– А разве меня кто-нибудь будет сманивать?
– Шарль, слушай и запоминай, дважды я повторять не буду.
– Хорошо, Учитель, я внимательно слушаю.
– Всё, что от тебя требуется – устроится на ночлег и провести день, пока я не приду за тобой. Это всё.
– Учитель, а места получше выбрать было нельзя? – заскулил Шарль и попытался схватить Учителя за полу дорожного плаща.
– Я сказал тебе всё. Имей достоинство, отпусти полу плаща, мне надо идти.
– Ну хорошо, хорошо. Я горд и не буду плакаться – у всех дела, дела, а ты тут ходишь, как неприкаянный и не знаешь, что тебя ждёт за ближним углом… - он отпустил плащ и поднялся с земли.
Учитель ушёл, теперь же виделся только Шарль.
– Ждать, так ждать, спать так спать, - сказал он вслух сам себе и вразвалочку побрёл к небольшому деревцу.
Явно он не был особо расстроен, в нём хорошо просматривалась беспечность и безвольность, или, скорее всего, подавленность духа. Шарль прошёл мимо деревца, покружил возле него в поисках чего-то и вернулся к нему. Он лёг на землю, свернувшись калачиком и долгое время оставался без движения. Похоже было, что он уснул или задремал. И вдруг я увидел яркое огненное пятно, двигающееся в сторону Шарля. Мне захотелось протянуть к нему руку и растолкать его, казалось, что, протяни я руку, смогу дотронуться до него. Но в этот момент я почувствовал, как рука Учителя коснулась моей руки, удерживая её. И в этот миг огненный шар, именно шар, потому что, приближаясь, размытое пятно приобрело округлую форму, пронёсся со свистом над головой Шарля, я слышал этот свист и ощутил движение воздуха тоже над головой, таким явственным было видение.
Шарль вскочил на ноги и стал озираться по сторонам. Оглянувшись, он увидел огненный шар, метавшийся из стороны в сторону и нёсшийся вновь на него. Испугавшись, он бросился бежать в сторону построек, желая там укрыться. Он бежал быстро и увлекал за собой массу воздуха, и огненный шар ринулся в его сторону. Шарль, оглянувшись, ужаснулся и, подвернув ногу, упал. Это и спасло его от ожогов. Шар пронёсся над ним и ударился в один из разрушенных почти до основания домишек. Вмиг развалина была охвачена огнём, а огненный шар всё нёсся дальше и дальше, оставляя за собой, словно змей, извивающийся хвост огня.
Из пробитых домиков, пылающих огнём, выскакивали их обитатели. Кто-то прятался тут же, кто-то бежал неизвестно куда. Поднялась суматоха. А Шарль оставался лежать без движений. Казалось, что он мёртв. Меня охватило волнение, но я услышал, как Учитель едва слышно произнёс:
– Всё в порядке, смотри дальше.
Пока не улеглась суматоха, Шарль оставался лежать без движения там, где упал. Вот он потихоньку приподнял голову, осмотрелся, затем сел и стал рассматривать повреждённую ногу. Была заметна припухлость.
– Вот не повезло, - вслух высказался Шарль, - никого спокойствия тут, ни поспать, ни поесть… Да ладно…
Шарль встал и, слегка похрамывая, побрёл в дальний край села. На него никто не обращал внимания. Здесь каждый жил, стараясь сохранить себя самого и не думая при этом об окружающих. Шарль брёл по дороге, что-то бормоча себе под нос. Как бы я ни прислушивался, не мог различить ни единого слова, но несколько слов, сказанных чуть громче, навели меня на мысль, что он читает молитву по латыни.
Видимо Шарль не очень хорошо различал дорогу, по которой шёл, иначе не споткнулся бы о живое существо. Шарль отшатнулся, увидев перед собой нечто двигающееся и стонущее:
– Помогите встать, хоть кто-нибудь…
Шарль осенил себя крестом, видение не исчезло, оно было реальным и продолжало просить о помощи.
