Проблема природно-социальной основы продуктивной научно-технической деятельности




Научно-техническая деятельность, творчество как элемент целостной жизни человека. Истории жизни, биографии творческих личностей как важнейший источник информации и помощи в современной творческой деятельности. Идеальные образы творческой личности, ученого.

6.1.1. Научно-техническая деятельность, творчество как элемент целостной жизни человека

Ученый может быть полностью «растворен» в творческой деятельности, а ровная – как шоссе – научная жизнь позволит ему оставаться в этом состояния. Возможно, что ученый полностью уверен в своей человеческой и научной идеальности. Если все это так, то нет особой нужды иметь представление ни о жизни других творческих людей, ни о теоретических разработках в этой сфере. Но реальней предположить другую картину. Научная деятельность только один из элементов жизни ученого, которая, как и у всех, сложна, проблемна, включает «или-или выборы» («жизнь прожить – не поле перейти»). Уверенность в своей идеальности очень помогает в экономии жизненных сил, но не прошедшая критическую проверку, уверенность часто говорит только о кажущейся уверенности, которую легко разрушить. Личная жизнь ученого может вызывать известное противодействие со стороны научного сообщества, которое вправе считать, что современный ученый обязательно должен соотносить свою деятельность с некими общими корпоративными правилами, даже всегда чувствовать себя представителем человеческой элиты.

Ученый – в этом, гораздо более жизненном свете – должен использовать к своей пользе общую информацию о людях и их жизни. Происходить это может стихийно – как придется, повезет или потребуется, но более качественней, грамотней («научней») через постоянную, не отягощающую актуализацию философских, психологических наработок в этой области. Последнее предполагает и наиболее комфортно делать, обращаясь к человекознанию – становящемуся разделу философского знания, ставящего своей целью объединить все самое ценное из философских, социологических, психологических и др. взглядов о человека, при сохранении органичного связи между философским, общим (философия человека) и психологическим, максимально приближенным к конкретике (психология человека) взглядами на человека. Также, обязательно, нужно обращаться к художественным произведениям. Здесь мы полностью согласны с известным психологом Г. Олпортом, который при обсуждении темы «Личность: проблема науки или искусства?» приходит к выводу, что наука и искусство в равной степени должны быть задействованы в понимании человека.

Полезными будут встречаемые в ходе такого интереса отдельные идеи, к примеру: только глупец побеждает в жизни, умный видит слишком много препятствий и теряет уверенность, не успев еще ничего сделать. Каждый из известных подходов к человеку дает что-то важное для совершенствования его жизни. Но, в итоге, задача философского раздела человекознания: обобщить важные и принципиальные позиции в этой области. Обозначим некоторый материал из этой проблематики.

Критикуемое многими учение о всеобщей предопределенности дало людям прекрасное учение стоиков, воспитывающее предельно мужественное и логичное отношение по отношению ко всему случившемуся, т.к. труса судьба тащит за волосы, а мудрец гордо идет вместе с ней. Не лишним будет и знание о том, что если все предопределено, и все случившееся в прошлом должно быть именно таким, то это дает возможность избавиться от лишних сожалениях из прошлого.

Известное учение З. Фрейда вновь позволит нам почувствовать, продумать степень своей откровенности с собой. Но, конечно, сила раздела человекознания как раздела философии в том, что здесь должны даваться обобщенные точки зрения, в максимуме, исчерпывающие проблему на сущностном уровне.

Есть давняя традиция считающая, что человек вторичен по отношению к обществу (этатизм) и должны существовать определенные эталоны, идеалы для человеческой жизни. Примером подобного можно взять учение Аристотеля о золотой середине, согласно которому во всех серьезных этических вопросах нужно держаться середины, к примеру, не быть трусом или бесшабашно отчаянным, а быть смелым. Запоминающимся идеалом и символом этой традиции можно взять отстаиваемое Б. Спинозой, Г. Гегелем, К. Марксом понимание свободы как познанной необходимости. В противоположность есть давняя традиция считающая, что человек первичен по отношению к обществу (эгоизм, либерализм, анархизм, индивидуализм). Наиболее яркими современными ее последователями являются многие экзистенциалисты и прагматисты. В древности известнейший представителем этой традиции античный софист Протагор, тезис которого – «Человек есть мера вещей», можно взять лозунгом этих взглядов.

Есть давняя традиция считающая, что главное в человеке – мышление. Вспомним в связи с этим Р. Декарта и его: «Мыслю, следовательно, существую». В противоположность ей есть давняя традиция считающая, что определяющей должна быть интуиция, воля, чувства, бессознательные порывы. На востоке об этом учили даосизм, дзэн-буддизм, на западе – философия жизни.

Эти и подобные антиномии провоцируют занять одну строго определенную позицию, абсолютно исключающую противоположную. В этой ситуации решение исходного спора означает, что мы выбрали правоту Аристотеля, Б. Спинозы, Р. Декарта. Но, в наше время есть очень любопытная тенденция, предполагающая высокую продуктивность в нахождении известных компромиссов между самыми непримиримыми позициями. Возможно, это лучший выбор. Может он интересно соотносится с идеями того, что человек сложнейшая система, что человек всегда – это «проект человека» (Ж.П. Сартр).

Как бы то ни было, уместное обращение к проблематике человекознания обогатит и поможет ученому в его жизни и научной деятельности, творчестве.


6.1.2. Истории жизни, биографии творческих личностей как важнейший источник информации и помощи в современной научной творческой деятельности

Мы не первые, и, надеемся, не последние, прикасающиеся и пробующие себя в научном творчестве. Поэтому вполне логично актуализировать и использовать знания о прошлых творческих людях для оптимизации своей творческой жизни. Основную помощь в этом могут оказать: мемуары, биографии, художественные произведения о творческих личностях, великих ученых. В идеале, все три указанных рода источников могут дополнять друг друга. Мемуары привлекают прямым соотнесением с творческой личностью, но, скорее всего, многое интересного по тем или иным сознательным и бессознательным причинам там не будет открыто. Биографии дополнят мемуары объективной и полной информацией. Сила художественных произведений в том, что там вполне может быть особая акцентировка судьбы творческой личности, фиксирующая что-то очень важное для нас.

Касаясь, изучая истории жизни творческих личностей можно получить много материла для размышления, для реальной подготовки к будущей научной, творческой деятельности. Каждый ученый открыт к тому, что у него может быть только одно великое открытие, а вся остальная жизнь в науке не приведет ни к чему значительному. В области популярной музыке, сравнительно, говорят об исполнителях «одного хита» («Статус кво», «Белый орел»). Известны такие случаи и в кинематографе (исполнитель роли Петрухи в «Белом солнце пустыни»), в художественной литературе (К. Кизи, автор «Пролетая над гнездом кукушки»). О ряде таких судеб рассказано у С. Цвейга в сборнике «Звездные часы человечества». Никто из нас не застрахован от того, чтобы сделать, действительно, хорошее изобретение и важное открытие, внимание к которым может затянуться на долгие годы, если вообще иметь место при жизни автора. Приведем два исторических примера. Американец В. Джудсон в период с 1893 по 1905 взял пять патентов на сейчас повсеместно известную застежку-молнию. Но покупать их стали лишь после того как в 1930-е годы американский флот заказал молнии для комбинезонов морских летчиков. В 1932 г. С.И. Вавилов поручил молодому аспиранту, П.А. Черенкову, исследовать люминесценцию некоторых растворов под действием гамма-излучения. В 1958 г. И.Е. Тамму, И.М. Франку и П.А. Черенкову была присуждена Нобелевская премия по физике «за открытие и объяснение эффекта Вавилова-Черенкова». Это явление, фактически, было предсказано еще в 1889 г. О. Хевисайдом, опубликовавшем статью в солидном британском журнале, оставшуюся незамеченной современниками.

В заключении, еще об одном заставляющем думать случае. Центральная фигура художественного произведения Д. Гранина «Зубр» – известный генетик Тимофеев-Ресовский. Вначале, общаясь с последним, Д. Гранин – бывший фронтовик, не может избавиться от негативных настроений, поскольку Тимофеев-Ресовский в войну занимался наукой в фашистской Германии. Отношение Гранина меняется с пониманием того, что для Тимофеева-Ресовского Вторая мировая война является незначительным эпизодом в фокусе его научных интересов, касающихся миллионов лет биологической эволюции.

Указанный огромный, богатейший, полезнейший материал может и должен быть использован в формировании проектов для творческой деятельности магистрантов. Представим информацию об одном из них. Вначале был проведен социологический опрос и сформирован блок вопросов, которые позволяли отразить жизнь творческой личности от рождения до смерти сквозь призму самых важных для теории творчества тем. (К примеру, третий блок вопросника – «Особенности творческой деятельности» включал в себя следующие вопросы: когда открылся талант; что «толкало» на творчество; какие основные открытия и изобретения были сделаны; как долго и продуктивно продолжалась творческая жизнь; что было больше в профессиональной жизни творческой личности – творчества или обычной, внетворческой работы, например, доказательства своего приоритета, руководства кафедрой и т.д.; согласно материалам биографии, творчество это социальный или природный феномен; были ли в семье другие одаренные дети; наличие одаренных родственников в прошлом и будущем (дети, внуки); есть ли данные, подтверждающие теорию Э. Фрейда.) Подготовленные вопросы были предложены в качестве основы работы с творческими биографиями. Количество и качество сделанных в рамках этого проекта магистерских работ показало его высокую продуктивность. Сегодня самым интересным продолжением развития этого проекта видится использование данных о творческих личностях для ответов на отдельные вопросы, для получения конкретной, готовой к использованию информации (например, исследование ста творческих биографий показало, что такой-то процент гениев не умели, не хотели, и не видели особой нужды в общении вообще или за рамками своих научных интересов).

Жизнь так быстро развивается, что желательно постоянно дополнять историческую информацию о творческих личностях материалом, о новых, современных творческих людях, т.е. необходимо налаживание целой серии социологических исследований личности современного ученого или о достойном функционировании социологии творческой личности, ученого. Примером чего можно взять социологический опрос магистрантов – молодых, современных ученых на предмет выделения и ранжирования факторов, успешного написания диссертационного исследования. И, конечно, все это должны и могут прекрасно дополнять всевозможные другие современные источники информации, например, художественный фильм о С. Джоббсе, одном из основателей фирмы «Apple», – дает хороший материал о современных успешных творческих людях.


6.1.3. Об идеальном образе и образах творческой личности, ученого

Представленная выше информация, без сомнения, многое дает молодому ученому в его стремлении стать успешным творческим человеком. Но, конечно, хотелось бы в итоге иметь некий образ, образец идеального творческого человека, ученого. Определенные материалы к этому уже имеются.

Специалисты часто выделяют сходные важнейшие характеристики творческих личностей. Представим четыре из них:

- высокая мотивированность (возможно, здесь стоит упомянуть слова, с которыми хотел и встречал каждое утро А. Сен-Симон: «Вставайте, граф, Вас ждут великие дела»);

- целеустремленность, трудолюбие (суточное стояние Сократа; словами И. Ньютона: «Просто я всегда думаю об этом» или – И.П. Павлова: «неотступное думание»; согласно Бюффону – «гений – это терпение», иллюстрацией чего могут быть две страницы философского трактата Л.Н. Толстого, переделанные двести раз; но согласились бы с необходимостью такой работы считающие главным в творчестве сам акт свершения?);

- знания (но не надо забывать о профессиональном кретинизме и о том, что многие открытия и изобретения делаются вне в сфере своих профессиональных интересов);

- раскованность, объединяющую или включающую в себя такие характеристики, как готовность к риску, склонность к игре, чувство юмора, независимость мнений и т.п. (по сути, эта или эти характеристики могут быть получены путем следующей аналогии – великие открытия и изобретения, по определению, должны порывать с прошлым и устоявшимся, следовательно, их должны совершать люди, уже сейчас находящиеся в похожих отношениях с реальностью; данная аналогия выглядит вполне уместной, но насколько все это применимо к И. Ньютону, И. Канту, Д.И. Менделееву и ряду других признанных гениев?).

