МАКРОЭКОНОМИКА И ИНСТИТУТЫ




МАКРОЭКОНОМИКА И ИНСТИТУТЫ

Дан Медовников, Станислав Розмирович*, Тигран Оганесян

Час рачительных технократов

Новая инновационная повестка дня для России; борьба за эффективность, собственные, НИОКР, инжиниринг,

активная промышленная и технологическая политика


"Директор центра исследований сферы инноваций ИМИ НИУВШЭ.

инувший 2013-й можно на­звать годом резкой смены вектора отечественной ин­новационной политики, а для части панически настро­енных наблюдателей и годом полной потери ориентации страны в этой области. Строившаяся в предыдущее де­сятилетие национальная инновационная система, возможно, работавшая неэффек­тивно, но предполагавшая определенную логику своего развития, вдруг была по­ставлена под вопрос.

Президент в послании Федеральному собранию был достаточно жестким: «... Надо провести серьезную инвентариза­цию институтов развития. В последнее время их деятельность рассыпалась на множество разрозненных проектов, порой напрямую не связанных с инновациями. Мы не для этого создавали эти институты развития. Проекты, может быть, и хоро­шие. Но создавались эти институты для поддержки именно инновационного раз­вития экономики. Нужно восстановить в их работе стратегический вектор на тех­нологический прорыв».

Это заявление во многом дезавуирует прежнюю инновационную линию, ори­ентированную на простое унавоживание российской инновационной почвы, созда­ние чисто институциональных условий для роста всего, что вырастет, и встраива­ние в глобальную инновационную среду, часто без учета российских экономических и политических интересов. Требование технологического прорыва вообще вы­глядит революционным: на комфортном инновационном лифте, который строили до этого, прорывов не делают—тут нужно другое средство передвижения.

Слова президента стали кульминаци­онной точкой, демонстрацией высшей по­литической воли к переменам. Собствен­но, артподготовка шла еще с весны, когда отставили Владислава Суркова, главного по инновациям в стране, а к «Роснано» и Сколково стали предъявляться претензии со стороны Счетной палаты и других над­зорных ведомств.

Начавшись с атаки на Сколково и «Рос-нАно» — наиболее знаковые институты


предыдущего курса, год продолжился беспрецедентным давлением на РАН, результатом которого стало ее полное переформатирование и создание нового суперинститута — Российского научно­го фонда, который фактически получил карт-бланш в сфере не только фундамен­тальной, но и прикладной науки. Вместо академической вольницы приходит ком­петентный, но сильно политизированный заказчик исследований и разработок.

При этом устами вице-премьера Дми­трия Рогозина было объявлено еще и о начале прорыва в шестой технологический уклад, прежде всего в военно-технической области (ответ глобальному молниеносно­му американскому удару). Замаячил под­забытый уже образ гонки вооружений. Напомним, что произошло это на фоне бес­прецедентного роста расходов на военные статьи бюджета, запланированных на бли­жайшие несколько лет. К концу года два ин­ститута развития—Российская венчурная компания (РВК) и «Роснано»— уже успели заявить об изменении своих стратегий, по слухам, ждут перемены и «Сколково». Ко­роче говоря, российскую инновационную и научную сферу ощутимо трясет.

Что это, черты нового грандиозного и единого плана или следствия стохасти­ческих схваток различных групп интере­сов? Интересы отдельных элитных групп сбрасывать со счетов, конечно, нельзя (военные, противники Академии наук, сторонники масштабных технократиче­ских проектов в интересах государства, оппоненты либеральному и институци­ональному подходам в экономической политике и т. д.). Но скорее речь идет об объективном историческом процессе, ин­тегрированном результате воздействий и сигналов от науки, экономики и общества и, last but not last, сигналов из внешнего мира. Конечно, без большой политики тут тоже не обошлось, но она выступает в роли dues ex machine из античных постановок — разрешает противоречие уже после того, как сложится новый баланс сил.

Жребий брошен

Два года назад в статье «Жребий еще не брошен» («Эксперт» № 2 за 2012 год) мы


сформулировали три сценария для инно­вационной политики России.

