— Тогда, наверное, что-то в воздухе. А у меня сегодня был такой дерьмовый день, — поморщившись, она смотрит на Морган. — Упс. Где твои наушники, детка?
Мы все напряженно молчим, ожидая, что Морган начнет с воодушевлением повторять слово «дерьмовый». Такое уже случалось с «ублюдком», «сволочью» и «черт побери».
Но в этот раз она молчит.
Облегченно вздохнув, Стеф поворачивается ко мне.
— Как твое свидание?
МК тут же оживляется. Я не спеша жую, думая, что ответить, и надеясь, что мое лицо меня не выдает. При воспоминаниях о вчерашнем биение сердца каждый раз заметно учащается. Много лет у меня не было такой реакции на женщину.
— Замечательно, — говорю я. — Она просто… Она охр… — остановившись на полуслове, я смотрю на Морган. — Очень замечательная.
— Замечательно, значит, — медленно повторяет Стеф с улыбкой. Она ждет, что я расскажу подробности, но, если честно, что еще я могу сказать? Я хочу, чтобы мои отношения с Иви куда-нибудь продвинулись, и серьезно считаю, что на это есть все шансы. Вот почему я сказал ей, что не хочу, чтобы мы вчера занялись сексом, хотя очень, очень того хотел.
— Она была примерно в той же степени откровенна по части подробностей, — воткнув вилку в кусок курицы, замечает Стеф. — Паршивцы вы оба.
— Типа надо рассказать про наш первый поцелуй, пока вместе делали уроки?
Она резко поднимает голову; ее глаза сверкают.
— Вы целовались!
— Ладно, безумица, — Майкл кладет руку ей на локоть. — Давай-ка не пугай милого мальчика. Когда захотят, они сами обо всем нам расскажут. И остается только надеяться, что они не забудут, кто их познакомил и кого назначить шафером.
— Вот, значит, что случается с людьми, когда они женятся и заводят детей, — я с ухмылкой смотрю на них. — Вам больше нечем заняться, кроме как сводить всех подряд?
Они отвечают хором:
— Мы не успокоимся.
— У нас сумасшедшая жизнь!
Решив, что их одновременные выкрики — это повод для праздника, Морган начинает дуть в трубочку, вспенивая молоко в стакане.
— Да-да, — говорю я. — Молодость и все такое. Конечно же. Но при этом вы как бы… остепенились.
— «Остепенились»? — хмурится Стеф. — Да ладно. Мы, — она показывает на себя и Майкла, — чокнутые. И общаемся с не менее чокнутыми. Уж поверь.
— По-прежнему ходите в клубы? — ободряюще закивав, спрашиваю я.
— Ну а то, — она показывает на свою руку, и после секундного замешательства я понимаю, что она имеет в виду свою татуировку в виде цветка и что в ее картине мира люди с татуировками, конечно же, посещают клубы. — Есть одно местечко, называется «Лисий хвост». Тебе нужно сводит туда Иви.
— Или в «Орхидею», да, Стеф?
— Да, тоже отличное место, — соглашается Стеф. — Фирменные коктейли, м-м. Или это, как там, — она щелкает пальцами, пытаясь вспомнить название.
— «Ареола», — подсказывает Майкл. — Вот там, — он присвистывает, — там кру-у-у-то, — протяжно добавляет он.
Стеф кивает.
А я не могу не уточнить:
— Клуб с названием «Ареола»?
— Ага. Типа самое стильное заведение Лос-Анджелеса, — говорит она. — Ой, — подумав, добавляет Стеф. — Нет, детка, кажется, не «Ареола». Это же про соски. Вроде бы «Ариэла».
— Ну да, разница в названиях довольно заметная, — кивнув, со всей серьезностью отвечаю я.
— Точно, «Ариэла», — избегая смотреть на меня, со смехом говорит Майкл.
— Вы были там?
— Мы? Что за вопрос! — со смешком, будто шастают туда каждый день, восклицает МК. — Мы… хм… не были. Хотели пойти, но они не открываются раньше девяти, кажется. Да, детка? — занятая извлечением из волос Морган нутовой пасты, Стеф кивает. — А для нас это… очень поздно. Ну, то есть не для нас. Для Морган.
— Она с няней не хочет засыпать, иначе бы — господи — мы давно бы пошли в этот клуб, — широко улыбаясь и пританцовывая на стуле, говорит Стеф. — Это был бы полный улет.
— Полный улет, да, — соглашается Майкл. — Угар и всяческие неприятности.
— «Ареола», — с ухмылкой бормочу я. — Надо же было такое придумать.
***
Когда поворачиваю направо на бульвар Санта-Моника, на лежащий на переднем сиденье телефон приходит сообщение. Не обратив на него внимания, я пропускаю перед собой еще одного спешащего в понедельник на работу и жду зеленого сигнала светофора, чтобы все мы снова начали движение и смогли бы одолеть расстояние аж в четыре метра, прежде чем снова включится красный. Наверное, я никогда не перестану удивляться, что семь километров приходится преодолевать целый час.
Только я собираюсь включить радио, как на телефон снова приходит сообщение. А потом еще, еще и еще. Глянув на него, лежащего на сиденье экраном вниз, я мысленно подсчитываю оставшееся расстояние. В Калифорнии пользоваться телефоном за рулем запрещено законом, поэтому читать и отправлять любые текстовые сообщения во время езды нельзя. Почти убедив себя, что могу подождать, я слышу, как сигнал раздается снова.
И снова.
Когда загорается красный, я осторожно кладу телефон себе на колено. Разблокировав экран, вижу множество сообщений и пропущенных звонков от Бекки.
«Мой пропуск заблокирован, и я не могу попасть в здание».
«Охрана говорит, что впустить меня они не могут».
«Так. Тара и Кайли тоже не могут войти».
«Что происходит?»
«Я не могу войти в рабочую почту!!!»
«КАРТЕР!»
«911. Пожар! SOS!»
«ПЕРЕЗВОНИ МНЕ! СРОЧНО!»
Включив Bluetooth, я набираю.
— Картер.
— Привет, — я жму на газ и еду через перекресток. На душе странно неспокойно. — Что случилось?
— Понятия не имею, — потом кто-то что-то говорит ей на заднем плане, и она отвечает: — Хорошо, — после чего Бекка добавляет, уже обращаясь ко мне: — Зайди к себе на почту. У нас встреча где-то в Западном Голливуде. Увидимся там.
И отключается. Порядочно сбитый с толку, на следующем светофоре я захожу в почту и нахожу распоряжение о встрече всего «CTM», адрес и инструкции быть на месте в половине десятого.
И больше ничего. Вместо того чтобы ехать прямо, я сворачиваю направо, на бульвар Ла-Сьенега.
***
Оставив машину на подземной парковке, я выхожу и смотрю на здание из стали и стекла. Оно выглядит как любое другое современное офисное здание — никаких названий или логотипов на фасаде.
Единственное, что могу себе вообразить, — это что мы переехали или с нашим офисом произошло что-то ужасное… но ничего подобного в новостях я не слышал. А Бекка — уравновешенная, собранная и в девяноста девяти процентах случаев сразу же берущая трубку — не ответила на мой контрольный звонок.
Когда я вошел внутрь, меня ударило в лицо потоком охлажденного воздуха, а в сочетании с бурлящем в крови адреналином, это разбудило во мне что-то типично нью-йоркское.
Как ни странно, это ощущение по-прежнему со мной.
Идя по выложенному мрамором полу холла, я еще раз проверяю телефон и снова убираю его в карман. Прямо передо мной оказывается круглая стойка ресепшн с большим логотипом «Прайс&Дики» и постерами фильмов, с актерами которых они работали.
Остановившись, мой пульс застревает где-то в глотке.