– Да больно надо таскаться со всеми тут, - проворчал Шарль, обходя живое существо, - хотя мой долг священника обязывает быть милосердным, но ужасно ноет нога…
– Помогите мне, прошу, я не могу встать…
– И всего-то? А идти сможешь?
– Да мне бы только встать…
Шарль помог встать существу. Не понятно было, кто это – мужчина или женщина. Оно имело ужасающий вид. Шарль отстранился от него и сказал:
– Теперь ты стоишь на ногах, иди дальше сам, - и брезгливо стал стряхивать со своей одежды прилипшую грязь, тихонько отходя от существа.
– Постой, ты помог встать, но идти я не могу, подай мне костыли, они где-то тут рядом.
– Возьмёшь сам, - ответил Шарль, готовый в любой момент пуститься наутёк.
– Если я наклонюсь, то снова упаду, помоги мне…
– Ну хорошо, хорошо, я помогу тебе, только не маши руками и помолчи…
Попросить помолчать было от чего: голос существа был грудным, со свистом и всхлипываниями, словно у него в груди была дырка, через которую входил и выходил воздух, издавая ужасные звуки. Шарль подошёл к существу и посмотрел: есть ли рядом с ним костыли. Он поднял некое подобие костыля, второго рядом не было. Волоча за собой первую находку, Шарль стал искать второй костыль и, только найдя оба, он отдал их существу. Пока оно обретало равновесие, Шарль был далеко от этого места. Он забыл и о больной ноге, так быстро бежал.
Сразу за селением начиналась холмистая местность, но холмы были скалистыми, почти без растительности. Облюбовав местечко, Шарль, вновь свернувшись калачиком, попытался заснуть. Не знаю, удалось ли ему хоть дыхание перевести… Потому что со стороны селения в его сторону шествовала целая делегация во главе с безобразным существом на костылях, которому недавно оказал помощь Шарль.
Я вновь испытал желание протянуть руку и растормошить Шарля, но меня снова удержал Учитель, сказав тихо:
– Смотри, просто смотри…
Шарль устроился очень ловко, он слился с землёй и его было почти не видно. Шествовавшая на его поиски делегация, а я был уверен, что они искали именно Шарля, прошла мимо, не увидев его. Я облегчённо вздохнул. Шум, поднятый чудищами, привлёк внимание Шарля. Он приподнялся на локте и стал всматриваться вдаль. Потом, осторожно приподнявшись чуть выше, одной рукой стал рвать жёсткую траву и сыпать её на себя, а другой брал землю и тоже сыпал на себя. Спрятав голову в руки, он оставался лежать. Рядом происходили разные события, но он ни на что не реагировал…
Как-то резко видение оборвалось.
– Пора идти за ним. Николай, ты подождёшь нас здесь, - сказал Учитель.
Я слышал его голос, но не чётко различал, где он сейчас находится в комнате, перед глазами всё плыло. Меня слегка качнуло, и я почувствовал, как меня поддержал Учитель.
– Это от непривычки и перенапряжения. Садись вот здесь, скоро всё пройдёт. Жди моего возвращения. Тебя вызовет распорядитель, спустишься вниз. Сам никуда не ходи, - и Учитель ушёл.
Я ещё какое-то время пребывал в непонятном состоянии, когда всё кружится, но не столько перед глазами, сколько в голове. Такое вот у меня было ощущение. Постепенно всё встало на свои места, затуманенный разум, приобрёл ясность.
Когда за мной вошёл распорядитель, я был в полном порядке и даже успел немного поесть, потому что почувствовал голод, видимо, от перерасхода энергии на созерцание видения о Шарле. Я спустился вниз за распорядителем, в коридоре сновали какие-то люди, среди них у двери я различил Учителя и подошёл к нему.
– Всё было спокойно? – спросил Учитель.
– Вполне. Во всяком случае я ничего не заметил необычного, - ответил я, удивлённый вопросом.
– Хорошо. