Политика АВТОВАЗа, направленная на максимально жесткую и длительную эксплуатацию рабочих, приносит свои плоды. За первые девять месяцев 2017 года количество несчастных случаев на производстве выросло, по сравнению с аналогичным периодом 2016-го, на 15%. Это при том, что численность работников сократилась.
Отметим, что рабочие АВТОВАЗа неоднократно и независимо друг от друга сообщали: на те или иные технологические операции периодически отправляют (устным приказом) людей, не имеющих допуска. А значительное количество производственных травм попросту скрывается, поскольку под давлением начальства рабочие соглашаются оформить их как бытовые.
ТТ: У нас в бригаде случай, который расследуют... Его же еще достать не могли, там долгое время... скорая приехала, они просто обезболивающее сделали, дожидались МЧС. Не так вот просто, как по пальцам, — действительно там человек кровью истекал.
Они офигенно нарушают, мало того, у нас, где я работаю, оборудование в основном изношенное, советское... а он-то пострадал показательно, в 61-м корпусе, куда оборудование новое завезли, причем датчики даже лазерные есть, то есть там даже козырек [Максим, не расслышала слово, уточни. — л. кузьменок] попадает — оно стопорится. А там это, скажем так, отключали. А он во время наладки пострадал, хотя это не входило в его обязанности… Там просто, когда БМ расследовала это, там получается был выигрыш, эти все подписи, инструктаж, прочее, они были поддельные…
— Меня удивляет все-таки то, что ты писал, что люди сами соглашаются, что это моя была небрежность, это я на даче работал... А смысл? Ты уже пострадал, ты уже свое получил, уже потерял! Чего ты теперь-то уже боишься?
БМ: Когда я у человека спрашиваю: зачем ты идешь на поводу, и чего ты хочешь мастера прикрывать, зачем... Ну вот я тебе больше скажу, царствие небесное, она уже умерла, эта женщина... С ней было так. Она работала — она полная, прямо вообще, очень полная. Я полноватая, а она вообще там караул. Я была 60-го размера, сейчас 58-го. А она наверное 66-го была. Ну работала, ноги сильно болели. И вот однажды она падает, и падает неудачно, позвоночником, у нас сзади такие вот… ловушки, их называют по-народному... короче, туда отходы падают, отрубаются — и туда. И она падает, а там железки торчат, и она позвоночником ударяется. Естественно, травма. И я ее вижу буквально через неделю после травмы, говорю, Наташка, чё хромаешь, она, вот, так и так, работала, так и так, упала. Почему не оформляешь? Ой, да ладно... Федора Терентьича накажут... Я говорю: и чё? Ты понимаешь, последствия могут быть? — Да какие последствия, отлежусь. Буквально через месяц она мне звонит и говорит: я на больничный пошла. Я говорю: ну от меня-то чего хочешь? — Ну не знаю, вот, чего делать. — Оформляй. — Опять нет. Через год! Она мне опять звонит и говорит: слушай, я все-таки решила травму оформить. Но к тому времени, за год, у нее травма превратилась в безвозвратную, здоровье настолько ухудшилось… ее не совсем парализовало, она двигаться может, но лежит в основном. А еще через год умерла.
— А Федор Терентьич?
— А че ему? живет-поживает, сейчас на пенсию уволился. Уже год как на пенсии. А она год как в могиле уже. Нормально? Вот. Пожалела. называется, мастера, зачем? И она говорит: можно расследовать? — Хорошо; есть свидетели, я начала свидетелям звонить. Понимаешь, вот два свидетеля, девочки, которые с ней стояли, они говорят: Анна, мы не пойдем. Настолько мерзкий [Анна, давай я заменю на «неприятный». Из уважения, так скажем, к памяти покойной. – елена кузьменок.]человек, я не хочу за нее вписываться. Я говорю: правду надо сказать, девки.
Профсоюз – это вы
Блог «Рабочие АвтоВАЗа»
Подскажите куда нужно обратиться, не платят переработку, пошла в батиз [БОТиЗ — Бюро организации труда и занятости. – Ред. ] чтобы узнать нормативы, мне не дали, сказал что работает только с мастерами. Не успела дойти до бригады, мастер несёт мне нормы, когда посмотрела, просто офигела, какая у нас большая переработка и какие копейки нам платят. Записывала каждый день своей выполненной работы, потом элементарно подсчитала свою переработку, и вышла хорошенькая сумма, а мне заплатили меньше половины. Спросила у мастера почему не доплатили остальные, на что он сказал, это не те нормы, спустя неделю принёс нормативы, нормы сумашедшие и явно завышенные, причём просто напечатанные на листке, без утверждения и подписей, бригадир не ведёт журнал записи ежедневной работы и журнал переработок, пишется всё на листочках, а переработка вообще скрыта, вообшем полный беспредел, начальник цеха, мастер и бригадир занимаются поборами, закрывают деньги на некоторых рабочих, потом они им отдают деньги, за это получают какие то гроши. В какие службы нужно обратиться чтобы разобрались в этом беспределе, подскажите, кто знает.
Комментарии:
«Прокуратура».
«А давайте и правда в прокуратуру, вот кипишь будет».
«Давно пора».
«Вот и ходите на субботы со сверхурочками. Зарабатывайте начальству сверхприбыль, с которой хрен что получите. Дихлофос ранее сказал, что вся прибыль поедет в Ижевск, на поднятие весты (если не по пилят)».
«Да подняли весту. В Ижевске средняя зарплата 15000».
ТТ: Я как вообще в профсоюз пришел: недовольство возникало... оно копилось… Допустим, одного мастера я убрал. Нас просто там обували, на эти коды все…
БМ: Да и сейчас обувают.
ТТ: Ну и сейчас обувают, да. Я объясняю, потому что из МПРА мне такой вопрос задали: ты 10 лет терпел? Я не терпел. Там много чего было...
БМ: Действовал стихийно!
ТТ: …И получается - заплатим, заплатим, а потом мастер приходит и прямо говорит: что это была взятка в БОТиЗ, но со следующего месяца то есть вот прямо точно будут платить всё, я договорился. Я вот это написал, в бригаду приношу, все расписались, его убрали. …Было у меня, допустим, когда премию — тоже там в КТС пошел, в комиссию по трудовым спорам, с начальником цеха. Добился, что нам эти премии все вернули, там несколько смен. То есть без профсоюза. Без того и без другого [официального АСМ и «боевого» «Единства». — Ред. ], то есть сам написал, сам пошел куда надо сходить, там вот это все объяснил... действительно показал себя, не просто это так, вообще даже решиться на это, пойти. Меня потом тоже наказали.
…Потому что я не виден, несмотря на то, что БМ говорит, я не виден. Потому что даже в агитации я всегда говорю о том, что профсоюз — это не один человек, не должно сводиться к лидеру. Лидера можно запугать, лидера можно купить, вывести из строя — много чего можно, если есть человек, то на него всегда найдется управа. Я всегда агитирую: да, я не самый тупой, несмотря на то, что сколько лет на заводе работаю, я даже если себя воспринимаю не очень, у меня самый большой страх — это страх ответственности, что я за кого-то поручусь — и я не смогу вот это сделать, а человек возлагает на меня... Поэтому я сразу людям довожу, что профсоюз — это как раз-таки коллектив. Нам надо на своем уровне самоорганизоваться, и каждый раз — есть проблемы какие-то — их надо... на них постоянно надо реагировать. Постоянно мы должны обсуждать, пытаться к чему-то прийти, и дальше уже вырабатывать методы. И распределение ответственности тоже, она должна быть пусть неравномерная, но не на одного человека всё вешать. Потому что мы на эти грабли каждый раз наступаем. Я боюсь глупость сказать, ляпнуть что-нибудь. Поэтому мне всегда требуется время....Я в себе часто сомневаюсь. Хотя я многие вещи вижу загодя, допустим накануне этих судебных процессов мы до людей доводили непосредственно на производстве приказ 91-й, который давно был подписан на тот момент, но не озвучен начальством, они так и продолжали — ну работают люди и работают, мало ли какие приказы, у нас вот есть план, его нужно прямо сейчас вот, чтоб работали как работают. Даже больше. А мы решили так: давайте сейчас через паблик «Рабочие Автоваза» скажем, что это касается нас, добавочных дней отпуска, компенсации за вредность, что мы планируем в связи с этим, — все это озвучим, и как раз-таки людей соберем в обеденный перерыв, это наше время по закону, ничто нам не запрещает собираться. Это не митинг, а просто доведение. Все согласились. Я сразу говорю: вы готовьтесь. С той стороны будет противодействие. Будут сб-шники. Может быть, менты будут даже. Готовьтесь. Ладно, че там это, — что БМ, что Серёга [профсоюзный активист, к настоящему моменту уволившийся с завода. — Ред. ]. Не экстремизм, ничего, просто доводим приказ. Рабочие должны знать, это должно было сделать начальство.
Они, понятно, что на местах сразу суетнулись, типа начальство — нечего туда ходить, у вас есть своя зона отдыха, здесь сидите. Люди хотели просто послушать, наша же бригада, это даже не другой цех, не второй, не пятый, откуда Серега, — их сразу: так, чё идёте. Хоп. Люди сразу без разговоров. Люди не смогли даже сказать: а чего ты меня тормозишь, что ты меня ограничиваешь? Получается, собрались — только моя бригада, БМ, я как раз в туалет ходил после обеда, позвонил: где вы? — а мы как раз в курилке, — я: всё, я бегу. Выхожу — и передо мной — проход вдоль линий — они прямо... как полк марширует — получается, начальство, они выстроились в шеренгу, и идут, уверенно идут, я сзади них как бы иду... Я же говорил, что так и будет....В жизни действует закон силы, кто хорошо организован, кто может навязать свои условия, тот и толкует закон. И здесь я всё это объяснял, ну прописные истины, мир на этом стоит, общество. Оно по этим законам, право сильного решает. То, что нас будут вот именно если не прессовать, то ответка будет серьезная. Надо быть готовым.
...Получается, начальство буквально нависало, я даже многих из них не знаю, из высотки [месторасположение руководства. — Ред. ], видимо, пришли... Наши как-то скучковались... Тут еще цветовая гамма: мы же практически в черном, темно-синего цвета, а черные тона — толстые надевают, чтобы выглядеть худее, правильно? Вот это тоже сыграло, цветовая гамма, потому что наши мало того что скучились за столом, они еще и выглядят — маленькими, сжатыми все, а тут начальство нависало над ними — у них цветовая гамма посветлее. В глаза бросалось это всё. Психологические приемы... Когда Серега доводил — он молодец, вообще, красавчик, то, что он, несмотря на волнение, пусть пятнами пошел, но он четко, без запинки, без дрожи в голосе — конкретно довел, конкретно что мы хотим, призывал вступать, то есть агитация действительно была, причем сб-шники на входе прямо там говорит (? или они говорят?) — только попробуйте, троньте,...без зубов — я вам все равно горло перегрызу. [Максим, в записи не слышно, если можно, повтори, что ты хотел сказать. Если не можешь, я уберу все предложение. – л. кузьменок]
Ну я просто к чему начал: люди разные нужны. Я когда вот довожу... что вот действительно профсоюз — это коллективная работа. То есть допустим я не такой оратор, как вот Серега, он не терялся, но многие вещи я видел загодя, где могут, то есть, прилететь.
Получается, я как говорю: Серега, мы с тобой обозначились, это чтоб люди видели, что есть команда. То есть что не просто какой-то один центр, а действительно, как вот созвездие. И... объединять. Я говорю: у тебя есть допустим члены профсоюза, то есть официальные. Я говорю: не нужно, чтобы ты один ходил. Я говорю: ты заметь, как нас встретила администрация, они действительно — это просто как полк по Красной площади шел. Их не обгонишь, ничего, они идут, как вот снегоуборочная машина. По этому проходу. Это действительно смотрелось. Это было видно, что они настроены на драку. Типа, как сказать, жестко подавить вот это все. Теми способами, какие они могут. Они же постоянно нам что-то залечивают. Они заточены на это. И тут они прямо аккумулировали вот это все.
…Допустим, когда последняя публикация, там ссылка была на забастовку стихийную 2017-го года. Я как раз к чему это привел? — вы поразмыслите над ситуацией, вы все говорите: давайте работу бросим, давайте это. Вот конкретный пример. Как оно было — и как оно может быть. Потому что у нас тоже такое было — правда, не так все, как там, без увольнений… А там получается, люди тоже премию выбивали, и они так же, получается, бросили, а их потом ломали сб-шники тоже по одному, иди сюда — пиши объяснительную или там подписывай пустой бланк.
То есть по беспределу; у нас тоже, наша ситуация, она уперлась в то, когда я говорил Сереге: нужно привлекать людей. как вот они — строем практически шли, вот и здесь, чтоб люди сами понимали, что агитация — это действительно. Ты должен хотя бы присутствовать, обозначить. То, что не один е.анутый, допустим, ходит, как городской сумасшедший, кликуша какой-то. А действительно это коллектив. Это нормальные здравые рабочие. Не я один, не ты, а действительно люди, хотя бы пять человек.
— Ты действительно как городской сумасшедший ходишь. Или как человек, которому что-то надо — что-то он там делает у себя в голове — и кто-то ему еще приплачивает.
— А когда человек пять — тут на тебя никто не крикнет, потому что будет видеть, что ты не один пришел. Это действует.
— Слушают тебя? Твои речи — слушают?
— Меня, допустим, когда движуха была, когда здесь вот текст писал, распространял максимально, чтобы об этой проблеме узнала общественность, — и люди, когда приходишь, они уже примерно знают, у них уже есть вопросы, и ты уже в принципе готов. У меня в цехе, там так получалось, что сначала я бегал, уговаривал, действительно с каждым индивидуально беседовал, скажем, нас 50 человек в моей смене, к каждому индивидуальный подход, потому что я знаю каждого...
— Ну и они тебя десять лет знают.
— Потом как-то вот... в один момент прорвало. Уже я всех сдерживаю. Получается, что начальство, если они раньше меня: «Ты чё здесь!...» — тут уже видят, что не разгонишь. Потому что допустим начало смены, я прихожу, у нас пересменка, кто-то за прессами работает, а есть все равно, кто уже там, допустим, по часу работает, и мы где-то за прессами там... получается, вокруг меня получается толпа какая-то, начальство: "Чего вы опять собрались, что за митинги" — а мне осталось действительно только на возвышение встать, получается, не просто я вот говорю, а действительно там люди сами включились уже настолько, там действительно такая атмосфера, прямо вот: «Давай еще вот эту тему, надо разобраться там с начислениями». Я говорю: «Давайте всё не в одну кучу, вот через это пройдем».