– Порой сердечные дела не поддаются никакой логике. И, знаешь, ведь в конечном итоге, Кор не причинил тебе вреда. Сколько ты встречалась с ним? Он не тронул ни тебя, ни детей. Я ненавижу ублюдка, не пойми меня неправильно, и да, ты содействовала врагу. Но Кор, будь он неладен, не вел себя как враг, по крайней мере, когда дело касалось тебя… и он также не предпринимал попыток напасть на нас, верно? Все это время он знал наше местоположение, но Шайка Ублюдков так и не появилась на нашем пороге. Не говорю, что с радостью выпью с сукиным сыном за встречу, и не утверждаю, что ты поступила правильно. Но самое приятное в логике – это возможность составить свое мнение, пользуясь данными настоящего и прошлого… а я – крайне логичный мужчина.
На глаза Лейлы набежали слезы. А потом она прошептала сорвавшимся голосом:
– Я ненавидела себя все это время. Но... я любила его. И боюсь, что всегда буду.
Вишес низко опустил бриллиантовый взгляд, казалось, он уставился на свои ботинки. Потом мужчина вытянул руку и схватил кружку, которую использовал вместо пепельницы. Стряхнув пепел с самокрутки, он пожал плечами:
– Мы не выбираем, в кого нам влюбиться, и попытки торговаться со своими чувствами обречены на провал. Ты не виновата, что полюбила его, ясно? Здесь тебя никто не может обвинять, что есть – то есть… и ты достаточно выстрадала. К тому же, он не причинил тебе вреда за все это время, верно? Значит, есть в нем что-то хорошее.
– Я смотрела в его глаза. – Шмыгнув носом, Лейла вытерла щеки тыльной стороной ладоней. – Я видела в них правду о том, что он никогда не причинит боль ни мне, ни моим близким. А что до причин, по которым наши отношения закончились? Он, так же как и я, не хотел любить.
Она была готова продолжить, жадная до неожиданного облегчения, что пришло с пониманием ее ситуации. Но внезапно сочувствие Ви испарилось, на лице появилась его привычная непроницаемая маска, и дверь к душевному разговору была захлопнута так, будто ее никогда и не открывали.
– Держи. – Брат протянул ей свой телефон, лежавший на столе. – Пароль – две десятки. Я не знаю, сколько Рофу потребуется времени, чтобы определиться с графиком посещений, но скорее всего ты задержишься в этом доме на какое-то время. Позвони, если мы понадобимся. Мой второй номер записан в списке контактов под именем «Ви-2».
Лейла взяла телефон. Почувствовала, что он был еще теплым.
– Спасибо, – сказала она тихо, подняв мобильный. – И не только за это.
– Ерунда, – пробормотал Вишес. – Забавно, насколько разнообразными бывают беды. Моя матушка была крайне изобретательна.
***
В подземном туннеле Куин, как пьяница, пробирался из клиники учебного центра в особняк, походка была неуклюжая, голова кружилась, живот крутило, а швы на боку ныли так сильно, что время от времени он останавливался и поднимал больничную сорочку, проверяя, не вылез ли Чужой[41] из его брюха. Он хотел одного – путь прямиком к двойняшкам, беспрепятственную дорогу от потайной двери под парадной лестницей до спальни на втором этаже: никаких обеспокоенных взглядов от додженов, озлобленных – от Братьев, никаких попыток подсунуть ему вену. И, милостивый Боже, ни слова от Лэсситера.
Выйдя из-под лестницы, он помедлил, прежде чем пройти в фойе, и прислушался. Первая Трапеза уже закончилась, и доджены убирали со стола, их тихие разговоры и звон стерлингового серебра по фарфору шепотом доносился в фойе из арочного проема.
Тишина в бильярдной.
Никого на лестнице, укрытой красной дорожкой…
Как по заказу… точнее, вопреки ему… в центре огромного, роскошного помещения появился странный столб света, словно кто-то вырезал дыру в потолке, и маловероятное полуденное солнце просияло сквозь крышу. Но это был не Иисус, которому постоянно молился Бутч.
И даже не Санта со сладостями и рогатыми пони или на ком он там ездил… учитывая рождественское время, этот вариант казался вполне логичным.
Не-а, это был Большой Бессмертный Бунтарь: падший ангел Лэсситер появился посреди огромного столба света, возникшего из ниоткуда, и потом сияние затухло, словно свет служил неким телепортом, перенесшим ангела.
Что за странные шмотки? – подумал Куин.
Не в шизанутом, свойственном Лэсситеру стиле с принтом под зебру и перьевыми боа. На ангеле была фланелевая рубашка, повязанная на талии. Синие джинсы, которые через одну стирку распадутся на волокна. И футболка с «Нирваной» с их выступления в «Сэнт-Эндрюс Холле», в Детройте одиннадцатого октября девяносто первого.
Кстати, Лэсситер не был любителем подобной музыки. Он предпочитал Фетти Вапа[42] в те моменты, когда не завывал под Бэтт Мидлер[43]. Хорошие новости? Ангел скрылся в бильярдной даже не подколов Куина, стоящего под лестницей с полуголым задом и рвотными позывами.
Значит, остался еще в этом мире такт и милосердие к ближнему.
Да, но потом перед Куином встала задача подняться на второй этаж. В процессе пришлось задействовать перила и стиснуть зубы, но спустя пару месяцев – или пару лет – проведенных в пути, Куин сумел забраться наверх. Уже на площадке он с огромным облегчением посмотрел на закрытые двери в кабинет Рофа. Что его не порадовало? Громкие голоса, раздававшиеся за панелями.
Он мог представить, кто стоял на повестке дня.
Доковыляв до коридора со статуями, он направился к спальне, в которой жила Лейла, и встав у двери, ему захотелось постучать, несмотря на то, что там были его дети. Собравшись с духом, Куин схватил ручку новой двери и повернул так сильно, что едва не оторвал себе запястье.
Открыв дверь, он застыл на пороге.
Бэт стояла спиной к нему, склонившись над колыбелькой Лирик. Королева бормотала какие-то нежности, устраивая малышку на мягких одеялах.
Почувствовав его присутствие, Бэт скрестила руки на груди и посмотрела на него, как на врага народа, чему он не удивился.
– Спасибо, что присмотрела за ними, – сказал он, прохромав по комнате.
– Хреново выглядишь.
– А чувствую себя еще хуже.
– И хорошо. – Когда он выгнул бровь, Королева пожала плечами. – А каких слов ты от меня ждешь? «Хорошо, что ты выставил Лейлу из дома»?
– Это сделала она, не я.
Боже, голова гудела, раз за разом проигрывая разговор с Блэем, словно его мозг превратился в закрытый гоночный круг. Так что, да, он горел желанием поговорить об этой Избранной.
– Для твоего сведения… – Королева уперлась руками в бедра. – Я считаю, что Лейле должны сохранить ее права, и думаю, что вам двоим нужно выработать график посещений, чтобы малыши могли оставаться со своей мамэн на целые сутки.
– Они не покинут этого дома. А Лейлу сюда не пустят. Вот как обстоят дела.
– Ты здесь не главный.
– И ты тоже, – сказал он устало. – Поэтому давай закончим на этом.
Бэт проверила Рэмпа, а потом подошла к Куину и посмотрела ему прямо в глаза:
– Куин, речь не о твоем уязвленном самолюбии. Этим малышам нужны оба родителя, и значит, вы должны вести себя как два взрослых человека, даже если вам не хочется. Тебе не обязательно встречаться с Лейлой, но они должны видеть свою мамэн.
Куин подошел к кровати и опустился на матрас, потому что в ином случае его бы стошнило на ковер у ног Королевы.
– Предательство, Бэт. Твоего супруга. Речь не о матери, которая забыла покормить детей или не дала им выспаться.
– Необязательно напоминать мне, кто стрелял в моего мужа, – отрезала Бэт. – Как и мне не стоит говорить, что решение примет Роф… и только он… прощать или нет, наказывать или нет. Куин, ты здесь не причем. Вытащи уже голову из задницы, подумай о своих детях и разберись с приступами гнева.
Когда она демонстративно покинула комнату, Куин знал наверняка, что если бы не Лирик и Рэмп, то она бы хлопнула новой дверью так сильно, что грохот дошел бы до Забвения.
Куин обхватил голову руками, и его едва не стошнило на ноги.
Господи, на нем все еще надета проклятая больничная сорочка.
Да, ведь учитывая, какое дерьмо творится вокруг, ему самое время озаботиться своим внешним видом. С другой стороны, когда тебя окружают вещи, на которые не можешь повлиять и не можешь исправить, забота о том, что укрывает твой зад, может отвлечь твой крошечный мозг.