«П&Д» недавно переехали. Значит, они тут теперь располагаются?
Рядом с небольшим временно поставленным столиком с табличкой «СТМ» стоит красивая блондинка с двумя охранниками в форме.
Мы с «П&Д» теперь будем работать в одном здании? Происходит что-то странное, достаточное для того, чтобы замедлить мои шаги; в небо словно выпущена красная сигнальная ракета.
Осторожно подхожу к столику, и меня замечает блондинка с головной гарнитурой. Внутренне дергаясь, я надеваю свою лучшую улыбку.
— Здравствуйте, это, наверное, прозвучит странно, но я…
— Вы из «СТМ»? — деловым тоном спрашивает она.
Я киваю.
Она смотрит на список перед собой.
— Ваше имя.
— Аарон, — назвав фамилию, я тут же добавляю: — Картер Аарон.
— М-м, — листает страницы девушка. — Вот. Аарон Картер, — она протягивает мне планшет с несколькими прикрепленными к нему листами бумаги. — А вы знаете, что вас зовут так же, как и парня из Backstreet Boys?
— На самом деле, его зовут Ник Картер, — говорю я. — А Аарон Картер — его младший брат. Меня же зовут Картер Аарон. Не Аарон Картер.
Она уже явно потеряла ко мне интерес и едва смотрит на меня сквозь неподвластные гравитации наращенные ресницы. Да и кто ее станет в этом винить? Мне не к лицу знать имя участника Backstreet Boys. А знаю я это потому, что подобный разговор в моей жизни возникал не меньше десятка раз, и приходилось объяснять.
Взяв планшет, я незаметно просматриваю список имен. Кое-кого я знаю: Кэмерон из литературного отдела, Салли из коммерческого зарубежного права и еще нескольких.
— Вы можете сказать, зачем я здесь? — спрашиваю я.
— Заполните эти формы, — кивнув на планшет у меня в руках, говорит она, — и поднимайтесь на второй этаж. А, и вот тут подпишите.
Девушка дает мне бейдж с уже написанным моим именем, и я нехотя делаю, что от меня ожидают. С вежливой улыбкой она показывает в сторону лифтов. Охранник впускает меня по своему пропуску, я вызываю лифт, и, войдя в него, нажимаю на кнопку второго этажа.
Вытащив телефон, я быстро набираю несколько сообщений Иви.
«Я почему-то в твоем здании».
«Происходит что-то странное».
«Перезвони».
Спустя мгновение, громко звякнув, лифт останавливается, открываются двери, и меня с улыбкой встречает средних лет женщина вместе с еще одной командой одинаково одетых охранников.
Ну, допустим…
Я получаю инструкции найти себе место в холле и заверения, что скоро получу ответы на все свои вопросы. Помещение яркое и просторное, с несколькими группками мягких кресел у окон, выходящих на бульвар Беверли.
В холле уже толпится народ; нескольких я узна ю. Складывается впечатление, что никто из присутствующих не в курсе, зачем мы здесь. Народу постепенно прибывает, но зловещая тишина непонятным образом остается. Кто-то входит, нечаянно скрипит стулом по полу или издает еще какой-нибудь звук, привлекающей всеобщее внимание, после чего снова воцаряется тишина. Меня не отпускает ощущение, что мне тринадцать, и я жду, что меня вызовут к директору.
— Картер.
Обернувшись, я вижу идущего ко мне Курта Элвуда, ерошащего волосы и с обычным для него мрачным выражением лица.
— Кажется, я видел твое имя внизу, — я оглядываю его с ног до головы. — Ты как, нормально? — у него нездоровый цвет лица и капельки пота над верхней губой.
Он достает пачку какого-то антацидного средства и, кинув одну таблетку в рот, морщась, жует.
— Знаешь, на что это для меня похоже?
Я окидываю взглядом холл. Все в замешательстве, но никто не паникует.
— Нет…
— На широкомасштабное сокращение штата. Нам не дали войти в здание, а там наши компьютеры и доступ к файлам.
— Что? — его предположение застигает меня врасплох, и я снова оглядываю помещение. Я-то решил, что мы всего лишь переезжаем. Нанять всех нас была та еще задачка, поэтому мысль о сокращении мне даже в голову не пришла.
— А ты что, считаешь, они так не могут поступить? — спрашивает Курт. — Features-отдел давно не платит по счетам. Люди стали меньше ходить в кино. Пиратство растет, а доходы падают. Даже вы, парни, с TV-Lit не в безопасности — «П&Д» те еще монстры, — он смотрит на меня с вытаращенными глазами. — А что? Думаешь, они нас тут подарками одаривать будут, а потом отпустят по своим делам? Нет. Они разделили нас с остальными, чтобы свести скандалы до минимума. Почему, по-твоему, тут не все?
Он достает еще одну таблетку, изучает ее взглядом, бросает в рот и начинает пережевывать.
— Все признаки были заметны уже несколько последних недель.
Я разрываюсь между нежеланием созерцать розовые от антацида зубы Курта и желанием услышать больше. Наряду с вопросом, как много правды в его словах, в памяти всплывают все странные и необъяснимые события последнего времени. Эмиль Шепард был не в большом восторге от «СТМ». Если он о чем-то пронюхал, то после попытки поработать со мной и после моего увольнения он так же мог бы уйти. Без каких-либо скандалов он был бы совершенно свободен. И если об этом знал и Блейк, то это объясняет его необычное спокойствие насчет Эмиля.
— Господи, мне сорок два года, — врывается в мои мысли Курт. — В наши дни агенты средних лет и средних способностей вообще никому не нужны. Всем подавай акул бизнеса. И чтобы агенты выглядели так же хорошо, как и актеры. Я не смогу конкурировать! О боже, — стонет он. — Я недавно лодку купил!
— Так, давай лучше дыши, — я надеюсь, мои слова звучат более успокаивающе, нежели мои мысли. — Мы даже не знаем, что происходит на самом деле. Так что давай не будем делать поспешных выводов. Зачем нас притащили в «П&Д», если бы хотели всех поувольнять? Почему бы не сделать это в холле нашего офиса?
Я стараюсь держать его подальше от основной группы людей, но, хлопнув меня по плечу, он смеется.
— Молодой, полный надежд наивный Картер. Думаю, тебе тоже стоит принять, — он поворачивает мою руку ладонью вверх и кладет таблетку. — Попомни мое слово: к обеду у всех у нас не будет работы.
— глава седьмая —
Иви
Прижимая телефон к уху, я иду по парковке и попутно роюсь в сумке в поисках своего бейджа. Я страшно опаздываю, а этот звонок сильно затянулся, но если я все улажу, потом точно не пожалею.
— Так. Давай серьезно, — говорю я, наконец обнаружив на дне сумки бейдж. — Я без проблем организую тебе встречу с Тайлером, но ты должен пообещать, что будет присутствовать и режиссер. Тайлер вернется не раньше ноября; помимо работы у него плотный график, и он хочет больше времени проводить с женой и ребенком. Поэтому если это не просто посиделки, я забронирую время.
Войдя в стеклянные двери, я иду прямиком к лифтам.
— Хорошо, — говорю я и провожу картой по считывающему устройству рядом с постом охраны. — Проанализируй тогда свое расписание. А сегодня днем я проинструктирую Джесс, — моя ассистент обычно молча присутствует на каждом рабочем звонке, но этим утром куда-то пропала.
Пропуск не срабатывает, и я снова несколько раз провожу им по слоту. Лампочка не загорается, звуковой сигнал не раздается.
— Поговорим позже. Спасибо, Нев.
Сунув телефон в сумку, я иду через все лобби к главному посту охраны, опасливо поглядывая на временно поставленный рядом с ним столик с двумя охранниками.
Перегнувшись через широкую мраморную стойку, я замечаю сидящего тут знакомого охранника.
— Привет, Джейк. А что это за стол?
Джейк поднимает голову и смотрит мне за спину в сторону лифтов.
— Мисс Эбби, ваш пропуск не сработал?
Трясущейся рукой я протягиваю ему его.
Линзы его очков поблескивают, когда он смотрит на монитор компьютера, после чего встает.
— Ваш пропуск заблокирован. Вам нужно подняться на второй этаж.
— Заблокирован? — на второй этаж? Там основное лобби «П&Д» и конференц-зал. В общем-то, там не работают.
— Это все, что я могу сказать, мисс Эбби, но пропуск заблокирован не у вас одной. Давайте я провожу вас наверх, — он обходит стойку и кивает другому охраннику, что скоро вернется.
— Бессмыслица какая-то, — говорю я и снова достаю телефон. — Сейчас позвоню Амелии, она узн а ет, что происходит.
— Думаю, мисс Бейкер уже на месте, — отвечает он, пропускает меня по своему бейджу и вызывает лифт. — Не беспокойтесь. Думаю, все будет в порядке.
Уже в лифте я едва не швыряю телефон о стену, увидев, что он все утро почему-то был на бесшумном режиме, и я пропустила сообщения от Дэрил и Картера, и еще одно от Стеф. Самое последнее — от Джесс, капсом, что она делает крайне редко:
«ИВИ, ЧТО ТВОРИТСЯ?»
Трясущейся рукой закрываю сообщения и, открыв браузер, перехожу на Variety.com, зная, что обо всем происходящем в городе Variety — как и Твиттер — обычно узнает первым. Ну и, конечно же, ссылка только начала загружаться, когда с громким звяканьем открылись двери.
Этот звук эхом прокатывается по большому лобби, сейчас заполненному людьми, которые обернулись и смотрят на меня.
Стоящая ко всем лицом женщина улыбается мне и говорит:
— Пожалуйста, присаживайтесь. Мы только начали.
Обычно полупустой холл сейчас заставлен стульями, две трети из которых заняты. Тихо извинившись, я убираю телефон и быстро иду к первому попавшемуся свободному стулу.
— Еще раз всем доброе утро, — с широкой и немного неестественной улыбкой говорит женщина. Ее рыжие волосы крупными волнами доходят до лопаток. Понятия не имею, кто она такая, но немного похожа на ведущую программы новостей. Ухоженная и выглядящая в точности так, как человек, который рассказывает зрителям, что все будет хорошо… или что пора приступать к эвакуации. — Уверена, большинство уже тут. Меня зовут Лиза, я работаю в HR нью-йоркского офиса «СТМ».
Что-что? Где она работает?
Уже решив поднять руку и задать вопрос, какого черта вообще происходит, я вдруг впереди замечаю обернувшееся ко мне знакомое лицо со знакомыми зелеными глазами.
Картер.
Увидев сообщение от него среди входящих, поначалу я оптимистично предположила, что он хочет узнать, есть ли у меня время для еще одного сеанса поцелуев (и не только) в машине во время обеденного перерыва. Но он здесь, среди этого молчаливого недоумения. Я пытаюсь сделать какие-то выводы, но в моей голове засела всего одна мысль: представитель «СТМ» выступает в лобби «П&Д».
В доказательство его собственного замешательства Картера в ужасе округляет глаза, после чего отворачивается.
Что за херня?
Откинувшись на спинку стула, какое-то время я сверлю взглядом его затылок, потом смотрю по сторонам в поисках знакомых лиц. Дональд из бухгалтерии; Роуз, которая работает со мной в Features; и еще несколько. Увидев впереди копну темных локонов, возвышающуюся над остальными, я мысленно благодарю всех богов: Джесс здесь. А на последнем ряду наконец замечаю Дэрил.
Она поднимает обе руки вверх, словно говорит: «Ну наконец-то, явилась!» — и по выражению ее лица мне становится ясно, что она тоже не в курсе происходящего. Она показывает на свой телефон, и в этот же момент наше внимание привлекает стук каблуков.
Лиза протягивает стопку файлов рядом стоящему мужчине.
— Всем вам, наверное, интересно, в чем дело. А может, кто-то уже слышал, что произошло слияние «СТМ» и «Прайс&Дики».
Она продолжает говорить, но мой мозг завис на несколько секунд, чтобы должным образом обработать эту мысль. В голове возник звук визжащих шин при резкой остановке.
Слияние «СТМ» и «П&Д».
Мы теперь одно агентство.
Одно агентство, в котором деятельность во многом продублирована.
Живот скрутило, от чего под ребрами словно образовалась пустота.
Я смотрю на Дэрил, которая, кажется, пришла к схожим выводам. Потом оглядываю лобби. Несколько человек кивает, но таких меньшинство. В основном все побледнели.
— И если вы не слышали, — продолжает она, встретившись взглядом с несколькими из нас, — то не волнуйтесь. Новость была объявлена всего полчаса назад.
Полчаса назад.
Я вспоминаю все странности, творившиеся в офисе в течение последних нескольких недель, понимая, что такие дела не вершатся в одночасье. Несколько человек из руководства, конечно же, были в курсе и подготовили стратегию поведения. Интересный вопрос — как давно они готовились. Еще более интересный — кто именно из них. Кто знал?
Кажется, меня начинает мутить.
— Откровенно говоря, мы не совсем уверены, что слияние полностью завершено, — говорит Лиза. — Должна осесть пыль, прежде чем будем знать, как именно оно будет выглядеть и как эта новая структура будет работать. Но поскольку новость в скором времени будет известна всем, мы решили собрать всех вас здесь и проинформировать.
Несколько человек ерзают на своих стульях. А парень, сидящий рядом со мной, открывает Твиттер, вероятно, в поисках информации.
— Как многие из вас знают, — продолжает Лиза, — и у «СТМ», и у «П&Д» есть корпоративные офисы как в Нью-Йорке, так и в Лос-Анджелесе. «П&Д» выступает как поглощающая компания и объединит персонал из обеих, в то время как кого-то отправит в Нью-Йорк, — от таких слов у меня падает челюсть, и я с трудом слышу, что она добавляет: — Эти детали вы обсудите с вашими непосредственными руководителями. Но суть в том — и это хорошая новость — что если вы сейчас здесь, то вполне вероятно, у вас по-прежнему есть работа в одном из офисов.
…вполне вероятно, у вас по-прежнему есть работа в одном из офисов.
Ну то есть… Это хоть что-то, верно?
Большинство присутствующих с облегчением выдыхают. Я смотрю на Картера. Насколько могу судить со спины, он сидит неподвижно.
— Простите, можете пояснить? — напряженным шепотом говорит он. Ему приходится откашляться, прежде чем продолжить: — Кого-то переведут в Нью-Йорк, а кто-то останется здесь? И когда это будет решаться?
Лиза поворачивается к нему и так улыбается, словно он спросил о чем-то отвлеченном, например, в автоматах будет Пепси или Кока?
— Кто останется — а кого переведут — будет решаться в ваших отделах.
Она говорит это почти с журналистским равнодушием, и это совершенно не помогает мне укротить нарастающую панику. Я зажимаю ладони между коленей, чтобы никто не видел, как они дрожат. Ощущение, словно кто-то вырвал ковер из-под ног.
Холл начинает заполнять всеобщее тихое бормотание — на грани злости.
— Я честно хотела бы рассказать больше, — не вовлекаясь в разговоры, увещевает Лиза, — но как вы видите, мы по-прежнему не знаем всех деталей.
Боковым зрением я вижу, как Картер немного ссутулился и наклонил голову. Он выглядит в точности, как я себя чувствую: словно хочет наклониться ниже и опустошить желудок.
Снова встретившись взглядом с Дэрил, я гадаю, не об одном и том же мы думаем: мы работаем в поглощающей компании. Значит, у нас есть преимущества, да?
Сегодня непременно заем стресс коробкой печенья — такой большой, какую еще белый свет не видывал.
***
Спустя короткое время нас отпустили, вручив предварительно по пачке документов и сказав, куда обращаться за дополнительной информацией. У каждого присутствующего в этом холле график плотно забит настоящей работой — у меня так точно — но все внесли в него изменения и никуда толком не расходятся. Все мы ждем, когда руководители отделов выяснят наконец, какого черта теперь делать.
Картер один на один беседует с Лизой, а я двинулась прямиком к Дэрил.
— А где Амелия? — спрашивает она, и я понимаю, что этим утром я ее не видела.
— Не знаю, — я снова окидываю взглядом лобби. Амелия работала здесь дольше, чем мы с Дэрил. Они ее не уволят. Правда ведь? — Погоди, — вспомнив, говорю я, — Джейк внизу мне сказал, что она уже здесь.
— Уже пишу ей, — набирая сообщение, отвечает Дэрил. — Она не могла просто взять и не сказать нам… — она делает паузу, и я понимаю, какой оборот принимают ее мысли.
— Даже если бы она и знала, у нее могло не быть возможности нам сказать, — говорю я, и плечи Дэрил опускаются.
— Ну и хрень творится, — она теребит кончик косы и оглядывает холл. — Сейчас вернусь. Там Эрик, а я хочу понять, знает ли он что-нибудь. Сомневаюсь, конечно, но ведь его дядя — наш чертов босс.
Остановившись на полпути, она поворачивается ко мне.
— Если только это не означает, что теперь мы избавлены от Брэда.
— О боже. Это… — глянув по сторонам, я наклоняюсь к ней. — Это вообще возможно? — я не могу скрыть надежду в своем дрожащем голосе.
— А почему нет? О подобном лично я не догадалась бы и за миллион лет. А сейчас возможно вообще что угодно. Вернусь через секунду.
Едва она уходит, меня тащит в сторону Картер. И мой пульс снова ускоряется.
— Какого хрена тут происходит? — его рука крепко обхватывает мое плечо, и спустя несколько нервных секунд происходящее кажется почти комичным.
— Понятия не имею, — говорю я. — Я все утро была на телефоне, а потом просто не смогла пройти к лифтам. И если ты заметил мое не сильно изящное появление, я только что пришла. Моя подруга Амелия работает в HR, и мы хотим знать, была ли она в курсе, но… Не уверена, что она имела возможность нам рассказать.
— Это полный дурдом. Слияние означает сокращение штата.
— Знаю, — на своей должности в «П&Д» я чувствую себя в относительной безопасности, но в этот момент, даже с учетом всех побед, перечисленных в моем резюме, в голове оглушительно протрубил тот самый мой «Знаменательный день».
Кондиционер в холле, наверное, поставлен на ультра-замораживающий режим, поэтому я начинаю дрожать и скрещиваю руки на груди в попытке согреться.
— Я бы дал тебе свой пиджак, если бы мы не находились в этой самой странной ситуации на свете, где внезапно коллеги ходят на свидания, — говорит он, и — о господи! — об этом я еще даже не успела подумать.
Наши телефоны одновременно вибрируют.
— Ох, ну ты только посмотри. «П&Д» прислали мне письмо, — говорит он.
— И мне.
— Для выпивки не рановато? Как считаешь?
***
С новым бейджем в руке я поднимаюсь в свой кабинет, где меня встречает лишь жутковатая тишина.
Какофония принтеров и разговоров по телефону исчезла. Вместо этого все звонки переадресованы на голосовую почту. А что сейчас люди могли бы ответить?
Нам сказали прийти завтра и готовиться ко всем переменам — все работники «СТМ», кто не был уволен, оказались лишены доступа к своим компьютерам и документам — но у нас, в «П&Д», доступ к нашим кабинетам есть. И чем еще тогда нам заняться?
Несмотря на чрезвычайно заманчивое предложение Картера, выпивать все-таки слишком рано. Хотя работой никто не занимается: как выяснилось, доступа к компьютерам у персонала «П&Д» тоже нет. Все собрались группками и, нервозно глядя по сторонам, вели разговоры шепотом.
Впрочем, кто бы их стал в этом винить? Вопросы висели мультяшными облачками над головами, а людей, которые могли бы дать на них ответы, нигде не было видно. У кого сегодня еще была работа? А у кого она будет и завтра?
Я вспоминаю о самых крупных слияниях последних лет, о которых читала. Самый худший из видов — это когда все происходит очень быстро, прежде чем руководство успевает прийти к соглашению насчет всех деталей и разработать четкий план по объединению отделов и улаживанию параллельной работы. Но в нашем случае я еще несколько недель назад начала замечать всякие странности — значит, работа какое-то время уже велась, и надеюсь, что план все же имеется.
Оглядевшись по сторонам, я замечаю множество вытянутых лиц. Большинство агентств неповоротливо, с кучей обслуживающего персонала, потому что в работу включены постоянные телефонные звонки, переписка, перекладывание бумажек с места на место и координация графиков. Это новое агентство будет неповоротливым вдвойне, и персонал — едва оставивший позади голодные студенческие дни — это понимает. Никто по домам идти не хочет, оставаться на работе дает некое ощущение контроля над ситуацией и надежду, что они могут повлиять на решение. Да и кому хочется оказаться не в курсе дел, отойдя хотя бы на шаг от своего рабочего стола?
Я иду по коридору, ни с кем не разговаривая, разрываясь между стремлением вломиться к Брэду и потребовать ответов и желанием заползти под стол. К счастью для него, Брэда так нигде и не видели: в его кабинете не горел свет, а стол стоял пустой.
В благословенной тишине моего кабинета я решаю оставить свет выключенным и без сил падаю в свое кресло. Часть меня мечтает укрыться здесь до того времени, когда будет пора идти домой. И что, придя завтра утром, я обнаружу, что все происходящее — один грандиозный розыгрыш.
Но это вряд ли. Сквозь внутреннее окно я вижу белокурую голову идущей ко мне мимо столов Дэрил. С Амелией. Ну слава богу.
— Прячешься? Хорошая мысль, — говорит Дэрил и выглядывает в коридор, прежде чем закрыть за ними обеими дверь. Застонав, она падает на мой небольшой диванчик и садится, поджав под себя одну ногу. — Надежды на Эрика пали крахом. Он тоже ничего не знает. И полюбопытствовал лишь о том, подключен ли еще торговый автомат — ему были срочно нужны сырные «Фритос». Ну, и да, он их заполучил, ура.
Амелия садится рядом и, откинув голову на спинку, закрывает глаза. Она выглядит измотанной.
— Ты в порядке? — спрашиваю я ее.
Поморщившись, она отвечает:
— Жаль, что я ничего не могла вам рассказать. Кое-кому из нашего отдела позвонили вчера в десять вечера и сказали, что нам нужно появиться на работе как можно раньше. Я приехала в пять утра. А вам не говорила потому что бла-бла-бла — конфиденциальность.
Скинув туфли, она вытягивает ноги перед собой.
— Хотя я знаю не больше вашего. Очевидно, «П&Д» долгое время подглядывали на «СТМ», но их партнеры не хотели продавать компанию. Должно быть, передумали. Могу предположить, что все держалось в секрете из-за истории с «Fairmount», когда лучшие агенты обо всем прознали и сбежали с тонущего корабля, прежде чем сделка была совершена, — она смотрит на меня. — Выходит, у тебя нюх, Нэнси Дрю.