Михаил ТРУБИЦЫН
Под ущербной луной
Как бриллиант, сияет Вега
над тусклым золотом степей.
Ревут стада. Леон Сапега
идёт в поход на москалей.
У гетмана стальные латы,
он верит в честь и Божий суд.
Его рассеют супостаты,
казачки, воя, проклянут...
Ещё пасёт гусей Мазепа,
ждёт поселенцев Новый Свет,
нет ни компьютеров, ни рэпа
и до свободы - триста лет.
Куликовский мотив
На рубеже сорокалетья
уже коней не хлещешь плетью,
уже считаешь дни…
Перебирая четки былей,
осознаешь, что мало били:
не стал ни злее, ни…
Всё внятно: ненависть и верность,
души и плоти соразмерность
на перевале лет.
Безумство самоотверженья,
закон войны, разгул сраженья…
По коням, Пересвет?
Орла и шапку – Мономаху,
алтын – купцу, Псалтырь – монаху,
бойцу – срединный путь.
Потом
потомки сложат плачи.
О, совмести
рукою зрячей
копье и вражью грудь!
31 июля 1995 – 25 марта 97
Рабы
Год
– Москву полякам продают
на будущей неделе!..
Вставай, Россия,
Страшный Суд
идёт, а ты – в постели.
В Кремле бояре делят трон,
в Ельце палят пищали;
в борделях визг, в застенках стон,
а крысы все сбежали.
Не избежишь своей судьбы,
хоть вой, хоть лезь из кожи.
Тиран убит, мы не рабы –
но до чего похожи!
Глумится рыжий сатана
над девой русоглавой,
идёт гражданская война
без доблести и славы.
Талдычат, что страна банкрот,
что Бог ушёл из храма…
Очнись, страна! Восстань, народ!
Или – умри от срама.
ВРЕМЯ УЩЕРБНОЙ ЛУНЫ
Рушится царство твое,
грозный владыка Иване!
Чует пиры воронье,
как барыши – басурмане.
В теплую кровь влюблены,
рыщут от Мги до Арбата
внуки ущербной луны –
и не встречают булата.
Множится племя иуд;
не в кабаках, а на вече
старых богов продают,
новых пророков увечат.
Месяца узкий клинок
вместо былого Ярила
явит заутра восток:
русское солнце остыло...
Не скукожимся у края
Пряхи незримые в небо
Смотрят и судьбы прядут…
А. Блок
Когда кровь скиснет, как вино,
Жар-птицу с неба не похитишь.
Дивись, народ: идет на дно
Россия – златоглавый Китеж.
Еще гудят колокола,
еще дымят костры и трубы…
Живи – пока не умерла,
греши и празднуй белозубо.
При свете звезд, при свете дня
страдай, тальянка-смерть-отрава,
дружинник, не щади коня,
чтоб не тускнела наша слава!
Героям – драться, пряхам – прясть.
Не верь в судьбу, страна родная.
Пусть до Царь-града – не воспрять,
но – не скукожимся
у края!..
Бунт
– Не верую в Бога! (А веровал встарь…)
Не верю, что "божий помазанник" – царь.
Не буду нести свой поношенный крест!
Кто не работает – да не ест.
Мечта идиота: проснулся народ.
За волей, за долей, за правдой – в поход!
Звенела и брызгала рыжая медь,
и Волга, завидуя, стала мелеть:
река без начала, река без конца
по степи, пустой, как глаза мертвеца,
по шляхам, мощённым костями врагов,
сверкая штыками, текла на Тамбов.
И хлынула в город, и краток был бой:
попробуй поспорить с грозой и судьбой…
И – к "новым вершинам", вошедши во вкус:
из пепла России слепили Союз,
где вместо царя – сухорукий кинто,
а в Бога (и чёрта) не верит никто.
В кружках политпроса
партглотки дерём:
лжевера-де свергнута вместе с царём –
во имя надежды, любви и весны...
Пьём водку и смотрим заёмные сны.
13 апреля 1987 – 31 августа 91 гг.
Выпускник
После вуза попав на вокзал-
новостройку
в таежном селенье,
преисполнен похвального рвенья,
я новинки прогресса внедрял.
В перерывах листая “Гудок”,
узнавал о высоких примерах.
Как школяр, принимал все на веру,
не умея читать между строк.
Все новинки ломались (ба–бах!
Что-то братия не рассчитала…).
И, как древле, кувалда взлетала
в мускулистых, привычных руках.
И не встала страна на дыбы
(лишь на уши) от Тикси до Сочи.
Понапрасну
игрался рабочий
тяжким молотом
общей судьбы.
Возвращение
На границе русской Азии
и седых афганских гор
парни вышли из УАЗика,
сели, курят "Беломор".
Вальдас думает о Флайнеми,
о Танюшке – Петр Углов,
прошагав в чаду и пламени,
словно Данте, семь кругов.
В ореоле дыма лица их,
тишина в ушах звенит...
По дороге райской птицею
заливался замполит:
"Меж крестом и полумесяцем
никогда не быть любви.
Мир войною равновесится;
англичане, шурави *
здесь вставали в рукопашную,
не щадя чужую плоть,
но ни гордость, ни бесстрашие
не смогли перемолоть".
Пой, философ необрезанный,
византийская юла!
"Крестоносца" Лёньку Брежнева
не отмажешь от котла.
Вас немало, впрок закупленных,
так вали на правду ложь!
Все равно орлят загубленных
к мамке с папкой не вернешь.
Сколько их легло – отчаянных,
молодых, как ты и я…
На осину – ванек-каинов,
"воевавших" из Кремля!
___________
* Шурави – советские
Уходя, оглянись
От Казани до Рязани
самых лучших вырезали:
чистых духом, умных, смелых,
русских-русских… Словом –
белых. ( Из песни)
Не взбодрит ни наука, ни йога:
одряхлел “атакующий класс”…
Имя этой страны – Безнадега.
Русь, зачем ты оставила нас?
Где заступники, где обереги?
Нас раздавит бессмысленный крест.
На гробницах – колючие снеги,
да развалины строек окрест.
Обветшали победные стяги.
Наша совесть – в свинцовом долгу…
Сколько было напрасной отваги,
братской крови на белом снегу!..
Вот и красным пора в путь-дорогу –
в пыль анналов, на самое дно.
Маркс не явится вам на подмогу.
Уходя, допивайте вино!
7 января 1985
Боровск
Реквием
Ты думала, что это навсегда,
работала, ресурсов не жалея,
Московия, последняя Орда,
сомкнувшая щиты у мавзолея.
Замкнувшая границы на замки,
глядящая на Запад в перископы,
пославшая надёжные полки
стеречь Афганистаны и Европы.
Ничто не отвратило смены вех
и статуса помойки на задворках,
и без тебя вступила в новый век
вселенная от Рима до Нью–Йорка.
Теперь и навсегда ты – Старый Свет,
кошмар осатанелого пиита;
страна снегов, балета и ракет,
старуха у разбитого корыта…
22 апреля 1988 – 27 апреля 2003
Ты думала, что это навсегда,
работала, ресурсов не жалея,
Московия, последняя Орда,
сомкнувшая щиты у мавзолея.
Замкнувшая границы на замки,
глядящая на Запад в перископы,
пославшая надёжные полки
стеречь Афганистаны и Европы.
Ничто не отвратило смены вех
и статуса помойки на задворках,
и без тебя вступила в новый век
вселенная от Рима до Нью–Йорка.
Теперь и навсегда ты – Старый Свет,
кошмар осатанелого пиита:
страна снегов, балета и ракет,
старуха у разбитого корыта…
Последняя Монгольская Орда
смирять Афганистаны и Е
улус КПСС
Урус-дервиш
Опять над берегом Хазара*
седые ветры мнут камыш.
Здесь некогда бродил немало
В.Хлебников – Урус-дервиш.
Как и Есенин, бредя Югом,
спешил в Иран что было сил,
но Век железный – Калиюга –
поправки веские вносил.
Азербайджан трубил спесиво
в бараний рог: “Мы не рабы!” –
и все персидские мотивы
губились досками судьбы.
Палило солнце новой эры
поэтов мира и весны.
“Какой Шираз-вшираз, энкеры**?
Вам мало собственной страны?”
Страны, откованной из стали,
внушавшей ненависть и страх,
из века в век шагавшей в дали,
всех отсылавшей к Gott’у nah…
В пути забыли: Бог не фраер,
Ему ни тяжко ни легко;
как мы Его, Он нас оставил –
и нас послали далеко.
В ООН, напыжившись, улусы
вступали, как в дерьмо коза,
сверкали пятками урусы,
как шведы, немцы и хаза…
Где шаг печатали солдаты,
шуршат осока и камыш.
Всё это предсказал когда-то
мудрец-простец Урус-дервиш.
_____________
*Каспийское море
**друзья
Михаил ТРУБИЦЫН
8(960)495-42-83
Прощальное
Итак, в Спитак, мой верный Сивка!
(на посошок хлебнем вина).
Собор, забор, пивбар да кирка,
кривая тюркская луна.
Здесь были скифы и хазары,
хохлы* и фрицы, наконец.
Гуд бай, Yelеts, мой папа старый,
ворам** и воинам отец!
Распят, загажен, разворован,
как и другие города,
унижен и деклассирован,
ты не воспрянешь никогда.
В таверне “Вуду” бьют посуду
Аршак-ишак и Конь-в-пальто…
Ни в Иисуса, ни в Иуду
уже не верует никто.
____________
* Намёк на разорение города