Опустив руки, он поднялся и подошел к люлькам. Сначала взял Рэмпа и перенес своего кровного сына на огромную кровать. Положив младенца на подушки, он быстро перенес Лирик и устроил рядом с братом.
Рэмп заерзал. Лирик была спокойна.
Вскоре оба малыша уснули у него на руках. Но ему не видать отдыха, и не потому, что болело все тело.
Он не видел оснований для своей бессонницы. Он получил, что хотел: Лейлу выставили из особняка, и чтобы не говорила Бэт, Роф поступит правильно и запретит Избранной видеть его детей. Блэй тоже рано или поздно вернется. Они пережили вещи и посложнее, и в конечном итоге трудности только закаляли их отношения, делали прочнее.
К тому же, его дети с ним.
Несмотря на все доводы, Куин чувствовал пустоту внутри себя, под его ребрами и в животе, кожа казалась бесполезным пустым мешком.
Он закрыл глаза. Велел себе остыть. Расслабиться.
Спустя пару секунд он открыл глаза. И, уставившись на дыру от пуль в дальнем углу спальни, ощутил боль там, где полагалось быть его сердцу.
В принципе, логично. Его сердце находилось в другом конце Колдвелла, в новом доме родителей Блэя, который так не любила его мамэн, ведь все в нем было до неприличия новым, и даже половицы не скрипели.
Без своего сердца Куин представлял собой пустой сосуд. Даже если малыши были рядом.
Так что, да, было больно. Он просто удивился масштабам этой боли.
Глава 15
Здание «Страховой Компании Колдвелла» – высотка в семьдесят этажей, расположенная в деловом квартале – служило ориентиром среди других таких же блестящих, но более низких небоскребов. Согласно информации на угловом камне здания, оно было возведено в 1927 году, и, воистину, на фоне своих осовремененных соседей, оно смотрелось как знатная дама среди портовых шлюх. Горгульи украшали здание на трех уровнях, а с вершиной, обрамленной резным орнаментом и письменами на латыни, «СКК» служила памятником величию и долговечности города.
Когда Зайфер появился на крыше небоскреба, ветер смел его волосы с лица, а глаза увлажнились от холодного потока. Внизу перед ним распростерлись огни города, напоминавшие земное подобие нимба, который разрезала на две части река Гудзон.
Один за другим, к нему присоединились остальные солдаты из Шайки Ублюдков: Бальтазар, дикарь; Сайфон, шпион; и Син, который всегда держался на периферии, словно средоточие зла, только и ожидающее шанса оборвать чью-то беззаботную жизнь.
Знаком, он был хорошо знаком со всеми, сражался с ними бок о бок на протяжении двух столетий и более. Они делили все: пролитие крови – своей и врага; женщин – человеческих и вампирш; крышу над головой – здесь и в Старом Свете.
– Значит, завтра, – Бальтазар бросил фразу в воздух.
– Да. – Зайфер скользнул взглядом по шоссе, задерживаясь на белых огнях приближающихся автомобилей, красных задних фонарях – уезжающих. – Завтра вечером мы отправимся в путь.
Их отряд провел не так много времени здесь, в Новом Свете, и они не осуществили планы, с которыми пересекли океан. Изначально они прибыли сюда в поисках убийц, ведь поголовье врага в Старом Свете сократилось практически до нуля, а запугивание людей забавляло лишь до определенной черты. Но прибыв на материк, они обнаружили, что численность врага здесь также оказалась крайне мала. Однако их амбиции очень скоро разрослись. Кор возжелал королевский трон, и они заключили необходимый союз с аристократами Глимеры, желавшими вернуть былую власть Совету.
Переворот потерпел крах.
Хотя они смогли всадить пулю в шею Рофа, Король не просто пережил покушение, но также возвысился в своей власти… впоследствии чего Шайка Ублюдков оказалась в крайне невыгодном положении.
А потом изменения претерпели сами основы, по крайней мере, для Кора.
Когда Избранная Лейла появилась в жизни их главаря, казалось, все это потеряло для мужчины всякую важность… и с позиции всей группы это рассматривалось как благо. Истинная природа Кора всегда граничила с жестокостью, вселяющей страх, а вместе с ним и уважение. После появления этой женщины? Жесткие углы их главаря словно сгладились, с ним стало легче иметь дело… и в ответ Ублюдки начали действовать более продуктивно, перестав отвлекаться на изменчивый нрав Кора.
Однако их вожак был пленён или убит.
До сих пор они не знали, какая участь была уготована Кору, и, очевидно, они больше никогда не увидят его. Видят Боги, они пытались разыскать Кора – его самого или его останки – и оказалось сложно прекратить поиски. Но, не имея иной цели, и учитывая, что Братство не прекращало охоту на них, лучшим вариантом было вернуться на родину.
Внезапно перед мысленным взором появился образ Тро, и Зайфер нахмурился.
Увы, они лишились еще одного солдата. Тро, правая рука Кора во всех отношениях, был изгнан из отряда, когда выяснилось, что его амбиции касательно трона оказалась сильнее чем те, что преследовал Кор. Несовместимость целей развела их пути… и потому Тро, которому изначально не было места в отряде, покинул их, не оставив после себя ничего. Воистину, Тро, бывший аристократ, которого они некогда подняли на смех и приняли в отряд в уплату долга, но который доказал свои способности с течением времени, оставил их ряды, может, он погиб от руки лессера или других заговорщиков. Может, он до сих пор жил среди знати, вернувшись в родное лоно и взявшись за новые интриги.
Но никто из Шайки не скорбел о нем так, как они скорбели о потере Кора.
Зайфер посмотрел на ночное небо. По правде, когда они высадились на берегах этого материка, казалось немыслимым, что они покинут этот мир без своих двоих соратников во всех значимых смыслах. Но была избитая истина, главенствующая над живыми и мертвыми: судьба идет своим ходом, и в принятых человеком решениях, его наклонностях и, казалось бы, предопределенной доле не было ничего случайного.
– Наша цель в настоящий момент… – и он замолк.
Бальтазар выругался.
– Друг мой, мы найдем новую цель. Там, где наше место.
Да, подумал Зайфер. Так и будет. В Старом Свете остался замок в их законном владении и персонал додженов, трудившийся на прилегающих землях, выращивая продукты для стола и на продажу в близлежащие поселения. Суеверные люди тех мест сторонились их. Там были женщины и вампирши для плотских утех. Может, они смогут отыскать и лессеров…
Боги, как же ужасно это звучало. Деградация, а не шаг вперед.
Но здесь они остаться не могли. Первое правило войны – если хочешь жить, не связывайся с превосходящим тебя противником… а Братство с Королем у руля обладало невероятными финансовыми возможностями, собственностью и оружием. Был совсем иной расклад, когда существовала возможность свергнуть Рофа. Но сейчас, когда в Шайке осталось всего четыре Ублюдка, без очевидного лидера и четкого плана?
Нет. Ничего хорошего.
– Значит, завтра, – сказал Бальтазар. – Мы уходим.
– Да.
Зайфер жалел, что они не могут забрать с собой тело Кора.
– Отправимся на его поиски, в последний раз, – заявил он навстречу ветру. – Нашу последнюю ночь здесь мы посвятим поискам нашего вожака.
Они предпримут еще одну попытку… и даже если результат не будет отличаться от предыдущих ночей, приложенные старания помогут им примириться с коллективным ощущением, будто они бросают своего мертвого товарища.
– Тогда начнем поиски, – объявил Бальтазар.
И один за другим, все испарились в холоде ночи.
***
Как только Вишес покинул безопасный дом, Лейла смогла сделать глубокий вдох… но выдох совсем ей не помог.
Сидя на своем месте, за кухонным столом, она очень долго вслушивалась в мертвую тишину, а потом поднялась и обошла первый этаж, все уютные комнаты одну за другой. Она отстраненно заметила, что ранчо действительно представляло собой гнездышко, и в таком месте одинокая женщина будет чувствовать себя в безопасности.
Ей разрешат хоть раз привести сюда малышей?
От расстройства стало невозможно дышать, и Лейла подошла к раздвижной двери, через которую ушел Ви. Распахнув ее, она вышла на свежий воздух, и, ступая мягкими тапочками по тонкому снежному покрову на крыльце, она снова попыталась успокоиться с помощью дыхания.
В этот раз она выпустила из себя воздух с белым облаком пара, который рассеялся над головой.
Ее щеки, раздраженные от пролитых слез, опалил холодный, чистый воздух, и Лейла подняла взгляд на небеса. Плотные облака заслоняли мигающие звезды, а по свежему покрову на лужайке она поняла, что природа разбушевалась днем, засыпая все снежинками.