Отмеченные в некоторых приведенных выше случаях противоречивость могла бы быть отдельной специфической чертой творческой личности. По крайней мере, у А. Эйнштейна отмечают: глубокую мудрость и что-то детское; легендарную сосредоточенность на своих мыслях и открытость к новым впечатлениях и многочисленным просьбам; ясный ум и эстетическое чутье; своеобразную, противоречивую религиозность, поскольку, по его словам, он – «глубоко религиозный атеист»; революционность и консерватизм в отношении к науке. Общепризнанный масштаб личности А. Эйнштейна – известен. Но не забываем и слова русского философа И.А. Ильина о «гениальной однодумности всякой большой философии».

В целом, мы бы не взяли на себя смелость утверждать, что искомый идеальный образ творческого человека, ученого уже найдет. Но вполне уместно предположить, что примером возможного здесь целостного итога может быть комплекс особенностей самоактуализирующейся личности (последняя соотносится с творческой личностью), выделенные американским психологом А. Маслоу, путем анализа интервью и библиографических данных 48 известных ученых, писателей, политических деятелей (Т. Джефферсон, А. Эйнштейн, У. Джеймс, А. Линкольн, М. Вертгеймер и др.). А. Маслоу выделяет:

1. Более эффективное восприятие реальности. Беспристрастное восприятие реальности, не позволяющее эмоциям увлечь себя. Неискаженное восприятие распространяется и на окружающих людей, их способности и недостатки. Отсюда толерантность к противоречиям и неопределенности: сомнения и неизвестные пути приветствуются, а не отвергаются.

2. Принятие себя и других. Принятие себя такими, какими мы есть (включая свою физиологию, особенности внешности, неизбежную смерть). Нет излишней самокритики, нет отягощенности чувством вины или тревоги. Нет выраженной потребности поучать или контролировать других. Способность спокойно относится к слабостям людей, не бояться их силы.

3. Непосредственность и простота. Естественность, отсутствие рисовки и фальши, нежелание произвести впечатление на окружающих. Можно сказать, что в них остается что-то детское, например, честность и непосредственность. Они принимают традиции, когда считают это разумным и необходимым, но, не колеблясь, отклоняют социальные нормы и установления, идущие в разрез с их взглядами и убеждениями.

4. Центрированность на проблеме. Сильная привязанность к какой-то задаче, призванию или жизненной цели. Не эгоцентризм, а подчинение своих возможностей и намерений какой-то работе, разрешению некоего серьезного затруднения. Это проявляется в неугасаемой инициативе, постоянных попытках добраться до решения.

5. Независимость и потребность в уединении. Стремление обеспечить неприкосновенность своей внутренней жизни, которая выступает для них важной ценностью. Часто это достигается путем достаточно одинокого и независимого образа жизни, когда они сами должны оказывать себе разнообразную поддержку и сопротивляться социальным условностям. Появляющаяся уверенность в себе помогает таким людям даже в минуты тяжелых личных несчастий и неудач.

6. Автономия. Свобода в своих действиях, независимость от физического и социального окружения. Ценят не статус, а реальный профессиональный авторитет, ориентируются на саморазвитие и личностный рост. Эти люди настолько автономны, что в определенном смысле их можно назвать самодостаточными.

7. «Свежесть» восприятия. Ценят самые разные (даже повторяющиеся) жизненные события, умеют замечать и переживать «маленькие» радости и удачи, воспринимают жизнь как своеобразный подарок. Они не гонят от себя никаких чувств и не делят их на типы, ориентируясь на богатство и разнообразие собственного внутреннего мира.

8. Акме- или «мистические переживания». Этим личностям знакомы очень сильные и яркие переживания в ситуациях волнения и сильного напряжения, связанного с решением, или в случаях расслабления и спокойствия. Такие чувства не имеют религиозной основы или подоплеки и связаны с достижением внутренней гармонии и способности выйти за пределы собственного «Я». Эти моменты наиболее продуктивны не только с точки зрения решения конкретных задач, но и для поддержания собственного творческого тонуса. Эти чувства выступают результатом существенных усилий со стороны человека, они не могут возникнуть сами собой.

9. Общественные интенции. Чувство глубокой близости и родства с другими людьми, желание помочь. Стремятся «не судить, но понимать». Чувство сострадания и симпатии ко всем людям.

