В данном исследовании представлены результаты экспериментального изучения процессов восприятия и воспроизведения (при рисовании) пространственных свойств и отношении (пропорций, формы, перспективы и т. п.).
Определение проблемы исследования и аспектов ее изучения обусловилось рядом теоретических предпосылок.
Процессы отражения и регулирования рассматриваются современной наукой в различных аспектах (философском, кибернетическом, психологическом, нейрофизиологическом и т д.).
В физиологии и нейрофизиологии (работы П.К. Анохина, Н.А. Бернштейна, А.Р. Лурия, К. Прибрама и др.) установлены закономерности структурно-функциональной организации управляемого движения, поведения и действия. Выявлены механизмы отражения и регулирования, образующие целостную систему интегративной работы головного мозга в осуществлении поведенческих актов. Установлено решающее значение образа (представления) в программировании движений и действий, осуществляемых человеком.
Психологические исследования информационно-гностических, сигнально-кодовых и некоторых других характеристик отражательных процессов сенсорно-перцептивных уровней привело к пониманию восприятия как системы структурных интеграции, выражаемых организацией целостного образа изоморфного объекту-источнику. Это отношение изоморфизма в становлении восприятия как отражательного процесса явилось центральным понятием ряда исследовательских концепций, весьма отличающихся между собою по общим теоретическим позициями взглядам их авторов (Л.М. Веккер, В.Д. Глезер, Д. Гибсон, Ф. Кликс, И. Акишиге и др.).
Л.М. Веккером была показана возможность выведения всех особенностей чувственного образа (т. е. свойств предметности, константности, целостности и т. д.) из общих закономерностей организации и движения информации в контуре управляемой системы. Объяснение чувственного образа как особого случая организации в структуру сигнала-изображения обеспечивает и соответствующее понимание эмпирически констатируемых особенностей психического регулирования (универсальности, надежности, гибкости, целостно-связного характера исполнительного действия и т. д.).
Значительный успех достигнут исследованиями восприятия в другом направлении, где на первый план ставится активность субъекта и изучается зависимость психических процессов и формирующегося образа от выполняемой человеком деятельности (А.В. Запорожец, В.П. Зинченко, Л.А. Венгер, И.Ю. Вергилес, Ж. Пиаже и др.). Разрабатываемая исследованиями этого направления концепция зрительного восприятия позволила преодолеть многие затруднения, которые были непосильны для традиционной оптико-геометрической теории.
Основные направления современных исследовании восприятия (определяемые по преимущественному изучению связи «субъект-перцепция», или связи «объект-перцепция») сходятся, как показали исследования Б. Г. Ананьева и его сотрудников, на изучении таких интегральных свойств восприятия, которые в равной мере фиксируют оба типа названных связей. Особенно интересным в данном отношении оказалось свойство константности (Б.Г. Ананьев, М.Д Дворяшина и Н.А. Кудрявцева).
Прослеживание в названных выше аспектах исследований FO проблеме восприятия показывает определенное схождение их в общей исследовательской задаче изучения генезиса инвариантных характеристик чувственного образа и механизмов, обеспечивающих инвариантность этого образа.
Новейшие исследования механизмов и условий формирования зрительного образа, адекватного предмету деятельности субъекта, экспериментальное изучение работы зрительной системы в процессах построения образа раскрывают средства и механизмы, которыми обеспечивается инвариантность отражения (В.П. Зинченко и Н.Ю. Вергилес; Н. А. Бернштейн, Б.Д. Глезер, Л. М. Веккер и др.). Здесь вырабатывается представление о том, что структурирование образа осуществляется путем последовательного освоения инвариантных признаков и отношений предметного окружения. Вместе с тем здесь обнаруживается определенная противоречивость в понимании основных механизмов, средств и способов, обеспечивающих выделение и преобразование инвариантного в структурной организации образа.
Возникает необходимость в таком подходе, который позволил бы рассматривать с некоторой более общей точки зрения
процесс восприятия, где инвариантные характеристики образа в отношении и к объектам и к задачам, осуществляемой субъектом деятельности, были бы выражены в равной мере отчетливо.
Этот подход был реализован в нашем исследовании через специальное выделение связи отражательной и регулирующей функции восприятия, включенного в целостную перцептивно-практическую деятельность.
С такой точки зрения проблема, подлежащая разрешению, полагается в следующем:
I. в усыновлении параметров инвариантных свойств и отношений самих объектов восприятия;
II. в изучении средств и способов, обеспечивающих субъекту выявление таких свойств в предметах наблюдения;
III. в определении содержании и уровней соответствии выявленной информации своему источнику;
IV. в выяснению способов преобразования осведомительной организации в исполнительную (командную);
V. в составлении представления о функциональном и структурном единстве всей системы построения зрительного образа, адекватного предмету и задаче, осуществляемой субъектом деятельности.
Конечно, каждый из сформулированных здесь вопросов можно расценивать как самостоятельную область исследования. Однако главная особенность предлагаемой нами постановки проблемы заключена именно в попытке выделения всего "контура" деятельности как структурно-функциональной цельности, представляющей основные компоненты познавательно-практической деятельности субъекта.
Первый из названных выше вопросов, сразу же позволяет выделить область пространственных свойств и отношений объектов, т. к. наше исследование отнесено к зрительному восприятию, для которого информация о пространственных характеристиках предметного окружения является одним из конституирующих параметров. Соответственно этому, и с учетом общего плана поставленной проблемы, определилось содержание реальной деятельности, в которой зрительное восприятие связано с необходимое было выделения именно пространственных особенностей внешнего окружения и достижения адекватного, сохраняющего воспроизведения их в исполнительной части действия.
Такое содержание имеет изобразительная деятельность и, особенно, — в виде рисования с натуры. Рисование, будучи единой деятельностью наблюдения и изображения, обладает рядом особенностей, позволяющих расценивать его как некоторую естественную (уже готовую) "работающую модель", на которой могут исследоваться общие закономерности и механизмы образных явлений и процессов. Так, с точки зрения проблемы адекватности образа, реалистическое рисование замечательно тем, что на «входе» данной деятельности происходит активное выделение таких параметров в структуре воспринимаемого объекта, которые на «выходе» воспроизводятся изоморфной им структурой изображения этого же объекта. В рисовании, т. е. познавательно-практической деятельности субъекта имеет место целеполагаемое уподобление изображения (рисунка) объекту и, тем самым как бы в «овеществленном виде» протекает именно то уподобление, которым вообще, согласно гипотезе А.Н. Леонтьева, обеспечивается адекватность психического отражения (чувственного образа) объективной реальности.
Известно, что уподобление объекту, достигаемое в реалистическом изображении, характеризуется отчетливой предметностью, т. е. изображенный объект воспринимается так, как он открывается прямому восприятию его в действительности. Это свойство изображения остается мало изученным.
Анализ имеющихся данных в психологических и методико-педагогических исследованиях изобразительной деятельности (работы Н.Н. Волкова, О.И. Галкиной, Е.И. Игнатьева, В.И. Киреенко, В.Н. Ветрова, П.Я. Павлинова, В.С. Щербакова и др. авторов), показывает общую схему построения деятельности рисования, определяемую органической взаимосвязью двух процессов: восприятия и изображения. Вместе с тем, эта связь процесса восприятия и процесса изображения во многом остается неясной.
Обсуждение некоторых обстоятельств обучения рисованию приводит к заключению, что установление действенной, продуктивной связи между процессами восприятия и изображения есть построение регулирующего образа, организация его функции регулирования и управления через сохраняющие (инвариантные) преобразования видимого на натуре в изображение на рисунке.
Экспериментальное выяснение процессов и структур, через которые возникает и реализуется такой образ, составило центральную задачу нашего исследования, дифференцированную в тех вопросах, которые были выделены нами выше.
Соответственно этой задаче и вопросам исследуемой проблемы определилась и структура данной работы как диссертационного исследования, состоящего из введения, шести глав, заключения и библиографии.
