МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ РФ
Белгородский юридический институт МВД РФ
Кафедра уголовно-правовых дисциплин
Реферат
По актуальным проблемам уголовного права
на тему:
«Криминологическая обоснованность уголовно-правовых норм (гл.1-8 УК РФ)»
Выполнила:
слушатель 152 взвода
младший лейтенант полиции
Астафьева Г.А.
Белгород, 2013
Содержание:
Введение…………………………………………………………………….3
1. Характеристика элементов состава преступления в контексте их криминологической обоснованности………………………..……...4-8
2. Множественность преступлений…………. ……………………….9-10
3. Криминологическая обоснованность законодательной регламентации обстоятельств, исключающих преступность деяния…………………………………………………………………..11
Заключение…………………………………………………………….….12
Список используемой литературы……………………………….………13
Введение
Важнейшей фундаментальной категорией уголовного права, имеющей одновременно непреходящее значение для криминологии, является понятие преступления. Дефиниция преступления традиционно дается самим законодателем непосредственно в тексте Уголовного кодекса.В период разработки ныне действующего УК РФ рядом специалистов были предприняты энергичные попытки изъять признак общественной опасности из законодательной формулы, превратив ее в сугубо формальную (“преступлением признается то, что запрещено уголовным законом”).Эти попытки закончились неудачей, но их отголоски мы находим и в позднейших публикациях. Так, по мнениюЮ. А. Красикова, “материальное определение преступления совместно с институтом аналогии были орудием борьбы с инакомыслием, с неугодными культу личности”. Как представляется, Ю. А. Красиков сильно преувеличивает влияние законодательной терминологии на реальное положение личности в обществе, государстве. Одна и та же нормативная конструкция в разных общественно-экономических условиях может действовать совершенно по-разному. Не случайно вышеуказанный ученый вынужден был признать, что “разработка материального определения понятия преступления началась задолго до октябрьского переворота под влиянием взглядов представителей новых социологов позитивистской школы уголовного права”.
Характеристика элементов состава преступления в контексте их криминологической обоснованности.
Дорогу для произвола властей предержащих скорее открывает именно формальное определение преступления, т. к. оно не связывает законодателя в процессе криминализации необходимостью обосновать введение уголовно-правового запрета фактом вредоносности таких поступков не только для интересов отдельных лиц, но и с точки зрения большинства общества. Свободное манипулирование уголовным законом в борьбе политических группировок, как показывает российская и зарубежная история, чревато массовыми репрессиями граждан, лишь формально преступивших законодательные установления. Отказ от нормативного закрепления общественной опасности - как органически присущего любому преступлению свойства — ведет к обособлению уголовного права и криминологии, при котором первое окончательно формализируется, а вторая вынуждена изобретать “собственное” определение преступления, не согласующееся с законодательным. Конечно, явно недостаточно лишь продекларировать общественную опасность как часть законодательной дефиниции преступления. Надо последовательно учитывать характер и степень общественной опасности при построении всех без исключения норм Общей и Особенной частей уголовного закона. Рассмотрим, например, такой элемент состава преступления, как объект. Как известно, УК РФ 1996 г. серьезно видоизменил иерархию общественных отношений, находящихся под уголовно-правовой защитой. В новейшей юридической литературе эта перестройка получает почти единодушную поддержку. Так, А. Н. Игнатов пишет: “Современная доктрина уголовного права отражает такую иерархию ценностей: личность - общество - государство. Такой подход соответствует взглядам, общепринятым в цивилизованном обществе. Поэтому в Особенной части УК на первом месте должны находиться преступления, посягающие на личность, ее права и интересы”. Конечно, сверхнаивно было бы считать, что степень защиты интересов личности в правовом государстве целиком или даже в основном зависит от того, на каком месте окажется в Особенной части соответствующий раздел. Более важно то обстоятельство, что критикуемая концепция наносит существенный урон как раз интересам личности, благополучие которой в российских условиях в немалой степени зависит от мощи или, напротив, слабости государства. Самоунижение государства, проявившееся не только в расположении объектов уголовно-правовой защиты, но и, что значительно хуже, в многочисленных нормах Общей и Особенной частей уголовного закона, приводит, как будет показано далее, к беззащитности законопослушного гражданина перед организованной и неорганизованной преступностью. Еще более широкие возможности для влияния криминологических знаний на законодательные установления дает такой элемент состава преступления, как субъект. До начала 90-х гг. отечественное уголовное право твердо стояло на принципах личной виновной ответственности (т. е. к субъектам преступления причислялись лишь физические лица). Однако в периодразработки нового УК РФ большая группа правоведов выступила за допустимость уголовной ответственности также юридических лиц. Противники уголовной ответственности юридических лиц оперируют, в основном, одним, хотя и убедительным, аргументом - невозможностью установления в таких случаях вины психического отношения субъекта преступления к общественно опасному деянию и его последствиям '. Установление уголовной ответственности юридических лиц еще более усугубит ситуацию. Криминалистические (и не только) трудности доказывания вины конкретных причинителей вреда будут подталкивать правоохранительные органы к преследованию не этих субъектов, а организаций, на счетах которых, как правило, не остается к моменту возбуждения уголовного дела сколь-нибудь значимыхсредств. С другой стороны, такие “наказания”, как скажем, ликвидация предприятия или запрещение ему заниматься каким-либо видом деятельности жестко скажутся на положении ни в чем не виновных рядовых сотрудников. Тем самым, вопреки ч. 2 ст. 5 УК РФ, налицо будет осуществление объективного вменения. В серьезном криминологическом обосновании нуждается такой обязательный признак субъекта преступления как возраст, по достижении которого возможно наступление уголовной ответственности. Даже в юридической литературе, специально посвященной ответственности несовершеннолетних, мы находим на этот счет ошибочные суждения, грубо противоречащие действующему уголовному законодательству. Так, С. П. Минина утверждает, что в перечень составов преступлений, ответственность за которые, в порядке исключения, наступает не с шестнадцати, а с четырнадцати лет, входят только особо тяжкие преступления. Между тем большинство преступлений, перечисленных в ч. 2 ст. 20 УК РФ, не относятся к данной категории. Мало того, с четырнадцати лет наступает ответственность за ряд деяний, не являющихся даже тяжкими (ст. 112, ч. 1 ст. 158, ч. 1 ст. 161, ч. 1 ст. 163, ч. 1 ст. 166, ч. 2 ст. 167, ст. 207, ч. 2 ст. 213, ч. 1 ст. 267). В то же время за ряд особо тяжких преступлений, общественно опасный характер которых очевиден любому малолетнему, ответственность наступает лишь по достижении шестнадцати лет (бандитизм, государственная измена, террористический акт, диверсия, посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов и др.). В свете сказанного становится очевидным, что законодатель, устанавливая общий и экстраординарные возрастные пределы для наступления уголовной ответственности, исходит не столько из степени тяжести содеянного, сколько из распространенности таких посягательств именно в подростковой среде.
В последние годы озабоченность многих криминологов вызывает резкое повышение общественно опасной активности подростков в возрасте 12-14 лет. Одних убийств такие лица совершают более 1 тыс. ежегодно. В связи с этим Э. Ф. Побегайло выдвинул предложение о понижении нижнего возрастного порога ответственности за данное преступление до 13 лет '. Это мнение уже нашло отражение в уголовном законодательстве Узбекистана - первом УК, принятом на территории бывшего Советского Союза после его распада. Однако выдвижение предложения о понижении возраста уголовной ответственности может повлечь обвинение в приверженности авторов таких предложений идеям сталинизма и тоталитаризма. Обращение к зарубежному законодательству показывает беспочвенность таких обвинений. В связи с этим требует изучения, в том числе путем проведения соответствующих криминологических и психолого-психиатрических исследований, вопрос о правомерности понижения возрастного порога за убийство до 12-13 летнего возраста, а также о расширении перечня, содержащегося в ч. 2 ст. 20 УК РФ за счет вышеупомянутых преступлений-, предусмотренных ст. ст. 209, 277, 281 и 317 того же УК. Еще один признак субъекта преступления - вменяемость - стал предметом ряда правоведов и, естественно, психиатров. Принадлежность исследований к данным отраслям научного знания определила крен в сторону уголовно-правовой догматики или чистой психиатрии. Одним из немногих исключений в этом плане стали фундаментальные работы Р. И. Михеева.В течение нескольких десятилетий шла ожесточенная полемика вокруг институализации в рамках уголовного законодательства так называемой “уменьшенной” или “ограниченной” вменяемости. Этаборьба на данном этапе завершилась включением в УК РФ ст. 22 (“Уголовная ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости”). Для ограждения общества от разрушительных действий (или не менее вредоносного бездействия) многочисленных невежд, требуются соответствующие изменения и дополнения главы 5 УК РФ. В частности, целесообразно в ч. 3 ст. 26 слова “при необходимой внимательности и предусмотрительности” отнести к словам “могло предвидеть эти последствия”, так как действующая редакция этой нормывносит элемент субъективизма в объективный критерий этой разновидности неосторожной формы вины.Эту же статью УК следует дополнить частью 4 следующего содержания: “Небрежность имеет место и в случаях, когда лицо не выполнило обязанности заблаговременно приобрести знания и навыки по предотвращению общественно опасных последствий своих действий (бездействия)”.Статью 28 УК предлагается дополнить ч. 3 такого содержания: “Действие части второй настоящей статьи не распространяется на случаи, когда несоответствие качеств лица создавшейся обстановке возникло ввиду его предшествующего осознанного поведения”. Негативным образом отразится на судебно-следственной практике, на наш взгляд, и другой шаг законодателя в этой сфере, а именно введение предвидения неизбежности наступления общественно опасных последствий лишь в формулу прямого умысла (ч. 2 ст. 25 УК РФ). Хотя формально закон не исключает такого предвидения и при косвенном умысле (ч. 3 той же ст.), ясно, что законодатель согласился с точкой зрения тех ученых, которые в течение многих десятилетий настаивали на принадлежности предвидения неизбежности последствий исключительно прямому умыслу. Итак, мы рассмотрели степень криминологической обоснованности законодательного определения преступления и ряда норм Общей части, закрепляющие основные параметры таких элементов состава преступления, как объект, субъект и субъективная его стороны.