10. Глубокие межличностные отношения. Эти люди стремятся к установлению более глубоких и тесных личных взаимоотношений, чем другие. Они весьма гибки и находчивы в установлении и поддержании подобных отношений. Часто они выбирают подобных себе по духу людей. Круг близкого общении у них достаточно узок.

11. Отсутствие предубеждений.

12. Разграничение средств и целей. Радует как результат, так и процесс.

13. Чувство юмора.

14. Креативность. Широкие способности к творчеству, стремление делать творчески самые рутинные и обиходные вещи. Это естественно для них, т.е. не требует особых усилий. В общем, можно быть максимально креативным, проверяя билеты у пассажиров или выпекая пирожные.

15. Сопротивление окультуриванию. Они находятся в достаточно гармоничных отношениях с окружающей культурой. Но отличаются от нее, и не поддаются культурному нормированию. При этом непокорность их не предполагает немедленных тотальных изменений, но направлена на постепенное улучшение.

Оборотная сторона проблемы поиска идеального творческого человека, ученого – это отражение негативных, мешающих творчеству психологических свойств. Ряд из этих характеристик ожидаемы, это – конформизм, внутренняя цензура, ригидность, т.е. все то, что не выводит к новому. Иногда упоминают: бунтарство, отрицание традиций и т.п. неконструктивные характеристики. Возможно, что такие крайности, действительно, затрудняют творчество, но, нельзя отрицать, что они также ведут к творческим свершениям. Можно согласиться и учесть, что низкая самооценка, недоверие к собственным интеллектуальным и другим способностям, может свести способность и потребность к творчеству к минимуму.

Постановка вопроса об идеальном образе творческого человека корректна только тогда, когда мы твердо уверены, что феномен творчества нечто однородное и что многообразная человеческая и научная деятельность, в целом, требует в чем-то однотипных талантов и гениев. И то, и другое, может быть неверным, тогда, в итоге, речь может идти о поиске двух (как «лед и пламень») или, вообще – целого созвездия идеалов, идеальных творческих личностей.

Возможно, что материалом к этому будут служить следующие встречающиеся в литературе взгляды. И.П. Павлов выделял два типа людей: художественных и научных. Он видел между ними резкую разницу. Художественные захватывали всю действительность целиком (или это было доминантным свойством их мышления). Мыслительные дробили действительность на фрагменты. Некоторые специалисты отмечали, что подобный «художественный» подход свойственен не только людям искусства, и наоборот. Б.М. Теплов выделял два типа людей: практических и теоретических. Встречаются представления о том, что есть конкретные и абстрактные люди.

Как только мы начинаем отходить от существования единственного идеального образа творческой личности, и начинаем искать более частные идеалы, то вся наша проблематика начинает обретать двойственный характер. С одной стороны, мы продолжаем положительный поиск идеала. С другой стороны, все это начинает восприниматься как указание на существование целого ряда несводимых друг к другу типов людей. К примеру, Ф. Бэкон отмечал, что «одни умы склонны к почитанию древности, другие увлечены любовью к новизне.» Это все может служить материалом для поиска отдельных, самоценных идеалов в научной деятельности. Также отметим, что Ф. Бэкон подчеркивал подчеркивает опасность такой специализации: к примеру, из тех, кто склонен к древности, лишь «немногие могут соблюсти такую меру, чтобы не отбрасывать то, что справедливо установлено древними, и не пренебречь тем, что верно предложено новыми».

Примером того с чем начинает граничить такой менее общий поиск идеалов можно взять типологию современных ученых (т.е. так или иначе связанных с техникой), данную канадским психологом Г. Селье. Он выделяет три большие группы – «исполнителей», «мыслителей» и «эмоционалистов», которые потом делятся на ряд типов. Приведем следующие примеры:

- один из специфических типов группы исполнителей – совершенствователь; он настолько заинтересован самим процессом совершенствования того или иного технического устройства, что даже не пытается использовать его в практике;

- один из специфических типов группы «мыслителей» – «книжный червь»; он чудовищно много читает и может накапливать энциклопедические знания, отлично ориентирован в теоретических аспектах новых проблем, но в лаборатории просто опасен из-за неумения работать руками;

- одни из специфических видов группы «эмоционалистов» – «акула»; он направляет основные усилия на то, чтобы поставить свою подпись под возможно большим количеством работ, в лаборатории он постоянно раздражает коллег напоминаниями о том, что вся работа строится согласно его замечаниям.

 


Проблема природно-социальной основы продуктивной научно-технической деятельности

6.2.1. «Гении по природе, врожденной способности» – постановка проблемы

Все мы слышали слова – «гений по природе», «врожденные способности». Согласие с ними предполагает и положительное – есть некая природная данность, благодаря которой человек должен быть гением, и отрицательное – нет этой природной данности, и человек не может стать гением. (Из родственного: «специалист от Бога», «божий дар», «в нашей семье нет способности к гуманитарным наукам».) В специальной литературе эта проблема обозначается как проблема:

- соотношения/взаимодействия наследственности (генов) и среды,

- врожденного и приобретенного,

- биологического и социального,

- природы и научения

- (или) проблема врожденных способностей.

Проблема роли природы и научения в феномене гениальности достаточно сложная и многогранная. Многое в ней можно упустить, не понять, вообще, потерять масштабность и корректность восприятия, если концентрироваться только и только на ней. В подобных случаях целесообразно держать в поле зрения то, что вопрос соотношения природы и научения является одним из последовательного ряда вопросов общей проблемы свободы воли или детерминации человека (теологической, онтологической, биологической, бессознательной, личностной, социальной), а начинать анализ вопроса о природе и научении в области гениальности нужно через родовую для него проблему био-социальной природы человека.

Проблема био-социальной природы человека – это проблема точного понимания того, в каких взаимоотношениях находятся между собой биологическое, природное и социальное, психическое, культурное в человеке. Здесь можно фиксировать как определенную независимость (от природы – цвет глаз, общая конституция, группа крови, наследственные болезни и т.д., как любое животное человек рождается, должен питаться, умирает; от культуры – умение читать, формирование и борьба за идеалы и т.д.), так и определенную зависимость (сильное утомление организма не способствует умственной деятельности). Если приведенные примеры отражают качественный уровень взаимодействия биологического и социального для нормального, здорового человека, то, можно сказать, что проблема природы и научения уже исчерпана. Все начинает кардинально меняться, если биологическое в человеке определяет такие высшие социальное феномены как любовь, гениальность, возможность быть хорошим математиком или управляющим, смелость/трусость и т.п. Предельная актуальность темы природы и научения возникает при утверждении, что люди – биологически, исходно – предопределены к определенной социальной деятельности. Актуальность не только теоретическая, но, прежде всего, практическая. Открытие точной природной определенности позволит людям, к примеру, экономить массу сил и средств – зачем кому-то учиться на юриста, когда он прирожденный математик?

Общее разъяснение проблемы требует трех дальнейших пояснений, гарантирующих избавление от возможного недопонимания:

Первое. Проблема природной определенности не может быть ограничена только биологией семьи (родителей, бабушек и дедушек). Нужно иметь в виду природу нации, расы и всего человечества как такового, поскольку человек произошел из животного мира, на него до сих пор могут действовать те или иные следы животности. (Только в последнем указанном случае на всех людей, поскольку они люди, действуют одни и те же биологические источники активности; во всех остальных – каждый человек всегда будет в чем-то отличаться от другого.)

Второе. Затруднений нет, если природное, биологическое абсолютно исключает социальное. Но такое бывает не всегда. К примеру, установлено, что свойства высшей нервной системы, темперамент – который потом органично соотносится с природным, биологическим – формируется и в период раннего онтогенеза. Вообще, «врожденное» и «наследственное» не синонимы, поскольку даже только что родившийся ребенок несет в себе не только биологическое, врожденное, но и социальное, т.к. ребенок уже в утробе матери получает определенную информацию извне. Имеем в виду эту проблему (наличие в «природном» как природно-природного, так и природно-социального), но не акцентируем ее, поскольку содержание «научения» при этом остается прежним.

Третье. Отмеченный во втором случае факт независимости «научения», объясняется тем, что биологическое всегда действует за рамками сознания, или между ними всегда отношения либо-либо, даже в случае совместных действий. Этим сразу актуализируется тематика бессознательной детерминации, которая, по определению, всегда за рамками осознания. Можно ли перепутать и принимать бессознательное (сформированное, к примеру, в период внутриутробного развития и самого раннего младенчества) за биологическое? Насколько корректно это предполагать? Имеем в виду эту проблему, как направление будущего поиска.

В плане истории идей, стоит указать на то, что указание на зависимость социального от биологического всегда могла ссылаться на селекционную работу в сельском хозяйстве. Возможно, в этом ракурсе стоит трактовать известный обычай древней Спарты, когда больных и слабых новорожденных сбрасывали в пропасть. Спартанцы избавлялись также от вполне возможного неподходящего потомства этих детей в будущем. В теоретическом плане проблему ставил Аристотель, рассуждая о том, есть ли рабы по природе? Критика Д. Локком врожденных идей Р. Декарта вела и к критике врожденных способностей. Без сомнения, появление теории Ч. Дарвина дало новый импульс обсуждению проблеме соотношения биологического и социального (природы и научения). В 1869 г. англичанин, биолог-энциклопедист, Ф. Гальтон, выпустил книгу «Наследственный гений», где обосновывал семейный характер способностей и талантов. В 1883 г. он вводит понятие «евгеника», для обозначения направления работ, по обеспечению наследования одаренности, умственных способностей, здоровья. (Поскольку слово «евгеника» задействовалось фашистами, то некоторые специалисты пытаются его не использовать, но идеи евгеники существуют и развиваются.) Большой общественный резонанс вызвали взгляды Ч. Ломброзо (1835-1905), о биологической основе преступности. Новый импульс тематики природы и научения дает современная проблематика возможного перехода от человеческого к постчеловеческому, в рамках которого ставятся вопросы качественного улучшения телесной, биологической данности человека.

Поскольку интересующая нас проблема достаточно сложная и интересная, то, логично предположить и убедиться, что в ее решении четко видны антиномичные позиции – гениальность связана либо с природным, либо с социальным. Оставшуюся массу взглядов можно представить как то, или иное сочетание (и ограничение) противоположностей. В плане задействования темы «врожденных способностей», указанное можно изложить так.

Способность – это индивидуальная особенность личности (чем он отличается от другого), которая не сводится к наличным навыкам, умениям или знаниям, но которая обеспечивает легкость, быстроту, глубину, прочность приобретения этих знаний и умений. Для сторонников примата биологического в гениальности данное общее понимание способностей подтверждает их взгляды. Для сторонников примата социального в гениальности такое понимание способностей неприемлемо и, если это определение соотносится с обыденными представлениями, то оно сравнимо со словами «Солнце взошло». Расположенные между этими крайностями позиции будут смотреть на проблему более сложно или тонко. К примеру, будет введено понятие задатков – как врожденных анатомически-физиологических особенностей человека. Эти задатки будут пониматься как основа способностей, но последние всегда будут развиваться в деятельности, т.е. задатки могут помочь в становлении гения, но никакой жесткой связи между ними нет.

Представим существующих здесь позиции и научные аргументы, учитывая возможное влияние идеологии, поскольку в современном демократическом мире склоны поддерживать сторонников малой зависимости социального от биологического (Грэхэм).


6.2.2. Основы утверждения природного характера гениальности

Прежде чем обратиться к проблеме природной гениальности, напомним как известные позиции в области утверждения примата природного над социальным, так и методы достижения данных результатов.