***
В первой главе рассматриваются общие теоретические предпосылки, обусловившие постановку исследовательской проблемы и определившие основные подходы к ее изучению. Подлежащие выяснению вопросы построения и функционирования образа пространственных свойств объектов, наблюдаемых для воспроизведения в рисунке, рассматриваются в контексте имеющихся данных психологии, нейрофизиологии и кибернетики о структурно-динамической организации целостных познавательно-практических действий субъекта. Здесь же обосновывается использование рисования как исследовательского метода, т. е. основного подхода к решению поставленной проблемы, с помощью которого можно проследить всю последовательность преобразований, обеспечивающих адекватное отображение пространственных свойств и отношений объекта-оригинала в структуре изображения (рисунка). Возможность использования рисования для целей такого анализа основана на тех представлениях, которые разрабатываются ныне в общей теории инвариантов и инвариантных преобразований.
Вторая глава посвящена методике исследования, которая строилась, в основном, на экспериментальных заданиях в виде различных изобразительных задач, где ведущее значение придавалось выполнению изображения подобного наблюдаемой форме объекта.
Исследовательские материалы решений таких задач накапливались в двух линиях экспериментальных обстоятельств. Во-первых, — в условиях специального формирования образа, обеспечивающего связь между процессами восприятия и изображения. Во-вторых, — в условиях использования уже сложившегося (на данном уровне развития) регулирующего образа, посредством которого решались различные изобразительные задачи.
О построении экспериментальной методики первой линии исследования будет сказано ниже в связи с результатами, полученными при обучении рисованию детей и взрослых (3-я глава диссертации).
Вторая линия нашего исследования строилась на экспериментах лабораторного типа и, большей частью, — с использованием киносъемки двигательных состояний глаз и руки. Обращение к объективной регистрации движений глаз и руки явилось лишь иной формой продолжения общей методики нашего исследования, состоявшей в применении изобразительной деятельности (или отдельных, но целостных эпизодов ее) для изучения структур, механизмов и функций образных процессов отражения пространственных свойств и отношений предметов окружающей действительности.
Испытуемыми здесь были только взрослые, и притом не имеющие специального опыта (или ярко выраженных способностей) в изобразительной деятельности. Выбор такого контингента испытуемых оправдывался несколькими соображениями и, в частности, главной направленностью нашего исследования, преследующего выяснение исходных, общих структур и функции зрительного образа в «-наблюдении — изображении», которое в наибольшем числе случаев является не профессионально-специальной, а общечеловеческой формой деятельности.
В общей схеме оборудование экспериментов, проводившихся с применением киносъемки, было аналогично устройствам, описания которых уже давались (В.П. Зинченко, Д. П. Завалишина, Б.Ф. Ломов и др. авторы).
Основная часть приборной конструкции состояла из прочной, хорошо укрепленной на столе массивной установки типа оптической скамьи. Она имела подборник, экран и штативный кронштейн для киносъемочною аппарата. Экспозиционный экран (50X60 см) находился на расстоянии 58 см от подбородка. В центре экрана имелось отверстие для телеобъектива («Юпитер-11»), приспособленного к кинокамерам «Киев 16-С-2» и «Красногорск».
На этой установке монтировались все приспособления, «обеспечивавшие необходимые условия для постановки заданий и производства киносъемки. Те или иные приспособления конструировались и изготавливались нами в соответствии с конкретными обстоятельствами отдельных экспериментальных заданий. В общем виде эти обстоятельства выражались тремя основными случаями. Во-первых, это были различные задания, при выполнении которых велась киносъемка перемещений взора, связанных с целенаправленным осмотром экспонируемых объектов. Отличительное обстоятельство другого вида заданий состояло в синхронизированной съемке движений глаза и исполнительных (рабочих) движений руки, осуществляемых с участием зрения. И, наконец, третий случай заданий создавался такими условиями, которые позволяли регистрировать проявления некоторых механизмов, сопряженных с процессами глубинного зрения.
Теперь опишем кратко каждый из названных случаев отдельно.
1. Для выполнения заданий установления подобия двух фигур прямоугольной формы, на экране нашей установки монтировалась конструкция, являвшаяся почти полной копией одного из приборов, применявшихся в опытах В.И. Киреенко на оценку пропорций. В экспозиционном поле этого прибора были наклеены две полосы бумаги серого цвета разной ширины. Они закрывались заслонками, скользившими по горизонтальным направляющим планкам. При раздвижении заслонок (вправо и влево) от центра экрана эти полосы бумаги открывались наблюдателю в виде прямоугольников. Пользуясь одной из заслонок, экспериментатор открывал определенную длину большего по высоте прямоугольника. Испытуемый, пользуясь рукояткой прибора, передвигал другую заслонку, изменяя тем самым длину меньшего прямоугольника до появления необходимого подобия формы обеих фигур. На каждой заслонке, со стороны, обращенной к экспериментатору, имелись стрелки-указатели и линейки с миллиметровыми делениями, что позволяло фиксировать метрические параметры фигур, а также величины допущенных испытуемыми ошибок в передаче пропорций.
2. При выполнении заданий, требовавших рисования, синхронность съемки движений глаза и руки обеспечивалась оптическим совмещением изображений глаза и руки в одном кадре. Это достигалось с помощью маленького отрицательного сферического зеркала (—4 диоптрии) с наружным серебряным покрытием. Зеркало укреплялось на специальной стойке около глаза и отражало часть правой стороны экрана, где прикреплялся лист бумаги для выполнения рисунков фигур, экспонировавшихся на этом же экране. Здесь экран служил своеобразным мольбертом для рисующего. Поэтому расстояние от экрана до подбородника, в данном случае, было уменьшено до 38 см, что позволяло испытуемым работать над рисунком с достаточным удобством.
При экспозиции плоскостных объектов на левой стороне экрана ставились листы белого картона с наклеенными но них фигурами (треугольника, прямоугольника и др.). Для экспозиции объемных фигур (или плоскостных фигур в наклоненном положении, т. е. — в «перспективе») в экране была устроена ниша (195X175X145 мм), освещавшаяся сверху небольшим софитом с рассеивающим светофильтром.
3. В заданиях, предполагавших стимуляцию процессов глубинного зрения, использовалась методика пупиллографии, основанная на констатируемой многими исследованиями коррелятивной связи между зрачковыми реакциями и степенью аккомодации и конвергенции глаз (С.В. Кравков, В.А. Смирнов, А.Р. Шахнович, В.Р. Шахнович и др.).
Экспозиционный экран помещался в данном случае на расстоянии 20 см от глаз наблюдателя. Выбор такого расстояния диктовался имеющимися в специальной литературе указаниями на то, что реакция зрачков при конвергенции начинается с расстояния 40—20 см.
В заданиях разбираемого случая предъявлялись плоские объекты, плоскостные изображения, изображения объемных (фигур и, наконец, реально трехмерный предмет (статуэтка).
Оборудование этих опытов использовалось и при постановке задания на произвольно осуществляемые инверсии перцептивного вида рисунка.
Дополнительными приспособлениями здесь были: вмонтированный в стол тумблер, помещавшийся под пальцами руки испытуемого, и световой индикатор, находившийся около киносъемочного аппарата. Световой луч индикатора посредством топкой стеклянной пластинки проецировался в кадр через объектив кинокамеры. При выполнении задания испытуемый переключал рычажок тумблера. Налево — при «плоском виде» изображения, направо — при «перспективной глубине» его (всегда делалась серия таких смен). Этим положениям рычажка тумблера соответствовали определенные знаки светового индикатора. В итоге мы получали кинопленку с последовательным рядом картин состояний зрачка и точной разметкой восприятия плоского и перцептивно глубокого изображения. Остается сказать, что при организации и проведении опытов этого типа особенно тщательно устранялись возможные источники побочных влияний на зрачковые реакции (в частности — от условий освещения).
Скорость киносъемки всегда выбиралась в пределах 3—8 кадр/сек.
Во всех опытах с использованием киносъемки участвовало 133 испытуемых. Общее число отснятых эпизодов-заданий, подвергавшихся затем покадровой дешифровке, было свыше 320.