Первые два предполагают, что в мире завершается пятая технологическая волна (технологический уклад), в основе кото­рой лежали микроэлектроника, персо­нальные компьютеры и информационно-коммуникационные технологии (см. схему). Об этом свидетельствует текущий экономический кризис, который приведет к массированному перетоку инвестиций в производства, базирующиеся на техноло­гиях шестого уклада, среди которых чаще всего называют нанотехнологии, биоин­женерию, альтернативную энергетику, когнитивные технологии.

Различия между этими двумя сцена­риями лишь в том, как субъектам рос­сийской политики и экономики надо реагировать на появление новой техно­логической волны. В первом сценарии (мы назвали его «локальное лидерство») предусматривается возможность концен­трации ресурсов на приоритетных на­правлениях технологического прорыва и совершение «большого рывка» с целью завоевания лидирующих позиций хотя бы в некоторых базовых технологических направлениях нового уклада. За минув­шие два года эта позиция, еще недавно полумаргинальная, была предельно четко артикулирована такими прибли­женными к центрам принятия решений политиками, как Дмитрий Рогозин и Сергей Глазьев (тех, кто интересуется, как может выглядеть реализация первого сценария, отсылаем к докладу «Стратегия "большого рывка"», одним из авторов ко­торой является Глазьев).

Второй сценарий («быстрое пресле­дование») связан с отказом от попыток стать мировым лидером нового техноло­гического уклада. Вместо этого следует создавать условия для переноса в Россию производств и технологий предыдущего уклада, которые, как показывает исто­рический опыт, мировые лидеры вполне охотно передают следующим в их фар­ватере странам. Именно такой сценарий был базовым все последнее десятилетие, его апологетом является большая часть российского политико-управленческого истеблишмента, условно определяемая как либеральная.


Динамика изменения процентной доли промышленного производства в валовой добавленной стоимости в странах Евросоюза (2000-2012]

 

2000 2002 2004 2006 2008 2010 2012


 

Динамика изменения процентной доли промышленного производства в ВВП США (1990-2012)

В американском промпроизводетве после глобального


1996 2000 2004 2008 2012

кризиса наметились определенные признаки подъема


 

Общий объем расходов на R&D

в различных отраслях промышленности в корпоративном секторе, 2013 г.

I Компьютерный хардвер и электронная промышленность

I Медицина и здравоохранение

| Автомобильная промышленность

I Прочив производители промышленной продукции и оборудования

I Компьютерный софтвер и интернет-индустрия

Химическая и энергетическая промышленность Производство потребительских продуктов

Аэрокосмическая отрасль и оборонная промышленность

Телекоммуникационное оборудование

Остальные


Источник: Ешчзвй!;, отчет Оейзспе ВагЖ «Ечгоре'в п» [ноябрь 2013)


Что касается третьего сценария («адап­тация к межсезонью»), то он отталкива­ется от предположения, что от начала следующей технологической волны мир отделяет еще довольно долгое время — до двадцати лет. И текущий экономиче­ский кризис указывает вовсе не на окон­чание, а на середину цикла. Именно так выглядит динамика большой технико-экономической волны в описании наибо­лее авторитетного исследователя этого феномена Карлоты Перес.

По этой логике новый технологический уклад появится не ранее 2030 года, а до этого весь мир будет заниматься совер­шенствованием базовых технологий теку­щего уклада, повышением эффективности их применения и расширением областей применения, ростом концентрации капи­тала за счет процессов слияния и поглоще­ния, выстраиванием глобальных цепочек добавленной стоимости и т. п. Естествен­но, странам технологической периферии (к которым сегодня, увы, относится и Рос­сия) рассчитывать на масштабное получе­ние технологий от стран-лидеров при этом не приходится.

В этих условиях стратегия России долж­на заключаться в том, чтобы, используя эти двадцать лет, содной стороны, разо­браться с имеющейся у нас промышлен­ностью и инфраструктурой, повысить их эффективность и производительность, а с другой — максимально сократить раз­рыв со странами-лидерами по базовым технологиям пятого уклада. Для этого необходимо сочетать точечное заимство­вание и импорт технологий там, где такой шанс появляется, и воспроизведение пере­довых технологий своими силами в тех случаях, когда их не удается приобрести. Ключевыми лозунгами этого сценария должны стать «борьба за эффективность», «собственные НИОКР и инжиниринг» и «активная промышленная и технологи­ческая политика».


Два года назад мы предположили, что наиболее адекватным описанием проис­ходящего будет третий сценарий и уже есть признаки перехода на него, а десять — двенадцать лет предыдущей иннова­ционной политики преимущественно укладываются во второй с отдельными и не слишком удачными попытками выйти на первый. Можно ли применять эту мо­дель в сегодняшней российской ситуации? Далее мы постараемся это показать, но по­смотрим сначала, действительно ли мир ощущает технологическое межсезонье и какие стратегии выбирают сегодня наши соседи по планете.

Соседи по планете привыкают к межсезонью

О том, что «золотой век» (термин Перес) информационных технологий пока еще даже не наступил и они по-прежнему об-ладают огромным потенциалом, свиде­тельствуют многочисленные технологи­ческие форсайтные исследования.

Приведем в качестве одного из типич­ных примеров доклад McKinsey Global Institute «Прорывные технологии: важ­нейшие достижения, которые преобразят жизнь, бизнес и глобальную экономику», выпущенный в мае 2013 года. Авторы пред­ставили список наиболее перспективных технологических направлений, прогресс которых, по их мнению, окажет наиболь­шее влияние на социально-экономическое развитие в течение ближайших десяти — пятнадцати лет (за конечную точку про­гноза взят 2025 год).

Как отмечают аналитики McKinsey, воздействие информационных техно­логий на цивилизационный ландшафт в среднесрочном диапазоне носит «все­проникающий характер»: «Подавляющее большинство выявленных нами перспек­тивных технологий либо целиком, либо в значительной степени обязаны своим возникновением и развитием IT-сфере.


Информационные технологии на протя­жении уже очень длительного времени демонстрируют устойчивые темпы раз­вития, зачастую сопровождаемые экспо­ненциальным ростом сравнительных по­казателей эффективности затрат».

Сошлемся также на доклад Нацио­нального совета по разведке (US National Intelligence Council, NIC), одного из самых влиятельных мозговых центров США, разе четыре года публикующего специальный отчет Global Trends для новоиспеченных американских президентов. В последнем по времени докладе N10 Global Trends 2030, опубликованном год назад, его авторы констатировали, что основным катали­затором дальнейшего развития мировой экономики, по крайней мере до конца следующего десятилетия, будут все те же информационные технологии, которые вступили в новую эру Big Data.

Итак, новые глобальные технологиче­ские драйверы откладываются, а кризис середины цикла вынуждает искать спо­собы его преодоления, не связанные с шестой волной. И, как показывает практика, одним из самых популярных антидотов стала агрессивная госполитика стимули­рования наиболее перспективных тра­диционных промышленных отраслей, технологических направлений и даже отдельных проектов. Инновационная по­литика стала приобретать все больше черт политики собственно технологической и промышленной.

Этот массовый феномен привлек к себе пристальное внимание аналитиков ОЭСР, в середине 2013 года выпустивших спе­циальный доклад Beyond Industrial Policy. Emerging Issues and New Trends, название которого мы, с учетом его содержания, предпочтем перевести как «Возрождение активной промышленной политики: ак­туальные проблемы и новые тренды». Как отмечает основной автор этого исследо­вания Кен Уорвик, в последние годы во


МАКРОЭКОНОМИКА И ИНСТИТУТЫ


Динамика общих расходов на R&D в различных странах и регионах (2012-2013) ыс странах и регионах

Появление новых глобальных технологических драйве-

ров откладывается, а кризис середины цикла вынуж-

дает искать способы его преодоления, не связанные с

многих промышленно-развитых странах мира — участниках элитного клуба ОЭСР, а также в быстро развивающихся странах наблюдается подлинный ренессанс новой индустриальной политики в неокейнси-анском духе.

В докладе ОЭСР приводится весьма об­ширный перечень стратегических ини­циатив последних лет, имеющих явно вы­раженный неоиндустриальный привкус.

Вот несколько примеров. Правитель­ство Нидерландов в 2010 году представило госпрограмму поддержки важнейших про­мышленных секторов, а уже в 2011-м спе­циально созданное новое министерство экономических проблем, сельского хозяй­ства и инноваций обнародовало агрессив­ный план национальной промышленно-инновационной политики, в котором четко прослеживается селективный от­раслевой подход: специально выделены девять стратегических отраслей, которым правительство страны обещало уделять особое внимание.

Японское правительство в 2010 году опубликовало план новой промышлен­ной политики, нацеленный на переори­ентацию национальной экономики от развития традиционных секторов (авто­мобилестроения, электроники и проч.) на ускоренный рост на пяти стратегических направлениях: инфраструктурном, энер­гетическом, «культурном» (блок, состоя­щий из индустрии моды, туризма и произ­водства продуктов питания), в медицине, а также в технологических отраслях, в ко­торых Япония сохраняет или стремится занять лидирующие позиции.

Схожую активную промышленную по­литику давно осуществляет и правитель­ство Южной Кореи, причем в течение по­следних двух-трех лет в этой стране были разработаны специальные долгосрочные стратегии развития для флагманских от­раслей промышленности: автомобиле­строения, судостроения, полупроводни-


ковой и сталелитейной промышленности, машиностроения.


Китай продолжает заметно опережать прочие регионы мира по динамике роста

Наконец, в Китае в июле 2011 года за­пущен План научно-технологического развития, в котором выделены 11 страте­гически значимых секторов (в том числе ИКТ, энергетические технологии, фарма­цевтика, гражданское авиастроение и ряд других).

Авторы доклада отмечают, что помимо ренессанса традиционной промполити-ки отчетливо начинают проявлять себя новые тренды: фокусирование внимания государств на развитии конкретных тех­нологий и осуществлении крупных про­ектов, новый всплеск интереса к кластер­ной политике и использование в качестве инструмента искусственного стимулиро­вания инновационной активности селек­тивных госзакупок. Красной нитью через различные госпрограммы проходят «зеле­ная» тема и проблемы энергосбережения. Раз новая технологическая волна задер­живается, а экономика в кризисе, имеет смысл еще больше отжать предыдущие уклады, повысив производительность труда и снизив потребление ресурсов и энергии.

При этом, как мы уже отмечали, в пол­ном соответствии с третьим сценарием страны-лидеры перестают легко делить­ся высокомаржинальными технология­ми предыдущих укладов (прежде всего пятого), резко ужесточают барьеры для технологического трансфера наиболее перспективных разработок (подробнее см. наш спецдоклад о трансфере технологий, «Эксперт» № 12 за 2012 год) и, наконец, предпринимают активные шаги по реин-дустриализации, то есть частичному воз­врату на свою территорию производствен­ных мощностей с высокой добавленной стоимостью и «знаниеемкостью».

шестой волной

Иными словами, на смену привычному офшорингу предлагается посткризисная концепция «решоринга», а главным забой­щиком в этом процессе выступают Сое­диненные Штаты. Помимо запаздывания шестой волны важнейшими стимулами, способствующими быстрому всплеску ее популярности в США в последние годы,


стали достаточно быстрое сокращение разрыва между средним уровнем оплаты труда в развивающихся странах и в самих Штатах и американский энергетический бум, связанный с массовой разработкой нетрадиционных ресурсов природного газа и нефти, который в том числе привел к существенному удешевлению электро­энергии и транспортной составляющей в производственных издержках компаний, базирующихся на территории США.

Схожие реиндустриальные амбиции де­монстрируют и европейские полисимей-керы. Еще в конце 2012 года руководство Евросоюза поставило принципиальную задачу: довести к 2020 году долю про­мышленной составляющей в валовой до­бавленной стоимости стран ЕС с текущих 16 до 20%. А в 2013-м увидел свет специ­альный доклад Towards knowledge driven reindustrialisation («По направлению к знаниеемкой реиндустриализации»), под­готовленный Генеральным директоратом промышленности ЕС, в котором был де­кларирован «промышленный императив Евросоюза». Как отмечают авторы этого программного документа, сравнительные конкурентные преимущества европей­ских компаний в настоящее время скон­центрированы прежде всего в отраслях, производящих высокотехнологичную и наукоемкую продукцию, и, для того чтобы не потерять в будущем свои кон­курентные позиции на мировом рынке, странам ЕС необходимо сделать особый акцент на усиленное развитие «внутриев-ропейских цепочек создания добавленной стоимости».



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-06-03 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: