бумаги, записала на него свой новый номер и передала Якубу.

– Как привезешь машину, набери меня. Лучше довести ее прямо до дома.

Толга повернул голову и нервно ждал, делая вид, что смотрит наружу.

– Хорошо, - отвечает Якуб.

– Спасибо большое. Насколько я возненавидела тебя при первой нашей встрече, настолько осознала, что ты не такой плохой человек, Якуб. Сегодня ночью я покидаю страну. Присматривай и за собой, и за Ясемин.

Ее речь была полной импровизацией и шла от души. Таким образом она прощалась и с Толгой.

Якуб был не из тех, чье сердце можно было растопить красивыми словами, но за последние месяцы он очень привык к Ханде. Поэтому слегка кивнув головой, он поблагодарил ее.

Когда Толга громко выдохнул, Ханде поняла, что пришло время расставаться. Он осторожно толкнула дверь и слезла. Не оборачиваясь назад, она шла вдоль улицы. Машина должна была уже отъехать, но ее внутреннее чувство подсказывало, что автомобиль до сих пор там стоит.

Она подходит к калитке и, еще не зайдя во двор, оборачивается назад на машину, которая осталась стоять у начала улицы. Лучи заходящего солнца освещали автомобиль, несколько секунд она глядела в светло-голубые глаза Толги. Оба не могли оторвать взгляда друг от друга. Это самое странное прощанье в жизни Ханде.

Толга зашевелил губами и Якуб, заново заведя мотор, отъехал. Невозможно было подобрать слова, которые бы описали ее внутреннее разбитое состояние. Неприятные покалывания, которые ощущались в животе, в груди, на щеках, больше ее не тревожили. «Так будет лучше» - разговаривает Ханде сама с собой. Толкая дверь калитки, она входит во двор.

Плохое настроение больше ею не владело. Она находит в сумке ключи и молча открывает дверь. Войдя в дом, никого в округе не замечает. Взяв обувь в руки, она бегом поднимается по ступенькам и входит в свою комнату. Как можно скорей она бросает все, что имеется в руках, на кровать и избавляется от платья. Пройдя в ванную, она открывает кран на полную мощность.

Смыв остатки макияжа и позволив воде забрать с собой вчерашний стресс, она снова входит в комнату, завязывает пакет с платьем и кидает его в урну. На самом деле она хотела его сжечь, но в данный момент это было невозможным. Высушив волосы полотенцем, она бросает его в сторону и предстает перед шкафом. Вспомнив, что он совсем пуст, направляется к чемодану, выбирает из него чистое нижнее белье и одежду. Завидев при переодевании в зеркале тату, она замерла. И теперь, куда бы она ни направилась, чего бы она ни делала, кусочек Толги всю жизнь будет на ее теле. Надев на себя голубое платье, она начала обидчиво расчесывать влажные волосы.

Закончив с расчесыванием, она покидает комнату. Она неслышно вошла в дом, но больше не могла волновать своего отца. Постучав к нему в двери кабинета, она вошла внутрь. Господин Орхан вглядывался в монитор компьютера, говоря при этом по телефону.

– Хорошо, хорошо, Хакан. Как решишь это дело, перезвони мне, покончим уже с ним, - он отключает вызов и встает с места. – Добро пожаловать, доченька, ты очень припоздала. Где же ты была?

Ханде улыбнулась и обняла отца.

– Я же говорила, что у подруги. Недавно вернулась домой. О чем это вы с братом Хаканом? С чем вы хотите покончить?

Господин Орхан, зная какая любопытная у него дочь, пожалел, что так скоро отключил звонок.

– Дела, как всегда, ты не зацикливайся на них, дочка. У меня для тебя новость. Я поменял твои билеты на два дня позже.

Ханде нахмурилась. Это не та новость, которую она ждала, и теперь не понимала, как на нее реагировать.

– Почему? Я не улетаю этой ночью?

– Сегодня мне срочно понадобилось выехать загород по кое-каким делам, и я не хотел, чтобы ты улетала в одиночку. Через два дня я лично посажу тебя в самолет.

Было ясно, что отец что-то скрывает. Но также было понятно, что он все равно ничего бы не рассказал.

– Ты ведь снова не ведешь дела с опасными людьми, ведь так, папа?

Господин Орхан погладил дочь по волосам и улыбнулся так, что нельзя было не поверить ему.

– Конечно, нет, моя красивая доченька. Больше я не совершу ничего, что могло бы тебя огорчить.

***

Сидевшая на табурете на кухне и пытавшаяся равномерно накрасить ногти Изель, поглядывая на работящую Ясемин, закатывала глаза. Она была напряжена. Очень напряжена. Ее проект, над которым она трудилась месяцами напролет, не приняли; финансовое положение постепенно ухудшалось. Она надеялась сблизиться с Толгой, который долгое время не звонил ей, и с его помощью исправить свое нынешнее положение, к тому же восполнить свое эмоциональное состояние. Ясемин уже предупредила ее, чтобы она зря никого не ждала, потому что Седеф, Бурак и Толга устроили в комнате для собраний что-то вроде ‘семейного совета’.

За закрытыми дверьми в другой части дома Толга с полным безразличием делал вид, что слушает Седеф.

– Это нелогично, что они снова тебя задержали. Говорили ведь, что очевидца не было, откуда он теперь то взялся?

Ее старший брат, так же, как и Толга, совсем не слушал. Периодически бросая серьезные взгляды на Толгу, Бурак играл с ручкой в руке. Седеф, осознав, что бессмысленно распинается перед ними, разозлилась и со всей злости ударила по столу.

– Вы меня слушаете вообще? Это не та тема, на которую мы можем закрыть глаза.

Толга встал с места и принялся шарить по полкам в стоящем перед ним шкафу.

– Где выпивка, Бурак? Вы организовали ‘сухое’ собрание.

Седеф и Бурак переглянулись. Они были в курсе, что Толга сейчас проживает не лучший период. Бурак начал заводиться, но Седеф сохраняла свое спокойствие.

– Где Ханде, Толга?

Она давно уже ждала, когда сможет задать этот вопрос. Толга на секунду остановился. Но после продолжил поиски алкоголя.

– Уже давно села в самолет. Она сбегает за границу.

После его слов в комнате наступила мертвая тишина. В конце концов, Толга нашел то, что искал и, не утруждая себя предложить другим, наполнил свой стакан.

– Ты своими руками привел девушку сюда. Она ворвалась в нашу жизнь, а затем ты, ни с кем из нас не посоветовавшись, отправил ее обратно.

Спокойный, но глубокий голос Бурака снова зарядил воздух в комнате тяжелой атмосферой. При высказывании своего мнения он глядел не на Толгу, а на черную ручку в руке.

Толга сжал губы и улыбнулся.

– Знай я с самого начала, что ты будешь что-то чувствовать к девушке, не привел бы в нашу жизнь, - начинает он, а на лице Бурака проявляется нервная улыбка.

– Да ладно я, - прошептал Бурак, а затем поднял на Толгу свои глаза, – Ты бы лучше огорчался своему состоянию.

– Брат, - обеспокоенный голос Седеф не преуменьшал напряженности вокруг.

Толга приподнимает одну бровь и жестко ударяет стакан о стол.

– И что же это значит?

Седеф почти умоляющими глазами смотрит на Бурака. Единственный человек, которого Бурак не мог огорчить – его сестра. Но он также знал, что ей надо было преподать урок. По сравнению с Толгой, его гнев был намного сильней, и он считался самым большим любителем играть в игры из них троих. Седеф и Толга тоже уже начинали потихоньку закипать, но не было времени думать о последствиях. Для Бурака любой считался обычной пешкой на шахматной доске. Для него было важным делать правильные шаги в правильное время. Поэтому сейчас он предпочел пока не идти против Толги, который так злостно на него смотрел.

– Выгнав девушку, ты лишился как денег, так и репутации.

На какой-то миг Толга подумал, что Бурак намекал на иные обстоятельства. Поняв, что это не так, он вернулся в прежнее положение, продолжая отпивать из стакана.

– А кто сказал, что я оставлю в покое ее отца? У нас имеются незакрытые счета с ним.

Пока Седеф разглядывала Толгу, Бурак привстал.

– И так, обобщая, в этом доме больше никто не считается с тем, что надо кому-то что-то рассказывать, - говорит он, бросает жесткий взгляд на Толгу и уходит в свой рабочий кабинет.

Не успел он пройти к лестнице, как перед ним появилась Изель.

– Привет, Бурак. Где Толга?

Бурак глубоко вдохнул. Не хватало ему своих забот, теперь еще и с Изель ему не хотелось возиться.

– Внутри, - он кивком головы указывает на комнату и, не произнося ни словом больше, удаляется. Изель приняла его такое поведение очень грубым. Она глядела ему вслед с кислой миной, затем прошла по направлению к рабочему кабинету. Но ее остановили голоса, доносившиеся из комнаты. Через оставшуюся полуоткрытой дверь были слышны голоса Седеф и Толги; Изель решает их подслушать.

– В твоих действиях нет логики. Да что с тобой происходит? Будто передо мной совсем другой человек.

– Не парь мне мозги, Седеф.

Чтобы не засмеяться, Изель поджала губы. Она терпеть не могла Седеф и сейчас ее очень восхитило то, как Толга ей ответил.

– Почему ты захотел отменить собственный же план вчера ночью? – внезапно спрашивает Седеф. Толга от неожиданности застыл.

– Потому что план был тупой, - такое объяснение не понравилось Седеф.

– По твоей вине Ханде убила человека, Толга. А ведь девушка даже не в курсе. Мы испортили ей жизнь.

Изель прикрывает ладонью рот, открывшийся под влиянием шока.

– Я же говорю, Седеф, она улетела. Чего ты до сих пор добиваешься? Она сбежала за границу. Эта трусиха не стоит того, чтобы мы сейчас ее обсуждали.

Его крик хорошенько разозлил Седеф. Но ей снова удалось сдержать себя и она подошла ближе к Толге.

– Не понимаю, что у тебя на уме. Но это не тот Толга, с которым мы росли вместе. Сейчас передо мной сидит не тот человек, которого я считала своим самым близким другом, не тот, кто был так же дорог, как мой брат. Поэтому соберись с мыслями и приди в себя, - в ходе разговора Толга хмурит брови.

– Выйди, Седеф. Я не хочу тебя обижать.

Седеф больше не произнесла ни слова, ее челюсть сводило от боли. Изель отошла от двери и снова прошла к началу коридора. С полными слез глазами Седеф вышла из кабинета и, увидев перед собой Изель, поменялась в лице.

Изель, пройдя мимо нее самоуверенным шагом, вошла в комнату, где находился Толга.

– Ты еще откуда взялась?

Это было не то приветствие, которое она ожидала. Но она знала состояние Толги. Даже знала больше, чем надо. Поэтому, не стирая своей улыбки, она кокетливо подошла ближе к Толге:

– Разве я не могу соскучиться по тебе?

Толга расстегнул верхнюю пуговицу своей рубашки, которая сдавливала ему горло.

– Я сейчас не в том состоянии, Изель, иди домой.

Он встал с места и отдалился от нее. Эта его отношение задело ее.

– Хорошо, понятно, твоя голова этой ночью забита чем-то другим. Я приду позже, любимый.

Пока она шла по направлению к двери, Толга погладил свою щетину.

– Не приходи, Изель. Больше никогда не приходи.

Ее рука, тянущаяся к дверной ручке, застыла в воздухе. Часто моргая, она обратилась к Толге.

– Что это еще значит?

– Мне надоели эти твои выходки. Ты не моя возлюбленная, Изель. Ты сама себе это придумала. Мы разок повеселились, всего то. Но ты достала уже.

Единственное в жизни, с чем она не могла мириться, это когда ее не хотели, не желали. Она знала, что Толга не влюблен в нее, но после той ночи она то и дело раздумывала о том, что больше он не уйдет от нее. И сейчас она не могла представить, как теряет Толгу в период, когда ее жизнь идет кувырком.