Что касается позиций. Среди сторонников главенства природного есть расисты. Так называемые социал-дарвинисты, считали, что белая раса – создавшая современную техногенную культуру, конечно, выше, например, темных жителей Африки. К. Лоренц (нобелевский лауреат в 50-х годах ХХ в.) учил о том, что людям сильно не повезло – они не произошли от хищных животных, у которых тысячелетия эволюции сформировали запрет на внутривидовую агрессию (ворон ворону глаз не выклюет). П. Кропоткин, социобиологи, наоборот, считают, что в природе в ходе эволюции побеждают «добрые гены», обеспечивающие взаимопомощь, стайную жизнь, защиту детенышей. С 60-х годов ХХ в. цитируются взгляды П. Джекобс, которая открыла «хромосомную преступность». Суть дела в том, что у некоторых людей есть так называемая сверхкомплектная У-хромосома (люди с ней высокорослые, обладают укрупненными руками, ногами, головой). Джекобс соотнесла следующие данные: в общей человеческой популяции люди с этой хромосомой составляют 0,1-0,3 %, а среди преступников их – 3,5 %. Для известного психолога, специалиста по тестам на интеллект, Г. Айзенка: интеллект на 80 % определяется генами и только 20 % может зависеть от научения. Э. Кречмер, У. Шелдон считали, что морфологическая конституция человека определяет его социальную жизнь и определенные понятия о жизни (например, худых, стройных, высоких, тонкокостных людей тянет в слезу, меланхолию, философию, одиночество).

Что касается способов, методов доказательства. Вышеуказанный пример с Джекобс демонстрирует применение обычного научного наблюдения и сравнения. В принципе, то же самое мы наблюдаем, когда выводы делаются на основании исследования биографических данных, выявляющих что: Шиллер, Гельдерлин, Шеллинг, Гегель, М. Планк родственники; Маркса и Гейне имели общих предков; в роду Бахов было 16 композиторов; Моцарт в раннем детстве уже прекрасно играл и сочинял музыку. Очень известным, «фирменным», методом является метод близнецов. Сходство генетического «материала» близнецов позволят проводить сравнение их реакций на сходные задания. Особенно ценным считается ситуация, при которой близнецы воспитывались в разных семьях, не зная, не общаясь друг с другом.

В проблематику специфики и доказательства того, что гениальность обусловлена биологией могут ввести две работы известного отечественного генетика В.П. Эфроимсона. В одной из них – «Генетика этики и эстетики» – Эфроимсон, в частности, пытается продемонстрировать, что «наследственные личностные особенности были источником особой проникновенности творчества Ф.М. Достоевского». Последний был эпилептиком, у которого эта болезнь сопровождалось рядом характерологических особенностей (вспыльчивость, брутальность, напористость, конфликтность, мелочность, сверхаккуратность, педантичность, не соответствующая рангу поставленной цели, назойливость, вязкость, обстоятельность, неумение выделить главное, злобность, причудливо сочетающаяся с сентиментальностью). Все эти черты прекрасно соотносятся со спецификой романов Ф.М. Достоевского. В работе «Гениальность и генетика» Эфроимсон рассматривает связь между подагрой и гениальностью. При подагре (болезнь Вольтера и др.) уровень мочевой кислоты в крови превышает норму в 1,5 раза. А мочевая кислота имеет структурное сходство с кофеином, стимулирующий эффект которого общеизвестен. Эфроимсон не отрицает того, что реализация гения – это проблема социальная, но, биологическое начало гениальности для него несомненный факт.


6.2.3. Основы утверждения социального характера гениальности

Бескомпромиссную позицию в вопросе превалирования социального над биологическим отстаивают отечественные сторонники «узкой трактовки личности» (А.Н. Леонтьев, Э.В. Ильенков, В.В. Давыдов и др.) Согласно этой позиции, при становлении человека личностью природное прекращает оказывать свое решающее влияние на его жизнь. Этим не отменяется, что человек должен есть пить и т.д., но что человек из идейных побуждений может объявить голодовку и умереть от голода, когда рядом находится пища. Насколько нам известно, большинство специалистов, не отрицая примата социального, все же пытаются брать отношения между природным и социальным более тонко. К примеру, как это делают представители отечественной «широкой трактовки личности» (Б.М. Теплов, В.Д. Небылицын и др.). У них природное, например, темперамент, при всех равных условиях, будет склонять человека подстроить свою жизнь под его специфику (т.е. меланхоличный темперамент делает для человека более комфортным ту работу или общество, ритмика которого либо соотносится, либо настраивается в соответствии с ритмикой меланхолического темперамента), но высшие проявления психики не зависят от биологии.

Доказательства первичности в гениальности социальности или научения можно свести к следующим пяти:



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-12-29 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: