ВВЕДЕНИЕ В ТЕРАПИЮ НОВЫХ РЕШЕНИЙ

Эта книга написана для того, чтобы научить психотерапевтов изле­чивать людей.

Она написана также для того, чтобы научить людей излечивать са­мих себя.

Авторы не видят никакого противоречия между этими двумя целя­ми. Наша аудитория - это, в первую очередь, психотерапевты, но мы не считаем, что они наделены некой магической силой, недоступной их пациентам. Напротив, если бы результат лечения зависел исключитель­но от магической силы психотерапевтов, излечения просто бы не про­исходило.

Более 15 лет нашей основной деятельностью было обучение тера­певтов Тому, как излечивать людей. Наши методы сочетают в себе много подходов, среди которых трансактный анализ, гештальт-терапия, ин­терактивная групповая психотерапия и десенсибилизация. Мы интере­суемся всем, что помогает людям избавиться от фобий, беспокойство обратить в энтузиазм, избавиться от подавленности или депрессии и вместо этого начать наслаждаться жизнью - и именно этому мы обу­чали. Одним парам мы помогали прекратить ссориться и начать лю­бить друг друга. Другим мы помогали искать радость где-то еще, если они не расположены найти ее друг в друге. Мы обучали людей самих управлять своими чувствами, а не обманывать себя, считая, что это окружающие делают их злыми, печальными, подавленными, беспокой­ными, взбешенными, растерянными, разочарованными или озабочен­ными.

Эрик Берн, гениальный отец трансактного анализа (ТА), написав­ший разошедшуюся миллионным тиражом книгу " Игры, в которые иг­рают люди " и создавший стотысячную Международную ассоциацию трансактного анализа (МАТА), писал и говорил об излечении людей, а не о "достижении определенного успеха". Он рассказывал, как каждый раз перед тем, как войти к группе, он останавливается на мгновение и спрашивает себя: "Как я могу вылечить каждого в этой группе сего­дня!". Именно этот вопрос мы задавали себе последние 15 лет и эта книга - ответ на него.

Методы, которые мы используем, просты, понятны и кратки. Од­нако этого недостаточно - нужно, чтобы им можно было обучить других. Психотерапию принято считать искусством, а не наукой. И все же она может быть наукой, а науке, как известно, обучают. Можно обучить и мастерству. Наши методы не требуют, чтобы терапевт был всемогущим или всезнающим. Они требуют от терапевта уме­ния внимательно слушать, внимательно наблюдать и внимательно сопоставлять.

Наш подход - творческий, и мы постоянно ищем новые методы. Мы не обвиняем наших пациентов в неудачах и не составляем списков "неиз­лечимых пациентов" для распространения их на ежегодном съезде Аме­риканской психиатрической ассоциации. Напротив, мы ищем в себе и в других путь к созданию среды, способствующей изменениям. Терапев­тический метод, который мы используем и который приводит к измене­ниям, мы называем терапией новых решений. Наша книга излагает этот метод, начиная с теоретической структуры усовершенствованного нами трансактного анализа, а затем подробно описывает примеры нашей ра­боты.

При установлении контакта с пациентом, мы выслушиваем и выяс­няем ряд взаимосвязанных вещей: На что пациент жалуется в первую очередь? Что он делал по отношению к себе, когда решил обратиться за помощью? Каковы его чувства? Какое поведение он в себе не любит? Преследуют ли его навязчивые идеи? Подавлен ли он? Он часто злится, скучает, чего-то боится? Он несчастлив в браке? Всегда существует не­кое особое чувство или особая мысль, или особое поведение, из-за ко­торого пациент несчастлив; иначе он не сидел бы перед нами. Что он хочет изменить? Достижение желаемого пациентом изменения и стано­вится нашим с ним контрактом.

Выясняя вместе с пациентом, чем он конкретно недоволен, и сфор­мулировав таким образом контракт с ним, мы начинаем вглядываться в его эмоции. Как он обычно ощущает себя и окружение, в котором живет? В какие игры он играет, чтобы поддерживать свое ощущение несчастья? Например, лежит ли он без сна в ночи, беспокоясь о буду­щем? В общем, игнорирует ли он " здесь " и " сейчас ", чтобы чувствовать себя несчастным?

Выслушивая пациента, мы просим его говорить в настоящем времени. Когда он повествует о прошлом, мы просим представить, что он находит­ся в прошлом прямо сейчас, и рассказывать о событии, как о происходя­щем в настоящий момент. Когда пациент хочет рассказать о ком-то, мы просим представить, что этот человек находится в комнате и с ним можно разговаривать. Так мы фокусируем терапию на "здесь и сейчас". Будучи внутри действия, а не снаружи, рассказывая о нем, пациент соединяет па­мять с эмоциями и может встретиться со своими внутренними проблемами лицом к лицу.

Каждый раз, когда пациент пытается отказаться от собственной авто­номии, мы принуждаем сохранять ее. Например, пациент может сказать: "Ко мне пришла мысль." Как может мысль прийти? Кто эту мысль создал? Поэтому мы просим его сформулировать сказанное иначе, требуя доверия к собственным мыслям. Например, рассказывая о своем подавленном со­стоянии или обеспокоенности, он начинает предложение со слова "это": "Это меня достало", что одновременно и невозможно и неподконтрольно ему самому. В таком случае мы просим его начать предложение со слова "я". "Я пугаю себя", и "Я печалю и ввергаю себя в депрессию" - такого рода утверждения показывают, что пациент действительно работает с со­бой. Мы заставляем пациента осознать, что он несет ответственность за свои чувства. Мы учим, что он сам является источником своего беспокой­ства. В природе не существует опускающихся на нас неуправляемых эмо­циональных облаков, пусть даже мы делаем вид, что они есть. Мы учим и тому, что каждый человек сам заставляет себя что-либо чувствовать, и что никто другой не может заставить его чувствовать.

Не другие люди "делают человека злым", он сам выбирает злость в ответ на действия другого - это его собственный гнев. Это утверждение - стержень нашей книги. Эта идея - о том, что мы сами отвечаем за свои чувства - идет вразрез со всей нашей литературой, песнями и сис­темой воспитания. "Ты меня заставил полюбить тебя ", - поется в пес­не. "Ситуация в мире заставляет нас беспокоиться", - утверждает теле­комментатор. "Твое поведение так меня волнует, что я не в состоянии заснуть ночью", - говорит мать дочери. Психотерапевт, который спра­шивает: "Что заставляет вас чувствовать подобным образом?", также поддерживает представление пациента о себе как о беспомощной жертве обстоятельств, не способной контролировать даже свои эмоции.

Мы "раскапываем", какие решения принял пациент в детстве, что­бы выжить в родительском доме. Какие решения соответствуют тай­ным и явным правилам его поведения? Какой у него стиль жизни? Ге­рой ли он или обычный человек, победитель или проигравший? Как влияют на сегодняшнюю жизнь его детские решения? И снова - как он хочет измениться? Как именно "по-другому" он хочет себя ощущать? По-другому себя вести? Думать иначе?

Нас интересует области его "ступора", которые в гештальт-терапии называются "тупиками". Нас интересует, как его тупики соотносятся с его недавним прошлым и как - с далеким прошлым, и каким образом мы можем помочь ему выбраться из этих тупиков.

Например, человек, говорящий: "Я хочу бросить курить", в то вре­мя, когда он курит сигарету, находится в очевиднейшем тупике. Одна

его половина говорит: "Я не хочу курить", а другая: "Я хочу курить". Пока он не разрешит это противоречие, он будет курить и изводить себя или не курить и чувствовать себя несчастным. Этот тупик, как впрочем большинство тупиков, может быть напрямую связан с каким-то давним решением, которому человек подсознательно следует... ну, например, с решением причинять себе боль.

Наш опыт показывает, что наиболее эффективная психотерапия зак­лючается в том, чтобы помочь пациенту преодолеть ряд тупиков, корни возникновения которых лежат в сообщениях, полученных им в детстве, и в принятых на основе этих сообщений решениях.

В процессе работы пациента над преодолением тупиков мы даем ему возможность самому понять, как его архаичные образчики думания, чувствования и действия соотносятся друг с другом и как они вли­яют на его сегодняшнюю жизнь. Традиционные гештальт-терапевты не дают подобной познавательной обратной связи; традиционные ТА-терапевты крайне редко используют эмоциональный подход в работе по выходу из тупика. Исследования, проведенные Либерманом, Йаломом и Майлзом¹, указывают на важность как аффекта, так и познава­тельной деятельности. Они утверждают, что психотерапевты, которые при умеренной эмоциональной стимуляции создают наиболее сильную познавательную обратную связь, достигают наилучших результатов.

Мы работаем только с группами и, по большей части, с группами интенсивной терапии, в которых люди занимаются три дня, неделю, две или четыре недели. Мы обнаружили, что процесс изменения про сходит намного эффективнее в группе людей, живущих вместе, нежели собира­ющихся на час-другой раз или два раза в неделю. Мы работаем в груп­пах по целому ряду причин, в частности из-за того, что участники груп­пы обеспечивают друг другу важную поддержку и одобрение. Пациент может использовать группу как среду для эксперимента по изменению себя. Например, у человека во втором классе был травмирующий опыт ответа у доски, после которого возник страх и, как следствие, было при­нято решение никогда не отвечать у доски. Сейчас же у него существует проблема с публичными выступлениями и даже с чтением лекций своим студентам. После того, как пациентом проделана основная работа по выходу из тупика, он может использовать группу как аудиторию для сво­ей первой "публичной речи".

Групповая терапия дает терапевту больше возможностей для быстро­го прекращения работы с пациентом, если возникает такая необходимость. Например, если выход из тупика происходит уже в первые минуты рабо­ты, мы хотим, чтобы пациент имел возможность сполна насладиться вкусом победы. Это трудно сделать, когда впереди еще целых 40 минут инди­видуальной терапии (в случае часового сеанса). В группе же мы переклю­чаем внимание на кого-нибудь другого, а пациент в это время смакует свою победу. Другим преимуществом групповой терапии является то, что время работы одного пациента используется всеми участниками группы. Каждый, вспомнив что-либо похожее или отличное из своей жизни, мо­жет работать внутри себя и делать внутренние выводы. Когда один из па­циентов находит выход из тупика, остальные, наблюдая за этим, получа­ют поддержку и уверенность в собственных силах, в собственной способ­ности измениться.

Эмоциональный настрой в группе совершенно несравним с тем, ког­да пациенты не пересекаются даже в приемной - один заходит в перед­нюю дверь, а другой в это время выходит через заднюю. Хотя терапев­ты, работающие с пациентом один на один, также добиваются весьма ощутимых результатов, наш опыт показывает, что групповая терапия более эффективна и (что для нас особенно важно) доставляет больше удовольствия.

Наш терапевтический метод несложен. Да, он не без хитростей и осо­бых приемов, но эти приемы не направлены против пациента и не скрыты от него. Мы излечиваем страх высоты за 10 минут и водобоязнь менее, чем за полчаса (см. главу 11, посвященную фобиям). Какие-то другие пробле­мы могут занять больше времени, но, на взгляд тех терапевтов, которые считают психотерапию сложным, длительным процессом, люди у нас ме­няются невероятно быстро. Конечно, когда мы делали первые шаги в тера­пии и работали по классическим схемам, терапия занимала у нас гораздо больше времени, иногда просто бесконечно долгое время - и была слиш­ком сложна.

Мы преподаем метод терапии новых решений на встречах и семина­рах Американской ассоциации групповой психотерапии (ААГП), Аме­риканской академии психотерапевтов, Американской психиатрической ассоциации и Международной ассоциации трансактного анализа (МАТА), на семинарах и профессиональных встречах по всему миру. Часто терапевты относятся к нашему методу скептически. Люди не ве­рят нам и... приезжают учиться у нас. Билл Халлоуэй, бывший казна­чей ААГП, пять лет слушал нас со скепсисом, а затем приехал в Кали­форнию, чтобы увидеть все своими глазами. Он изучил наши методы, сплавил их с собственными методами и навыками, сдал членские экза­мены в ТА, стал президентом МАТА, начал работать на нашей кафед­ре в Западном институте групповой и семейной терапии (ЗИГСТ), и сейчас сам учит и лечит в Южной Калифорнии. Во многих частях света

обучавшимися у нас терапевтами основаны институты терапии новых решений.

Что такое новое решение? Однажды после посещения одной из на­ших лекций пациент выразил своему терапевту недовольство тем, что она, мол, никогда "не занималась с ним новыми решениями". Та на­помнила пациенту, что сейчас он уже не думает о самоубийстве, заво­дит друзей, а не проводит время в одиночестве, работает все более и более эффективно. Чтобы все это делать, он должен был принять но­вые решения. "О! - разочарованно сказал пациент. Вообще-то я думал, что новые решения - это более причудливая штука."

Новые решения не всегда "причудливая штука", если под причуд­ливым понимается эффектное или сложное. Перестав бояться, ребенок отправляется в экспедицию в подвал. Он может гордиться своей новой смелостью, а может даже и не вспомнить о прежних страхах. В любом случае, он принял новое решение.

Новые решения не могут быть приняты путем простого изучения "фактов". Если ребенок пытается уговорить себя спуститься в подвал, внушая себе: "Факты свидетельствуют о том, что в подвале нет ничего опасного",- его реакция может быть похожа на реакцию ребенка из ис­тории про беляш. Эту историю часто рассказывают студентам-психоте­рапевтам. Маленький мальчик очень боялся беляшей, и родители ре­шили отвести его к психиатру. Психиатр разработала исключительно искусный план лечения. Она пошла с мальчиком в магазин и купила все необходимое для приготовления беляшей. Затем, опять же вместе с маль­чиком, она порезала мясо, добавила в него специи, замесила тесто. Маль­чику все страшно понравилось. Они раскатали тесто, разрезали его, раз­ложили мясо и начали лепить первый беляш. Они завернули левый уго­лок - мальчик не испугался, завернули второй - мальчик не испугался, завернули последний - и с криком "Ой, беляш!" мальчик выскочил из комнаты. Взрослых доводов оказалось недостаточно.

Приспособление также не приводит к новому решению. Если ре­бенка пристыдить, или отшлепать, или пригрозить поставить в угол, он может спуститься в подвал, потому что родителей боится еще боль­ше подвала. В этом случае он, вероятно, сохранит свой страх и даже добавит к нему новые патологические решения. Он может перестать доверять родителям. Он может решить никогда и никому не рассказы­вать о своих страхах. Он может начать презирать свою "детскость", решив, что именно она - причина его проблем. Если его любят за то, что он может быть храбрым и вопреки страху спускаться в подвал, он, вероятно, спустится, желая добиться любви. И, плюс ко всему, он, возможно, примет еще одно решение - теперь уже о цене, которую надо платить за любовь.

В терапии новых решений клиент ощущает детскую часть себя, выс­вобождает свои детские качества и создает воображаемые сцены, в ко­торых может избавиться от принятых в детстве ограничительных ре­шений. Он воссоздает сцену с подвалом, но на этот раз делает её та­кой, какой хотел бы ее видеть.

Джей, который боялся оставаться один в темноте после того, как ребенком посмотрел " Волшебник страны Оз ", воспроизводит подоб­ную сцену. Он представляет, что он у себя дома, ночью, в руках фона­рик. Он знает, что может включить фонарик, как только испугает себя темнотой, и выключить, как только перестанет пугать себя. Когда Джей подходит к чердачной двери, он включает фонарик и сообщает нам, что боится. Терапевт предлагает ему крикнуть: "Эй, я не пойду на чер­дак, ведь там, наверно, Злая Ведьма!". И когда Джей это делает, он невольно смеется, осознав, что вообще-то уже не боится ведьм.

Пегги представляет, что у нее в подвале сидят гоблины, и пытается запугать ими других "детей" в группе. Когда она становится тем, кто запугивает других, она перестает запугивать себя. Элейн, воссоздавая раннюю сцену с матерью, понимает, что на самом деле боится не под­вала, а свою садистку-мать, сажавшую девочку в подвал в качестве на­казания. Элейн утверждает, что сейчас может защитить себя от мате­ри... и внезапно добавляет, что не боится подвала.

Клиент, находящийся в депрессии, представляет, что он берет себя новорожденного на руки, качает себя и говорит: "Я позабочусь о тебе". Затем клиент представляет себя младенцем, любимым и окруженным заботой. Снова и снова, в печальных или радостных, волнующих или тревожащих сценах клиенты "становятся маленькими детьми", чтобы преодолеть патологию прошлого. Вот, в общих чертах, то, что мы по­нимаем под терапией новых решений.

В этой вводной главе мы осветили некоторые стороны терапии но­вых решений. В последующих главах мы опишем основные понятия трансактного анализа и то, как мы используем их для принятия новых решений. Затем детально обсудим применяемые нами методы, сопро­вождая описание записями нашей работы с пациентами.

2. ОСНОВЫТРАНСАКТНОГО АНАЛИЗА

 

Трансактный анализ - это несложная теория развития поведе­ния пациента. В этом - одно из ее основных преимуществ как для терапевта, так и для пациента. Тем не менее, как и в других систе­мах, в ТА есть и терминология, и своя структура понятий. В данной главе мы дадим краткий обзор этой структуры, в качестве пролога к детальному представлению нашей работы, и определим некото­рые - конечно же, далеко не все - слова языка ТА. В главу включе­но краткое обсуждение следующих терминов: эго-состояния (Ребе­нок, Родитель и Взрослый), трансакции, поглаживания, игры, шан­таж, предписания, обратные предписания, решения и сценарии.

Основы теории ТА были описаны Эриком Берном и рядом других психотерапевтов, а также несколькими не психотерапевтами. Об основ­ных положениях ТА можно прочитать в книгах, в " Бюллетене ТА " и " Журнале ТА ", в " Голосах " и других публикациях. Наша концепция ТА не во всем совпадает с описанной и практикуемой теорией. Некоторые отличия мы опишем в данной главе, о некоторых скажем по ходу книги.

 

Эго-состояния

 

Строительными "кирпичиками" ТА являются эго-состояния, ко­торые Берн определяет как доступные наблюдению психологичес­кие позиции, принимаемые человеком. На рис. 1 они представлены в виде трех известных эго-состояний. Используемая нами расши­ренная система трех эго-состояний показана на рис. 2. Эго-состояние Родитель - это объединение того, что получено от родителей или людей, их заменяющих, и та информация о воспитании, кото­рую человек узнал и воспринял. Люди ведут себя так, как вели себя их родители, и мысленно посылают сами себе сообщения о поведе­нии, мыслях и чувствах - сообщения, как полученные от других, так и сформулированные самостоятельно. Эго-состояние Ребенок - это та часть человека, которая думает, чувствует и ведет себя так, как он вел себя в прошлом... чаще всего в детстве, но иногда и во взрослом состоянии. Эго-состояние Взрослый - это часть думаю­щая, накапливающая и восстанавливающая информацию, ведущая себя безэмоционально.

 

Эго-состояние Ребенок

 

Ранний Ребенок

 

Чтобы легче понять развитие эго-состояний, полезно сначала рас­смотреть, как строит ребенок в довербальном возрасте (до того, как он начнет разговаривать - прим, ред.) свои первые эго-состояния: раннего Ребенка, раннего Взрослого и раннего Родителя.

Младенец рождается с функционирующим телом и набором импуль­сов: он испытывает голод, он пьет, он использует пеленки по назначе­нию, он ведет себя практически так же, как и все младенцы. Его основ­ные импульсы реализуются в наблюдаемом поведении и без внешней информации и моделей поведения. Здесь ТА и теория психоанализа в чем-то похожи. Теория психоанализа утверждает, что существуют им­пульсы, называемые "id". В ТА зафиксированы некоторые феномено­логические характеристики маленького ребенка, называемые эго-состоянием раннего Ребенка - состоянием существования на младенческом уровне. В любой момент развития ребенка, если он ведет себя как мла­денец, мы говорим, что он находится в своем раннем Ребенке. (В ТА большая буква в словах Родитель, Взрослый и Ребенок означает, что речь идет об эго-состояниях, а не о реальных родителе, взрослом или ребенке). Если в пятилетнем возрасте ребенок, получив травму, начи­нает вести себя как младенец - хныкать, сосать палец, мочиться в тру­сы - и не общается с окружающими, мы говорим, что он находится в своем раннем эго-состоянии. Это эго-состояние показано на рис. 3, на котором большой круг означает всего Ребенка, а внутренний маленький круг - младенца в Ребенке, обозначаемого в ТА Рб₁. Весь Ребенок обозначается Рб₂.

Ранний Ребенок - это источник, чистый родник чувств. Если младе­нец окружен любовью и заботой, Рб₁ становится не просто основным стимулом к жизни, а стимулом радостным и вдохновляющим

 

 

 

Эго-состояние Родитель

 

 

Эго-состояние Взрослый

 

 

Эго-состояние Ребенок

 

Рис. 1. Простая диаграмма эго-состояний

 

Рис. 2. Сложная диаграмма эго-состояний

 

Ранний Взрослый

 

Постепенно младенец начинает наблюдать за своим окружением и за собой и создавать раннего Взрослого (которого Берн называет "Ма­ленький Профессор" из-за присущей тому интуиции). Этот строящий­ся Взрослый обозначается В₁ (см. рис. 3.). Младенец осознает, что грудь или бутылочка не являются частью его тела, а появляются и исчезают; он осознает, что пальцы ног и рук, напротив, принадлежат ему и ими можно управлять. Младенец создает свой маленький банк информа­ции, склад. Он обрабатывает информацию и делает выводы, основан­ные на результатах обработки. Информация довербальная и состоит из ощущений, часто запоминаемых как картинки. Боб лечил шизофре­ников, у которых воспоминания из раннего детства сохранились в виде картинок, и если во время терапии у них наблюдалось ухудшение, им требовалось много усилий, чтобы найти слова для описания своих ощу­щений. Чтобы описать, что они чувствовали в ранней (происходившей в раннем детстве - прим. перев.) сцене, им часто необходимо было вер­нуться (в терапевтической сцене) в более старший возраст.

 

 

 

 

Эго-состояние

Ребенок

 

Рис. 3. На этой диаграмме показана структура эго-состояния Ребенок. На ней пока не показаны состояния Взрос­лый и Родитель, а присутствуют толь­ко развитие раннего Ребенка, раннего Взрослого и раннего Родителя.

 

Рис. 4. На этой диаграмме показано функциональное де­ление эго-состояния Ребенок

 

 

Когда младенец начинает "думать", наблюдать, накапливать инфор­мацию и поступать в соответствии с наблюдениями и накопленными данными, этот примитивный, невербальный Взрослый остается внут­ри эго-состояния Ребенок. Некоторые называют его маленьким Взрос­лым или интуитивным Взрослым. Как мы уже упоминали выше, Берн нежно называет его Маленьким Профессором, потому что в своих на­блюдениях и реакциях на окружающий мир ребенок порой выглядит поразительно мудрым и интуитивным. Хотя временами он может быть на удивление сообразительным, используя лишь невербальные подсказ­ки для объяснения происходящего вокруг, он накапливает также и оши­бочную информацию и поступает в соответствии с ней. Например, внук Мэри, Брайан, слезал вниз по лестнице головой вперед и орал как реза­ный, когда мы пытались повернуть его ногами вперед. В этом возрасте его ранний Взрослый (В₁) разработал метод "вниз головой", вероятно, для того, чтобы Брайан мог видеть, куда ползет.

 

Ранний Родитель

 

Маленький ребенок также создает эго-состояние рудиментарно­го Родителя, обозначаемое Рд₁ (см. рис. 3). Когда Брайану (внуку Мэри) было три месяца, а внуку Боба, Роберту, - 13, Роберт любил прижимать голову Брайана к своей груди, полностью копируя ма­мин жест. Это было первое проявление раннего Родителя Роберта. В другие моменты он переходил в эго-состояние ранний Ребенок, Рб₁|; например, похищал у Брайана погремушку. Затем, когда взрос­лые вмешивались, он использовал своего раннего Взрослого, В₁, что­бы выяснить, можно ли сохранить погремушку, подсунув Брайану другую игрушку.

Таким образом, Ранний Родитель - это включение реального роди­теля невербальным ребенком, и состоит он из раннего, предшествую­щего пониманию языка, детского восприятия родительских поведения и чувств. Так, если мать и отец в качестве средств воспитания применя­ют наказание, например, бранят и наказывают ребенка за сосание паль­ца, ребенок может включить их "наказывательное" поведение и "бран­ную" эмоцию в своего раннего Родителя. Позже с позиции своего ран­него Родителя он может совершенно иррационально бранить себя, аффектировано, чаще всего невербально и чувствовать к себе отвра­щение. Если он не изменится, то, став родителем, он может неожидан­но для себя взорваться при виде своего ребенка, сосущего палец, и пе­редать тому неразумное, преувеличенно отрицательное мнение о соса­нии пальцев.

Многие ТА-терапевты считают, что весь Рд₁ состоит из таких ирра­циональных и деструктивных элементов. Некоторые терапевты даже дают этому эго-состоянию выразительные имена: мать-Ведьма, отец-Людоед и родитель-Свинья. Мы возражаем против таких названий. Они уничижительны, а мы против уничижительных терминов в научной ли­тературе. Кроме того, этот взгляд игнорирует как воспитывающую, пи­тательную часть Рд₁, так и включение радостных, волнующих сообще­ний, получаемых от родительского эго-состояния Ребенка.

О разрешении быть радостным и веселым, которое ребенок получа­ет от веселых мамы и папы, в ТА написано немного. Обычно счастье и способность играть рассматриваются как естественные условия детства. Мы не будем спорить с тем, что ребенок естественно развивает в себе способность играть и свободный дух. Тем не менее, мы думаем, что родителей слишком часто упрекают за то негативное, что есть в ребен­ке, и недостаточно хвалят за образцы радости, которые они дарят сво­им детям. Ощущаемые многими родителями радость и вкус к жизни также включаются в эго-состояние ранний Родитель и становятся раз­решением радоваться жизни. Вспоминается маленький сын одного на­шего знакомого психиатра. Проходя вслед за отцом, человеком значи­тельного роста, сквозь гаражные ворота, он всегда с энтузиазмом на­клонял голову, в точности повторяя отцовское движение. Копируя отца, он одновременно вбирал в себя отцовский радостный подход к жизни.

Однажды Боб и его невестка наблюдали, как Роберт бегал от боль­шого бассейна к маленькому и обратно. После нескольких путешествий Роберт свалился в большой бассейн и пошел под воду. Если бы его мама боялась воды, она могла бы закричать, повести себя запальчиво, и Ро­берт, находясь в эго-состоянии испуганный Ребенок, впитал бы в себя испуганного маленького Родителя, которого позже будет ощущать как страх, переводимый предписанием "Не приближайся к воде!". Кроме того, он мог бы приобрести пугающий опыт общения с водой, который, вероятно, встроил бы в свое эго-состояние раннего Взрослого. Без кор­ректирующего опыта он вырастет с фобией по отношению к воде.

В действительности же произошло следующее: Боб немедленно под­хватил Роберта и вытащил его из бассейна. Роберт начал кривить лицо, собираясь заплакать, но Боб, смеясь, воскликнул: "Ух ты, Роберт пла­вает! Да ты настоящий пловец. Молодец!". Роберт быстренько изме­нил выражение лица, присоединился к смеху и включил в эго-состоя­ние Ребенок память о поведении Боба, которая будет присутствовать в его раннем Взрослом и Родителе. Вечером мама Роберта взяла малы­ша с собой в бассейн и, держа его на воде, поиграла с ним. Роберт бил ручками и ножками по воде, а мама смеялась, и дневной инцидент ста­новился просто веселым приключением.

В отношении Рд₁ мы не согласны с теоретиками ТА по двум основ­ным вопросам. Во-первых, с тем, что Рд₁ полностью негативен, и во-вторых, с провозглашенной Берном концепцией формирования Рд₁. Он был уверен, что Рд₁ - это склад автоматически накапливаемых всех не­гативных сообщений, переданных родителями. В книге " Что вы гово­рите после того, как сказали "здравствуйте! " Берн пишет: "Включа­тель возникает в Ребенке отца или матери и встраивается в Родителя Ребенка... Там он действует как положительный электрод, дающий ав­томатическую реакцию". По Берну, ребенок здесь - беспомощная жер­тва, так как Рд₁ встраивается в его голову автоматически. Ребенок - жертва всего, что говорит или делает родитель: "Когда Родитель в его голове нажимает кнопку, Джедер (имя пациента) включается, хочет он этого или нет. И тогда он говорит глупости, действует неуклюже, при­кладывается лишний раз к рюмке или ставит все на следующий забег, ха-ха-ха". Таким образом, родительское вранье, ярость, громкий го­лос становятся автоматически частью детской интроекции и частью эго-состояния Рд₁ раз и навсегда.

Мы же, напротив, верим, что ребенок сам фильтрует, выбирает и принимает решения в ответ на подобные сообщения и в определенной степени контролирует то, что впитывает. Маленький Роберт мог про­должать бояться воды вопреки действиям матери и дедушки. Другой ребенок, напуганный родительским страхом, позже может принять но­вое решение о том, что вода не страшная, и может решить научиться плавать.

Мы знаем пациентов, которые, судя по всему, отфильтровали по­добные сообщения и говорят о них объективно и спокойно. Так, один пациент рассказывает: "Конечно, я не обращал особого внимания на то, что она говорила, потому что пьяной она всегда говорила одно и то же. Я просто выскальзывал из дому и уходил гулять". Итак, мы хотим сказать, что ребенок принимает участие в создании своего раннего Ро­дителя - либо принимает сообщения, либо против принятия сообще­ний выстраивает баррикаду с помощью своих ранних Ребенка и Взрос­лого.

 

Свободный и Приспособившийся Ребенок

 

Растущий ребенок принимает решения на основе своих потребностей и желаний. Он принимает решения и в соответствии со своим понимани­ем того, каких решений ждут от него другие. Например, если он получа-

 

 

ет позитивные поглаживания за пользование горшком и/или негативные за мокрые штанишки, он научится ходить на горшок, чтобы доставить удовольствие окружающим. Если же он учится пользоваться горшком просто потому, что ему не нравится ощущение мокрых штанишек, тогда его тренировки обслуживают его собственное желание. Когда малень­кий Роберт схватил погремушку Брайана, он действовал спонтанно. Он посчитал погремушку игрушкой, захотел ее и взял. Никакого приспо­собления - пока что - к родительским правилам об эгоизме, собственно­сти и прочей глупости о "будь-хорошим-мальчиком!". Тут же, однако, он обнаружил, что взрослым не нравится его поступок. Он слышит их рассерженные голоса и видит их строгие лица и - быстренько придумав, как их задобрить - отдает Брайану другую игрушку. Представьте его восхищение, когда он видит, что может приспособиться так, чтобы удов­летворить и себя, и других. Для тринадцатимесячного ребенка это на­стоящая изощренность!

Разница между изначальным "свободным" Ребенком и "приспосо­бившимся" Ребенком - это функциональное различие, если сравнить его со структурным различием между Рд, В и Рб, на которое мы ссылались выше. Структурное деление представлено на рис. 3. Рис. 4 - графичес­кое представление функционального эго-состояния Ребенок, так как поделено на свободного и приспособившегося Ребенка. Мэри модифи­цировала этот "график" (см. рис. 5), показав, что три ранних эго-со­стояния присутствуют и на функциональной диаграмме. Эта функцио­нальная диаграмма со структурными компонентами демонстрирует те­рапию новых решений, являющуюся стержнем данной книги. Приспособившийся Ребенок решает принять родительские жизненные правила в самом раннем детстве и, чтобы выжить, подавляет свобод­ного или естественного Ребенка. Позже, во время терапии новых реше­ний, ранний Взрослый в Ребенке принимает новое решение - преодо­леть патологическое приспособление и действовать свободно.

 

Обзор эго-состояния Ребенок.

 

Некоторые ТА-терапевты уверены, что эго-состояние Ребенок прекра­щает развиваться уже в раннем детстве. Мы рассматриваем Ребенка как эго-состояние, находящееся в постоянном развитии и росте, как общую сумму всех впечатлений, которые он получал в прошлом и имеет в насто­ящем. 45-летний мужчина ведет себя в соответствии со своим возрастом, пока не увидит человека, похожего на мучителя, в плену у которого он был во Вьетнаме; он внезапно съеживается в ужасе, слышит бешеный стук своего сердца, его ладони потеют, он объят страхом. 50-летняя женщина может лихо гонять в большой, тяжелой машине, но пересев в маленький "Фиатик", она ведет себя так, как будто каждый проезжающий грузовик -реальная угроза; она снова переживает аварию, случившуюся с ней в воз­расте 40 лет. Ее Взрослый знает, что ситуация сейчас другая, но все равно она чувствует себя, как в той старой машине перед аварией.

Эго-состояние Ребенок развивается. Мы подчеркивали, что Ребе­нок не беспомощен, он проделывает работу: ощущает и копирует, а затем встраивает в себя. Никто ему ничего не сделает, если он сам не захочет сделать что-нибудь с тем, что хранит и ощущает. Таким обра­зом, если он что-то изначально воспринял, но продолжает восприни­мать, когда растет, мужает и стареет, он может меняться и перестраи­ваться - в соответствии с собственными решениями и новыми решени­ями. Это необычайно важно с практической точки зрения, важно для терапии.

Например, если вы, читатель, в соответствии с вашим опытом, ре­альным или мнимым, когда-то решили бояться воды, затем вы можете решить не бояться. В этом случае помощь Боба, который отлично пла­вает, может очень пригодиться, хотя вы можете и сами научиться, если пожелаете войти в воду и убедиться на практике, что с легкими, напол­ненными воздухом, и руками, закинутыми за голову, вы спокойно лежи­те на воде. Вам не потребуется 10 лет анализа; вы сможете обнаружить, что ваше тело не тонет, и решить больше не бояться воды. Вы можете почувствовать душевный подъем, основанный на ощущениях вашего Ребенка и понимании вашего Взрослого, что ваше тело держится на воде, что вы просто не сможете утонуть и не будете тонуть, пока удерживаете достаточно воздуха в легких - достаточно для вашей плавучести.

 

 

Рис. 5. Эта диаграмма показывает структуру эго-состояний свобод­ного и приспособившегося Ребенка

 

Эго-состояние Родитель

 

Мы считаем, что Родитель складывается как из всех убеждений, эмо­ций и схем поведения, которые человек выбирает для встраивания на вербальном уровне, уровне своей памяти, так и из Родителя, которого он или она создает для себя и продолжает создавать всю жизнь. Эго-состояние Родитель есть нечто большее, чем просто серия интроектированных "записей в голове". Он составлен из выбранных записей и из творческих процессов Ребенка и Взрослого. Здесь мы снова отличаем­ся от Берна,