Обняв себя руками, Лейла…
Все вокруг резко замерло. Ее сердце, дыхание и даже мысли в спутанном сознании, словно перегорела ее внутренняя электросеть, и она стала, как этот дом, – пустой и безжизненной.
Повернувшись на восток, Лейла сделала глубокий вдох, пока ребра не затрещали от перенапряжения, но она не пыталась уловить какой-то запах – она хотела обездвижить легкие в груди. Она бы остановила сердце и другие органы, будь такая возможность.
Эхо ее крови звучало столь слабо, было сложно сказать, не почудилось ли ей, не ошиблась ли она. Но нет… она действительно уловила тихий шепот своей крови откуда-то с севера… с северо-запада.
Сердце гулко застучало в груди.
– Кор..? – прошептала она.
Сигнал, коим был зов ее крови, исходил не с территории Братства. Намного западнее. Это…
Она оглянулась на дверь, через которую вышла. Помедлила. Но потом вспомнила Вишеса и его слова.
Не понимая, что именно делает, Лейла закрыла глаза и дематериализовалась на короткое расстояние, принимая форму в детском парке, который она заметила по пути на ферму.
Стоя в окружении пустых качелей и детского городка, она снова замерла.
Да… здесь…
Лейла резко обернулась, когда позади раздался металлический скрежет. Но это всего лишь ветер толкнул одну из качелей, отчего потревоженные цепи протестующе заскрипели.
Закрыв глаза, Лейла сконцентрировалась на конечной цели, пытаясь не проскочить.
Она неслась по воздуху беспорядочным скоплением молекул, а в ее мыслях звучал голос Вишеса:
«Мы не выбираем, в кого нам влюбиться… ты не виновата, что полюбила его, ясно? Здесь тебя никто не может обвинить… ты достаточно выстрадала».
«Он не причинил тебе вреда за все это время, верно? Значит, есть в нем что– то хорошее».
Когда она появилась во второй раз, сигнал стал сильнее, и она выбрала верную траекторию. Поэтому она перенеслась еще на милю. А потом еще, до последнего пригородного квартала, граничившего с фермерскими участками. А после? Она переместилась дальше, вглубь лесополосы, что служила началом Адирондакского парка.
Последний прыжок на триста ярдов, и когда она приняла форму, то ей в лицо ударила ветка.
Оттолкнув голую ветвь с дороги, Лейла оглянулась по сторонам. Здесь снежный покров был меньше, ветер – теплее, а местность – более каменистой. Повсюду шевелились тени… или, может, была виновата ее нервозность.
Близко… совсем близко. Но где именно?
Лейла медленно повернулась вокруг себя. Здесь никого не было – ни людей, ни лесной живности.
Было маловероятно, что Кор провел здесь целый день и смог выжить… хотя… днем шел снегопад и сильная вьюга. Может, облаков, застилавших небо, было достаточно? Никто не станет полагаться на столь ненадежный вариант, если, конечно, не было других, более безопасных. Но если Кор был не в состоянии передвигаться?
В конце концов, будь он мертв, она бы не уловила зов крови.
Повернув голову, Лейла нахмурилась, заметив что-то выделявшееся на общем фоне.
Что-то… там что-то было… слева от высокого и толстого, как минимум, векового дуба.
Да, это был своеобразный холм, которому, на первый взгляд, не место в лесу.
Подхватив свои одежды, она сделала шаг… второй…
… навстречу неизвестному.
Глава 16
Ресторан «Сальваторе» был самым популярным местом не только в Колдвелле, но и на всем западном побережье, эдакий давнишний возврат во времена Крысиной стаи[44], когда три мартини за ланчем, любовницы и модники вроде Дона Дрэйпера[45] были в порядке веще. В современную эру произошло множество преобразований… но под этой крышей мало что изменилось. Красные бархатные обои все также приветствовали посетителей в фойе, равно как и остальная часть декора в стиле «Крестного отца», с тяжелым резным деревом и льняными скатертями. Между несколькими обеденными зонами и баром, расположенном в задней части, столики стояли в том же порядке, как это было в ночь открытия много лет назад, а обслуживающий персонал по-прежнему щеголял в смокингах. В меню? Только настоящие итальянские блюда из Сицилии, по единственно верным рецептам, которые никогда не менялись.
Было несколько нововведений, но все касались огромной кухни. Также добавили два новых блюда, что вызвало много шума… по крайней мере, пока третье поколение его клиентуры не оценило новинки и не подтвердило, что, да, все вкусно.
Ну, изменилось еще кое-что.
Сидя за рабочим столом в своем кабинете, айЭм ответил на телефонный звонок, параллельно взяв лист с последним заказом на мясо.
– Винни, как жизнь? – спросил он, наклонив голову и прижимая трубку плечом к уху. – Да… хорошо. А, нет, мне нужно больше телятины. Да. И я хочу сменить поставщика. Качество…
Его главный администратор зала показался на пороге.
– Она здесь. Хороший опыт, отличные манеры. Она подходит.
айЭм накрыл трубку рукой.
– Отправь ее ко мне.
айЭм вернулся к разговору о поставках, попутно вспомнив период, когда только получил это место в свое владение. Люди, с которыми он работал, ошибочно приняли его за афроамериканца, но будучи Тенью, он привык, что в человеческом мире его относили именно к этой расе. И когда чернокожий парень встал у руля истинно итальянского и чрезвычайно гордого этим фактом ресторана, шокированы были все, от кухонного и обслуживающего персонала до постоянных клиентов и поставщиков.
Но третий Сальваторе дал ему свое благословение, когда айЭм приготовил божественный гато ли патате [46], пасту алла Норма [47] и капонату [48] … и подал старику с лучшими канноли [49], которые он когда-либо пробовал. Хотя у Сала-Третьего не было выбора. Ему пришлось оставить дело своей жизни в зачет карточных долгов Ривенджу, и Рив затем передал ресторан айЭму в награду за хорошую работу.
Тем не менее, став новым собственником, айЭм хотел, чтобы дело процветало… а также стремился сохранить старых итальянских клиентов… поэтому поддержка Сала-Третьего помогла по обоим фронтам. Особенно когда айЭм, не обращая внимания на ненавистников, заслужил доверие всех до одного постоянных клиентов, соблазнив их своим базиликом и фузилли[50].
Место процветало, заслуживая уважение, и все шло как по маслу. Он также обрел свою пару… которая оказалась Королевой с’Хисбэ. Так что жизнь должна была быть идеальной.
Как бы ни так.
Его убивала ситуация с Трэзом. Невероятно сложно наблюдать со стороны, как судьба ставит достойного мужчину на колени, его душа прогнулась под тяжестью потери, о которой айЭм даже не мог подумать без приступа тошноты…
– Прости, что? – айЭм вернулся к разговору. – А, да, пойдет. Спасибо, дружище… стой, ну-ка повтори? Конечно, устроим. Сколько надо? Нет, ты не станешь платить. Только попробуй и оскорбишь меня. Я принесу маникотти [51] в качестве подарка тебе и твоей матери. Вам останется только расслабиться и получать удовольствие.
Улыбаясь, айЭм повесил трубку. Как выяснилось, старомодные итальянцы во многом схожи с Тенями: сторонятся чужаков, гордятся своими традициями, с подозрением относятся к незнакомцам. Но когда контакт налажен? Когда ты заслужишь признание и уважение? Они были преданны и щедры настолько, что, казалось, принадлежали к другой, не человеческой расе.
На самом деле, он выделял настоящих итальянцев в отдельный вид, не ставя их в один ряд с бесхвостыми крысами.
Маникотти? Он приготовит их для мамы Винни, миссис Джуффриды, и доставит лично. А потом, когда придет мясная поставка? Он сообразит ей пару ребрышек, сосиски или лучшую говяжью вырезку. Дело в том, что он бы в любом случае приготовил маникотти, даже если бы ему не оказали перед этим услугу… потому что миссис Джуффрида была их высокопочтенной клиенткой, которая приходила первую пятницу каждого месяца и всегда заказывала пасту с сардинами. А если ты обходителен с мамой Винни? Парень твой с потрохами до конца его дней.
Это была хорошая сделка и…
айЭм внезапно застыл, все его тело задеревенело. И это забавно, потому что учитывая, кто стоял на пороге его кабинета, казалось уместным, что он примерил на себя тестовую версию Окостенения [52].
Вампирша, стоявшая в дверном проеме, была высокой и фигуристой, одетая в свободные черные брюки и черный свитер с высокой горловиной. Черные волнистые волосы подхвачены заколкой, на лице ни грамма косметики… впрочем, помощь «Мэйбеллин» ей ни к чему. Женщина была ослепительно красива, с губами идеальной формы и огромными глазами, как из аниме, а ее щеки раскраснелись от холода…или может, она просто нервничала из-за собеседования на должность официантки.
Однако не отдельные черты ее внешности и гардероба шокировали. Вышибало дух то, что они образовывали вместе.
айЭм медленно поднялся на ноги, потому что двигайся он быстрее, то голова бы лопнула от перенапряжения.
– Селена? – прошептал он. Но ведь это не могло быть правдой… или могло?
Идеальные брови женщины удивленно приподнялись.
– Эм… нет? Меня зовут Тэрэза. Но друзья называют меня Трэс.
Внезапно мир закружился вокруг него, и айЭм с грохотом рухнул в свое кресло.
Женщина сделала шаг вперед, будто боялась, что ему понадобится искусственное дыхание, но потом застыла, не зная, что предпринять. Не она одна такая.
– Вы в порядке? – спросила она.
Голосом, который звучал абсолютно, стопроцентно так же, как голос покойной шеллан его брата.
***
Вместо того, чтобы вернуться в особняк Братства на день, Трэз остался в клубе. Во-первых, будучи Тенью, он не просто спокойно относился к свету, но даже любил принимать солнечные ванны… хотя солнца совсем не было благодаря снегопаду, который сыпал с утра до вечера.
Более того, он остался в «тЕнЯх» потому, что порой было совсем невыносимо находиться среди толпы домочадцев, и возникало желание передохнуть, скрыться здесь, в клубе.
Одно преимущество? Настолько мягкое кресло, что с легкостью могло сойти за больничную койку, только без поручней и капельницы.
Повернувшись к стеклянной стене, он посмотрел на танцпол. При включенном потолочном свете были видны все потертости на выкрашенных в черный цвет сосновых досках, что до трясучки бесило его. Уборщики хорошо выполняли свою работу, но они ничего не могли поделать против ущерба, нанесенного сотнями пьяных ног. Наверное, пришло время перекрасить полы. В очередной раз.
Разумеется, повторная полировка – трата времени и денег, учитывая, что этот пол убьют снова, и, к тому же, никто не видел проплешин, когда лазерные лучи мелькали в темном-хоть-глаз-выколи-помещении. Но он не мог смотреть на них. Он знал об этих косяках и ненавидел их.
Трэз считал, что поддержание пола в достойном состоянии – то же самое, что уход за газоном: ты прекрасно понимаешь, что охотишься за подвижной целью, но хотя бы десять минут твой газон будет выглядеть как идеальный ковер на весь пол.
Трэз посмотрел на часы. Семь вечера.
Примерно два часа назад, в районе пяти, он принял душ в приватной уборной, побрился и надел свежий комплект рабочей формы – слаксы и шелковую рубашку. Сегодня верх был серого цвета, низ – белого, а между ними отсутствовало белье.
Он снова посмотрел на часы. И посчитал, сколько времени прошло с последнего раза, как что-то съедобное побывало у него во рту.
И желудок зарычал, словно понимая, что это единственная возможность высказать свое мнение.
Чертов Лэсситер. Приглашение на ужин. В «Сале».
Ну-что-за-хрень-а?!
Последнее, что ему нужно – сидеть напротив ангела и слушать диалог, как в начале «Бешеных псов» о фаллическом символизме[53] в «Дэдпуле»[54]. В чем проблема? айЭм, его брат, действительно готовил лучший болоньез, к тому же, если Трэз не появится? С Лэсситера станется заявиться сюда в костюме клоуна и щелкать его по носу, пока Трэз окончательно не лишится рассудка.
Это произойдет очень быстро. И, тем не менее.
Он снова посмотрел на часы. Выругался. Принял решение.
Поднимаясь на ноги, он проверил пистолет за поясницей, схватил бумажник и телефон, и натянул пиджак.
На первом этаже Хекс проводила инвентаризацию алкоголя в баре.
– Я скоро вернусь, – сказал он начальнице службы безопасности. – Принести что-нибудь от брата на ужин?
Она покачала головой, поставив ящик «Абсолюта»[55] на барную стойку так, будто тот ничего не весил. Хекс могла похвастаться мужским разворотом плеч, остальная часть тела также была в форме. Короткие волосы и серые, чугунного цвета глаза… даже пьяницы соображали, что с ней опасно связываться, отчего она идеально подходила для своей должности.