Киноматериалы проведенных опытов разбирались с помощью покадрового дешифратора простейшей конструкции, который имел грейфер, обеспечивающий продвижение (от руки) кленки точно на один кадр. По обычной процедуре таких дешифровок, на листе бумаги, где проецировалось изображение кадра, делались карандашные отметки по центру зрачка.
Эмпирически, при посредстве усредненных значений многих измерений, предел достигавшейся нами точности можно было считать надежным для смещения направления взгляда на один — два градуса.
В окончательном виде циклограммы маршрутов движения глаз изготовлялись обычным способом совмещения траектории, проведенной через всю последовательность проставленных при дешифровке точек, с контурными изображениями объектов, демонстрировавшихся наблюдателю. Должная точность совмещения обеспечивалась съемкой (перед выполнением задания) положений взора испытуемого на заранее обусловленных ориентирах экспозиционного экрана.
В приведенное выше описание методики и оборудования опытов не вошли отдельные подробности и относительно самостоятельные, частные случаи некоторых экспериментов, ставившихся по мере развития самого исследования. О них будет сказано ниже в связи с изложением полученных результатов.
В третьей главе приводятся полученные данные о развитии зрительного образа формы как регулирующего звена деятельности наблюдения — изображения. Эти данные относят к — 1) к основным характеристикам образа, формирующегося в условиях натурного рисования плоскостных объектов; 2) к особенностям развития образа, обеспечивающего изображение формы трехмерных объектов; 3) к особенностям развития регулирующего образа в условиях перцептивного освоения глубины изобразительной поверхности листа бумаги.
Часть исследовательских результатов, которые обобщаются в этой главе диссертации, получена при проведении уроков рисования в начальной школе. Мы вели их с одной и той же группой учащихся от первого до четвертого классов. Исследование было организовано как психолого-педагогический эксперимент с «опытным» и параллельными «контрольными» классами. При соблюдении необходимого равенства условий различие между ними было лишь в подходах, с позиций которых дети учились наблюдать натурную постановку для выполнения рисунка.
В «опытном» классе объяснение учебных заданий рисования с натуры осуществлялось с помощью методического приема, названного нами «приемом вариативных рисунков». В нашем случае он заключался в том, что анализ формы модели проводился через сравнение ее с рядом рисунков, являвшихся вариантами изображений, которые отличались друг от друга лишь по своим пропорциям. В таких условиях пропорции (т. е. отношения главных размеров фигуры по высоте и ширине) проявлялись в виде одной из характеристик целостной формы. Учебным заданием требовалось найти по признаку «сходства», «вида» и т. п. изображение подобное предмету, поставленному для рисования.
Всемерное использование вариативных рисунков на всем протяжении экспериментального обучения (претерпевая определенные изменения) оставалось постоянным в следующих моментах. Во-первых, графическое воспроизведение формы предмета (построение рисунка) всегда развертывалось в процесс активного поиска учащимися правильного, верного, похожего изображения через отбрасывание и исправление ошибочных, неудовлетворительных вариантов графических решений. Во-вторых, выбор такого (подобного) изображения всегда производился на основе чувственного образа целой, нерасчлененной формы. Поэтому окончательное установление искового соответствия между предметом и рисунком приобретало субъективное выражение «похожего», «сходного», «одинакового по виду, по облику» и т. п. При такой организации учебной работы, ставившаяся задача: «нарисовать именно этот предмет, передать именно эту форму его» (1—II классы), а затем более сложная задача: «нарисовать данный предмет именно с этой зрительной позиции, передать именно эту видимость формы его (III—IV классы) — легко принималась детьми и повышала активность их работы на уроках рисования. В-третьих, наблюдение предмета здесь всегда было соединено с восприятием изображения, с постоянным сопоставлением их, сравнением, сличением и т. д.
Третья из указанных особенностей «вариативных рисунков» обусловила применение дополнительного приема. Он заключается в мысленном (представляемом) «накладывании» натурной модели на рисунок. Учащимся для самостоятельной проверки своих рисунков рекомендовалось мысленно «положить» видимый предмет на рисунок, но сделать это так, чтобы контуры модели и изображения совпали по направлению наибольшего размера, а затем «посмотреть» — совместились ли эти контуры в других направлениях и частях. Учащиеся охотно принимали такой прием и заметно выправляли свои рисунки. К четвертому году обучения он стал употребляться уже как способ наглядного предвосхищения вида, в котором должно получиться изображение предмета на рисунке.
В контрольных классах наблюдение формы предмета обеспечивалось различными средствами расчленяющего подхода, когда выделенные элементы сопоставляются, сравниваются между собою, а затем воспроизводятся (в установленных соотношениях) на рисунке.
Наблюдения за работой учащихся, изучение рисунков и анализ других обстоятельств обучения дополнялись экспериментами лабораторного типа, которые уточняли данные об уровнях развития учащихся в приобретаемом опыте наблюдения пространственных свойств предмета для воспроизведения на рисунке.
Главные результаты проведенного исследования особенностей сенсомоторного развития учащихся обобщаются нами в следующих положениях.
К концу второго года обучения формирование связи между процессами восприятия и изображения составилось последовательным рядом этапов, которые различались уровнями освоения признаков наблюдаемого учащимися сходства между предметом и его воспроизведением на рисунке.
Так, в самом начале развития «восприятия для целей изображения» доминировали общие свойства предметного содержания хорошо знакомых объектов повседневного окружения. Затем наступало дифференцирование этих свойств, т. е. при наблюдении модели обследовался состав ее характерных особенностей, деталей и т. п.,
На следующих этапах развития появлялась готовность к выделению пространственных свойств и отношений: сперва — величины предмета, потом линий контура, пропорций и, наконец, отношения подобия формы предмета и ее изображения на рисунке.
Вместе с тем обнаруживалось, что главное назначение укрепляющейся связи между процессами восприятия и изображения заключено в устранении всего избыточного, лишнего, мешающего тому, чтобы добиться нужной адекватности (уподобления) изображения своему объекту-оригиналу. Особенно интенсивно такая направленность формировалась в условиях обучения, проводившегося в опытном классе.
На третьем и четвертом годах обучения учащиеся рисовали объемные модели с учетом перспективных изменений формы, т. е. осваивали более сложную изобразительную задачу воспроизведения на плоской поверхности листа бумаги трехмерной формы натурного объекта. Это ставило перед необходимостью активного преобразования видимых признаков реальной глубины пространства в некоторый графический инвариант, которым они могут быть переданы на рисунке. Появление такого образа предвидимого графического выражения, получаемого предметом на рисунке, относится к очередному возрастанию уровня связи процессов восприятия и изображения как регулирующего компонента деятельности рисования.
Анализ полученных данных приводит к выводу, что развитие и формирование этой связи восходит от выделения признаков простой однозначности предметного содержания модели и ее изображения до выявления сложных комплексов проективного подобия. А сам процесс формирования и развития связи между восприятием и изображением — это последовательный ряд структурно-содержательных усложнений и построений, обеспечивающих (соответственно своей организации) возрастающую организованность графического изображения, которым воспроизводится (отображается) предметно-пространственная реальность объективного мира.
Одновременно делается предварительный вывод о зависимости формируемой связи от перцептивного освоения самой изобразительной поверхности листа бумаги как некоторого «картинного» пространства с его зрительной протяженностью в глубину.
Основные обстоятельства этой зависимости были прослежены экспериментально.
В опытном обучении участвовало 17 человек (студенты физико-математического факультета). Занятия «кружка рисования» прошли в течение одного семестра (один раз в неделю по два часа). Содержание и последовательность занятий строились по известной методике П.Я. Павлинова. Наряду с экспериментальным обучением проводились лабораторные испытания. Их условия, оборудование, техника измерения, вычисление допущенных испытуемыми ошибок в оценке пропорций и оценке отклонения прямой от вертикали были тождественным тем, которые имели место в опытах В.И. Киреенко по изучению основных способностей к изобразительной деятельности. Тождественность этих условий и приемов обеспечивала возможность прямого сравнения показаний наших испытуемых с уровнями показателей, выявленных В.И. Киреенко для «рисующих» (имевших явные способности к изобразительной деятельности) и для «не рисующих».
Одна серия обследований была поставлена до занятий рисованием, другая — после завершения их. Полученные данные характеризовали наших испытуемых как лиц, обладающих средним уровнем возможностей в области изобразительной деятельности. Этот уровень (по тем же показателям) не изменился у них и после завершения обучающих занятий.
Однако, продвижение учащихся в рисунке было очень значительным. Тщательный анализ и учет всех обстоятельств проведенных занятий делал неизбежным заключение, что взрослый человек, при некотором желании, за короткий срок может достигнуть очень высоких успехов в реалистическом рисунке с натуры, если целеустремленно будет накапливать всего лишь простой, перцептивный опыт видения глубины изобразительного пространства, раскрывающегося за внешней поверхностью листа бумаги.
Успешность опытного обучения рисованию (младших школьников, а потом небольшой группы взрослых), сама по себе, указывала на обычную, эмпирически очевидную зависимость, состоящую в том, что развитие и обогащение связи между процессами восприятия и изображения ведет к возрастанию уровня изобразительной деятельности, т. е. рисунок становится все более верным и правдивым в реалистическом отображении пространственных свойств и отношений объектов натурных поставок. Однако, особенности этой связи, выявленные экспериментально и прослеживавшиеся по ходу развития, позволяют дать определенное объяснение названной эффективности обучения.
Прежде всего, результаты проведенного изучения процесса формирования «восприятия предмета для целей изображения» говорят об активных видоизменениях субъектом осведомительной информации как непременном условии выявления значимых для построения реалистического рисунка пространственно-структурных характеристик наблюдаемых объектов (в теоретическом плане такая же обязательность активного видоизменения воздействующего стимула полагалась как непременное условие (и способ) выявления инвариантного содержания).
С приобретением опыта, видимые изменения признаков и отношений объективных обстоятельств становятся для субъекта определителями (сигналами) устойчивых, постоянных параметров воспринимаемых объектов (формы, величины, расстояния и т. п.). Но этот же опыт может использоваться субъектом как бы в противоположном направлении, т. к. от знания инвариантных значении делается переход к представлению частных проявлений их во множестве конкретных ситуаций. В первом случае, опыт, которым располагает субъект, обеспечивает стабилизацию видения определенных предметно-пространственных обстоятельств в беспрерывно меняющихся калейдоскопных картинах зрительного поля. Во втором случае, тот же опыт знаний инвариантного обеспечивает (при возникающей в том потребности) варьирование представляемых картин многообразных проявлений «вида», «обликов», в которых объективные носители данных инвариантных признаков могут предстать в зрительном восприятии.
При таком положении дела, возрастание количества инвариантных признаков в содержании зрительного образа определенного объекта приобретает значение важнейшей предпосылки для увеличения количества аспектов, в которых данный объект может представляться мысленному взору. Именно этим увеличением количества инвариантных значений образа, соединяющего процессы восприятия и изображения, объясняется (как мы считаем) продвижение в изобразительной деятельности, имевшее место у наших учащихся, за время экспериментального обучения рисованию. Особенно показательным для такого объяснения нам представляется опыт обучения рисунку в условиях перцептивного освоения глубины изобразительной поверхности, т. к. успешность этого освоения определялась преобразованием общего знания глубины физического пространства в частный вариант зрительной данности, видимого проявления этой глубины в изобразительном пространстве листа бумаги.
В плане предлагаемого объяснения могут интерпретироваться и данные других исследований (например, установленные Е.И. Игнатьевым обстоятельства формирования сложного образа, пригодного для полноценного рисования по представлению). Самым эффективным способом создания такого образа являются (по Е.И. Игнатьеву) натурные прорисовки заданного объекта в серии поворотов относительно рисующего. По нашим представлениям, это значит, что выявление инвариантного значения наблюдаемой формы предмета надежно обеспечивалось лишь преднамеренными изменениями вида ее в различных ракурсах. Затем, выделенные таким способом инвариантные параметры формы, успешно варьировались рисующим в любых изображениях пространственного положения ее, в любых ракурсах ее вида (даже тех, которых вообще не было в ситуациях предварительных натурных прорисовок).
Дальнейшее изучение конкретных механизмов и операциональных средств функционирования такого образа в составе актов наблюдения, в процессах изображения и в процессах восприятия рисунков трехмерных и плоскостных объектов и т.п. проводилось с использованием объективной регистрации движений глаз (и руки) испытуемых.
В четвертой главе приводятся результаты этого изучения и составляется представление о структурно-функциональной динамике зрительного образа формы в некоторых актах наблюдения (при выборе подобной фигуры, при оценке пропорций в ситуациях задач метрического и изобразительного характера и при установлении (построении) фигуры подобной заданному образцу).
Наблюдение формы предмета для изображения всегда включает решение «дополнительной задачи» (Н.Н. Волков), которую называют «определением пропорций». Процесс восприятия пропорций исследовался в различных отношениях многими авторами (Л.А. Венгер, Н.Н. Волков, О.И. Галкина, И.П. Глинская, Е.И. Игнатьев, В.И. Киреенко, В. В. Холмовская; К. Бюлер, А. Хофлер и др.).
Наш эксперимент, ставивший одну из обычных (при изучении восприятия пропорций) задач выбора фигуры, подобной заданному образцу, проводился с киносъемкой движения глаз испытуемых.
На экспозиционном экране помещалась таблица с вертикально расположенными на ней прямоугольниками серого цвета (1:1,5; 1:1,3; 1:1,2). Один прямоугольник — больший по абсолютным размерам — был подобен малому прямоугольнику с отношением сторон 1:1,3. Испытуемым предлагалось найти среди трех прямоугольников меньшего размера подобный большему прямоугольнику: «здесь можно руководствоваться сходством, соответствием в пропорциях, подобием фигур и т. п.; делайте так, — говорилось испытуемым, — как сочтете нужным или более удобным. Важно то, чтобы выбор ваш оказался верным».
Выполнение заданий выявило обычные случаи «целостного», «расчетного» и «смешанного» способов действий испытуемых. Например: «Искал такую же фигуру по виду, по впечатлению»; или — «Отыскивая подобную фигуру, старался сравнивать длину образующих фигуру отрезков» и т. п.
Дешифровка кинолент и полученные циклограммы маршрутов движений взора не обнаружили, однако, сколько-нибудь заметных отличий в двигательном поведении глаз в связи с «расчетным» или «целостным» способами действий. У всех испытуемых этого эксперимента маршруты движений взора при выборе фигуры, подобной большему прямоугольнику, оказались однотипными и характеризовались следующими общими особенностями.
Во-первых, движения глаз оказались относительно свободными, т. е. они не следовали по контурам фигур. Во-вторых, эти движения, как связное целое, отчетливо согласовывались с пространственным размещением фигур на экране и были явно обусловлены именно объектами данной экспозиции. Эту обусловленность можно было проследить по своеобразным «остановкам», «петлям», «росчеркам», которые оказывались заключенными внутри контуров воспринимавшихся фигур. О прямой связи перемещений взора с объектами зрительной стимуляции свидетельствовали и размашистые переходы взора от фигуры к фигуре и, наконец, хорошо заметные, как бы «опорные позиции» глаза, которые приходились на краевые участки фигур, т. е. на линии их контуров и углы.
Второй вид из обычно предъявляемых задач на «восприятие пропорций» требует построения фигуры, подобной заданному объекту. Такая задача, по-существу, является задачей изобразительной. Она отличается от другой, хотя и близкой ей задачи метрического характера, когда выполняется определение пропорций отдельной фигуры (предмета, тела и т. п.).
В исследованиях А.Л. Ярбуса, Ю.Б. Гиппенрейтер, В.А. Уразаевой и др. авторов приводятся данные о движениях глаз при метрическом определении пропорций. Наличие этих данных обусловило постановку экспе<