Шлезвиг-Голстинские дела 1634 – 1642 июля.




А. Книга в четверть, содержащая в себе переписку государя царя Михаила Федоровича с голстинским князем Фридериком, а именно: I. Приезд в Москву голстинских послов Филиппа Крузиуса и Отто Брюгмана с прошением о учинении договора о дозволении голстинцам торговать с Персию на 10 лет с ежегодным в российскую казну по 600 тысяч ефимков платою, и о бытии в Москве голстинскому агенту. Тут же договорная их послов о сем деле с боярами учиненная 3-го декабря 1634 г. запись; также и вторая запись, постановленная 20-го мая 1636 г. с боярами же о начале счета персидской 100летней торговли. – II. Вторичный их же [ XV стр.] послов в Москву в 1636 г. приезд и отпуск их в Персию. – III. Отправление в Персию гонца Романчукова и в Голстинию гонца Григорья Неронова с известием о пропуске через Россию голстинских в Персию послов. Тут же и возвратный их проезд. – IV. Возвратный из Персии в Москву голстинских послов приезд, учиненный ими размен подтвержденых договорных государевой с княжою о персидской торговле грамот, отпуск их в Голстинию и учреждение в Москве голстинского агента Балтазара де Мушерона. – V. Отправление в Голстинию Петра Образцова и подъячего Зяблаго с известием об отпуске из Москвы голстинских послов; тут же и возвратный его оттуда отпуск. – VI. Приезд к агенту Мушерону гончика Сверкеля с письмами от голстинских послов просительными дозволить пропуск через Россию в Персию 80 возов с товарами, тут же и отпуск его Сверкеля в Голстинию с государевою к князю грамотою об отказе пропуску помянутого товарару за неплатежом по договору пошлин. – VII. Наказ и мемориалы нового голстинского комиссара Петра Марселиса о учинении Брюгману смертной казни за ложное о персидской торговле дело, о уничтожении учиненного о сем деле трактата и всех происходивших дел и о учинении ему, Марселиусу, о сем торгу нового договора. – VIII. Отпуск государевой к князю голстинскому грамоты (1641, январь) с выговором и домогательством о непременной по договору известных денег уплате, и что от сего дела Россия никогда не отступится. Тут же и ответ княдой на сию грамоту уверительной, что когда-нибудь о сем деле паки новый учинит договор.

Б. Дела в столбцах. №1. 1632 июня 19-го по август. Приезд в Москву голстинского посла Отта Брюгмана с товарищем Балтазаром Мушероном с присланными к царю Михаилу Федоровичу от голстинского князя в подарок 12-ю медными пушками со всеми припасы и пушкарями; и с прошением об отпуске в Голстинию хлеба и о дозволении в России торговать. Тут же отпуск его, посла, из Москвы, и дело о дозволении ему купить в Архангелгороде хлеба. - №2. 1634 г. август – 1636 г. Приезд в Москву голстинских послов Ф. Крузиуса и Отта Брюгемана, для испрошения о пропуске через Россию в Персию голстинских купцов и для учинения о персидской торговле договора. Тут же: 1) Перевод с грамоты саксонского курфирста, верющей помянутым послам, коей просить о дозволении купит в России около 50 тысяч пуд. Селитры для него, курфирста; 2) Отпуск их послов в Голстинию; 3) Отпуск корабельных мастеров Анца Беркова с товарищи в Нижний город для делания тамо судов для поездки впредь в Персию голстинских послов. - №3. 1634 г. октября 26. Проект (в 17 статьях на немецком языке) голстинских послов Филиппа Крузиуса и Отто Брюгемана о учреждении чрез Россию в Персию голстинской коммерции с показанием, какие товары голстинская компания вывозить будет из Персии, какие оставлять в России и какие с собою провозить в Германию. - №4. 1634 г. декабря 3. Перевод (на росс. яз.) с записи голстинских послов Крузия и Брюгемана, учиненной в Москве с российскими министрами боярином князем Лыковым-Оболенским, окольничим Стрешневым, печатником и думным дьяком Гавреневым при шведских послах Гильденстерне с товарищи о произведении голстинской компании торговли через Россию с Персиею во время десяти лет беспошлинно с платежом погодно в российскую казну по 600 тысяч [ XVI стр.] ефимков. – 1635 г.: №1. Перевод с подтвержденной грамоты голстинского герцога Фридерика, данной на договор, заключенный в Москве 3-го декабря 1634 г. о торговле с Персиею (без начала). №2. Отписка воеводы Григорья Плещеева о Алферье Люпорте, голстинского князя прикащике, из города Архангельского с кораблем голстинского князя отправленном в голстинскую землю с хлебом. – 1639 г.: №1. Вторичный в Москву приезд голстинских послов Крузиуса и Брюгемана с ратифиеациею на постановленный в Москве договор о голстинской с Персией коммерции. Тут же отпуск их, послов, в Персию и возвратный оттуда приезд (сей столп весь сгнил). - №2. 1639 март. Тайная конференция бывшего в Москве голстинского посла Отта Брюгемана с боярами до поездки его в Персию и по возвращении оттуда, о намерении голландцев поселиться по договору шведского короля с ними голландцами в Ижорской земле, по осмотру инженера Ягана Апельмана; отправление от него посла к голстинскому князю с гонцом, грамоты о сем деле и выписка с полученных на оные из Голстинии ответов. - №3. С июля – февраля 1637 г. Оправление и статейный список бывшего у голстинского князя в гонцах Григорья Неронова, подъячего Зяблаго и толмача Дрябина с объявлением о бытности у государя на посольстве голстинских послов Крузиуса и Брюгемана и об отпуске их в Персию (перемешан столп). - №4. Апрель. Дело по челобитью новгородских казаков Тимофея Федотова с товарищи, провожавших голстинских послов Крузиуса и Брюгемана, о пожаловании им за проезд и дорожные издержки денежного жалования. – 1639 г. с января до июня. №1 Возвратный из Персии в Москву приезд голстинских послов Крузиуса и Брюгемана вместе с персидским послом Имамом Кулибеком, размен ратификаций на заключенный в Москве о голстинской с Персиею торговле договор; отпуск в Голстинию помянутых послов с государевыми грамотами к голстинскому князю об отпуске послов, также в Голстинию к доктору Гартману Граманну и в Саксонию к прыессору Адаму Олеариусу о вызове их в Россию; отпуск, по просьбе их, послов, и по челобитью оставшегося в Москве голстинского агента Балтазара Мушерона, из Москвы в Голстинию гамбургского гостя Петра Марселиса. - №2. Февраль. Чорная, подтвержденная запись, данная с российской стороны голстинским послам Крузиусу и Брюгеману о содержании условий, учиненных ими касательно голстинской с Персиею торговли. - №3. Февраль. Извет Крузиуса и Брюгемана и гамбурца Петра Марселиса на дьяка Назарья Чистаго во взятках в 2,000 руб. - №4. Июня 27. Прибытие голстинца Якова Сверкеля с грамотою («подтвержденная государем грамота по их осмотру явилась не сходна с учиненную в Москве о персидском торгу записью»). – 1641 г. №1. Выписка о договоре Крузиуса и Брюгемана о персидской коммерции. - №2. Октябрь 18. Перевод с грамоты к царю Михаилу Федоровичу от голстинского князя Фридерика «с негодованием за государев выговор по делу голстинского в Персии торгу». – 1643 г. №1. Август. Отпуск из Москвы голстинского гонца Адама Олеариуса с государевыми грамотами к князю голстинскому (и к саксонскому курфирсту) просительными о присылке рогу единорога.

В. Реестр голстинских грамот. №1. 1633. Марта 26. Грамота Фридерика (благодарность за 3,000 четвертей ржи и о пропуске в Персию). - №2. 1633. Марта 26. Грамота к свят. Патриарху Филарету [ XVII стр.] Никитичу о том же. - №3. Августа 26. Верющая грамота Крузиусу и Брюгеману из Гольстинии. - №4. 1633. Октября 9-го. Грамота к царю Михаилу Федоровичу от герцога Фридерика, обещающая прислать по требованию его, государя, доктора Венделина Сибелиста. - №5. 1635. Сентября 24. Грамота к царю Михаилу Федоровичу от герцога Фридеоика о пропуске в Персию. - №6. 1635. Мая 13. Грамота к царю Михаилу Федоровичу об отпуске задержанного в России табаку, принадлежащего посланнику его Брюгеману. - №7. 1640. Июня 3-го. Перевод с грамоты к царю Михаилу Федоровичу – «уничтожить заключенный в Москве через послов его Филиппа Крузиуса и Отта Брюгемана договор… по той причине, что посол Брюгеман заключил оный договор не по данным ему наказам, и хотел произвести все оное воровским образом единственно в свою пользу, за что по учиненному над ним суду и смертную казнь получил». - №8. 1641. Октября 18-го. Грамота Фридерика касательно пресечения с Персиею торговли по причине ложно заключенного об том договора. - №9. 1643. Декабря 12-го. Из Готторпа. Грамота поздравительная к объявлению царевича Алексея Михайловича, извещающая о «невиновности своей, что по составленному с ним государем трактату прекращена через Российское государство в Персию торговля, поелику он, герцог, от персидского шаха дозволения на то не получил».

Г. Реестр голстинским трактатам. №1. 1634, октября 26. Проект в 17 статьях о торговле с Персиею (на немецк. языке). - №2. 1634, ноября 12-го. Обязательство Крузиуса и Брюгемана (о 600,000 ефимков). - №3. 1634, дек. 3. О торговле беспошлинно с платежом 600 тысяч ефимков в течение 10 лет. - №4. 1634, дек. 16. То же. - №5. 1635. Перевод подтвержденной грамоты на трактат 3 дек. 1634 г. - №6. 1636, мая 20. О сроке 10-летнего договора. - №7. 1639, февр. 23. Копия с ратификации царя Михаила Федоровича на трактат от 3 декабря и 20 мая.

 

 

III.

Биография Олеария представляется в главных своих чертах достаточно известною.

Адам Олеарий — Olearius, как он себя называл, латинизируя свою фамилию Oelschlager, — родился в Ашерслебене около 1599 г. и умер в своем доме под Готторпом 22 февраля 1671 г. Отец его был бедный портной в Ашерслебене, по-видимому, рано умерший, так как, по сведениям биографов, молодой Олеарий получал средства для обучения своего в высшем учебном заведении от прибылей пряжи, которой занимались его мать и сестры. Лишь изумительное прилежание дало ему возможность посещать лейпцигский университет, где он в 1627 г. стал магистром философии, а затем ассессором философского факультета и «коллегиатом» меньшего княжеского учреждения — Furstenstiftung (а не ординарным профессором). С 1630–1633 гг. он был конректором (помощником [XVIII стр.] ректора) Николаевской гимназии в Лейпциге. Лейпцигеким связям, по-видимому, обязан Олеарий участием в голштинском посольстве 1634 и следующих годов, а со своей стороны он сам, как кажется, привлек к этому делу своих друзей Павла Флеминга и Гартмана Грамана. События этого посольства ниже очень подробно рассказаны на стр. 1 – 63. По возвращении в апреле 1635 г. Олеарий, по поручению герцога, посылался к кардиналу-инфанту брабантскому, вернулся больным и долго лежал в постели, но все-таки мог примкнуть и ко второму, еще более знаменитому посольству уже не только в Московию, но и в Персию. Оно еще более подробно описано в его книге (в нашем издании, как сказано выше, переведены только те главы ее, которые касаются России). Кратковременным пребыванием в Персии Олеарий воспользовался как нельзя лучше; это видно как из его описания путешествия, так и из позднейших трудов его по персидскому языку и литературе. К сожалению, ему сильно мешали выходки посла Брюггемана, от которых страдали достоинство всего посольства. Олеарий, от лица товарищей решившийся сделать Брюггеману представление, принужден был от бешенства его спасаться у испанских августинских монахов и лишь неохотно отказался от мысли вернуться через Вавилон и Алеппо. Он не упускал случая определять положение разных мест, делать наблюдения над магнитною стрелкою, собирать всякие материалы для карт и приобретать персидские книги и рукописи. Друга своего фон-Мандельсло, путешествие которого в Индию Олеарий позже издал, он оставил вместе с другими членами посольства в Испагани. На возвратном пути отношения между Олеарием и послом Брюггеманом стали еще хуже. Как рассказывает Олеарий в издании 1647 г., в Астрахани Брюггеман вновь сильно задел его лично во время обеда. Олеарий отвечал едкою фразою, из-за которой Брюггеман, схватив кинжал, грозил его убить и заставил уйти из-за стола. На это оскорбление Олеарий по возвращении жаловался в Голштинии, и Брюггеман должен был публично и письменно извиниться перед ним. В 1639 г. посольство вернулось в Голштинию. Олеарий, на которого Брюггеман сильнее всего злоумышлял, поспешил еще до остальных лиц свиты вернуться в Готторп, по-видимому, чтобы принести жалобу на Брюггемана. Эта жалоба, вероятно, и привела к уголовному процессу, результатом которого была казнь Брюггемана. Еще когда Олеарий возвращался [XIXстр. – портрет M[агистр] Адам Олеарий из Ашерслебена в Саксонии, в возрасте 45-лет», 1645 г. с переводом подписей] [XX стр.] в 1639 г., московский царь сделал попытку принять его у себя на службу в качестве астронома, но Олеарий, недовольный тем, что его в России считали за волшебника и звездочета, отказался, тем более что друг его Иог. Ад. Кильман стал герцогским советником, и он ожидал хорошей карьеры в Готторпе. В 1643 г., когда Олеарий вновь был в Москве, он снова отказался от подобного же предложения остаться. Он так и остался в Готторпе верным слугою герцога Фридерика и его преемника Христиана-Альбрехта до самой смерти своей. Герцог Фридерик сделал его своим математиком и антикварием и принял его в число своих советников. В 1650 г. ему поручили управление библиотекою и так называемою кунсткамерою. В библиотеке видное место заняли привезенные Олеарием арабские, персидские и турецкие рукописи, по восточной литературе он многое издал, а арабско-персидско-турецкий словарь оставил в рукописи. Олеарий старался также привести в порядок собрание редкостей своего государя, приобретя для него знаменитую тогда коллекцию врача Палудана в Энкгейзене. Чтобы ознакомить широкие круги общества с этой кунсткамерою, Олеарий издал с иллюстрациями ее описание под заглавием: «Die Gottorffische Kunst-Kammer». Из описания видно, что здесь на особых куклах имелись и мужское и женское русские одеяния, одеяние черкесов, татар и т. п. В 1651 г. он стал членом литературного общества «Fruchtbringende Gesellschaft», состоявшего под председательством герцога саксен-веймарского. Олеарий славился в это время, как «голштинский Плиний» или «готторпский Улисс», он являлся математиком, физиком, историком, ориенталистом (он известен был как лучший в Европе знаток персидского языка) и поэтом. Под присмотром Олеария с 1654 по 1664 г г. строился Андреем Бушем знаменитый готторпский глобус, 11 футов в диаметре, с изображением на внутренней стороне звездного неба, а на наружной — земного шара, внутри глобуса был стол, за которым могли сидеть 10 человек, наблюдая движение небесных тел по системе Коперника. Этот глобус Христианом-Августом, внуком Фридерика, подарен был Петру Великому в 1713 г. и в 1714 г. перевезен в С.-Петербург. Жизнь Олеария в общем протекла спокойно, хотя смуты XVII в ека несколько коснулись и его. 30 -го октября 1658 г, во время датско-шлезвигской войны, его дом близ Готторпа был разграблен императорскими войсками. Когда смерть на 72 году [XXI стр.] положила конец прилежной до конца деятельности этого крепкого, жизнерадостного старика, тело его было погребено в шлезвигском соборе; на надгробном камне были высечены его портрет и длинная эпитафия, составленная зятем его Л. Бурхардом.

По возвращении из Персии Олеарий женился на Екатерине Мюллер, дочери ревельского магистратского советника Иоганна Мюллера. От нее он имел двоих детей: сына Филиппа-Христиана Олеария (род. 14 апреля 1658 г.), получившего в 1689 г. в Эрфурте степень доктора медицины, и дочь Марию-Елисавету (род. в 1640 г.), вышедшую замуж за Бурхарда Нидерштадта, советника при герцоге голштинском; она была известна благочестием, ученостью и поэтическими способностями; умерла она в Шлезвиге в 1686 г., потеряв за год перед тем свою единственную дочь, бывшую замужем за голштинским вице-канцлером Андреем Улкениусом. Эти сведения о дочери Олеария сообщает «Nouveau Dictionnaire de Jacques George de Chaufepié» (Suplement au Dictionnaire de T. Bayle; Amsterdam, 1753, III, стр. 28, s. v. Olearius). Отсюда видно, что утвеждение П. Барсова (стр. XIV), будто «о дочери Олеария сведений не имеем», неосновательно.

Во всем, что нам известно о жизни Олеария, он выступает перед нами как человек далеко недюжинный. Этот порою кропотливый кабинетный ученый, возивший постоянно с собою часть своей библиотеки, там, где требовалось действовать, выступал как человек энергичный, твердый, правдивый и предприимчивый. Он не отличался той суровостью натуры, как многие деятели XVII в. Некоторого рода чувствительная сентиментальность отличала, например, ту нежную дружбу, которая его связывала с поэтом Павлом Флемингом и с умершим в молодых годах фон-Мандельсло. Этот многосторонний человек, который, по словам Павла Флеминга, во время посольства был «правой рукою» послов и многое вынес на своих плечах, был до того скромен, что в истории посольства даже не упоминает о своих заслугах. Его наблюдательность и восприимчивость в достаточной мере отражаются в его книге. Менее отражается в ней его чуткость к красотам природы: как справедливо указывает Фр. Ратцель в своей биографии Олеария, «филологические и антикварные интересы заставляют его закрывать картины природы густою сетью цитат». В этих цитатах проявляется изумительная разносторонняя эрудиция Олеария и критическое [XXII стр.] чутье его. В общем он очень умело из разных мнений выбирает наиболее близкое к истине, хотя иногда и отдает дань своему веку, слишком доверчиво относясь к рассказам о знамениях и т. п. Речь его как нельзя лучше отражает и век, и автора. То она кудрява и напыщенна и блещет ученостью, то отличается суровой прямотой, искренностью, сжатостью и краткостью. Подобно большинству ученых XVII в., и Олеарий писал стихи и даже написал их довольно много, но поэтом он не может быть назван.

Особое значение для нас должны иметь труды Олеария как рисовальщика. В виду важности их для настоящего издания, мы приводим в подлиннике относящееся к ним заявление самого Адама Олеария из предисловия к изданию 1647 г ода: «Was die Kupfferstiche dieses Werckes anlangt, darff man nicht gedenchen, dass sie etwa, wie wol bissweilen zu geschehen pfleget, aus anderen Bücheren oder Kupfferstichen genommen seynd, sondern ich habe die moisten selbst mit eigener Hand (wie auch etliche unserer gewesener medicus H. Graman, mein getreuer Cammerade) nach dem Leben gezeichnet, und hernach mit Hülffe eines guten Künstlers Augustus John, so vor Jahren zu Leipzig im Reissen mein Informator gewesen Stellungen in den Kleidungen der Nationen, die ich mit mir heraus gebracht, vollend perfect gemaschet. Und damit nicht etwa im Stechen der Ehnlichkeit etwas abgechen möchte, habe ich 3 Kupfferstecher, nicht ohne grosse Unkosten, lange Zeit bey mi rim Hause gehalten, welche das Werck nach meinem Willen verfertigen müssen. Ich habe zwar viel mehr entworffene und gezeichnete Städte, Gebewe und andere Dinge, wie auch etliche special Land-Charten, welch alle jetzo mit herausgeben die Zeit nicht leiden wollen», т. е. «Что касается вытравленных на меди рисунков этого издания, то не следует думать, что они, как это порою делается, взяты из других книг или рисунков на меди. Напротив, я сам нарисовал собственноручно большинство этих рисунков (некоторые же из них — наш бывший врач Г. Граман, мой верный товарищ) с натуры. Потом они были приведены в законченный вид при помощи хорошего художника Августа Иона, много лет тому назад учившего меня в Лейпциге рисованию; при этом применялись модели, одетые в национальные костюмы, вывезенные мною сюда. Чтобы, однако, при работе граверною иглою не потеряно было отчасти сходство, я в течение долгого времени держал трех граверов, не без [XXIII стр. Портрет «Адам Олеарий из Ашерслебена в Саксонии, при дворе в Кимбрии библиотекарь и математик, в возрасте 55-ти лет»»] [XXIV стр.] больших расходов, у себя дома; они должны были по моим указаниям работать. У меня, правда, гораздо больше чертежей и рисунков городов, зданий и других предметов, а также несколько специальных ландкарт; однако, в настоящий момент не оказалось для издания их времени». Указанный здесь способ изготовления рисунков Олеария заставляет нас считать их не менее достоверными, чем те, которые помещены в альбоме Мейерберга.

Посвящая свою книгу во втором издании Иоганну-Адольфу Кидьману, Олеарий пишет в предисловии, помеченном 5 марта 1656 г: «У меня все еще в свежей памяти, как, по окончании персидского путешествия, я хотел из Голштинии опять вернуться в Московию и поступить там на службу его царского величества. Я собрался уже в путь в силу полученного приглашения, когда вы, основываясь на старой дружбе со времени лейпцигского университета, убедительно стали мне приводить основания, чтобы я переменил свое намерение и лучше устроился бы на верном месте при голштинском дворе. После этого я, по желанию светлейшего и проч. государя Фридерика … милостивейшим его предстательством, освободился от русской службы и поступил всеподданнейше на его службу».

По отношению к этому эпизоду сохранился известный документ, до сих пор имеющийся в черновом отпуске в московском архиве министерства иностранных дел. Приводим его по снятой нами копии с рукописи:

«Божиею милостию от великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича, всея Русии самодержца (полный титул) государя и обладателя, Саксонские земли Адаму Олиариусу. Ведомо нам, великому государю, нашему царскому величеству, учинилось, что ты гораздо научон и навычен астрономии, и географии и небесного бегу и землемерию и иным многим надобным мастерствам и мудростям, а нам, великому государю, нашему царскому величеству, мастер годен, и мы, великий государь, наше царское величество, велели к тебе послати сее нашу, царского величества, опасную грамоту и тебе б, Адаму, нашего царского жалованья к себе поискати ехати к нам, великому государю, тем мастерством своим послужити также, как и в иных в розных государствах службу свою объявил, и на Москве у нашего царского величества побыти тебе вольно по твоей воле и хотенью, а мы, великий государь, пожалуем тебя нашим царским жалованьем, смотря по твоей к нашему царскому величеству службе. А будет ты похочешь [XXV стр.] ехати назад в свою землю и тебе будет тогды по нашему царскому жалованью назад отъехать добровольно ж со всеми твоими людьми и с животы безо всякого задержанья и зацепки. А ся наша царского величества грамота тебе и опасная. Писан в государствия нашего дворе в царствующем граде Москве, лета от создания миру 7147, месяца марта 11 дня.

Такова государева опасная грамота отослана к боярину к Федору Ивановичю Шереметеву».

После отказа от этого приглашения Олеарий, однако, в 1643 г. все-таки приехал в Москву с каким-то поручением от голштинского правительства. Об этом имеется следующего рода сохранившийся до сих пор в рукописи документ от августа 1643 (7151) г.:

«Отпуск из Москвы голстинского гонца Адама Олеариуса с государевыми грамотами к князю голстинскому (и к саксонскому курфирсту) просительными о присылке рогу единорога:

Перевод с письма, что прислал в посольской приказ голшстенского Фридерика князя гонец Адам Олиариус в настоящем во 151 г. августа в 22 день:

„Его царского величества канцлеру Федору Федоровичу. Высокопочтенный господин Федор Федорович, со униженным моим челобитьем и прошением к тебе, господину, о трех статьях.

Первое бью челом его царскому величеству на его царское великое жалованье и дарех, и буду то похвалять государю своему Фридерику, князю голшстенскому.

Другое: которое надобно, о чем мне дана грамота курфирсту саксонскому, чтобы тое грамоту велети перевесть здесь, потому что в Дрездене, где курфирст сакской живет, переводчика нет. А государь мой, хотя с тою царскою грамотою к курфирсту и пошлет и мочно мне сказать, что для однорожца, а того не видно, которым обычаем или как его купили или торговать хотят.

Третье то, что был у меня здесь на Москве оставлен у двора Миколаева малой Яганко Брун, как из Персиды шли, для наученья русского языку, и я бью челом, чтоб его имя велети в проезжую грамоту написать, чтоб мне в том на дороге мешкоты не было.

И бью челом господину канцлеру, что меня вскоре отпустить и потом предаю тебя в сохраненье Бога Вышнего во многолетном здравье. Писан на Москве лета 1643 августа в 22 день. А внизу у письма написано Адам Олиариус имя его“. [XXVI стр.]

Дьяк или канцлер, на имя которого это прошение писано, — Федор Федорович Лихачев. Документ о единороге, о котором говорит Олеарий, имел такого рода содержание в том его тексте, который адресован на имя Фридерика:

«…Вельможному Фридерику, наследнику норвежскому, арцуху шлезвигскому, голшстинскому (полный титул)…

Ведомо нам, великому государю, учинилось, что есть у вас прямая кость инорогова рогу, и нашему царскому величеству такая кость годна, и вам бы, Фридерику князу, тое инороговы прямые кости половину прислати к нашему царскому величеству в цену за деньги, и о том к нашему царскому величеству ведомо учинити, что той инрогове кости цена и сколь велика мерою та половина будет. Да нашему же царскому величеству ведомо учинилось подлинно, что у Ягана Юрья, курфистра сакского, есть инрогова рогу целая прямая кость, а тебе он свой, и мы, великий государь, к нему о том писали в нашей царского величества грамоте: будет ему ту инрогову кость нашему царскому величеству в деньги продати мочно или половину и сколь велик и что тому рогу или половине цена и он бы, курфистр, о том нашему царскому величеству ведомо учинил, а наша царская грамота о том послана с твоим подданным с… [неразборчиво].

И вам бы, князю Фридерику, ту нашу, царского величества, грамоту к курфистру сакскому послать от себя, по свойству и по любви, отписати с кем пригоже о том инрогове рогу вели, той инрогов рог или половину нам, великому государю, в цену продати, и сколь велик и что цена, о том бы о всем тебе, князю Фридерику, нашему царскому величеству отписати, а мы, великий государь, по вашей любви также вам рады воздавать нашею государскою любовью, что будет нашему царскому величеству возможно.

Писано в государствия нашего дворе в царствующем граде Москве, лета от создания миру 7151 г. августа…дня».

Сохранилась и подорожная, данная в этом случае Олеарию:

«Государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа России от Москвы по городам до Твери и до Торжку и Великого Новагорода и до Пскова боярам нашим и воеводам и дьяком и всяким нашим приказным людем. По нашему указу отпущен от нас с Москвы голшстенского князя Фридерика гонец Адам Алиариус, а с ним людей его два челов ека и проводить его послан до Новагорода и до Пскова новгородец Микита Панской, а с ним для береженья до Твери три [XXVII стр. ] челов ека литовских стрельцов, и на корм гонцу с людями дано от Москвы до Новагорода, да и до Пскова, на две недели деньгами на Москве, а питье дано ему на Москве до Твери на три дни по три чарок вина, по две кружки меду, по три кружки пива, людем его по три чарки вина, по две кружки пива человеку на день. И как в который город Микита Панской с голшстенским гонцом приедет и вы б, воеводы наши и дьяки и всякие наши приказные люди, голшстенскому гонцу с людьми и приставу их Миките давали подводы по подорожным, а провожатых давали от города до города по три челов ека, а питье голшстенскому гонцу и людем его вино и пиво и мед велели давати по городам с кабаков потому ж, как выше сего написано и отпускали… [неразборчиво] не задерживая. Писано на Москве лета 7161, августа в 22 день».

Это пребывание свое в Москве сам Олеарий). называет последним (стр. 205 нашего перевода). В книге есть указание на то, что в Эстляндии Олеарий был и позже этой даты (ср. слова «год тому назад» на стр. 102).

Остается сказать несколько слов об изданиях путешествия Олеария. Перечисление изданий подлинника и многочисленных переводов на разные европейские языки дано у Аделунга в его известном труде «Uebersicht der Reissenden» и в изданном Императорскою публичною библиотекою каталоге Russica.

В С.-Петербурге в Императорской публичной и в академической библиотеках имеются издания XVII века, носящие на титульных листах цифры 1647, 1656, 1661, 1663, 1666, 1671, 1696. Из этих изданий первое озаглавлено «Off begehrte Beschreybung», второе – «Vermehrte Newe Beschreybung», а издания с 1661 г. – «Aussfführliche Beschreybung». Издание 1647 г. – несомненно первое, 1656 года называется вторым, 1663 года – третьим, а 1671 года четвертым. На титуле издания 1671 г. напечатано: «Izt zum vierten und latzen mahl correct herausgegeben», т. е. «ныне изданное в четвертый и последний раз в исправленном виде». Два экземпляра издания 1661 г. имеются в С.-Петербурге в Императорской публичной библиотеке фронтисписе издания, которое на втором заглавии носит цифру 1663. По титульным листам до сих пор чаще всего судили о количестве изданий Олеария. Между тем такой способ определения числа изданий неправилен, если, например, желают узнать, сколько было переработанных изданий, представляющих [ XXVIII стр.] существенную разницу по отношению друг к другу. Издания 1661, 1663 и 1666 гг. отличаются лишь по обозначению года на титульном листе. Издание 1671 г. тожественно с ними, за единственным исключением: здесь опущен текст королевской привилегии, выданной автору в 1656 г. на 10 лет. Существенна разница между изданием 1647 и 1656 г. Первое издание, по словам самого Олеария в предисловии к изданию 1656 г., разошлось все. Тогда он через 9 лет совершенно переработал книгу, дополнив ее подробным систематическим описанием России и Персии, чего в первом издании не было. Так получилось его «Vermehrte Newe Beschreybung». Издания 1661 – 1671 гг. строка в строку, буква в букву, повторяют почти все содержание издания 1656 года. Переверстаны лишь несколько страниц в конце книги (рр. 721 – 738), чтобы дать место пропущенным в издании 1656 г. заголовкам глав. В тексте перемен почти нет, если не считать двух, трех перемен в выражениях на последних страницах. Напр. в издании 1656 г. на стр. 750 сказано: «Salve schiessen aus groben Stücken», а в издании 1661 г. и след.: «Salve schiessen aus groben Stücken und halben Carthaunen» (на той же странице). Таким образом мы вправе говорить о двух лишь изданиях, представляющих существенную разницу в содержании. Замечательно, что указанные в конце издания 1656 г. опечатки не исправлены и даже не названы в последующих изданиях. Кроме того во всех изданиях, начиная с 1656 г., после страницы 752-й по ошибке следует 755-ая.

Текст издания 1696 г. – перепечатан, уже после смерти Олеария, в ином формате и в два столбца с издания 1661 – 1671 годов. Позднейшие издания книги Олеария, а также переводы не имеют значения для нашей работы.

 

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2018-09-18 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: