Мэри: Скажите отцу, что вы хотите получить от него.

Кей: Я хочу, чтобы ты сказал, что я могу быть сама собой и жить сво­ей жизнью.

Мэри: Скажите ему, что вы действительно хотите.

Кей: (Долгая пауза). Я думаю, что хочу, чтобы он сказал, что принима­ет...

Мэри: Я слышу, что вы очень быстро говорите. Очень быстро бегаете. Очень быстро бегаете... интернат, мединститут, везде отличные оценки... Я не слышу, чтобы кто-нибудь говорил вам "Я люблю тебя".

Кей: (Качает головой и начинает плакать).

Мэри: И вы перестали просить об этом.

Боб: И продолжали бегать, чтобы убежать от своей печали.

Кей: Он никогда, никогда не скажет " ты милая ". Никогда.

Боб: Грустно. Грустно, что не было никого.

Мэри: Вам нужна похвала и нужны объятия. Хотите, чтобы кто-ни­будь побыл для вас папой? Может, прямо здесь?

Кей: (Долгая пауза). Не могли бы вы повторить?

Мэри: Я думаю, что вам нужен какой-нибудь папа. Вы так долго были одинокой, трудолюбивой, заброшенной маленькой девоч­кой.

Кей: (Еще одна долгая пауза). Я думаю: " Я лучше это сама сделаю " и понимаю, что это история всей моей жизни. Мне кажется это слож­ным. Мне не нравится мысль, что я ищу папу.

Мэри: А я вас в этом не обвиняю. Я говорила о другом. Я почувство­вала, что вам уже долгое время необходим кто-то, кто бы побыл для вас папой.

Кей: Да. Я думаю, мне бы понравилось.

Мэри: Может, выберете кого-нибудь?

Кей: Боб, как вы?

Боб: Иди сюда. (Он берет ее за плечи, прижимает к груди. Она, всхли­пывая, зарывается носом в его свитер. Боб тоже всхлипывает и некоторое время они стоят, прижавшись друг к другу.)

Кей: Спасибо.

Боб: С удовольствием. С большим удовольствием. В любое время.

Участник группы: Кей, ты выглядишь такой расслабленной и краси­вой.

Кей улыбается, откидывается на спинку стула. Ее лицо больше не напряжено, она продолжает улыбаться.

В описанной сцене наша техника была противоположна той, кото­рую мы применяли по отношению к Элу. Кей, очень хороший врач, за­ботится обо всех, кроме себя, и нуждается, чтобы ей дали поглаживание, не дожидаясь просьбы из ее уст. Ее полупросьбы " Боб, как вы? " было до­статочно. По правде говоря, если б она сказала: " Я хочу, чтобы Боб об­нял меня, и я поплакала у него на плече.. ", один из нас попросил бы ее захотеть расслабиться, а не программировать, что она должна получить. И это реальная трудность при обучении терапии. Работа с клиентами, при которой они учатся как давать, так и получать, требует от терапев­та диагностической проницательности, уважения к различиям личной свободы в установлении контакта разными способами.

Самопоглаживания

Позиция " Я славлю себя, я себя воспеваю " не была популярна во времена Уолта Уитмена и до сих пор считается не очень приемле­мой, несмотря на многочисленные освободительные движения типа "Женская эмансипация" или "Черный цвет- цвет красоты". Наши семинары и марафоны начинаются в спокойном темпе, и сначала мы предлагаем участникам осознать, что они любят в себе. Мы по­ступаем так, чтобы разрушить предубеждение о том, что психоте­рапия копается только в патологии и выставляет на обозрение толь­ко те секреты, которые клиент считает плохими или болезненными. Фокус нашего внимания - на укреплении осознанных внутренних сил клиента и на создании условий, в которых клиент осознает в себе новые или до сей поры отрицаемые силы. Каким бы ни был терапевтический контракт, его легче выполнить любя, а не нена­видя себя.

Рис.17. Воспитывающий терапевт

Джек Дюсей изобрел эгограмму для представления личностного профиля. Любой человек, знающий кого-то, может, основываясь на собственных впечатлениях, легко нарисовать его эгограмму. Она показывает, как данный человек воспринимается окружающими. Мы видим "типичного" терапевта-воспитателя на рис. 17.

На рис. 18 мы видим "типичного" терапевта-интеллектуала. На этих двух графиках критический Родитель очень маленький, хотя у терапевта-интеллектуала он несколько выше, чем у воспитателя. Вос­питывающий Родитель очень высок на первом рисунке и среднего роста на втором. Функция Взрослого низка на первом и высока на втором. Свободный Ребенок почти незаметен на обоих графиках, что, собственно, и объясняет удивление терапевтов, когда мы рассказы­ваем о лечении, проходящем со смехом и удовольствием. Приспособ­ленный Ребенок - умеренный у обоих.

Это профили, видимые внешнему миру. Но снова и снова мы обнаруживаем, что внутренние профили терапевтов очень отли­чаются от видимых (см. рис. 19). Эта скрытая от мира диаграмма обнаруживается, когда терапевт становится клиентом. Он рас­крывается как человек, отлученный от свободного Ребенка и ред­ко воспитывающий и хвалящий себя. Вместо позитивных погла­живаний, он награждает себя упреками и угрозами, требуя от себя такого уровня совершенства, которого и не мечтает добить­ся