Текст книги переведен исключительно с целью ознакомления, не для получения материальной выгоды. Любое коммерческое или иное использование кроме ознакомительного чтения запрещено.
Любое копирование без ссылки на переводчика и группу запрещено.
Создатели перевода не несут ответственности за распространение его в сети.
♔Автор: Эми Найт
♔Книга: Линия судьбы
♔Главы: пролог + 36 глав + эпилог
♔Переводчик: Леся
✎Редакторы: Танюшка и Надежда Ф. (с 30 главы)
✎Обложка: Wolf A.
✎Вычитка: Ирина Д.
♛Специально для группы: Золочевская Ирина || Б. Б. Рейд
Аннотация
Я был негодяем. Тем, кто смог разглядеть эту незаметную девушку. Женщину, которая хотела быть более значимой.
Его появление для меня как знак. Необыкновенный ковбой, который украл мое шестнадцатилетнее сердце. Надломленный судьбой мужчина, который до сих пор владеет им, даже спустя 4 года. На этой Линии Судьбы все началось. Где переплелись наши судьбы. Где правда терпит крушение. Место, где наша любовная история имеет конец.
От Автора:
Некоторые герои не разобьют вашу жизнь с идеализированных страниц романов. Некоторые герои не носят ковбойские сапоги и даже не назовут вас «Крошка». Нет, иногда они облегчают вашу жизнь тихой заботой и очаровательной уникальностью. Некоторые герои реальны, иногда они даже носят очаровательные круглые очки, как у Гарри Поттера, и рубашку с застегнутыми пуговицами до самого верха и брюками цвета хаки. А иногда, его застенчивая улыбка озаряет тебя, делая особенной, и заставляет твое сердце биться до чертиков.
Я пишу это на нашу 11 годовщину, и будет очень справедливо, что я посвящаю это тебе, Тони. Мой любимый мужчина. Мой герой. И даже, несмотря на то, что ты выбросил очки и с возрастом поседел, а вокруг нас постоянно смех детей, ты по-прежнему сводишь меня с ума.
ПРОЛОГ
Еверли
Было 8 вечера, когда я пробиралась на поезд, как всегда это делала множество ночей, тихо, украдкой. Я была призраком. Едва ли кто-нибудь мог заметить меня. То, что я делала, было неправильно. Я знала это, но даже самые хорошие люди делают плохие поступки, когда сталкиваются лицом к лицу с непреодолимыми препятствиями. И я была не лучше. Ни в коем случае.
Светлый блеск пота покрывал мое тело, а адреналин и страх наполняли меня. Они всегда жили во мне – тяжелые и громоздкие. Я носила их повсюду. Это было маленькое чудо, что никто не смог разглядеть их. Только иногда они грозили появиться пупырышками на поверхности моей кожи, но каким-то образом я умудрялась засунуть их обратно. До сих пор только я знала о их существовании. Я одинаково ненавидела и нуждалась в них. Страх был моим мучением. А адреналин – спасением.
Когда их не было рядом, на их месте была вина. И это было самое ужасное, потому что я чувствовала, что никогда не избавлюсь от нее. Я могу почувствовать ее. Увидеть. Учуять ее запах. Попробовать на вкус. Всегда. Вина. Она преследует и никогда не покинет меня.
Она засела таким большим комом в горле, что иногда мне казалось, будто я могу подавиться ею.
Глотнув ее, я прошла мимо прохода с головой, опущенной вниз. Мне не нужно было осматриваться. Я знала его как свои пять пальцев. Я наклонила плечи чуть вперед, как бы спрятав себя, что сделало меня невидимой. Длинные пряди моих каштановых волос спадали вокруг меня, скрывая мои голубые глаза и худые скулы бледного лица. Я укуталась своим старым, черным пальто, чтобы не было так холодно. Вытирая потные руки о джинсы, я, наконец-то, подняла голову, бросая свой взгляд на знакомую обстановку, проверяя, что могло быть не на своем месте.
Пожилая пара заняла свои места по левую сторону от меня. Слишком старые. Мама с двумя детьми, занявшая два места справа от меня. Слишком сложная. Двое тинэйджеров разговаривали всю дорогу в задней части вагона. Слишком молодые. Я не была хорошим человеком, но я имела некоторые стандарты совести. Некоторые нравственные нормы – немного, но они имелись. Голод и холод украли большинство из них.
Поезд быстро заполняли люди. Мне надо было достать то, зачем я пришла и убираться. Я оглядела толпу еще раз. Я наблюдала и ждала. Терпение было моим другом и ему всегда доставалось.
- Вам нужно место для сидения?
Я смутно услышала какой-то низкий голос, говорящий через шум пассажиров. Я не поверила, что кто-то может заговорить со мной. Люди не говорят с призраками.
- Мисс, вам нужно свободное место?
Почувствовав легкое прикосновение, я вздрогнула. Это касание, было чем-то, к чему я не привыкла. Это было одно из тех, недосягаемых вещей. Там были любовь, доверие и другие вещи, которые люди воспринимали как должное.
Я увидела кареглазого шатена в черной шляпе. Это был привлекательный ковбой. После того, как я быстро оглядела вагон, я поняла, что все сидели на своих местах. У меня не было времени. Тошнота появилась в желудке. Я всегда успевала выйти из этого поезда. Я крепко зажмурила свои глаза, не желая ощущать всю безнадежность ситуации.
- Ты выглядишь усталой, – прошептал мне ковбой. Жалость в его глазах чуть не убила меня.
Он видел меня. Всю меня. Впалые щеки. Холод, усталый мертвый взгляд моих глаз. Мои грязные волосы. Мою старую одежду. И мне это не понравилось.
Я сделала одну единственную вещь, чтобы защитить себя. Я делала это так много раз, что сбилась со счету, но от этого было не легче.
- Увидел что-то, что понравилось тебе, ковбой? – выставив свое бедро и проведя рукой по нему, я подарила ему провокационную улыбку.
Он посмотрел печально на меня. Этот взгляд. Этот пристальный взгляд. Я почувствовала себя обнаженной, не физически, а духовно. Я была лишь шестнадцатилетней девчонкой, но я знала разницу между вожделением и тем пониманием в его глазах. И этот ковбой рассмотрел мой внутренний мир с первого взгляда.
- Да, – сказал он, вырывая меня из моих размышлений, чем удивил меня.
Я подмигнула ему бровью. - Неужели? – я спросила. Я понятия не имела, о чем мы говорим. Его пристальный взгляд полностью вывел меня из игры.
- Я вижу то, что мне нравится, – сказал он, мило улыбаясь. Это не было сексуально. Это просто было мило.
Я смущенно отвернулась. И неважно, насколько он был хорошим. Как он смотрел на меня. Я все же должна была сделать то, что помогло бы мне выжить дальше.
Глядя на привлекательного ковбоя, я всмотрелась в его добрые карие глаза. Его рука лежала рядом на сидении, которое он предложил мне, поэтому самоосуждение и стыд усилились в моей душе. Но сегодня я не могла позволить себе чувствовать вину. Правда, я не могла себе позволить этого. Даже для этого симпатичного мужчины, предлагающего мне место для отдыха.
Я была равнодушна.
Слишком голодная.
Слишком уставшая.
Я не могла пересечь эту черту, неважно, как сильно я этого хотела.
Глава 1
Еверли
Четыре года спустя
С ветлое свежее белье. Возможно, это был мой самый любимый запах на свете. Я глубоко вздохнула, прокручивая тот разговор, который был у меня в течение недели. Развешивая белье, чтобы оно высохло, я одновременно пыталась поговорить с Мамой Лу о моей поездке на лето. Я почти не замечала детей, бегающих вокруг нас – ведь я так была нужна им.
- Я не хочу уезжать, – говорю Маме Лу, – мне и здесь хорошо. – Нахмурившись, я вешаю мокрое полотенце на веревку и наслаждаюсь солнечными лучами, которые падают на мое лицо. И только здесь я была счастлива. Даже более чем счастлива. Смотря на это со стороны, можно подумать, что я уже смирилась с тем, что прошлое осталось позади, и сейчас находилась на седьмом небе от счастья. Я была на грани экстаза после той жизни, которая у меня была раньше. Последние три года – это счастье всей моей жизни!
Мама Лу стояла по другую сторону веревки и помогала вешать полотенца на прищепки. Ее большие бедра двигались взад и вперед под ритм песни, которую она не очень тихо напевала. Когда она доделала свою работу, то оттянула веревку вниз, чтобы видеть мои глаза.
- Малышка, ты подумала, что я не буду скучать по тебе, когда ты уедешь? Девочка, если бы это зависело от меня, я забрала бы тебя к себе навсегда. Хоть это и не по мне. – Она улыбнулась своей прекрасной улыбкой, что заставило меня почувствовать себя самой любимой девочкой на свете.
Одна и та же улыбка полностью изменила мою жизнь, она грела мне душу в течение трех лет. И я была вечно благодарна ей за это. Мама Лу спасла меня той ночью. Я оказалась возле приюта для бездомных слишком поздно, и он был переполнен. Итак, свернувшись клубочком под своим пальто, я прислонилась к кирпичной стенке приюта, молясь, чтобы они хотя бы раздавали еду на улице. Я так же дала себе пинок под зад. Я должна была переехать туда раньше. Эта ночь обещала быть холодной. Но у меня не оставалось сил, чтобы что-то делать. Это длилось слишком долго. Это бездомное существование. Это голодание. Эта едва теплившаяся жизнь. Я носила этот груз на себе.
Я видела, как Мама Лу, время от времени, работала на кухне в приюте, но я не знала ее имени. Меня это не волновало. Она была всего лишь еще одним лицом в толпе людей, которые имели свою сытую жизнь.
Она остановилась на тротуаре по дороге в здание и пристально посмотрела на семнадцатилетнего ребенка. Изучая меня. Она поджала губы, и я знаю, что она увидела. Я так часто голодала, что была практически похожа на скелет. Мне едва ли хватало денег, чтобы выжить. Я чувствовала, что скоро сдамся. Я уже стучалась в дверь к смерти. Так много лет, проведенных на улице, оставили след на моем теле. Не говоря о том, что я сделала со своей душой.
Бежать. Все что ты можешь – это бежать, и я делала это с самого начала. Множество жестоких приемных домов всегда возвращали меня назад на улицы. Это место, где я, как ни странно, чувствовала себя в безопасности. Люди на улицах, конечно, игнорировали меня, но они не пытались бить, трогать или морить голодом.
- Я Луиза. – Она сказала прямо. – Но все вокруг зовут меня Мама Лу. – Ее тело с пышными формами качнулось, когда она шла к двери приюта, а я была озадачена тем, почему она потратила время на то, чтобы сказать мне свое имя, пока она не рявкнула: - Вперед, девочка. Давай тебя накормим, и ты сможешь помочь мне сегодня на кухне. – Она улыбнулась.
И она накормила меня. И время от времени говорила мне притормозить, чтобы мне не стало плохо. В любом случае, мне уже плохо. И я помогла ей на кухне тем вечером и все последующие.
Мама Лу забрала меня домой и, тем самым, спасла мою жизнь. Я бы сказала, что она была ответом на мои молитвы, но я бросила молиться задолго до этого. Хотя она стала моим чудом, и с тех пор я была с ней. Я помогала ей в приюте на кухне и с кучей детей, которых она все время приводила домой. У нас было, время от времени, от 10 до 15 детей, которые все время бегали повсюду по старому ранчо с тремя спальнями, но каждый из них имел место для ночлега и полный живот перед сном. Гостиная и столовая были увешаны фотографиями всех детей Мамы Лу. Сотни маленьких ног бегали вокруг всего этого имущества, и все их милые, крошечные лица украшали стены маленького дома. Мне нравилось здесь. Я была в безопасности.
До Мамы Лу, я как будто постоянно тонула, подобно человеку, находящемуся на дне бассейна, который время от времени пытается быть на плаву, но меня снова кто-то тянул на дно, и я задыхалась от нехватки кислорода. Но сейчас я свободна. Я наконец-то могу дышать.
Мама Лу начала ходить около веревки с бельем, прерывая мои размышления. Она взяла меня за плечи. - Эверли, ты же знаешь, какая ты особенная для меня. – Ее добрые глаза светились солнечным светом.
Слезы сжигали меня изнутри. Шумно втянув носом воздух, я моргнула, останавливая их появление.
Эверли Вудс не плачет.
Ее лицо было добрым, но серьезным. - Мы все здесь залечили свои раны, дитя, – сказала она, потирая своими пухлыми, морщинистыми руками мои плечи, и одинокая, обжигающая слеза оставила след на ее темной коже. - И эти тоже», – прошептала она, положив ладонь на мое сердце. - А сейчас настало время, чтобы улететь, моя Маленькая Птичка.
Я накрыла ее руку своей, потирая пальцами ее гладкую, местами шершавую кожу, пытаясь запечатлеть этот момент, чтобы позже воспроизвести его, когда мне это будет необходимо.
Мое сердце забилось под ее тяжелой рукой. Рукой, которая любила меня. Рукой, которая кормила меня. Рукой, которая помогла молодой, голодающей, бездомной девушке, когда никто не мог. Эта рука была всем для меня.
Ее обращение заставило меня улыбнуться.
Ведь Мама Лу давала прозвища всем детям, которых она брала себе, и я была ее Маленькой Птичкой. Имя, которое, надо признаться, подходило мне. Я была настолько хрупкой, что, казалось, даже легкий бриз смог бы меня унести. И это не только из-за моего роста. Я была всего лишь 5 футов (примеч. 152.4 см). У меня были миниатюрные черты лица, но каштановые волосы были длинными, густыми и непослушными. Мама Лу всегда говорила, что мои волосы были больше моей спины.
Она могла называть меня Маленькой Птичкой, но я ни в коем случае не хотела улетать. Я боялась покидать свое гнездо, ведь это единственное место, которое я могла назвать домом. Так страшно. Я хорошо знала, что скрывается за пределами этого дома и приюта, поэтому не хотела испытать это снова.
- Ты не должна всю жизнь общаться со старой черной женщиной, Эверли. Тебе нужно осваивать жизнь, встречая молодых мужчин и заводя с ними дружбу, – сказала она, повернувшись вытереть свое лицо. – Кроме того, это только на лето и там хорошо платят. Ведь ты хотела заработать немного денег, чтобы пойти в школу, я правильно говорю? Если тебе там не понравится, ты всегда сможешь вернуться назад. Мама Лу всегда будет ждать тебя здесь, дитя мое.
Я хотела пойти в школу. Я не хотела зависеть от кого-то всю жизнь. Не поймите меня неправильно. Я пришла сюда, готовила и убирала, ухаживала за детьми, которые находились здесь, плюс моя работа в приюте, но я хотела достичь чего-то большего. Я хотела помогать другим, как Мама Лу помогла мне. Мне нужно было образование, чтобы помогать людям, так как я хотела. Она была права, я не могла остаться здесь навсегда. Мне было уже 20 лет. Это только на лето, но по какой-то причине я ожидала чего-то большего. И дня не проходило, чтобы я была без Мамы Лу.
Я взглянула на маленький, белый дом и на всю территорию вокруг него, подумав о том, что когда люди проходят мимо, держу пари, они не замечают ничего особенного в нем. Этот дом не был лучшим в окрестностях. Его определенно нужно покрасить, и лужайка была настолько суха, что на ней виднелись большие клочки желтой травы и пятна земли. У нас имелась только стиральная машина. Без сушилки. И с таким большим количеством детей, что одежда всегда висела на веревке. Дети. Их как будто была сотня, и я ни на минуточку не оставалась одна. Когда я была в душе, кто-то всегда стучал в дверь. В конце концов, было всего две ванные комнаты. И я спала в той самой комнате с миллионом детей каждую ночь. Но здесь мне не было одиноко. Никогда. Я была в безопасности и не одинока. Да, это место не было особенным для обычных прохожих, но для меня оно было всем.
Я сократила путь, что отделял меня от Мамы Лу, и кинулась прямо в ее объятия. Она глубоко вздохнула и прижала меня ближе, а я вдохнула запах кокосового масла, которое она наносила на волосы каждый день.
- Я буду скучать по тебе. Ты – мой лучший друг, – я прошептала ей в шею. – Я люблю тебя. – Мое маленькое тело дрожало от переизбытка эмоций. Обычно я не показывала свои чувства так открыто, но в тот момент мне пришлось. Я не знала, какое будущее ждет Маму Лу и ее Маленькую Птичку. Но я знала, что она означала для меня все.
- Я буду также скучать по тебе, Маленькая Птичка, но тебе пора. Ты не можешь остаться здесь навсегда. Я ожидаю большего от тебя, слышишь? – всхлипнула она, а ее пышное, мягкое тело сотрясалось от избытка эмоций.
Это не было похоже на прощание только на лето. Это было похоже на большее, и я затолкала назад те свои эмоции, которые хотели вырваться наружу. Мне было страшно. Я могла быть даже напугана. Но я ни за что не могла подвести Маму Лу. Ведь она никогда не подводила меня.
Я провела остаток дня, бродя по дому и приюту в изумлении, пытаясь не думать о завтрашней поездке на автобусе и о моей новой летней работе. Это было всего несколько часов назад, мне повезло, что друг Мамы Лу нуждался в помощи, потому что и мне нужны были деньги. Но лежа ночью в постели, я не могла перебороть панику в моей груди. Будут ли они хорошо вести себя со мной? Будут ли обижать меня? Понравлюсь ли я им? Поток вопросов не заканчивался.
Я тихо и аккуратно поднялась с верхней койки кровати, чтобы не разбудить четверо детей, которые спали в той же комнате. Я достала с прикроватной тумбочки маленькую фотографию, которую носила на протяжении 4 лет. Она была смята и потрепана, углы загнуты, хоть и я пыталась их разгладить много раз. Запах дыма все еще был силен, даже спустя 4 года. Но я все же могу разглядеть милые женские черты лица. Ее мягкие, светлые волосы и добрые шоколадные глаза. Я даже разглядела маленькое жемчужное ожерелье, висящее на ее шее, и улыбку, полную ослепительных белых зубов. Эта улыбка всегда доставала до глубины души. Она была такой знакомой и родной. Смотря на нее, я вспомнила один особенный день, когда я встретилась с красивым ковбоем, а мысли о нем, как лесной пожар, охватили меня. Это чувство согревало меня в холодные ночи. Это чувство проводило меня через самые тяжелые времена.
Дама на фото была одета в красивый синий свитер, который сделал ее глаза выразительными. Она была похожа на того, кого я хотела бы узнать. Кого-то, кого я знала одну ночь. Того, кого я бы хотела полюбить. Того, которого я бы хотела защитить. Она напоминала меня. Поэтому я сохранила ее после всего.
- Похоже, мы опять остаемся с тобой одни, – я прошептала моей красивой леди на фото.
Она ничего не ответила. Она никогда этого не делала. Она просто смотрела на меня со своей прекрасной улыбкой, предлагая то же самое утешение, как и много лет назад, когда я была на улице совсем одна.
Глава 2
Н есколько часов в битком набитом автобусе и мои мышцы затекли и болели, так что, когда мои ноги коснулись асфальта, я потянулась и огляделась. Это был ужасно жаркий день, хотя и привычный для южного лета. На указателе справа от меня было написано «Кентон, Джорджия», и я, подобрав свой багаж с моими скромными пожитками, проанализировала эту поездку. Я была на грани нервного срыва. Проведя рукой по заднему карману моих джинсов, проверила на месте ли фото с моей "леди". Я всегда так делала, когда чертовски нервничала.
Я обняла Маму Лу на автобусной остановке этим утром, что было уже в 20-ый раз, и она еще раз повторила, что кто-то будет ждать меня на остановке в Кентоне. Я думаю, что она больше меня волновалась о том, чтобы кто-то был рядом со мной. Я вздохнула и закатила глаза, как будто я была раздражена ее чрезвычайной опекой, но, втайне от нее, мне нравилось, что она переживает за меня. Было приятно, что кто-то беспокоится обо мне, кроме меня самой. Эта мысль заставила меня посмеяться в тот момент, когда я искала того, кто должен был забрать меня.
- Блин, я люблю девушек, которые могут выбить дерьмо из любого, – глубокий и бархатистый голос, сладкий как патока, (прим. перевод. Так называется сладкий и густой сироп, который получается методом засахаривания кукурузного, либо картофельного крахмала или путем уваривания сока овощей и ягод) раздался позади меня.
Я сначала взглянула на свои старые, изношенные коричневые ковбойские сапоги и облегающие джинсы, прежде чем повернуться к говорящему со мной мужчине. Я думаю, что он обращался ко мне? Он смотрит на меня.
Первое, что я заметила – это очень большая пряжка на поясе, на которой было написано "Пощади лошадь. Покатайся на ковбое". Я чуть не рассмеялась вслух.
Наклонив на бок голову, я убрала волосы с глаз.
- Лучше я выбью дерьмо из тебя, – я сообразительная, и мой голос был пропитан сарказмом. Я не любила, когда мужчины смотрели на меня. Я всегда была готова ехидно улыбнуться им или дать злобный комментарий.
Но он не так уж и плох. Я была бы больше обеспокоена, если бы мужчина напротив меня не напоминал мне милого щенка. Со светлыми волосами и с озорными ярко-зелеными глазами, он выглядел очаровательным. Он был одет в ковбойские сапоги и пару джинсов, которые обтягивали его бедра. Его клетчатая красно-синяя рубашка была застегнута на три четверти, так что можно разглядеть его загорелые мышцы. Эта расстегнутая рубашка говорила многое о нем. В основном, что он был нахальным ублюдком. Примерно моего возраста. Среднего роста. Он засунул руки в задние карманы, и его тело слегка наклонилось в мою сторону.
– Пылкая. Точно также я люблю своих женщин. Я Коди, – сказал он, протягивая мне руку.
Я ответила слишком широкой улыбкой, чтобы у меня получилось запугать его.
– Я.… занята, – сказала я, освобождаясь от его руки и от его представления.
Я знала такой тип. Безобидный флирт, но я так же знала, что внешность может быть обманчива, а я слишком много обманывала за свою короткую жизнь. Я отвернулась от него и оглянула еще раз место парковки. Взглянув на свои старые часы на запястье, я вздохнула.
– Кто-то заставляет тебя ждать, солнышко? – Заговорил вновь Коди.
Я увидела его улыбку краем глаза и все поняла. Моя поездка была его бесстыдным флиртом. Конечно.
– Занята, – я повторила вновь, надеясь, что Мама Лу была права, и за мной кто-то приедет. Кто-то другой, кроме Коди.
– Очень занята? – спросил он позади меня, пристально вглядываясь в парковку. Он был очаровательным, и чертовски хорошо это знал.
– Ищу, кто бы меня подвез, – проворчала я.
Он был слишком милым, и я немного утомилась от нашей маленькой игры. Было жарко, и еще я устала от того, что не спала прошлую ночь. И чертовски сильно переживала о том, что ждет меня впереди.
Коди нагнулся и подобрал мою сумку, кинув ее на плечо.
– Что ж, это твой счастливый день, Эверли. Я тебя подвезу, – сказал он, шевеля бровями и хихикая.
– Отлично, – вздыхая, пробормотала я. Опустив плечи, я последовала за ним до красного джипа, который ожидал нас на парковке. Он был огромный и не имел никаких дверей. Первой мыслью было то, что это – смертельная ловушка. Вторая мысль была о том, как я, черт возьми, собиралась затащить туда свою маленькую задницу.
Коди бросил мои вещи в багажник. Если так можно было назвать место позади сидений. Он подошел к пассажирской стороне машины и положил свои руки на меня.
– И что это означает, сладкая? – спросил он, искренне улыбнувшись, из-за чего его глаза загорелись, глядя на меня.
Я закатила глаза.
– Потому что мне очень повезло, что мое новое место работы прислало за мной нелепого флиртующего парня.
И это было правдой. У меня была ужасная удача. Мое невезение рядом со мной прямо с первого дня моего рождения.
– О, не волнуйся, крошка, – сказал Коди, приподнимая и усаживая меня в джип.
Мои глаза были полны удивления, а воздух со свистом вырвался из меня, когда он слишком сильно посадил меня на сиденье. Он наклонился ко мне, пристегивая ремень безопасности, и прежде чем разглядеть мое тело сверху донизу, он задержался на моей груди. Он наклонился так близко, что его губы были в миллиметре от моих.
– В тебе нет ничего, что бы мне нравилось.
Он подмигнул, и я отвернула свою голову, наблюдая, как он обходит кругом джип и садится на пассажирское сиденье. Коди пристегнул свой ремень безопасности и наклонился ко мне.
Своим указательным пальцем он приподнял мой подбородок вверх.
– Закрой рот, Эверли. А то муха залетит.
Он бросил мне игривую улыбку, завел джип, и мы тронулись.
Я была в шоке от нашей пятнадцатиминутной поездки. Он имел в виду то, что он гей, или то, что ему не нравятся мои формы? Зная по опыту, большинству мужчин нравилось мое тело. Я могла быть крохотной, но у меня были правильные изгибы в нужных местах.
Мотор и ветер ревели между нами, но у меня были вопросы, поэтому я повысила голос, чтобы перекричать этот шум.
– Так тебе не нравятся мои формы или... – я остановилась, толком не зная, как задать этот конкретный вопрос. У меня на самом деле не было друзей, кроме Мамы Лу. Я не хотела оскорбить Коди, но мне необходимо хорошо начать это лето.
Коди отвел свой взгляд от дороги на секунду, подмигнул мне, все еще улыбаясь.
Я внимательно обдумала свои следующие слова.
– Или ты, в целом, не любишь женские формы? – Я спросила, держа свои ладони на груди. Я посмотрела на свои руки и почувствовала, что начинаю краснеть от корней своих волос. Что, черт возьми, мои руки там делали? Я быстро положила их на колени и скрестила вместе. Иисус. Да что, черт возьми, было не так со мной? Я была ужасна в том, чтобы заводить новых друзей. Я держала свой взгляд прямо на дороге. Так я хоть не видела лицо Коди.
Внезапный смех заставил меня подпрыгнуть на сиденье, и я, пытаясь схватиться за что-то, промахнулась и свалилась в пустоту. Я поняла, что вишу там, где должна находиться эта чертова дверь, и единственное, что меня спасало от смерти – был ремень. Сильная рука оттащила меня назад и посадила на место, после чего я глубоко вздохнула. Я была на грани смерти. Боже, я была той еще жалкой неудачницей.
Между истерическим смехом Коди спросил:
– Все хорошо, сладкая?
Я кивнула, вцепившись руками в колени, боясь, что снова сделаю неприличный жест или схвачу несуществующую дверь. Я всегда была милым типом девушек. Но с полной уверенностью могу сказать, что данная ситуация наносила удар моей репутации. Я была сдержана и уравновешена в большинстве случаев. В конце концов, я жила на улице. Я была хитрой. Я была умной. И всегда начеку. Но что же произошло сегодня? Сегодня я потерпела неудачу.
Мы остановились возле четырехстороннего знака «Стоп», и Коди взглянул на меня. Я могла видеть его уголком своего глаза, но я отказывалась смотреть на него. Я не сдвинулась ни на дюйм, пока мы не приехали до места нашего назначения.
Наклонившись к моему сиденью, он схватил мой подбородок и заставил посмотреть на него. Его взгляд охватил мое тело от кончиков волос до пальцев ног. Он остановился у самых губ, перед тем как сказать:
– Ты великолепна, но, понимаешь, киска – это не мое. Я предпочитаю член. Большой. Толстый. Длинный. Член.
Мои глаза расширились от шока, и волна смеха чуть не заставила меня снова выпасть из машины. Чертов Коди. Я наблюдала за ним. Он, запрокинув голову от смеха, отъехал от знака «Стоп», а я не понимала, что делать, и начала смеяться вместе с ним. Он был чокнутым и забавным, а я нуждалась в таком друге. У меня никогда не было друзей, кроме Мамы Лу и Коди, который казался достаточно ненормальным, чтобы принять мое собственное безумство. В моем сердце потеплело, думая о том, что у меня может появиться друг, которому я смогу доверять этим летом.
– Это будет веселое лето, сладкая, – сказал Коди, гладя мое бедро своей загорелой рукой.
И в тот момент я поверила ему. Мама Лу гордилась бы мной. Я завела своего первого друга. Он мог быть дьявольски сумасшедшим ковбоем-геем, но нищим не приходилось выбирать, а я была нищей с самого рождения.
Ветер дунул мне в лицо, и Коди включил радио на полную катушку. Кантри-музыка играла из колонок, и я ловила себя на том, что подпеваю и хихикаю, когда Коди изредка смотрел на меня. Периодически он делал радио тише и рассказывал мне небольшие факты о городе Кентон. Он показывал мне местный продовольственный магазин, некоторые большие семейные фермы и маленькие ресторанчики, в которых предположительно был лучший жареный цыпленок в Джорджии. Мы проезжали мимо маленькой железнодорожной станции, и, когда Коди показал мне ее, мурашки пробежали по моей коже. Эта девушка больше не ездила на поездах. Я покончила с этим. Я выкинула железнодорожную станцию из головы и наслаждалась нашей поездкой до конца прибытия.
Джип замедлился и Коди сделал радио тише, когда мы приблизились к огромным деревьям. Множество рядов промелькнуло мимо меня. Все они были зелеными и отяжелели от разных видов фруктов. На расстоянии, через промежутки деревьев, я могла разглядеть большой, белый дом с красной крышей. Весь вид, с фруктовыми садами перед домом, был слишком красив. Я не могла отойти от увиденного и, наверное, не смогла бы, если бы Коди что-то не сказал.
– Персики, – сказал он, глядя прямо на меня.
– А? – Я была слишком сосредоточена на происходящем, чтобы уделять внимание остальному.
По мере того, как мы въезжали во фруктовый сад, я взглянула еще раз на вывеску. «Персиковый Сад Престона». Я пыталась найти прекрасный старый дом среди деревьев, пока мы ехали через сад.
Беспокойство зародилось у меня в животе. Это место не для меня. Оно было большим. Слишком роскошным.
– Персики, малышка, – сказал Коди. – Вот, что мы здесь делаем. Мы выращиваем персики и собираем их. Я имею в виду, у нас есть и домашний скот, и другое, что нужно делать, но персики — это наш главный бизнес, а лето – это самое загруженное время. – Он выглядел гордым.
Коди припарковал джип на большой круглой площадке перед белым домом, и моя челюсть еще раз упала. Он был огромным. Ближе он казался намного больше, нежели с другой стороны фруктового сада. Он также был красивее любого места, которое я лично видела. Он напоминал мне один из тех изящных старых домов на плантациях, которые показывали в старых южных фильмах.
Коди обошел джип и расстегнул ремень, пока я все еще глазела на дом. Он опять взял меня на руки и вытащил из машины. Закинув мою сумку себе за спину, Коди пошел в сторону дома.
Я остановилась, все еще восхищаясь, каким же все-таки большим был этот дом.
Он повернулся и посмотрел на меня.
– Ну, давай, Эверли. Ты должна встретиться с Джо. Он ждал твоего приезда целое утро.
Я надеюсь, что не заставила Джо слишком долго ждать. Потому что я сама доброта? Мы не были в таких роскошных особняках на персиковых фермах. Я опустила голову, мое тело скрутило, все мое беспокойство вернулось назад.
Я услышала тяжелые шаги, а потом большая рука обняла меня.
– Детка, ты полюбишь Джо, и он тебя тоже. Тебе нечего бояться. Он не кусается.
Я взглянула на лицо Коди, оно стало игривым.
– Единственный, кто кусается здесь – это я, – он подмигнул.
Мои плечи расправились, и я глубоко вздохнула. Я могу сделать это. Коди был милым и забавным. Это было бы пагубно для меня, зависать с ним целое лето. Это всего лишь работа, так что мне нужно было быть такой девушкой, которая живет в таком месте и работает тут.
– Спасибо, Коди, – сказала я, пожимая его руку, я была очень благодарна, что у меня появился здесь друг.
Мы прошли через большое изогнутое крыльцо, и зашли через две большие деревянные двери. Я стояла в фойе, шокированная. Блестящие полы и большая кожаная мебель заполняли помещение слева от нас. Справа от нас был обеденный стол, за которым с легкостью могли поместиться 10 человек. Также здесь была длинная лестница, которая вилась вдоль стены фойе до балкона, который имел выход на другую сторону коридора. Дом был потрясающим. И я никогда еще не чувствовала себя такой бедной и чуждой такому месту.
Коди потащил меня мимо лестницы дальше в дом. Мы прошли огромную кухню и добрались до комнаты, которая, очевидно, была гостиной, гораздо более простой, чем та, что находилась в начале дома. Как бы мне не хотелось рассмотреть комнату, ничто так не привлекало мое внимание, как человек, сидящий в инвалидной коляске и смотрящий телевизор. Его глаза увидели меня, и я подумала, что это должен быть Джо. Коди сказал, что он не кусается, так что я смело пошла к нему навстречу.
Чем ближе я приближалась к этому человеку, тем больше замечала, насколько он красив. Похоже, ему было около 50 лет. Его волосы были смесью соли и перца, а его милые глаза подзывали меня ближе.
–Эверли Вудс, – я сказала, протягивая свою руку человеку в инвалидной коляске.
Как только его взгляд переместился на мою ладонь, я посмотрела на него в замешательстве, пока он не поднял вопросительно брови на мою вытянутую руку. Мой разум наконец-то осознал, что произошло. Я быстро отдернула руку, и мои глаза расширились от ужаса. Черт побери. Этот мужчина не мог шевелить ничем, кроме шеи. Когда я его увидела, то подумала, что он не может ходить, но мне ничуточки не приходило в голову, что он не может совсем двигаться.
– О, Боже, – я выдохнула. – Мне так жаль. Я понятия не имела. Никто мне не сказал. Я предположила, что вы …
– Все в порядке, – он прервал.
И, Слава Богу, что он перервал меня, иначе я сама не остановила бы себя. Я иногда делала это, когда нервничала. Когда я была на улице, то могла не говорить ни с кем месяцами, но сейчас, у меня не получалось остановить слова, которые вылетали из меня. Может, это и была моя проблема из-за того, что я очень долго держала их в себе.
Большой мужчина засмеялся, и я уже не была в таком напряжении. Я не могла не восхищаться его лицом, когда улыбка достигала его глаз. Превосходные голубые глаза, окруженные множеством морщинок, поприветствовали меня, и я подумала, что этот мужчина очень хорошо выглядел в свои молодые года. Возможно, этот мужчина улыбался и смеялся во все его морщинки вокруг глаз. Я могу сказать, что хотя он был в кресле, мужчина выглядел большим и высоким. Я спрашивала себя, как долго он был таким. Была ли у него жена? Дети?
–Эверли Вудс. Какое красивое имя. – Мужчина широко мне улыбался. – Для красивой девушки.
Впервые в моей жизни, мое имя из чужих уст не вызвало негативной реакции и мурашек по моей коже. Оно не заставило чувствовать себя ничтожным человеком. И я не стыдилась его.
И в это мгновение я не была «Малышка Эверли Вудс». Это было имя, которое мне дали пожарные. В конце концов, как бы вы назвали пятимесячного ребенка, найденного в мусоре на железнодорожной станции Эверли Вудс?
В маленьком городе Джорджии есть железнодорожная станция, а теперь и девушка с таким же именем – Эверли Вудс.
Возможно, это имя не застряло бы в моей жизни, если бы меня удочерили. И если бы я не прыгала из одного приемного дома в другой. И, возможно, если бы я не убегала и не возвращалась снова и снова на ту станцию на протяжении всей моей короткой жизни. Железнодорожная станция Эверли Вудс и я были почти одним и тем же. Это было место, которое я ненавижу больше всего. И это место, в которое я возвращаюсь снова и снова, когда мне некуда идти. Я ненавидела его, но это было мое безопасное убежище.
Но, по какой-то причине, когда Джо назвал меня Эверли Вудс, я не почувствовала, что хочу спрятаться. Он сделал это имя красивым, как будто Эверли Вудс была хорошей, порядочной и особенной девушкой. Он совершенно меня не знал, но выглядело все наоборот. Не старую и не новую меня. Как будто он знал меня такой, какой я хочу быть, той, которая пряталась от всего мира.
Он пристально меня изучал.
– Я Джо Престон.
Его указательный палец чуть-чуть переместился вправо, и его электрическое кресло приблизилось ко мне. Он оглядел меня снизу вверх, а затем вернулся к моим глазам.
– Ты великолепна, – сказал он искренне, и мое лицо покраснело от его комплемента. Были ли все ковбои вокруг такими чертовски прямолинейными? – Но ты, должно быть, устала после своей долгой поездки. Почему бы мне не сказать Коди, чтобы он показал твою комнату, где ты могла бы отдохнуть перед обедом?
– О, нет, сэр. Если у вас есть работа для меня, я буду счастлива начать ее прямо сейчас, – я сказала решительно.
Я находилась тут, чтобы работать, и после встречи с Джо и Коди, я была на самом деле взволнована перспективой жить здесь этим летом. Они казались такими милыми, и я хотела, чтобы Джо знал также, что я трудолюбива. Я была готова собирать персики или готовить еду на этой шикарной кухне.
– Как насчет того, чтобы ты поселилась сегодня, а завтра ты сможешь начать помогать здесь.
Заявление Джо казалось окончательным, и не было ни одного аргумента, который смог бы его переубедить, <