Сегодня они обойдутся без диснеевских мультфильмов с бестолковыми песнями.
Если Блэй еще хоть раз услышит главную тему из «Холодного сердца»[15], то наверняка «отпуууууууустит и забууууууудет»[16].
Всадив себе пулю в лоб.
Вишес, стоящий по другую сторону бильярдного стола, снова затянулся.
– Тогда почему ты бросил?
Блэй пожал плечами.
– Куин ненавидит табак. Его отец постоянно курил сигареты и трубки, наверное, курение напоминает ему о вещах, о которых он рад бы не помнить.
– Ты не должен меняться ради кого-то.
– Это было мое решение. Он не просил меня.
Когда Брат наклонился над столом, прицеливаясь кием, Блэй вспомнил начало их с Куином отношений. Он и курить-то начал потому, что приходилось постоянно наблюдать, как его любимый трахает все, что движется. Ужасное было время. Нет, тогда они не состояли в отношениях… и каждый раз, когда Куин уединялся с кем-то, Блэй в очередной раз понимал, что им никогда не быть вместе.
Черт, в то время Блэй еще даже не признал свою ориентацию.
Было невозможно справиться со стрессом и унынием, а также медленно закипающей, иррациональной обидой. Поэтому да, он использовал метод борьбы со стрессом, который – как он знал точно – Куин не оценит и возненавидит. Это была его диверсия, пакостная месть за все грехи, в которых мужчина, по сути, не был виновен.
Но, по крайней мере, он без труда бросил. Как только они сошлись, он просто отложил «Данхиллс» и больше не притрагивался к пачке.
Ну… точнее, он ни разу не соскочил. Иногда, когда он видел, как Вишес прикуривал, и сочный запах табака наполнял воздух, у него чесались руки…
В тот момент, когда Вишес послал биток через весь стол, разбивая шары, криво выстроившиеся в центре, из фойе донесся жуткий стук. Громкий, повторяющийся, достаточно сильный, чтобы парадная дверь, огромная и прочная, как вековой дуб, затрещала по швам. Казалось, будто в особняк Братства ломилась орда лессеров.
Они отбросили кии в сторону и выскочили из бильярдной, устремившись к парадному входу, Блэй при этом вытащил «домашний» пистолет из кобуры подмышкой.
Бам-бам-бам-бам!
– Что за херня?! – пробормотал Ви, посмотрев в видеофон. – Что творится с твоим парнем?
– В смысле?
На его вопрос ответили, когда Ви открыл замки, и Куин ворвался в фойе. Мужчина ничего не соображал, его лицо было искажено от гнева, он мгновенно перешел на бег и выглядел при этом так, словно не замечал никого вокруг.
– Куин? – позвал его Блэй, пытаясь схватить за руку или плечо.
Куда там. Куин, подражая Усейну Болту[17], рванул вверх по главной лестнице, мгновенно преодолевая укрытое красной дорожкой расстояние.
– Куин! – Блэй бросился вслед за разворачивающейся драмой, пытаясь не отставать. – Да что происходит?!
Добравшись до вершины лестницы, Куин затормозил на ковре и практически с заносом завернул в коридор со статуями. Блэй не отставал от него, и когда стало очевидно, куда направляется парень, его охватил внезапный ужас.
Должно быть, Лейла и малыши в опасности…
У двери в спальню Лейлы Куин схватился за ручку… и со всей дури вписался в закрытую панель.
Сжав руку в кулак, он задолбил по дереву с такой силой, что полетели щепки.
– Открой дверь! – кричал Куин. – Открывай эту затраханную дверь, живо!
– Что ты творишь?! – Блэй пытался остановить его. – Ты в своем уме…
Куин из ниоткуда достал пистолет, и когда Брат, повернувшись, направил дуло в лицо Блэя, стало очевидно, что все происходящее – кошмар, неизбежное последствие второго стакана портвейна, который он выпил после съеденного на ужин ягненка.
Но… нет.
– Держись в стороне, – рявкнул Куин. – Не лезь в это!
Когда Блэй вскинул ладони и отступил назад, Куин повернулся плечом к двери и врезался в панель с такой силой, что дерево разлетелось на части.
То, что обнаружилось в лавандовой комнате, ужасало не меньше.
Когда Вишес затормозил рядом с Блэем, Зи выскочил из своей спальни в коридор, а Роф – из своего кабинета возле лестницы, в мозгу Блэя навечно отпечатался образ Лейлы, не укладывающийся в голове – женщина держала в каждой руке по малышу, ее клыки были обнажены, лицом она напоминала фурию, а ее тело тряслось… причем не от страха.
Она была готова убить любого, кто подойдет к ней.
Куин через проделанное отверстие направил пистолет прямо на женщину.
– Положи детей. Или я положу тебя.
– Что за херня здесь творится?! – голос Вишеса звучал громко, как из мегафона. – Вы вконец обезумели?!
Куин открыл замок и распахнул то, что осталось от двери. Когда он вошел в комнату, Блэй помешал войти остальным:
– Нет, дайте я.
Если войдет кто-то еще, полетят пули, Лейла бросится в атаку, кто-нибудь обязательно пострадает… или того хуже.
Твою дивизию, да что здесь творится?!
– Положи их! – взревел Куин.
– Тогда убей меня! – кричала в ответ Лейла. – Давай!
Блэй встал между ними, блокируя своим телом возможный поток пуль. Лейла, тем временем, тяжело дышала, Лирик и Рэмп плакали… черт, он до конца жизни будет помнить их крики.
Встав перед Куином, он вскинул руки и медленно заговорил:
– Сначала тебе придется застрелить меня.
Он сосредоточился на глазах Куина – голубом и зеленом… словно каким-то телепатическим образом мог передать парню свое спокойствие.
– Уйди с дороги, – рявкнул Куин. – Это не твое дело.
Блэй пораженно моргнул. Но, учитывая, что он смотрит навстречу сороковому, он решил запомнить нанесенное оскорбление до лучших времен.
– Куин, что бы ни произошло, мы разберемся…
Разноцветный взгляд посмотрел на него лишь на секунду.
– Да неужели? Хочешь сказать, что мы сможем пройтись «Оксиклином»[18] по тому факту, что она связалась с врагом? Отлично, позовем Фритца? Молодец, очешуительная мысль.
Малыши не переставали плакать, в коридоре прибавилось народу, а Блэй мог лишь покачать головой.
– О чем ты говоришь?
– Она трахалась с ним, будучи беременной моими детьми…
– Прости, что?!
– Все это время она была с Кором. Она продолжала встречаться с ним. Она якшалась с врагом нашего Короля, будучи беременной моими детьми. Так что да, у меня есть все отцовские права, чтобы наставить на нее пистолет.
Внезапно до Блэя донеслось рычание из-за спины, и этот ужасный звук напомнил ему о том, что женщины вампирской расы могли быть смертоноснее мужчин. Оглянувшись через плечо, он подумал… да, Лейла, очевидно, была готова биться за своих детей до смерти в этой гребаной параллельной вселенной, в которую всех внезапно засосало.
Кор? Она встречалась с Кором?
Но он не мог позволить отвлечь себя от конкретной угрозы.
– Меня интересует одно – чтобы ты опустил пистолет, – спокойно сказал Блэй. – Опусти пистолет и расскажи, что случилось. В ином случае, если ты решишь стрелять в нее, то только через меня.
Куин сделал глубокий вдох, словно ему стоило огромных усилий, чтобы не закричать.
– Блэй, я люблю тебя, но это не твое дело. Уйди с дороги и дай мне самому разобраться.
– Подожди. Ты всегда говорил, что я такой же отец этим детям, как и ты…
– Нет. Нет, когда дело касается этого. А сейчас свалил с дороги!
Блэй моргнул. Раз. Второй. Третий.
Забавно, в груди стало так больно, словно Куин уже выстрелил, и Блэй каким-то образом проворонил этот момент.
Не отвлекайся, сказал он себе.
– Нет, я не уйду.
– Пошел с дороги! – Куин задрожал всем телом. – Свалил на хрен с моей дороги!
Сейчас или никогда, подумал Блэй, бросившись вперед, нацелившись на запястье, контролировавшее пистолет. Когда он, используя всю силу, вцепился в предплечье парня, пистолет самопроизвольно выстрелил несколько раз, засвистели свинцовые пули… но он мощным рывком успел развернуть Куина боком. Они оба рухнули на пол, и Блэй пытался одержать верх над своим мужчиной, под силой инерции они откатились от Лейлы и малышей, а пистолет все еще был направлен в дальний угол комнаты.
Он оказался сверху, но понимал, что Куин очень быстро исправит ситуацию. Пистолет, он должен забрать пистолет…
Внезапно стало холодно, как в аду.
Температура в спальне за мгновение опустилась ниже нуля[19], стены, пол и потолок протестующе затрещали, дыхание вырывалось из ртов белыми клубами, конденсат застывал коркой на окнах и зеркалах, все покрылись мурашками.
А потом раздался внушительный рёв.
Рёв был настолько громким, что его практически было невозможно расслышать из-за боли в ушах, в голове зазвенели колокола… и это вернее, чем смена температур, остановило всех в комнате, коридоре, в особняке… черт, да во всем мире.
Огромное тело Рофа втиснулось в дверной проем, он вошел в комнату, и с волосами длиной до талии, черными очками и укрытым в кожу мускулистым телом он мог остановить поезд на полном ходу.
Его клыки как у саблезубого тигра выступили на всю длину, но не мешали ему говорить:
– Не в моем сраном доме! – Он рычал так громко, что на стене возле него задрожала картина в раме. – Этому не бывать в моем гребаном доме! Здесь моя шеллан и сын… под этой крышей дети. Твою мать, дети в этой комнате!
Лейла в другом конце комнаты рухнула на пол, ее кости с треском приняли удар. Но она прижимала к себе Лирик и Рэмпа, укачивая на коленях, а сама опустила голову и зарыдала.
Куин, распластанный под Блэем, пытался спихнуть с себя вес.
– Нет, сперва отдай пистолет, – выдавил Блэй.
Раздался стук металла по дереву, когда Куин выпустил сороковой, и Блэй отшвырнул его в сторону. Потом Куин вырвался из захвата и вскочил на ноги. Он выглядел так, словно побывал в аэротрубе, черные волосы спутались, глаза выпучены, кожа местами покраснела, местами приняла мертвенно-бледный оттенок.
– Все вышли, – приказал Роф. – Родители остаются. Все трое.
Хоть кто-то признал его статус, – с горечью подумал Блэй.
Переведя взгляд на Куина, он понял, что посреди разразившегося хаоса смотрит на мужчину, которого, как он считал, знает как самого себя.
Но в это мгновенье Блэй смотрел на незнакомца. Абсолютно незнакомого ему человека. Глаза, в которые Блэй смотрел часами, губы, которые он целовал, тело, к которому прикасался, ласкал, которое брал он и которое овладевало им… словно некая амнезия затмила все воспоминания о близости, делая ее настолько блеклой, стирая подчистую.
Вишес вошел в комнату.
– Сначала отдайте оружие.
Когда у Рофа дернулась губа, стало ясно, что он не оценил вмешательство. Но спорить с логикой Ви было невозможно.
Ви проворно осмотрел Куина, сняв с него пару ножей и еще один пистолет… потом настал черед Блэя, он встал, расставив ноги и раскинув руки в стороны, прекрасно понимая при этом, что в нем уж точно никто не сомневался.
– Порядок, – заявил Ви, протиснувшись мимо Короля и выходя в коридор.
– Скажи всем, чтобы расходились, – отрезал Роф.
– Будет сделано.
Толпа рассосалась, повинуясь указу Короля, но они ушли недалеко, очевидно ожидая, что их тряханет еще – и не раз. В любом случае, дверь они не закроют. Куда там, от нее остались одни щепки.
Повернувшись к Куину, Король выругался, а потом сказал:
– Расскажешь, с какого перепуга ты открыл огонь в моем доме?!
Глава 8
Лейла смотрела на троих мужчин, а ее тело тряслось так сильно, что она едва ли смогла бы устоять на ногах. Что придавало ей хоть какую-то крупицу сил? На ее коленях лежали Лирик и Рэмп, укутанные в складках ее халата, защищенные от холода в комнате, они успокоились… но ненадолго.
Фокусируясь на Короле, она хотела вытереть глаза, но боялась хоть на секунду выпустить малышей.
– Она встречалась с Кором, – сказал Куин, дыхание белыми клубами вырывалось из его рта. – За нашими спинами. Все это время… будучи беременной. Я хочу, чтобы ее лишили права видеться с моими детьми, и чтобы ее выгнали из этого дома. Будет это смертный приговор или изгнание… решать тебе.
Жестокое, аристократичное лицо Рофа повернулось к Брату.
– Спасибо, что определил мою роль в происходящем, говнюк. И раз ты заговорил об изгнании, то в настоящий момент я подумываю о том, чтобы выгнать тебя, а не ее.
– А если бы ты узнал, что Бэт спит с лидером Шайки Ублюдков, нося под сердцем…
– Думай, что несешь, – прорычал Роф. – Ты ходишь по самому краю. Впрочем, пошел вон. Я хочу поговорить с Лейлой наедине.
– Я не оставлю своих детей.
Король перевел взгляд на Блэя.
– Уведи его. За шиворот, если потребуется…
– У меня есть права! – закричал Куин. – У меня…
Роф подался вперед.
– У тебя есть лишь те права, которые даю тебе я! Я – твой Король, ублюдок, поэтому закрой рот и вон из комнаты, и я разберусь с тобой, когда буду в настроении. Я вижу, что ты ничего не соображаешь, и мог бы с пониманием отнестись к этому, не веди ты себя как царь и Бог. Сейчас меня волнуют только твои дети, потому что тебе, очевидно, на них плевать…
– Как ты смеешь заявлять подобное…
– Потому что ты наставил пистолет на их мамэн!
Блэй, стоявший рядом с Куином, выглядел так, будто лично повстречал Создателя, на его лице отразился ужас и горе, и он снова и снова пропускал дрожащие пальцы сквозь волосы.
– Я – Король, а это – мой дом. Блэй, уводи его… это приказ.
Блэй что-то тихо сказал Куину. А потом Куин вышел из комнаты, сминая ботинками ковер, покрывшийся коркой льда. Блэй последовал за ним, как телохранитель.
Хотя, на самом деле, охранять приходилось окружающих – от Куина.
Когда она осталась наедине с Рофом, Лейла сделала болезненный вдох.
– Мой Господин, разрешите уложить детей в кроватки?
– Да, конечно. Делай, что нужно.
По ощущениям из ног пропали кости, и сейчас, когда утихла ее ярость, Лейла опасалась, что ей не хватит сил, чтобы устоять на месте с малютками на руках. Было невероятно сложно решить, кого из двух малышей придется отложить в сторону, и в конечном итоге она осторожно положила Рэмпа на ковровую дорожку. Удерживая Лирик двумя руками, она поднялась на ноги и хромая подошла к кроватке. Уложив дочь в мягкую люльку, она вернулась и взяла Рэмпа, который занервничал, потеряв свою сестру. Закутав их потеплее в одеяла, она собралась с силами и повернулась к Королю.
– Могу я присесть? – прошептала Лейла.
– Да, настоятельно рекомендую.
– Если вы решите пройти в комнату, то на вашем пути ничего нет, мой господин.
Он проигнорировал ее внимание к его слепоте и проблеме с ориентированием в незнакомом помещении.
– Расскажешь, что, черт возьми, здесь происходит?
***
Куин ни черта не помнил.
Влетев в гостиную второго этажа, в задней части особняка, он попытался слепить воедино отрывочные события, потому что в ином случае ему оставалось одно – кричать. Последнее, что он четко помнил – как ворвался в вестибюль особняка. Потом одни обрывки, все как в тумане… до настоящего момента, когда он вышагивал вокруг шелковых диванов и столиков.
И чем больше усилий он прилагал, чтобы вспомнить, тем неуловимей становился провал в памяти, словно погоня придавала жертве силу и скорость.
Ради всего святого, он не мог нормально думать здесь. Не мог…
Он смутно осознал, что Блэй посмотрел на него. Потом что-то сказал. Но Куин мог лишь ходить кругами, собственническая нужда защитить своих детей затмевала все остальное.
Что, черт возьми, собирался сделать Роф? Король же не позволит Лейле…
Из ниоткуда Блэй появился перед ним, с каменным выражением лица и напряженной спиной.
– Я так не могу.
– Не можешь что?
– Ни минуты не могу оставаться с тобой в одной комнате.
Куин моргнул.
– Ну, так уходи. Я безоружен, забыл? А вокруг той долбаной спальни марширует херова туча братьев.
В ином случае он бы остался там. Со своими детьми.
– Да не вопрос, – пробормотал Блэй. – Я отправлюсь домой, собираюсь навестить мамэн.
Когда звуки повисли в наэлектризованном воздухе между ними, Куину потребовалась минута, чтобы осознать их смысл той кашей, в которую превратились его мозги.
Дома..? Мамэн… а, точно. Ее лодыжка.
– Ладно. Хорошо.
Блэй не сдвинулся с места. А потом тихо спросил:
– Тебя вообще волнует, вернусь я к рассвету или нет?
Повисла секундная пауза, мужчина отступил назад, и, качая головой, направился к двери. Куин смотрел, как он уходит… и какая-то его часть знала, что нужно окликнуть Блэя, помириться… удержать его. Но еще большая его часть осталась в той спальне, он пытался по крупицам собрать воспоминания о белом пятне, когда раскаленная добела ярость взяла контроль над его телом.
Господи… он действительно стрелял в особняке? В комнате, где находились его дети…
– Куин.
Он посмотрел через всю комнату на Блэя, который застыл в дверном проеме, прищурившись и стиснув зубы.
Мужчина прокашлялся.
– Проясним ситуацию: я никогда не забуду то, что ты сказал. И так же то, как ты выглядел с пистолетом в руке.
– Один такой будешь, – пробормотал Куин.
– В смысле?
– Я ничего не помню.
– Ну, ни хрена себе отговорка. – Блэй указал в него пальцем. – Ты не оправдаешь тот хаос, заявив, что ни черта не помнишь.
– Я не собираюсь это обсуждать.
– Значит, нам больше нечего сказать друг другу.
Блэй просто смотрел на него, и Куин покачал головой.
– Слушай, без обид, но сейчас я могу думать только о своих детях. Лейла оказалась не той, кем я ее считал, и она…
– К твоему сведению, ты только что сказал мне, что я – им не отец. – Голос Блэя звучал неестественно, словно он пытался скрыть свою боль. – Посмотрел мне в глаза и заявил, что я не имею никакого отношения ни к этим детям, ни к их матери.
Какое-то смутное эхо из глубин его подсознания прорвалось сквозь ярость, все еще пылающую в нем. Но он не смог ухватиться за эту ниточку. Он хотел одного – вернуться в ту спальню, забрать своих детей и уйти. Неважно куда, главное…
Блэй выругался.
– Не жди меня. Я не вернусь.
А потом Куин остался один.
Фантастика. Вдобавок ко всему его отношения полетели в унитаз.
Наклонившись набок, Куин выглянул из дверного проема, но лишь для того, чтобы выяснить, остался ли кто-нибудь из Братьев в коридоре со статуями. Да, там паслось стадо воинов… но, да ладно, будто кто-то из них мог уйти? Даже если Роф лично прогнал их?
Они, скорее всего, улягутся спать на пороге спальни, чтобы защитить женщину, которая этого не заслуживала…
В следующее мгновение Куин увидел в своей руке лампу, и он держал замену пресловутой китайской вазе так, словно был питчером ГЛБ[20]. Ну надо же… очевидно, он решил кинуть ее в себя же: Куин стоял перед одним из антикварных зеркал со старым стеклом, искажавшим его отражение.
Он напоминал монстра, его словно пропустили через жернова ночного кошмара, лицо было напряжено, как его кулаки, черты исказились настолько, что он едва узнавал себя. И, смотря на свое отражение, он понимал, что если бросит эту лампу, то в итоге разгромит всю комнату, сорвет картины со стен, разобьет окна, разбросает горящие поленья из камина по диванам, чтобы те основательно прогорели.
И на этом он не остановится.
Он не успокоится, пока его кто-нибудь не успокоит – цепями или же парой пуль.
Странно: его взгляд опустился на провод, свисавший с лампы, коричневый хвост метался по воздуху, как у нервной собаки, выпрашивающей прощение за какой-то проступок, которое животное неосознанно совершило.
Все его тело тряслось, когда Куин поставил лампу с шелковым абажуром на пол.
Выпрямившись, он краем глаза заметил окно и, не думая дважды, подошел к нему, открыл створку и закрыл глаза.
Но он не мог дематериализоваться. Не знал, куда направиться…
Стоп, минуту… у него была цель. Определенная, охрененно четкая цель.
Он внезапно и разом успокоился и призраком перенесся из особняка, злясь на свою вспыльчивость. Будь он спокойнее, то решение пришло бы к нему раньше.
Когда он принял форму, то ощутил хвойный аромат, густо наполнявший зимний воздух, почувствовал ветер, свистевший между сосновыми ветками. Вход в пещеру, у которой он появился, был спрятан за валунами, но если знаешь, где искать, то проблем не возникнет. Оказавшись внутри, он быстро сократил расстояние до ворот в Гробницу, и, запустив механизм, сдвигающий гранитную плиту в сторону, он полностью овладел собой, встав перед железными прутьями.
Непринужденная улыбка на губах напоминала свежую известку на сгнившем заборе.
– Я пришел на помощь, – закричал он, ударяя по древнему металлу. – Прямо как «Алказельцер», чтоб его. «Тамс». «Пепсид»[21]. Выбирай по вкусу.
Он молился, чтобы в кои-то веки слухи распространились по Братству не так быстро. Чтобы дежуривший брат… ну, не проверял телефон, или, может, все были настолько потрясены развернувшейся драмой, что не сообразили написать тому, кто был на смене в Гробнице…
Фьюри появился в коридоре, освещенном факелами, он шел мимо сосудов лессеров под эхо собственных шагов.
– О, привет, – сказал Брат. – Как жизнь?
В свете подрагивающего оранжевого пламени Куин не заметил на его лице ни подозрительности, ни беспокойства, ни прищуренных глаз. Руки Брата не потянулись к телефону, чтобы вызвать подмогу. В его теле не чувствовалось напряжения, он не собирался принять оборонительную позицию несмотря на запертые ворота.
– Все супер, – ответил Куин, стараясь не фокусироваться на том, с какой неторопливой медлительностью парень шел к нему. – Не считая того, что сегодня я подменяю Лэсситера.
Фьюри остановился у ворот и упер руки в бедра. Отчего Куину захотелось кричать.
– Дай угадаю, – начал брат. – Марафон «Золотых девочек»[22]?
– Хуже. Экскурс в прошлое – «Мод»[23]. По всей видимости, его заводит Би Артур[24]. Так ты пустишь меня?
Праймэйл вставил медный ключ в замок.
– Кстати, он очнулся.
Сердце Куина гулко забилось в груди.
– Кор?
Будто они могли говорить о ком-то еще?
– Он не особо болтлив, но в сознании. Рано еще для допроса. Ви с трудом оторвал от него Тора, за ними ушел Бутч, и я заступил на смену. – Фьюри пустил его внутрь и отступил в сторону. – И ты в курсе правил. За ним должны следить двое, а я не могу остаться. Я должен встретиться с Кормией на вилле. У тебя есть напарник, или мы дождёмся прихода ночи, чтобы начать вечеринку?
Вот же ирония. Все боялись, что Тор пойдет в разнос и раньше времени урвет свой фунт мяса.
Но здесь никаких проблем не возникнет, не так ли?
Куин выдохнул и приложил все усилия, чтобы не ворваться внутрь.
– Блэй должен был дежурить со мной, но он уехал навестить свою мамэн.
Они поменялись местами, и Фьюри протянул ему ключ, который по инерции чуть не положил в карман.
– О, прости… он тебе понадобится. Да, слышал про падение. Как ее лодыжка?
Куин был так поглощен тем, что вложили в его ладонь, что едва следил за разговором. О чем они там…
– Лучше, – услышал он свой ответ, закрывая ворота изнутри и вставляя ключ в замочную скважину. – Но он договорится о подмене.
– Я бы остался, но не могу.
Куин словно со стороны наблюдал, как рука повернула резной ключ влево, приводя в движение запирающий механизм замка…
– Куин?
Он встряхнулся и демонстративно изобразил дружелюбие на лице – что было в принципе несвойственно для него, и текущий кризис тут не при чем.
– Да?
– Ты в порядке? Неважно выглядишь.
Он устроил целое шоу – пропустил пальцы сквозь волосы, подтянул кожаные штаны, повел плечами – и сразу захотелось похвалить тело, которое справилось с задачей и любезно захрустело суставами.
– Честно говоря, вращательная манжета[25] меня убивает. – Он демонстративно помассировал плечо. – Док Джейн считает, что можно с помощью операции почистить сустав. Не парься, боль хроническая, но терпимая, и я не на лекарствах. Если что-нибудь случится с тем куском мяса, – он махнул рукой за спину, – я справлюсь.
Фьюри выругался.
– Плавал, знаю. И я не сомневаюсь в тебе. Уверен, что ты со всем разберешься. Хочешь, я заскочу по пути в особняк, узнаю, сможет ли Зи составить тебе компанию?
– Не стоит, Блэй найдет замену. Спасибо.
Господи, да ради Бога, хватит с него болтовни. В любую секунду на телефон Брата могло прийти сообщение или звонок с предупреждением о том, что Куина ни при каких обстоятельствах нельзя подпускать к пленнику на пушечный выстрел…
– Ну, пока. – Фьюри отвернулся и махнул рукой. – Удачи с ним.
– И, черт побери, она ему пригодится, – прошептал Куин в спину брата.
Глава 9
В своей слепоте Роф был изолирован от внешнего мира, и, вместе с тем, воспринимал его намного острее, нежели зрячие: изолированный в виду отсутствия визуальной составляющей окружающей среды, он словно навечно завис в космосе; однако другие органы чувств в его пресловутом ночном небе работали острее, и эти звезды сообщали ему информацию, необходимую для ориентации в мире.
Поэтому, стоя перед Лейлой и слушая ее рассказ, он улавливал каждую деталь, всё, от перемен в ее запахе и тоне голоса, до каждого еле слышного движения, до смены давления в воздухе между ними, когда ее настроение перешло от гнева и печали к раскаянию и вине.
– Значит, Кор выяснил местоположение Братства, – заключил Роф, – выследив тебя по крови. Так?
Кровать тихо скрипнула, когда Лейла изменила позу.
– Да, – сказала она тихо. – Я кормила его.
– Да, в ту первую ночь, когда Тро обманом заманил тебя на то поле. Или это произошло после тех событий?
– Было еще раз.
– Твоя кровь была в нем, – повторил Роф, – и он последовал за зовом сюда.
– Он обещал, что если я соглашусь на встречи с ним, то он не нападет на территорию. Я убедила себя, что защищаю всех нас, но правда такова… мне нужно было видеть его. Я хотела видеть его. Это ужасно – оказаться в тисках между сердцем и своей семьей. Было так… ужасно.
Проклятье, – думал Роф. На легкое решение не приходилось надеяться.
– Ты виновна в государственной измене.
– Да.
Роф многое сделал, чтобы отменить ограничительные и карательные меры Древнего Права, запретил вещи вроде рабства крови и долгового рабства, установил и закрепил правовые процедуры для решения гражданских правонарушений. Но одного закона он строго придерживался: государственная измена все еще каралась смертной казнью.
– Прошу, – прошептала Лейла. – Не забирайте у меня моих детей. Не отправляйте меня в Забвение.
Едва ли ее можно назвать врагом государства. Но она совершила серьезное преступление… Господи, у него раскалывалась голова.
– Почему ты хотела встречаться с Кором? – спросил Роф.
– Я полюбила его. – Голос Избранной звучал ровно и безжизненно. – Это не в моей власти. Он всегда был нежен по отношению ко мне. Так добр. Он не сделал мне ни одного неприличного предложения… а когда это сделала я, он оттолкнул меня, хотя было очевидно, что он… не безразличен ко мне. Казалось, он просто хотел быть рядом.
– Ты уверена, что он не лгал?
– О чем?
– Что ему известно о нашем местоположении?
– Нет, не лгал. Я видела его на территории. Я встретила его… на территории. – Сейчас Лейла заговорила быстрее, отчаянная мольба прорывалась в ее голосе. – Но у него есть честь… он мог напасть, но решил этого не делать. Он сдержал свое слово даже после того, как отослал меня и сказал больше не искать с ним встреч.
Роф нахмурился.
– Ты утверждаешь, что он сам оборвал ваши отношения?
– Да. Он выставил меня вон и покинул коттедж, в котором мы встречались.
– Какие у него были причины для этого?
Повисла долгая пауза.
– Я заставила его признаться в чувствах ко мне. Я знала, он питает ко мне чувства и… но он выставил меня за дверь.
– Как давно это было?
– Прямо перед тем, как он попал в плен. И я знаю, почему он прекратил наши встречи. Он не хотел становиться уязвимым из-за меня.
Роф нахмурился и скрестил руки на груди.
– Лейла, не будь такой наивной. Ты допускала мысль, что он просто мог, наконец, собрать достаточно людей и намеревался напасть на особняк?
– Простите? Я не понимаю…
– Кор вел активные переговоры с Глимерой, формируя против меня альянс. До того, как всадил пулю мне в шею. – Услышав, как Лейла пораженно охнула, Роф мог бы и остановиться на этом. Но продолжил на свой страх и риск. – Когда планируешь нападение на крепость вроде нашей, требуются месяцы на планирование и изучение врага. Понадобится хорошо вооруженная армия. Необходимы боеприпасы и оружие. И ты говоришь мне, что даже не задумывалась о том, что он мог просто использовать тебя с целью выиграть время? Может, он отослал тебя потому что, наконец,подготовился к нападению?
Ее голос прозвучал жестко:
– Когда он велел мне уйти, я была в смятении и расстройстве, но я думала об этом. Я знаю, что его чувства ко мне настоящие. Я смотрела ему в глаза, я видела там эмоции.
– Лейла, не впадай в романтизм. Не в вопросах войны. Этот ублюдок – хладнокровный убийца, и он использовал тебя. В его глазах ты ни чем не отличаешься от остальных. Ты для него инструмент для достижения цели. Женщина, сними розовые очки и трезво взгляни на вещи.
Повисло долгое молчание, и Роф практически слышал, как Лейла судорожно соображает.