– Ты говоришь так, потому что очень нервный. Немного успокойся, если хочешь, можешь вечерком заглянуть ко мне. Я отлично знаю, как снять твое напряжение.

Эти слова никак не повлияли на Толгу, ни один нерв на его лице не дрогнул, и тогда она поняла, что это начало конца.

– Больше не появляйся здесь, Изель. – Толга произносит это очень четко и серьезно. Не оставаясь дольше, он проходит мимо девушки.

Атмосфера дома становится все более удушающей. Покинув рабочий кабинет Бурака, Толга выходит к тайной лестнице.

Добравшись до самого верха дома, он входит в свою комнату. Достав ключи со второй книжной полки, он отворяет дверь в комнату матери. Разбитые осколки вазы все еще лежат на полу. Пройдя внутрь, ему кажется, что глаза Ханде наблюдают за ним. Какое-то время он рассматривает ее фото, но потом открывает сундук рядом со шкафом и начинает копаться, как ненормальный. В нем хранились все вещи, принадлежавшие его матери: пластинки, книги, ювелирные украшения. Он берет в руки темно-синюю шкатулочку с любимым маминым жемчужным колье, и его охватывают воспоминания, от которых он так долго бежал.

Толга наблюдает за тем, как мама снимает с себя свое жемчужное колье и кладет это сохранившее свою элегантность украшение перед зеркалом. Сегодня он впервые видит такой через не закрытую полностью дверную щель, оставаясь безмолвным. Он ведет себя тише, чем обычно. Озорник, который весь день проводит с Ясемин, теперь похож на котенка, разливший перед собой молоко.

Стирая с губ красную помаду, госпожа Селен замечает сына в отражении зеркала и улыбается сквозь усталость.

– Что ты там стоишь, сынок? А почему это ты еще не уснул, ну-ка, поглядим?

Поняв, что мама застала его, он делает пару шагов вперед и входит в комнату. Разместив свои руки в маленьких штанишках, он полностью контролирует движение своего маленького тельца; даже в таком возрасте он не испытывал трудностей контроля.

– Неужели Ясемин не уложила тебя? – задается вопросом мама.

– Она мне не нравится. Пусть уйдет.

На самом деле у него не было личных проблем с Ясемин. Просто он уверял себя, что раз она уйдет, то маме придется оставаться дома и приглядывать за ним самой. Ясемин не тот человек, которого Толга променял бы на возможность остаться наедине с мамой.

– А почему она тебе не нравится? Она плохо к тебе относится? – спрашивает госпожа Селен и тянется к сыну, чтобы усадить его к себе.

– Да. Она не разрешает мне играть с пистолетами.

Было достаточно лишь улыбнуться этому несправедливому бунту Толги. Единственное, что приносило спокойствие в этом доме, это ее сын, который не мог оторвать своих глаз от матери.

Она взяла малыша Толгу в свои руки в 19 лет. Отец госпожи Селен был самым устрашающим человеком мафии, которого знавали не только в Стамбуле, но и в соседних провинциях. К тому же он был человеком деловым, добавляя к своему состоянию еще большее состояние. Юная Селен росла в этой культуре, ей приходилось жить в тени отца. Даже когда отец, в погоде за целью сотрудничества, выдал дочь за сына своего друга на первом курсе университета, она не высказала ничего против. Легкомысленный, сводящий концы с концами развратный человек Йылмаз Четин влюбился в Селен с первого взгляда. Он посвящал Селен все, что имел сам, даже если не было в том надобности; удваивал все, чего только можно было желать. Но этого было недостаточно Селен. Она проклинала каждый день, когда познала его все больше; и размышляла о том, как бы сложилась ее жизнь, если бы она продолжила свое обучение, куда с таким трудом поступила. Йылмаз все больше предавался темным делам, и ее интерес к нему с каждым разом пропадал, так в конце безразличие Селен переросло в ненависть.

Еще до оглашения отцом решения о женитьбе она все время думала о парне, с которым познакомилась в ходе учебы и влюбилась в него за короткое время. Одним теплым октябрьским днем Селен без какой-либо цели прохаживалась по проходам библиотеки, куда зашла от любопытства. Нечаянным образом она стала свидетельницей спора одного человека с сотрудником библиотеки. Человек в сером кардигане с рвением вступал в спор и ругался с работником, чем привлек внимание девушки. Орхана разозлило то, что он не нашел книгу, о которой заранее сообщал, что заберет ее на следующий день. К тому тон работника библиотеки не помогал делу. Селен, подслушав разговор в ходе спора, взглянула на книгу, держащую в руках. «Греческая мифология».

Это и была та книга, о которой говорил Орхан, и Селен, притворившись, что просто так гуляет по библиотеке, взяла в руки случайную книгу. Сначала она надумывала оставить ту первую книгу где-нибудь в уголке и скрыться подальше. Но, когда спор разгорелся с новой силой, она сделала несколько шагов по направлению к Орхану и протянула ему книгу.

– Я думаю это то, что ты ищешь.

Орхан с ошеломлением взглянул сначала на незнакомку, а затем на книгу. Откашлявшись, он рефлекторно принялся поправлять на себе одежду.

– Да, это она. Ты хотела ее взять?

После того, как Селен покачала головой из стороны в сторону, Орхан принял книгу с ее рук. Пока сотрудник библиотеки хмуро смотрел на Орхана, Селен уже давно покинула библиотеку.

Забыв о книге, из-за которой столько времени потратил на разговоры, он ринулся за девушкой и догнал ее в коридоре, который вел к выходу в сад.

– Эй-эй! Прости, что заставил всех там побеспокоиться, немного разозлившись. На самом деле, сегодня я зол по другому поводу. А эта ситуация лишь усугубила и так нервное состояние…

Селен лишь кивнула головой и продолжила идти вперед, и Орхан, не сдавшись, шел рядом с ней.

– Меня зовут Орхан. Я учусь на факультете бизнеса.

– Селен. Факультет права.

Она произнесла это совсем без энтузиазма. А все потому, что она учится на факультете права лишь затем, чтобы в дальнейшем, став адвокатом, она могла помогать отцу в его грязных делах.

– Как прекрасно. У меня есть друг, который учится на том же факультете, но он выпускается в этом году. А на каком ты курсе?

Орхан, по сравнению с Селен, довольно разговорчивый и жизнерадостный молодой человек. Его никак не устрашало холодное, или даже можно сказать грубое, отношение Селен.

– На первом, - выдавив из себя слова, отвечает Селен.

– Добро пожаловать, в таком случае. Я не считаюсь старшекурсником, я сам пока лишь на втором курсе.

Когда Селен снова кивнула головой, Орхан понял, что сейчас у нее нет желания продолжать этот разговор.

– Кстати, спасибо за книгу, может мы встретимся снова, - замечтался он. Развернувшись к ней спиной, он уже готов было уходить; Селен принялась кусать губы. И вдруг с ее ecn сорвались слова, которые изменили ее жизнь.

– Скажи мне, сильно ли ты любишь греческую мифологию?

Но и как в любой истории, темная слава семьи не дала разрастись этой истории. Такие качества, как месяцами накапливать ненависть она получила от отца, а логику, помогающую не делать ошибок в ходе внезапного принятия решения – от матери. И однажды, взвесив все свои качества, она пришла к такому выводу. Надо было убить Йылмаза, не оставив за собой никаких следов. К тому же она теперь сильная и самостоятельная. И никакой надобности в нем она не испытывала. Покончив с Йылмазом, она бы нашла Орхана и заново испытала свой шанс.

Но выяснилось обстоятельство, которое не дало воплотиться ее безупречному плану. Она была на втором месяце беременности.

И в тот день Селен сдалась судьбе. Она делала все, чтобы восполнить утраченную любовь в своем сердце. Толга стал ее всем, ее Вселенной. И пусть только волос упадет с его головы, мир познает ее ярость.

***

Снова прозвучал анонс взлетающего самолета, Ханде еще раз обняла отца.

– Как только доберешься, позвони мне.

Хоть господин Орхан и давал обещание не плакать, но сейчас он не мог сдерживать себя. Под влиянием такой обстановки Ханде начинала плакать с новой силой. Еще разок крепко прижавшись к отцу, она отпустила его руку.

– Следи за собой, не забывай про время приема таблеток. И обо мне не переживай.

Господин Орхан сострадательно поцеловал дочку в голову и кивнул ей. Больше Ханде ничего не произносила. Она лишь продолжала заливаться слезами.

Пройдя мимо охраны, она в последний раз обернулась к отцу и помахала ему рукой. Вместе с сотрудником аэропорта она прошла по узкому коридору и оставила отца позади. Чтобы подоспеть сесть на самолет, необходимо было торопиться. Неуверенная в себя, она останавливает шаг. Стоя посреди коридора, она чего-то ждала.

А чем она будет заниматься, прилетев туда? Ее место здесь. Что бы ни произошло, так она будет ближе к отцу, и при любой появившейся проблеме она сможет обратиться к отцу. Убив человека, она оставила его там лежать. Сбежав за границу, ее вина никуда не денется. Теперь она новый человек. Отрицать данный факт, значит обманывать саму себя.

Когда к ней подошел работник аэропорта и передал, что пора занимать свои места в самолете, она качает головой из стороны в сторону. Обернувшись назад, она прошла обратно по тому пути, откуда пришла. Пройдя снова пост охраны, она оглядывается по сторонам. Отца нигде не было видно. Потащив за собой чемодан, она выходит через заднюю дверь здания аэропорта. Поймав первое попавшееся такси, она садится в него и отдаляется.

Почти через полчаса такси приближается к особняку, где живет Толга. Ханде не заметила, как пролетело время, пока всю дорогу рассматривала билет в своих руках. Нельзя было быть уверенным в том, что она сейчас делает. Но точно невозможно было жить так, будто не было тех двух прожитых ею дней. До сегодняшнего дня она жила мыслью о своем похищении. Теперь же у нее есть причины чувствовать совсем иное. Испачканные в крови руки каждый раз тревожили сознание. Мало того, еще и свалился груз тех минут, которые она провела с Толгой. Было вовсе неясно, что думать и что чувствовать. Самое главное – это пережитые моменты, а по поводу предложения Эрхана было непонятно к чему приведет ее ответ.

И сейчас ее единственное желание – вернуться в те дни ‘без происшествий’, но было уже поздно. Толга оказался прав. Она не могла повесить всю ответственность за свои действия на него. Ведь были и те моменты, когда она действовала по своей прихоти. Толга не толкал ее на то, чтобы она набила себе символику Персефоны. Ханде теперь полностью погрузилась в их мир и чувства ее запутались. Погрузившись в свои думки, она не заметила, как машина остановилась. Еще разок сжимая билет меж своих пальцев с окрашенными в бордовый цвет ногтями, она одним движением делит его на две части.

– Приехали, девушка.

Оторвав взгляд от билета, она поднимает голову и передает таксисту оплату.

– Спасибо.

Пока она выходит с заднего сидения машины, таксист достает ее чемодан с багажника и ставит перед ней на колесики.

Она еще долго стоит на том же месте, не двигаясь. Такси уже давно отъехало. Она глубоко дышит. А может не надо было возвращаться. Но данное себе обещание уже было нарушено, а ведь, раз она приняла какое-то решение, то не отступит. Пока не подвернулась возможность изменить это решение, она начинает идти. Звук, доносящийся из-под колес, затих, когда чемодан начал ехать по газону.

В это самое время, гремя ошейником, появляется Аид. Учуяв чужака, он выходит из своей будки. Ханде задерживает дыхание. Хоть она и подумывала о том, что они с ним поладили, но все равно страх перед собаками никуда не исчез. Но Аид не набросился на нее, наоборот, он подошел к ней поближе, обнюхал ее и опустил рядом голову. Издав звук, похожий на вой, вслед за ним из будки выходят Зевс и Посейдон. Ловя на себе покорные взгляды, Ханде немного расслабилась.

– И вам привет, - произносит она с любовью, совсем как дитя.

Слух привлекла музыка, доносившаяся из дома. Оставив будку позади, она медленными шагами доходит до двери и входит внутрь.

Было страшно. Дом мог оказаться полным людей, пришлось бы встретиться с нежеланными людьми. Но страх развеялся. Зал оказался полностью пустым, а звук доносился с верхнего этажа. Похоже было на то, что музыка играла на пластинке.

# Sema Motiz – Hasret #

Она оставила чемодан в углу и, раздраженно потирая руками друг о друга, сделала еще пару шагов вперед. Проходя мимо пианино Бурака, она пальцами проводит по его блестящей поверхности.

– Госпожа Ханде?

Обернувшись на звук голоса, Ханде встречается с Ясемин. Ясемин пережила сразу три состояния: сначала она удивилась, затем расслабилась, даже успела обрадоваться.

– Привет, Ясемин.

Подойдя к Ханде, она не знала, как выразить теплый прием. Поэтому Ханде первая обняла ее. Все же в этом доме она ей друг.

– Я очень рада Вашему возвращению.

В ответ Ханде только улыбнулась. Она не собирается сюда переезжать, но, возможно задержится тут, ведь билет в Германию уже был разорван. Это большой шаг для нее.

– Толга дома?

Она уже заждалась, когда сможет задать этот вопрос. Ясемин слегка кивнула головой, лицо ее стало сострадательным.

– Не мне об этом говорить, и если господин Толга услышит это, то лишит работы, но… Я не видела его таким разбитым со времен смерти его матери.

Эти слова застряли в ушах Ханде, стало трудно дышать.

– Он потерял себя, госпожа Ханде. Уже вторые сутки он не выходит из своего кабинета.

Ханде стыдливо поправляет волосы.

– Раз Толга потерял себя, ему никто не сможет помочь, Ясемин, ты же знаешь, - быстро произносит Ханде. Ясемин смотрит на нее и горько улыбается.

– Как Вы считаете, из-за чего он потерял себя?

Ханде не моргая смотрела на Ясемин, не зная, как ответить на этот вопрос. Ясемин нескорыми шагами ушла на кухню. Ханде же в надежде поговорить с Толгой, захотела подняться наверх.

Оставшись одна в пустом зале, она засмотрелась на лестницу. Выдохнув, девушка начала подниматься вверх по направлению к комнате, откуда была слышна музыка с пластинки.

Спустя столько времени Толга разобрал вещи матери и включил пластинку, музыку которой слушал с самого детства. Перед ним стояло несчетное количество пустых бутылок. Он расположился на кожаном диване и бесцельно поглядывал в окно. Толга поглаживал щетину, когда ему на лоб упала прядка отросших волос. Сейчас его голова была забита множеством вопросов. Из-за вины он не считал себя свободным, огонь после ссоры с Бураком и Седеф еще не потух. Но не этим были забиты его мысли. Он размышлял о смысле жизни. Сколько лет он прожил без цели и теперь, когда, наконец, она у него появилась, каким идиотом он оказался, чтобы упустить ее. Он не смог Ханде ни убить, ни удержать. Он страдал от реальности того, что никоим образом не смог завладеть ею.

После нескольких минут его стакан пустеет; пока он заново его начинает наполнять, в дверь два раза постучали. Чувствуя себя уже совсем пьяным, он делает глубокий вдох. Сейчас не время кого-то выслушивать. Будь то возможным, он бы спалил этот дом.

Зная, что ни у кого не хватит смелости войти в его комнату без его согласия, он не издает ни звука. Но ожидания не оправдались. Ханде дрожащей рукой отперла дверь и вошла. Ее внимание сразу привлек граммофон. Издавая ритмичные звуки, он наполнял комнату. Далее Ханде направляет взгляд на пустые бутылки и затем на самого Толгу.

Толга поглаживает свой подбородок, предвкушая поругаться с кем бы то ни было, поворачивает голову назад и находит у входа Ханде, одетую в серое атласное платье, у которого упала одна лямка. В воздухе повисло странное молчание. Никто из них не был в состоянии произнести ни слова. Ханде сделала шаг вперед и закрыла за собой дверь. Толга, находившийся в алкогольном состоянии, не торопясь встал с места. Он глубоко и часто дышал. Его ритм дыхания можно было уловить благодаря расстегнутым сверху двум пуговицам на его рубашке.

– Я не улетела, - голос Ханде получился тихим. И снова она нарушает тишину – Потому что поняла, что не смогу оставить позади человека, которым стала.

Она ожидала ответной реакции от Толги, но оказалось напрасно. Пока Толга просто стоял и смотрел на нее, она снова заговорила.

– Возможно, поэтому я сделала выбор в пользу самого глупого человека, но я захотела прийти сюда.

Не успела она закончить свое предложение, как Толга поспешными шагами прошел вперед, обхватил ее лицо своими ладонями и прильнул к ее губам. Ханде всю трясло. Потому что она, кроме страсти, в поцелуе Толги ощутила и другие чувства. Тоску и страх. Поэтому, коснувшись своими пальцами его лица, она ответила на поцелуй. Запах выпитого алкоголя смешивается с запахом кожи Толги, и тогда становится ясно, что ее безопасность под угрозой. Но это не так. С самого начала было ошибочно так предполагать. Он встал на этот путь, ставя на кон то самое важное, что есть у него в жизни, зная, что может потерять это.

Толга поцеловал ее с новым желанием, но позже отпустил ее губу и пока они оба старались отдышаться, их взгляды невозможно было оторвать друг от друга. Толга не сумел найти случившемуся поцелую объяснения, хоть и искал ему оправдания. Он мог иметь все на свете, но сейчас его волнует только Ханде. Грудь поднималась и опускалась, Толга приложил большой палец к нижней губе девушки и гладил ее нежными движениями.

– Что ты теперь будешь делать? – он все еще пытается отдышаться.

Судя по тому, что Ханде не улетела в Германию, стоит подумать, что делать дальше. Ему хотелось остаться рядом с ней, продолжить вместе работать, но и о рисках не забывал. Ведь он не без причины выгнал ее из дома.

– Думаю… Думаю, я сделаю то, чего никогда ранее не делала в этой жизни.

Толга, нахмурив брови, старался понять, о чем она говорит.

– Я буду заведовать одним ночным клубом, - отвечает Ханде и ее глаза заблестели.

После этих слов Толга сделал шаг назад, и его лицо приняло серьезный вид.

– Ты, похоже, шутишь. Что ты понимаешь в этих делах?

Сердце Толги сжалось под натиском страха, которому он был не в силах противостоять; он был против того, чтобы Ханде связывалась с делами ночного клуба. Казалось, что Ханде идет по стопам госпожи Селен.

Ханде полагала, что Толга поддержит ее в данном решении, к тому же останется довольным. С тех пор, как она присоединилась к миру Толги, то и дело каждый раз хотела угодить ему.

– Кто надоумил тебя на эту мысль?

Толга начал отчитывать Ханде и настолько разозлился, что не заметил, как потихоньку стал переходить границы.

– Твой отец сделал мне такое предложение, Толга, - говорит Ханде и, увидев, как на нее смотрит Толга, решила больше ничего не произносить.

–Что?

Толга трясет Ханде за плечи.

– Когда ты виделась с моим отцом? – требует отчета Толга, но Ханде совсем не понимает, что в этом такого плохого. Она запаниковала и стала разъясняться.

– Твой отец появился передо мной на утро после той ночи, когда ты остался у Озгюра. Он захотел поговорить, я согласилась. В его планах было возобновить работу старого заведения. Он спросил не желаю ли я руководить тем местом.

Толга отпускает девушку и, нервно поглаживая свой подбородок, ходит кругами.

– И почему ты просто не сбежала за границу? – быстро произносит он.

Эти слова задели чувства Ханде. Она задирает нос к верху.

– Отныне я самостоятельно принимаю решения.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-08-26 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: