В июне 1836 года умер король Вильям IV, и трон унаследовала молодая королева Виктория. Элизабет возносила молитвы за новую королеву и надеялась, что она заинтересуется социальными реформами. Это было новое правление с новыми идеями, но они не совпали с надеждами Элизабет.
— До сих пор они приходят сюда, уверенные, что ты им поможешь,— сказал Джозеф после того, как группа нищих женщин приходила повидать Элизабет.
— Я уверена, что эти люди действительно нуждаются в нашей помощи,— сказала Элизабет.— Но я схожу к ним домой на этой неделе, чтобы удостовериться.
У них дома действительно бывали иногда нищие, которые не были настоящими бедняками, но слыхали, что хозяева славились своим великодушием. Элизабет не могла себе позволить быть расточительной в такое время, но эти женщины, похоже, очень нуждались в еде и одежде. Ее собственные дети, хотя все они были уже взрослыми и в большинстве женаты и замужем, всегда охотно помогали ей в ее постоянном стремлении к благотворительности.
Новое поколение влиятельных людей говорило всерьез, что она не может больше ожидать поддержки от обладающих властью людей в Великобритании, но за границей ее имя все еще пользовалось известностью. Элизабет боялась, что преобразования, которым она посвятила долгие годы, могут быть утеряны, как и многие сменявшие друг друга идеи.
Однако в январе 1838 года ей посчастливилось отправиться в специально организованную по религиозным вопросам поездку во Францию вместе с Джозефом, Джозиа Форстером, старшим членом Общества друзей, и Лидией Ирвинг, молодым членом Общества. После краткого пребывания в прибрежном городе Булонь они продолжили путешествие в Париж.
Здесь Элизабет и ее спутникам оказали великолепный прием. Предполагалось, что она захочет посетить тюрьмы, больницы, школы, и были сделаны приготовления, чтобы она могла это осуществить. В женской тюрьме Сен-Лазар была собрана тысяча заключенных, чтобы послушать ее. Ее беседы переводили женщинам на французский.
Повсюду вокруг нее собирались толпы людей, и ее выступления вызывали очень дружеские отзывы. Даже король Франции Луис Филипп и королева заинтересовались знакомством с ней. Она могла раздавать экземпляры своих книг о тюрьмах, а также книги своей дочери Луизы об образовании. Поездка во Францию была замечательной, и когда Элизабет вернулась домой, она не упустила возможности рассказать о ней собравшимся в Обществе друзей. В течение следующих нескольких лет Элизабет расширила круг своих визитов и бесед. В феврале 1840 года она была представлена королеве Виктории и поделилась с ней радостью, которую ей доставила поддержка многих ее благотворительных мероприятий. В том же месяце Элизабет отправилась в поездку по Бельгии, Голландии и Германии. На этот раз она поехала со своим состоятельным братом Сэмюэлем Гарни, который убедился, какое огромное удовольствие доставляет ей ее деятельность.
Куда бы она ни шла, ее слушали с огромным уважением. Как всегда, у нее было разрешение правительства на посещение тюрем. У нее была возможность представить свои соображения наиболее влиятельным людям, включая принцев, принцесс, королей и королев. За шесть лет до этого она брала с собой немецкого пастора Фледнера, чтобы посетить Ньюгейтскую тюрьму. Он рассказывал ей о своих идеях по усовершенствованию обучения сиделок. Теперь они вновь встретились в Германии, в Кайзерверте, старом городе на реке Рейн.
— Когда я встретился с вами в Англии, вы вдохновили меня своей работой,— сказал пастор Фледнер.— Теперь вы должны прийти и посмотреть, что происходит в моих учебных заведениях.
Элизабет была счастлива посетить институт Кайзерверта. Она увидела женщин, которые готовились стать учителями и сиделками, и находилась под огромным впечатлением от всего увиденного.
— Невозможно пытаться усовершенствовать все в этом мире, и много моего времени я посвятила улучшению бытовых условий заключенных,— говорила она пастору,— Обучение сиделок, подобное этому, должно существовать везде, в том числе и в Великобритании. Я приложу все усилия, чтобы это было сделано.
Элизабет вернулась в Великобританию в мае, и вскоре у нее были готовы планы школ по обучению сиделок. Вначале они должны были поработать в больнице, чтобы убедиться, подойдут ли для работы сиделками, а затем продолжать обучение в Гайском госпитале. Молодые практикантки-сиделки жили в специальном доме в Лондоне, и предполагалось, что часть своего времени они должны посвящать оказанию медицинской помощи беднякам. Пятнадцать лет спустя сиделки, обучающиеся по проекту Элизабет Фрай, оказывали помощь вместе с Флоренс Найтингейл раненным в Крымской войне солдатам.
В 1833 году был принят закон, запрещающий рабство в Британской империи. Это очень обрадовало Элизабет, которая на протяжении многих лет поддерживала своего родственника Фовелла Бакстона и друга Вильяма Вильберфорса в их длительной борьбе против рабства Таким образом, торговля рабами и отправка их на сахарные плантации больше не являлись законными в странах, находящихся под управлением Великобритании. Но все еще были европейские страны, где это было разрешено.
Когда спустя месяц после ее поездки по Европе в 1840 году в Лондоне проводился Всемирный съезд против рабства, Элизабет присутствовала на нем.
В этом же году брат Элизабет, Джозеф, вернулся из Америки. В его поездку входило и пребывание в Вест-Индии, что очень сильно повлияло на его отношение к рабству. Когда он
отправился в Европу в июле 1841 года, то пригласил сестру поехать с ним. Она согласилась,
и вскоре они были гостями короля и королевы Дании. Элизабет обсуждала с королем религиозное образование, а Джозеф использовал возможность, чтобы объяснить, почему он считает, что рабство необходимо запретить.
Ее ободряло то, что она обрела такую большую поддержку людей Европы, тогда как в Великобритании некоторые ее идеи теряли свою притягательность. Чтобы послушать ее выступление или даже просто увидеть ее, собирались толпы людей, часто принося в подарок цветы и фрукты. Такая напряженная деятельность и путешествие, тем не менее, истощили ее силы, и когда в октябре она вернулась в Англию, то выглядела слабой и больной. В продолжение нескольких месяцев она вынуждена была отдыхать, бывая у своих детей.
В середине января 1842 года она получила приглашение от своей подруги, леди Пэри, жены лорда-мэра Лондона, посетить особый званый обед в доме лорда-мэра в Сити. Его давали в честь мужа королевы Виктории, принца Альберта, который прибыл, чтобы заложить первый камень в здание Лондонской биржи.
— Не волнуйся,— сказала Элизабет, когда муж заметил ей, что она недостаточно окрепла, чтобы присутствовать на подобном мероприятии,— Я чувствую себя гораздо лучше
и не хочу упустить возможность напомнить принцу кое о чем, что необходимо изменить в наших тюрьмах.
Если бы муж знал, что должно произойти, он не позволил бы ей пойти.
Холодным январским днем она выехала из Аптон Лэйна в карете вместе с Сэмюэлем Гарни и служанкой. Когда они подъехали к улице недалеко от дома лорда-мэра, там были толпы людей и дороги забиты каретами. В замешательстве кучер кареты Элизабет неправильно повернул. Сэмюэль Гарни обеспокоенно выглянул в окно кареты и, поняв, что они едут в неверном направлении и уже опаздывают, приказал кучеру остановиться.
— Мы должны немедленно добраться до дома лорда-мэра,— сказал он.
— Извините,— ответил кучер,— Дороги перекрыты, и я не могу проехать.
Сэмюэль взглянул на Элизабет, на ее шелковое коричневое платье, потом на погоду и дороги. Он вышел из кареты и попросил прохожих помочь им. Элизабет пришлось выйти из кареты на улицу.
— Боюсь, что нам ничего другого не остается, как пешком пробираться сквозь толпу к дому лорда-мэра,— сказал Сэмюэль.
Двое прохожих и Сэмюэль прилагали все усилия, но толпа толкала и прижимала их до тех пор, пока Элизабет не пожаловалась, что ей дурно. Увидев двух полисменов, Сэмюэль объяснил им ситуацию, в которую он и Элизабет попали. Даже с помощью полисменов они смогли с большим трудом пробраться сквозь толпу. К тому времени, как бедная Элизабет добралась до порога дома лорда-мэра, ее платье было в грязи и она изнемогала.
Тем не менее в спокойной, роскошной обстановке дома лорда-мэра Элизабет скоро оправилась от тяжелого испытания. А интерьер дома производил глубокое впечатление. Повсюду были красивые цветы, а большая в венецианском стиле комната с мраморными каминами и позолоченным потолком была великолепна. Мебель, обтянутая красным с золотом атласом, и громадный красный ковер подчеркивали значительность события. Слуги сновали между гостями, одетыми в самую красивую одежду. Имена гостей докладывали громко, по мере того как они прибывали.
— Миссис Фрай! — провозгласил церемониймейстер.
Шум беседы смолк. Потом появился оруженосец Лондона, за ним следовал несущий
жезл. А за ними, в свою очередь, шел лорд-мэр под руку с миссис Фрай. Он был одет в мантию со всеми регалиями и драгоценностями, в то время как миссис Фрай, выглядевшая маленькой рядом с ним, была в своем простом шелковом коричневом платье. Их встретила жена мэра. Наконец Элизабет смогла отдохнуть на диване.
Званый обед был грандиозным событием, и Элизабет сидела между сэром Робертом Пилом и принцем Альбертом. Незадолго до этого Элизабет наслаждалась приятной беседой
с принцем.
— Существует настоятельная необходимость в религиозном образовании,— говорила она ему.— Я уверена, что даже королевские дети нуждаются в этом.
— Конечно,— согласился принц,— Нам всем, в том числе и королевским детям, нужна религия. Когда у них прорезаются первые зубы, у них появляются те же проблемы, что и у всех остальных детей. Но расскажите мне о вашей самой интересной поездке в Европу.
— Там у меня была возможность с королем Кристианом, принцами и правителями других государств обсудить все то положительное и отрицательное, что я наблюдала в европейских тюрьмах,— сказала она.
— Я надеюсь, что после всей вашей огромной работы здесь наши тюрьмы выглядят лучше по сравнению с теми, за границей,— предположил принц.
— Мы сделали кое-что для улучшения, но в последнее время, мне кажется, мы пытаемся быть слишком суровыми.
— Мне жаль, что вы так думаете,— сказал он.— Имеете ли вы в виду определенные предложения, о которых могли бы мне рассказать?
— Во-первых,— одиночное заключение. Я всегда считала, что заставлять человека находиться в одиночестве неправильно,— продолжала Элизабет спокойно, но уверенная в своей правоте.— Нам следует пытаться исправить преступников, а мы сейчас думаем о более суровых наказаниях. Не могли бы вы рассказать ее величеству королеве о моем беспокойстве по этому поводу?
Принц пообещал, хотя и знал, что власть менять законы находится в руках правительства. Потом он сменил тему беседы и перевел разговор на детей и внуков Элизабет.
Затем настало время заключительных речей. Прозвучали фанфары, был исполнен гимн “Боже, храни королеву”, и принц произнес речь, а затем выступил Роберт Пил, который сказал: “Не найдется ни одного общества на приемах в Европе, которое не почитало бы за честь присутствие Элизабет Фрай”.
Итак, Элизабет превозносили и относились к ней доброжелательно и с уважением. Было признано, что Элизабет выполняла трудную работу, хотя и казалась несколько старомодной дамой, а другие считали, что она хочет превратить тюрьмы в весьма приятные места для заключенных.
В конце января крестили самого старшего сына королевы Виктории. Со временем ему предстояло стать королем Эдвардом YII. Король Пруссии, который познакомился с Элизабет во время ее поездки по Европе, был одним из гостей на крестинах. Он дал знать, что хотел бы снова повидаться с Элизабет. Таким образом, она получила приглашение встретиться с ним в доме лорда-мэра после церемонии. Король был рад встрече и, когда она сказала, что будет читать Библию заключенным в Ньюгейте через два дня, заметил, что хотел бы посетить тюрьму по этому случаю.
— Я была бы рада, если бы после этого вы приехали к нам на обед в Аптон,— сказала
Элизабет.
— Я с удовольствием приму ваше приглашение,— ответил король.
Когда стала известна новость о визите, возникли пересуды. Дом Джозефа и Элизабет считали слишком заурядным для приема короля. О чем она думала, делая подобное приглашение, в то время как поместье брата, Хэм Хаус, находится рядом? Подобные замечания, даже от некоторых ее собственных детей, не заставили Элизабет переменить решение. Король хотел прийти в ее дом, и ей было вполне достаточно этого.
Итак, начались приготовления, и было решено, что вся семья Элизабет должна присутствовать на встрече короля Пруссии. Во вторник утром король в сопровождении жены мэра и шерифов Лондона встретил Элизабет в Ньюгейте. Около тридцати лет назад она впервые пришла сюда, удивляясь приему, оказанному ей толпой грязных, голодных женщин-заключенных. Сейчас шестьдесят опрятно одетых заключенных собрались вокруг ее стола, чтобы спокойно слушать, как она читает им в присутствии короля, жены мэра, шерифов и многих леди из комитета. Это было замечательное мгновение, которое Элизабет никогда не сможет забыть. Она закончила чтение двенадцатой главы Римлянам молитвой как о заключенных, так и о королевской свите.
Миссис Фрай покинула Ньюгейт в карете, сопровождаемая женой мэра и шерифами. За ними следовал король в окружении своей свиты. Разумеется, все в Аптоне знали о визите короля. По всей округе был слышен звон колоколов и приветственные крики толпы. Многие дети бедняков, для которых эта милосердная женщина сделала так много, стояли возле церковной стены, присоединяя свои приветствия к общему хору.
К счастью, карета Элизабет прибыла вовремя. Она успела войти, чтобы снять плащ, затем с мужем, всеми сыновьями и зятьями пошла к входу, чтобы встретить подъехавшую карету короля. Элизабет провела высокопоставленного гостя в гостиную, красиво убранную цветами. Здесь она представила ему не только своих детей, но и двадцать пять внуков.
Обед был замечательный. Элизабет сидела рядом с королем и могла все время беседовать с ним. Все сложилось очень удачно, и король явно получил удовольствие от визита, так как пробыл дольше, чем предполагалось.
К весне 1842 года Элизабет заболела и решила отдохнуть. С приходом лета ей не стало лучше, и она поехала с мужем в Кромер, чтобы побыть у моря. Несмотря на слабое здоровье, она внимательно следила за всеми новостями об усовершенствованиях в тюрьмах и на кораблях для перевозки ссыльных. Как всегда, она переживала, что так много необходимо сделать, но боялась, что слабое здоровье может помешать продолжить работу.
Даже тогда, когда все думали, что она отдыхает в Кромере, Элизабет заботило то, что у местных рыбаков нет никакого общественного клуба, где они могли бы встречаться. С помощью Джозефа она организовала сбор пожертвований, чтобы построить комнату отдыха
и библиотеку для рыбаков.
В апреле 1843 года она с дочерью Кэтрин отправилась в поездку по Франции. Ее брат Джозеф и его жена Элиза тоже поехали с ними. Элизабет посещала тюрьмы, побывала в Париже, где встречалась с королем и королевой Франции. Когда в конце мая она уезжала домой, то увозила подарки своих бесчисленных французских друзей.
Ее предыдущие поездки уже приносили результаты. Благодаря ее беседам с королем Дании, в стране были усовершенствованы старые тюрьмы и построены новые; комитеты женщин во Франции посещали заключенных, и появились сообщения о том, что стали лучше обращаться с немецкими заключенными. В Великобритании теперь назначались экономки
на все суда, доставляющие женщин-заключенных в Австралию.
Примерно в конце июля того же года Элизабет переутомилась и заболела, и Джозеф повез ее в Сандгейт к морю. Она чувствовала себя несчастной, и ей не хватало ее обычного интереса к людям, окружающим ее. Однажды она сказала, что устала от Сандгейта и хотела бы навестить свой старый дом в Норидже.
— Тебе требуется длительный отдых, прежде чем ты сможешь совершить такую долгую поездку,— сказал Джозеф.
— Я несчастна здесь,— настаивала Элизабет.
В конце концов Джозеф привез ее в соседний Танбридж Вэлз, где дочери Ханна и Луиза могли ухаживать за ней.
К октябрю ее привезли домой в Аптон Лэйн, но она была настолько больна, что о поездках не могло быть и речи. Весной следующего года она могла только сидеть в кресле на колесах, и ее перевозили из комнаты в комнату. Это сделало ее неугомонной и честолюбивой, и чем дальше, тем больше.
— Я хотела бы поехать в Бат, чтобы повидаться со всеми,— сказала она Джозефу.— Я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы совершить эту поездку.
Бат — восхитительный город, и Элизабет так жаждала перемен, желая увидеть другой пейзаж и других людей, что Джозеф решил: будет лучше, если они поедут. Они собирались ехать почтовой каретой, которая могла быстрее всего и с наибольшими удобствами доставить их в Бат, хотя железная дорога вскоре могла составить ей жесткую конкуренцию.
В Бате Элизабет наслаждалась обществом сестры Ханны и ее мужа Фовелла Бакстона Сын Элизабет Вильям и его маленькая дочь Эмма тоже приехали навестить их. Встреча с ними всеми оказалась сильным тонизирующим средством для Элизабет, которая в конце концов возвратилась в Аптон, чувствуя себя лучше.
В течение года она была более энергичной, могла медленно гулять и выходить, чтобы прокатиться в карете, запряженной пони.
И наконец весной 1845 года она нашла силы, чтобы отправиться в карете в Норидж и навестить старый дом в Элхам Холле, который так любила. Она даже смогла дважды побывать на собраниях квакеров, где поговорила со старыми друзьями.
Миссис Фрай получила большое удовольствие от поездки в Норидж, и Джозеф надеялся, что счастье, которое она испытала, принесет ей улучшение. К сожалению, этого не случилось. Все лето она отдыхала в Рамсгейте, но была слишком слаба, чтобы радоваться сиянию солнца и прекрасным морским пейзажам. Ее здоровье продолжало ухудшаться, и 13 октября того же года она умерла.
Более тысячи человек собралось на кладбище Общества друзей в Баркинге, когда хоронили Элизабет Фрай. Они пришли отдать последнюю дань уважения женщине необыкновенного милосердия и доброты, которая посвятила свою жизнь заботе о тех, кто страдал. Своей решимостью и религиозным чувством долга она заставила правительство и королевскую власть в своей стране и за рубежом разделить с ней эту заботу.
Notes
Notes
