Джон присвистнул.
– Пошли, – сказал он.
– Давай не будем входить, – начала говорить Розмари, – пока не решим, что делать…
Но было уже поздно. Джон открыл дверь, колокольчик забренчал, чего нельзя было не заметить, и Карбонель проскользнул внутрь. Розмари ничего не оставалось, как последовать за ними.
Глава 19
МИССИС КАНТРИП
В магазине было темно, а старуха за стойкой настолько увлеклась разговором со своей посетительницей, что на детей не обратила никакого внимания. Она только ухмылялась и ничего не отвечала молодой женщине, которая говорила очень быстро и сердито, держа за руку маленького мальчика.
– Я вам прямо скажу, – говорила она, – уже третий раз у него болит живот после того, как он ест ваши сладости домашнего приготовления. Ну, если б один раз, я не обратила бы внимания, потому что он никогда не знает меры. Но сегодня он сгрыз всего парочку конфет – это я точно знаю – и бедного ребенка просто скрутило от боли. Я не собираюсь слушать ваши объяснения, а остальные конфеты можете взять обратно, – и она швырнула пакет на прилавок.
Малыш громко заплакал, увидев, как его конфеты, разорвав бумажный пакет, запрыгали по полу. Молодая женщина дала ему подзатыльник.
– И ноги моей больше не будет в вашем магазине, – сердито крикнула она и, взяв малыша за руку, вышла, хлопнув дверью.
Звон колокольчика затих, а дети наблюдали как миссис Кантрип ползала по полу, собирая конфеты. Розмари и Джон колебались, не надо ли ей помочь. Наконец, она сложила конфеты обратно в банку, не обращая внимания на то, что они стали грязными и пыльными. За эти несколько минут Розмари успела заметить, что старуха немного привела себя в порядок с тех пор, как продала метлу. Ее седые волосы были собраны в жидкий пучок, который держался при помощи нескольких огромных шпилек, напоминающих скобы. На плечи она накинула шаль с красными кистями, правда, нескольких не хватало. Ее кухонный передник украшали огромные розовые цветы.
Она окинула взглядом прилавок и довольно добродушно обратилась к Джону:
– Чем могу быть полезна, дружок?
Последовала пауза, и дети инстинктивно придвинулись друг к другу. Первым заговорил Джон:
– Вы миссис Кантрип? – спросил он.
– Кэти Кантрип – это я, – ответила старушка. – Лицензия на продажу табака, – добавила она с гордостью.
– Тогда, если позволите, мы хотели бы попросить вас сказать нам слова Молчаливого Заклинания, которое освободило бы Карбонеля.
Старушка выпрямилась, и дружелюбное выражение исчезло с ее лица так же быстро, как вода выливается из решета.
– Кот с вами? – спросила она резко.
– Я здесь, – отозвался Карбонель и запрыгнул на прилавок.
Миссис Кантрип, казалось, вся напряглась.
– Ну, конечно, лучше обсудить все честно и откровенно. Положите метлу на прилавок, чтобы мы все могли слышать Его Величество принца Карбонеля.
У Карбонеля дернулся кончик хвоста, свисавшего с прилавка, это было знаком того, что он почувствовал язвительность, с которой она произнесла его полный титул.
– Сделайте так, как ОНА сказала, – сказал он, не отрывая от нее золотых глаз. – Но следите за ней внимательно. Бог знает, что она может выкинуть.
Они положили на прилавок метлу, прутья которой были все еще обернуты мешком для обуви. Розмари держала ее за один конец, Джон за другой. С другой стороны прилавка миссис Кантрип положила свою сморщенную руку на середину. И как только она погладила деревянную ручку, дети почувствовали, как метла задрожала в ответ.
– Ах, моя красавица, – сказала старушка очень нежно, чрезвычайно удивив этим Розмари. – Мы с тобой провели вместе столько прекрасных минут! Помнишь, как мы летали над Северным полюсом, а северное сияние мерцало сквозь твой хвост? А возвращение домой, навстречу бешеному северо-восточному ветру, когда темные густые тучи закрывали луну? Почти любая метла потеряла бы дорогу. Но только не ты, моя красавица! Да, ты была самым замечательным веником, который когда-либо поднимался в небо. Но сейчас ты так же стара, как и я, и слава покинула нас обеих, – она погладила метлу ласково, так мать гладит больного ребенка.
Розмари решила воспользоваться ее сентиментальным настроением:
– Но почему вы не хотите освободить Карбонеля?
При упоминании Карбонеля нежность со старушки как ветром сдуло.
– Почему я не хочу его освободить? Я всегда ненавидела его. И, кроме того, почему я должна наживать себе неприятности новым заклинанием?
– Почему ты ненавидишь меня? – спросил Карбонель. Теперь его хвост перестал дергаться, но он не отрывал глаз от лица старушки. – Я достаточно на тебя поработал.
– О, да! Ты делал свою работу, – сказала миссис Кантрип резко. – Но только потому, что у тебя не было выбора. Я так и не укротила твой гордый нрав. Какие бы могущественные заклинания я ни произносила, от тебя всегда веяло презрением и осуждением, будто ты был хозяином, а я слугой.
– Твоя собственная гордость была тому причиной. Если бы ты взяла себе в помощники обычного кота, все было бы нормально. Но ты выбрала Королевского Кота.
– Все это уже в прошлом, – сказала Розмари. - Не могли бы вы забыть об этом и назвать нам Слова Молчаливого Заклинания, чтобы мы освободили Карбонеля.
– Я ничего не скажу вам, будьте уверены. Если вы хотите их узнать, ищите сами, где хотите. Впрочем, ведь это было Молчаливое Заклинание, так что никто вам этих слов не скажет. Заклинание было записано, но я сожгла все мои книги.
– Сожгла? – спросил Карбонель сладким голосом. – Неужели твои конфеты сделаны только из сахара и воды, и именно от этого у детишек болят животы!
Джон и Розмари посмотрели на ряды банок на полках за ее спиной. В каждой слабо мерцали конфеты: красные, зеленые, желтые. Ничего подобного они никогда не видели в магазинах сладостей.
– Ну и что из этого? – возразила миссис Кантрип угрюмо. – Не весть какое колдовство! Я употребила его, чтобы конфетки побыстрее продавались. И вовсе не собиралась причинять вред. Небольшая боль в желудке даже полезна для детей. Учит воздержанию.
Она поежилась под немигающим взглядом Карбонеля.
– Ты до сих пор колдуешь. И вовсе ты не сожгла свои книги!
– Я сожгла их, – сердито ответила миссис Кантрип. – Все, кроме одной, – призналась она, помедлив.
– Где она? – хором спросили Джон и Розмари.
– Этого я никогда вам не скажу, – яростно воскликнула старуха.
В этот момент наружная дверь распахнулась, и в магазин ввалилось человек пять. Помещение было таким маленьким, что свободно поместиться в нем могло только четверо, а эти люди к тому же сердились и пытались жестикулировать, хотя в комнате невозможно было пошевелиться. Общий гул перекрыл голос мускулистого мужчины, который, казалось, возглавлял компанию:
– Вы миссис Кантрип?
– Да, это я. Кэтти Кантрип, лицензия на продажу табака.
– Так почему же вы торгуете этой дрянью вместо табака? Посмотрите, что вы мне продали, – и он сунул ей под нос пригоршню зловонной трухи.
– Да, это я продала, – вежливо ответила старуха. – Это хороший табак. Уж я-то знаю. Сама его вырастила на заднем дворе, – добавила она с гордостью.
– Вы что?.. – проревел мужчина.
– А что за дрянь вы продали мне вместо бумаги для заметок? – прервал его дребезжащий голос сзади. – Я заплатил за лучшую Ажур-Болдовскую бумагу, а домой принес сухие листья. Я подам на вас жалобу… – и его протест потонул в выкриках остальных.
– Мой Томми заболел из-за ваших конфет!
– И моя Люси!
– Что она о себе думает?
– Дамочка, верните наши деньги!
Они махали кулаками, в воздухе повисла угроза. Джон сказал миссис Кантрип:
– Я думаю, вам стоит отдать им деньги, а то быть беде.
– Где ж мне их взять? – удивилась старушка. – Но если бы вы одолжили мне метлу, я бы взлетела над их головами в мгновенье ока, – добавила она тоном знатока.
– И не мечтай об этом, – сказал Карбонель.
Она оглядывалась по сторонам, смотрела на разгоряченных людей, и Розмари стало жаль старушку.
– Мы не можем дать вам метлу, но мы попробуем вам помочь, правда Джон?
Джон кивнул:
– Уведи ее в заднюю комнату. Карбонель пусть пойдет с вами, чтобы все было честно. Дай мне все деньги, какие у тебя есть. К счастью, отец мне на днях прислал пять шиллингов. Поторапливайтесь!
Миссис Кантрип метнулась к концу прилавка, секунду поколебалась, развернулась и вышла с Розмари и Карбонелем, который семенил за ней. Их исчезновение вызвало новую волну возмущенных криков обманутых покупателей. Джону пришлось взобраться на стул, чтоб все его слышали:
– Леди и джентльмены! – закричал он. – Леди и джентльмены! Если вы любезно согласитесь помолчать минутку, я постараюсь вернуть вам деньги, – и, повернувшись к мускулистому мужчине, спросил: – чего вы хотите?
– Табак или деньги. Это справедливо, не так ли? Я заплатил три шиллинга шесть пенсов за эту гадость!
Даже со своего стула Джон чувствовал странный запах, исходивший от надорванного пакета. Он отсчитал три шиллинга и шесть пенсов, что значительно уменьшило их денежные запасы. Мускулистый, казалось, был удовлетворен и, бормоча, что-то вроде «в другой раз», протолкался к выходу. После того как дверь за ним закрылась остальные посетители попритихли.
Под прилавком Джон обнаружил картонную коробку с канцелярскими принадлежностями, еще не распакованную. Он достал оттуда бумагу для заметок и конверты, уж эти-то не превратятся в сухие листья, пока покупатель будет идти домой, и обладатель дребезжащего голоса тоже удалился. К счастью, конфеты стоили недорого. Так что когда последняя посетительница подошла за деньгами, ему не хватило лишь двух пенсов. Это была милая добродушная женщина, и когда она увидела встревоженное лицо Джона, она сказала:
– Не принимай это близко к сердцу, мой милый! Два пенса – это пустяки. Но не позволяй больше своей бабушке так поступать.
Джона настолько поразило, что миссис Кантрип приняли за его бабушку, что он даже забыл сказать спасибо.
Когда она ушла, он запер дверь, повесил табличку «Закрыто» и с облегчением вздохнул.
Через несколько минут он присоединился к остальным. Комнатка за магазином оказалась маленькой и очень опрятной. Там почти не было мебели, но зато было чисто и царил порядок. Розмари заваривала чай.
– В пачке он выглядел вполне прилично, – сказала девочка, - но, по-моему, нам лучше его не пить, а то еще во что-нибудь превратимся.
– Во что-нибудь ползающее со множеством ножек, – добавил Джон, отчего Розмари поежилась.
Миссис Кантрип ничего не сказала. Она взяла чашку с чаем, которую протягивала ей Розмари и подула на него.
– Ну, кажется, я от них избавился, – сказал Джон и вкратце поведал, как все произошло, – но я бы на вашем месте не открывал магазин, пока все не утихнет, – обратился он к миссис Кантрип, которая не поднимала глаз от чая.
– Проваливайте, – кисло сказала она.
– Что за черная неблагодарность, – начала Розмари, – а мы так старались помочь вам.
– Бесполезно! – не выдержал Карбонель. – Пока она дуется, лучше оставить ее в покое. Само пройдет.
– Ладно, Рози, пошли! – сказал Джон. – Это, по-моему, лучший выход.
Он обернулся к миссис Кантрип:
– А вы – не обольщайтесь, мы еще вернемся за Молчаливым Заклинанием.
Миссис Кантрип взяла чашку и шумно отхлебнула, ничего не ответив. Дети нашли выход на улицу, которая вела к рыночной площади.
– Она могла хотя бы поблагодарить нас, ведь мы потратили на нее все до пенса! – возмущалась Розмари. – Теперь придется идти обратно пешком. А ты смелый! Решиться выяснять отношения с возмущенными покупателями!
– Все могло быть намного хуже, – сказал Джон. – Смотри, я хочу тебе кое-что показать. Куда бы нам пойти, где потише и не очень людно.
– Может, к собору, там мы на днях ели бутерброды?
– Отличная мысль! – согласился Джон.
Глава 20
КНИГА
По дороге к собору Джон принялся насвистывать какую-то мелодию. Розмари посмотрела на него подозрительно. Казалось, он забыл о таких мелочах, как отсутствие денег, и о том, что они так и не узнали слов Молчаливого Заклинания.
– По-моему, ты растолстел! – сказала она. – Что у тебя под курткой?
– Хочешь узнать? – спросил Джон весьма гадким голосом.
– Вообще-то, не очень, – соврала Розмари.
Они молча шли вверх по Хай-стрит. Это было пыткой для Розмари, потому что дорога была неблизкой, а она просто умирала от любопытства. В вершинах качавшихся вязов громко кричали грачи. Маленькие толстые ангелочки пробили три раза, когда они подошли к той скамье, на которой ели бутерброды.
– Ну, а теперь хочешь посмотреть? – спросил Джон.
К счастью, Карбонель ответил: «Конечно, хотим!» – что избавило Розмари от необходимости придумывать, как бы так сказать, что она хочет, но при этом сохранить свое достоинство.
– Ну, – затянул Джон, – как только я закрыл дверь за последней покупательницей и собрался присоединиться к вам, я вдруг вспомнил, что перед тем, как удалиться вместе с вами, миссис Кантрип метнулась к концу прилавка, будто собиралась сделать что-то, потом, подумав хорошенько, развернулась и вышла. А, как известно, Шерлок Холмс говорил, что в момент опасности любая женщина всегда хватает самую дорогую для нее вещь. Это замечательный рассказ. Помните, тот, где…
– Оставим Шерлока Холмса, – нетерпеливо перебила его Розмари, позабыв о собственном достоинстве. – Продолжай!
– Ну, – медленно произнес Джон. Он явно наслаждался своим положением. – Я прошел к концу прилавка и увидел всего-навсего три ящичка. Первый был почти пуст, в нем лежал только огарок свечи и обрывок струны, второй был набит счетами, а третий…
– Ну!? – Розмари затаила дыхание.
Джон расстегнул куртку и вытащил потрепанную, старинного вида книгу. От переплета ее уцелел только кусочек пыльной кожи, который свисал на обрывках ниток. Страницы этой книги, плотные и желтые, были исписаны бисерным почерком и заполнены странными диаграммами, вычерченными красными и черными чернилами.
Карбонель положил передние лапы Джону на колени, прижал уши и погрузился в изучение написанного.
– О, мудрый маленький человек, – сказал он. – Принц среди мальчиков! Благодаря твоей мудрости и предприимчивости мы обрели ведьмину книгу с Молчаливым Заклинанием.
На минуту Розмари показалось, что это ужасно несправедливо. (После всего, что она сделала для Карбонеля, высочайшей похвалы она удостоилась только за умение гладить.) Но лишь на минутку. Даже если бы она знала все о Шерлоке Холмсе, она никогда бы не догадалась применить эти знания в случае с миссис Кантрип.
– По-моему, ты самый умный мальчик из всех, кого я знаю, – признала Розмари.
Джон слегка покраснел от этих похвал.
– Неплохо, конечно, – сказал он скромно.
Но Карбонель не видел ничего, кроме книги. Он делал попытки перевернуть страницу лапами.
– У каждой колдуньи есть такая книга. Она передается от одной ведьмы к другой, и каждая записывает туда новые заклинания, которые узнает.
– Как кулинарные рецепты? – спросила Розмари.
– Это та самая книга, будь уверена. Я узнаю ее где угодно, хотя, конечно, я никогда не заглядывал внутрь. Пролистай первую половину книги.
Джон открыл страницу наугад.
– Что это?.. «Чтобы наслать болезнь на соседский сад. Увеличивайте ингредиенты в зависимости от расстояния!..» Хм… Это не то. А это? «Безотказное любовное зелье». Кому нужно это любовное зелье? А здесь что? «Молчаливое Заклинание для…» Эй, Карбонель, зачем ты это сделал?
Как только Джон начал читать последний заголовок, кот воскликнул «Тихо!» – и с отчаянным усилием столкнул ценную книгу с колен Джона, она упала на тротуар.
– Зачем ты это сделал? – сердито спросил Джон.
– Неужели ты не понимаешь, – возмутился Карбонель. – Это Молчаливое Заклинание, и если ты произнесешь его вслух, оно будет разрушено.
Они подняли книгу и тщательно смахнули с нее пыль. Казалось, не произошло ничего страшного, но никто не заметил, что из книги что-то выпало. Они с трудом нашли нужную страницу, и, склонившись через плечо Джона, Розмари прочла следующее:
«ТА, КОТОРАЯ ЗАХОЧЕТ СНЯТЬ СВЯЗЫВАЮЩЕЕ ЗАКЛЯТИЕ должна взять косу из вьющихся растений, сплетенную во время наложения заклятия. Они должны быть сухими, как трут, но это не так важно. Влейте в котел семь горшков мутной воды. Когда вода закипит, в нее безотлагательно нужно бросить косу из сорняков и пролететь семь кругов против часовой стрелки вокруг кипящего котла. Проделав это, надо достать вьющиеся растения из котла (они должны стать зелеными и пышными) и расплести косу так, чтобы не издать ни звука, ни жалобы, хотя растения будут ранить пальцы. Одновременно с развязыванием сорняков, Тот, кто завязан, будет освобожден навсегда. Нижеследующие слова должны быть произнесены про себя, когда коса будет расплетена».
– Ну а где, скажите на милость, мы возьмем эту проклятую косу? – сказал Джон.
Они посмотрели друг на друга почти с отчаянием. С минуту никто ничего не говорил, но все думали об одном. Так горько было обнаружить, что последний кусочек головоломки куда-то пропал, и обнаружить в тот момент, когда они уже почти у цели.
Наконец, Розмари заговорила:
– Кажется, мы ничуть не ближе к финишу, чем раньше.
Они уныло сидели на скамейке, глядя на сочную зеленую траву перед собой, в которой пряталась извилистая дорожка, и на воробьев, прыгавших с неуместной веселостью вокруг крошек, которые бросил им Джон. Но никто из них не сознавал, на что смотрит. Голова Розмари трещала от усилий понять, где может находиться коса из вьющихся сорняков, сплетенная семь лет назад. Она равнодушно смотрела на старика в зеленом фартуке, который подметал листья и обрывки бумаги, набросанные на тропинку. Недалеко горел костер, она чувствовала это по запаху. Садовник смел мусор в небольшую кучку рядом со скамейкой, но как только он наклонился, чтобы погрузить мусор на тележку, Розмари вдруг вскочила и бросилась к куче.
– Ой, пожалуйста, не заметайте ее! – закричала она с отчаяньем. – Там одна наша очень ценная вещь. Я видела, как вы ее заметали!
К изумлению Джона, Карбонеля и старика, Розмари начала тщательно перебирать мусор. Наконец, она нашла, что искала, и вытащила из кучи.
– Нашла! – торжествующе воскликнула Розмари и поднялась с колен.
Джон, открыв рот не отрываясь смотрел на нее, и даже Карбонель был удивлен.
– У нее с головой все в порядке? – поинтересовался садовник.
– Конечно, в порядке, – гордо ответила девочка. – Извините, что разбросала мусор. Но если вы дадите мне свою метлу, я все уберу.
Старик только пробормотал что-то вроде того, что «не понимаю, зачем эти дети сюда явились». Он собрал мусор и увез его на тележке, продолжая хмуро ворчать себе под нос. Розмари была слишком возбуждена, чтобы следить за ним.
– Нашла! Я нашла ее! – повторяла она. – Мне показалось, что какой-то предмет выпал из книги, когда мы ее поднимали. Я думала, что это клочок бумаги, но меня слишком занимало заклинание, и я тут же забыла про него, а когда я смотрела, как подметали мусор, я задумалась, что бы это могло быть. А так через минуту или две это попало бы в костер. Посмотрите сюда!
На ее ладони лежала веревка из грубо сплетенных прутиков, сухих и ломких, как трут. К одной из прядей прилип даже скрученный листик, который когда-то мог быть плющом.
– Миссис Кантрип, наверное, заложила ее в свою волшебную книгу, как мама вложила душистый горошек из своего свадебного букета в Библию, – они пролистали книгу до конца и между двумя желтыми страницами нашли оставшийся от косы след.
– Ты просто чудо! – воскликнул Джон.
А сердце Карбонеля настолько было переполнено благодарностью, что он не мог найти слов, подобающих случаю, и только терся о ноги Розмари и урчал, урчал, урчал. Да и не нужно было ничего говорить – теперь была ее очередь порозоветь от удовольствия.
– Осталось только достать шляпу, – сказала Розмари, – а это уже несложно.
– Я оставил входной билет в кармане другой куртки. Посмотрю, как только вернемся домой, – сказал Джон.
– Через два дня будет полнолуние, а значит очередное Законодательное Совещание, – сказал Карбонель, – если бы я только был свободен к тому времени, от какого кровопролития смог бы я спасти свой народ!
– Хорошо, мы постараемся добыть шляпу завтра. А так как я потратил все деньги на эту неблагодарную миссис Кантрип, домой придется идти пешком. Знаете что, нам будет намного проще идти домой, подкрепившись булочками с кремом, а заодно мы повидаемся с мисс Мэгги в «Медном Чайнике».
– Я не могу упрекать вас в приверженности земным радостям, – сказал Карбонель, – но мой ум занят более высокими материями, чем булочки с кремом и лимонад. У меня есть дела поважнее. Аккуратнее с книгой! – подняв хвост трубой и высоко держа голову, Карбонель гордо удалился.
Глава 21
НОВЫЕ ПЛАНЫ
Джон и Розмари наелись до отвала. Я не буду докучать вам описанием их чаепития, потому что стоит представить все вкусности и сладости, которые вы когда-либо видели, и вы получите исчерпывающую картину этой трапезы. Мисс Мэгги и ее сестра были рады видеть детей. Каким облегчением были эти будничные разговоры о трудностях с посудомойками, о том, как много женщин пришло из института, и скольких подруг они привели с собой, и как был поражен брат количеством посетителей. Только когда мисс Мэгги сказала, что хотела бы написать небольшое благодарственное письмо человеку, который одолжил им посуду, Розмари поспешно соскочила со стула.
– Господи! Уже полшестого, а мы к шести обещали вернуться домой! Нам пора идти. Спасибо за чудесный чай.
С книгой, надежно упакованной в куртку Джона, и на сытый желудок, дети без труда дошли до дома. Машина уже стояла у подъезда, когда они вышли на Тоттенхэм Гров. Они взбежали по лестнице, обсуждая, как завтра будут искать шляпу. Джеффрис допивал чай.
– Привет, милые! – сказала миссис Браун. – Хорошо провели день?
– Просто замечательно! – хором ответили Джон и Розмари.
– Рада за вас. Знаете, миссис Пэндэлбери Паркер безумно добра к нам. Только представьте! На завтра намечен огромный загородный праздник в Вэлсингэмском Дворце, вы оба туда едете, а так как у миссис Паркер назначено заседание комитета, она предложила мне сопровождать вас. С шитьем я почти закончила. Вы же хотите поехать, не правда ли?
Розмари взяла себя в руки. В любой другой день она была бы без ума от этой идеи.
– Уверена, что там я буду мечтать, чтоб праздник никогда не кончался. Здорово, что у тебя будет выходной. Правда, у нас с Джоном были другие планы на завтра.
Джон даже не попытался скрыть своего огорчения.
– Это значит, надо будет почистить ногти и надеть галстук? – спросил он трагически.
Но Джеффрис прервал его стенания:
– Голову даю на отсечение, что ты засыпаешь на ходу. Нам пора идти, мэм. Спасибо за чай.
Розмари наблюдала за машиной, пока она не скрылась из виду, а потом медленно поднялась наверх. Как много всего произошло с начала школьных каникул, с того дня, когда она так беззаботно поднималась по этим ступенькам, волоча за собой ранец. Через два дня полнолуние! Если бы они могли поехать на праздник в другой раз! Но она не могла придумать, как отказаться от поездки, чтобы не показаться невежливой и неблагодарной. Со стороны миссис Пэндэлбери Паркер это было очень мило, и Розмари знала, что мама хотела бы отвлечься от своих занавесок. Делать было нечего, оставалось только поехать на праздник и наслаждаться там от всей души, но Розмари все равно чувствовала себя виноватой.
Незадолго до ужина раздался телефонный звонок, миссис Уолкер поднялась к ним и сердито сказала:
– Рози, тебя к телефону. Как будто мне делать больше нечего, только бегать по лестницам. Бедная, я бедная, у меня просто ноги отваливаются от подобных прогулок…
Розмари сбежала вниз.
– Это Джон, – сказал тоненький голосок из трубки. – Все в порядке. Ты можешь себе представить? Актеры из Нетерли играют на празднике! Джеффрис заедет за вами с мамой в полтретьего, и не забудь взять метлу, котел и Карбонеля.
– Да, но, Джон…
– Слушай, я не могу сейчас разговаривать. Завтра увидимся…
И Розмари обнаружила, что говорит в пустую телефонную трубку.
После ужина она обсудила все с Карбонелем. Он только что поднялся с нижних этажей.
– Фу-у! От тебя пахнет копченой селедкой! – сказала Розмари.
– Копченой селедкой? Да, именно так она и называлась, – ответил кот, тщательно вылизывая шерстку на груди. – Изумительно вкусно. Значит, ты говоришь, что наши актеры будут завтра там же, где мы? По-моему, выпросить у них шляпу насовсем будет почти невозможно. Но, думаю, они согласятся одолжить нам ее на полчаса. Я считаю, что Джон прав. Тебе следует взять с собой меня, котел и метлу.
– Все это замечательно! – раздраженно заметила Розмари. - Но мамочка и Джеффрис никогда мне этого не позволят. Если они увидят, что я беру с собой на загородный праздник кота и ведерко для угля, то решат, что я свихнулась.
– Ну, а ты сделай это незаметно. В самом деле, Розмари, как ты недогадлива.
Несколько резких фраз готовы были соскочить с языка Розмари. Она, конечно, могла бы ответить на подобный выпад, но вовремя вспомнила про Наполеона и Карла II и проглотила обиду.
– Ты можешь запихнуть нас в машину где-нибудь сзади, – холодно заметил Карбонель.
«В конце концов, – подумала Розмари, – подобная выходка может показаться только странной, но никак не дурной».
И она продолжила вслух:
– Хорошо, но тебе придется либо залезть в котел, либо я оставлю тебя здесь и вызову заклинанием, когда мы доберемся туда.
Карбонель открыл было рот, чтобы выразить свое негодование, но, сообразив, что придется идти пешком, воздержался от резкостей.
– Отлично, – сказал он с достоинством, – я поеду в котле, но ради всего святого, вымой его после Радужного Колдовства. Вообще-то ОНА мыла его сразу после каждого использования.
«Бесполезно, – подумала Розмари, – все равно последнее слово останется за ним».
– Милый Карбонель! – сказала она со смехом и, совсем осмелев, поцеловала его в блестящую черную макушку. Вроде бы его это не очень огорчило.
На следующее утро миссис Браун не нужно было ехать в Туссок, и во время восхитительно неторопливого завтрака Розмари сказала:
– Мамочка, мне в голову пришла отличная мысль. Надо взять с собой коврик, который лежит у моей кровати. Тогда мы сможем сидеть на траве, даже если будет сыро. Мы ведь не хотим простудиться, правда? – добавила она, радуясь своей находчивости.
Мама засмеялась.
– Никогда раньше не замечала, чтобы ты заботилась о своем здоровье и смотрела, мокрая трава или нет. Но мысль недурна.
– Ведь мы не сможем взять роскошный меховой половичок из машины миссис Паркер?! – добавила Розмари.
Девочка была готова уже за час до прихода машины. Она надела лучшее летнее платье с голубыми кружевами и вплела в косички голубые ленты. Она вычистила котел. Остатки от Радужного Варева пахли довольно неприятно, и ей пришлось долго оттирать его стенки и полировать медную полоску. Розмари чувствовала, что котел должен выглядеть как можно лучше, ведь это его последнее волшебство, в любом случае, она знала, что старичок-котел будет ей благодарен. Розмари даже хотела перевязать ручку метлы красной ленточкой, но потом передумала, побоявшись, что Джон будет над ней смеяться. Под конец Розмари смазала петли у ручки котла маслом, чтобы было как можно меньше шума, когда понесет все вниз. Даже Карбонель признал, что Рози хорошо поработала.
К половине третьего, когда Джеффрис должен был заехать за ними, все было готово. Как только раздался звонок у входной двери, мама окликнула Розмари.
– Рози, что ты делаешь?
– Я только что приготовила вам с Джеффрисом по чашечке чая, своего рода прощальный кубок, – ответила Рози.
И не дожидаясь ответа, побежала вниз с Карбонелем, который сидел в котле, прикрытом старым ковриком, и метлой под мышкой. Правда, она недалеко убежала, потому что ноша была тяжеловата, но в результате все-таки незаметно добралась до прихожей и поставила ценный груз так, что, когда дверь открывалась, котел и метлу не было видно. Розмари подошла к двери. На пороге стоял Джон – незнакомый Джон, аккуратно причесанный, в носках, накрахмаленной рубашке и галстуке.
– Ради Бога, где ты была? – сказал он. – Я думал, ты уже никогда не придешь. А что это у тебя лицо так вытянулось?
Розмари поспешно его перебила:
– Я обещала миссис Уолкер, что сама открою дверь – из-за ее больных ног, в общем, ты сам знаешь.
Затем она обратилась к Джеффрису:
– Не хотите ли чашечку чая? Я как раз только что приготовила его специально для вас.
– Но мы только что пообедали, – вмешался Джон, который, казалось, задался целью все испортить.
– Да тебе, дурачок, никто и не предлагает! Мистер Джеффрис, наверху уже все накрыто.
– Очень мило с вашей стороны, – сказал шофер, – никогда не откажусь от чашки чая.
Розмари дождалась, пока его кожаные брюки скрылись из виду, затем обругала Джона, который и так выглядел довольно растерянно.
– До чего ты глуп! Я делаю все, чтобы незаметно отнести вещи в машину! – и она закрыла дверь.
– Ладно тебе ругаться-то, – весело сказал Джон, – откуда мне было знать про твои планы?
– Да я и не ругаюсь, но это ужасно: Джеффрис решил, что я такая добрая, а на самом деле, я всего лишь хотела от него избавиться. Так же, как мама думала, что я стала благоразумной, потому что я предложила взять коврик, а он мне нужен был, чтобы спрятать вещи.
Розмари прикрыла дверь, чтобы стал виден котел. Карбонель высунул голову из-под коврика и заворчал:
– Я не хочу, чтобы меня называли «вещью», – и тут же исчез, лишь послышались шаги миссис Уолкер.
Дети поставили котел на пол в задней части машины, положили рядом метлу, а сверху водрузили коврик.
– Кажется, не очень заметно, – сказал Джон.
– Ты взял книгу? – с тревогой спросила Розмари.
Джон кивнул.
– Единственное преимущество этого ужасного места, что там легче прятать вещи, так как больше комнат.
– Теперь, у нас есть все, кроме шляпы! – радостно заметила Розмари.
Развить тему не удалось, так как в этот момент Джеффрис открыл дверь машины для миссис Браун, и она устроилась на переднем сидении.
– С вами все в порядке? – спросил шофёр.
Дети дружно кивнули. Джеффрис повернул ключ зажигания, и они покатили к Вэлсингэмскому Дворцу.
Глава 22
ПРАЗДНИК
Вэлсингэмский Дворец – излюбленное место для праздничных гуляний – находился по соседству. Парки, где намечалось торжество, были просто великолепны. Я не собираюсь описывать вам все их красоты, более того, я не хочу описывать даже самого праздника, достаточно представить самые прекрасные розарии, тисовые аллеи, сады камней, живую изгородь, оранжереи – и вы сразу поймете, как выглядел этот парк. А если вам интересно, что из себя представлял праздник – вспомните игры в кольцо, кегельбаны, лотереи, Петрушку, кукольные спектакли и гадалок. День выдался жаркий и солнечный, дети с миссис Браун бродили по всему парку, наслаждаясь зрелищами. Деньги они потратили в первые же полчаса, но это не имело значения, потому что развлечений все равно хватало.
Через некоторое время миссис Браун сказала:
– По-моему, мне пора отдохнуть, присесть где-нибудь! Я, наверное, посмотрю танцы отсюда, вот и стул. Может, погуляете сами?
Этой минуты Розмари и Джон ждали с самого начала. Розмари кивнула.
– Ну, давайте, голубки. Но без четверти четыре возвращайтесь: мы купили билеты на первое чаепитие.
Отвечать не было времени, потому что отгороженное для танцоров место уже заполнилось дюжиной маленьких девочек в розовых кринолинах и шляпках с загнутыми вверх полями. Они явно показывали свое нежелание идти в паре ровно с тем же числом девочек, одетых мальчиками.
– Нет, я, конечно, их не ругаю, – проговорил Джон, – но почему они не могут просто сказать, что им хочется, вместо этой головоломной пантомимы? Пошли. Я видел, где выступают актеры из Нетерли.
Втайне Розмари очень хотела посмотреть на танцовщиц, но она знала, что у них с Джоном масса дел, а времени в обрез. По дороге им постоянно попадались указатели, которые объясняли, как пройти к актерам из Нетерли. Похоже, они давали три разных спектакля. Один, начавшийся в два тридцать, уже закончился, следующий начинался в пять, а последний – в семь. Стрелки, указывали на зеленый травяной склон, спускавшийся к широкой мощеной террасе, за которой росли кусты и деревья.
– Какое прекрасное место для театра! – восхитилась Розмари. – Посмотри, вон летний домик, вон там. Наверное, в нем переодеваются актеры. Пошли посмотрим.
Они спустились по проходу между рядами стульев и пошли к летнему домику, деревянному строению в два низких этажа, крытому соломой. Дети подумали, как в нем здорово было бы играть. Дойдя до трех невысоких ступенек перед дверью, они услышали, как внутри кто-то спорит.
– Я говорила, что глупо соглашаться играть два спектакля, – кричал сердитый женский голос.
– А я говорил тебе, что иначе мы не получим ангажемента. Леди Соффит уверена, что люди придут на оба спектакля, если они будут разными, – отвечал ей мужской голос. Третий человек пробубнил что-то невнятное, на что мужчина ответил:
– Мы бы отлично справились. Все билеты и контрамарки разобраны. Мы должны сыграть «Сон» в пять часов, даже если придется нарядиться во фланелевые мешки. Я понимаю, что ты не нарочно оставила дома половину туник, но почему ты не хочешь сшить несколько штук на скорую руку прямо здесь? У нас есть полтора часа. А в фургоне висят старые занавески, их можно разрезать. Надеюсь, швейную машинку ты дома не забыла?
– Не надо преувеличивать мою вину, Билл. Мне и так стыдно. Разумеется, швейную машинку я взяла. Я постараюсь. Но, честно говоря, не представляю, как я одна успею сшить все в такой короткий срок, – сказал женский голос.
– О боги! – воскликнул мужчина. – Будь уверена, с двумя помощницами ты что-нибудь да сделаешь.
– Ты прекрасно знаешь, что у Мэгги и Сарры руки не тем концом вставлены, – сказал третий голос, – никто ни встать, ни сесть не сможет в платье, которое они сошьют.
Джон и Розмари замерли на ступеньках, но вдруг сообразили, что подслушивают чужой разговор, и Джон сразу же постучал в дверь, которая моментально распахнулась. Мужчина стоял к ним спиной, но, услышав стук, обернулся. Это был Квартиросъемщик. Его мокрые волосы стояли дыбом, будто он только что взъерошил их руками. Начал он довольно грубо:
– Чего вам надо?
– Это мы, сэр! – сказал Джон.
– Ради всего святого, кто это «мы»? Провалиться мне на месте, если это не близнецы Латеро! Так, а теперь бегите отсюда, детишки. У нас проблемы. Мы оставили дома половину костюмов, времени ехать за ними нет, а эта бестолковая женщина не в состоянии сшить их за полтора часа.
И он снова взъерошил волосы, отчего вид у него стал еще более диким.
– Я знаю. Мы слышали. Не нарочно, конечно, просто вы говорили очень громко, – сказал Джон.
Розмари перебила его:
– Я, кажется, знаю, кто вам поможет, если это вообще возможно. Моя мама. Она настоящая портниха.
– Что толку? – резко ответил Квартиросъемщик.
– Не сердись на них, Билл! – вступилась девушка. Это была Молли. – Где твоя мама, милочка? Как ты думаешь, удастся уговорить ее помочь? Я в таком отчаянии, что осмелюсь просить кого угодно!
– Она смотрит танцевальное представление. Уверена, что она вам поможет, – сказала Розмари, – пошли спросим.
Они с Молли ушли по направлению к площадке для танцев, а Джон остался с актерами. Чувствовал он себя крайне неловко. Трое мужчин, печально сидевших на бельевых корзинах, встали и медленно вышли, а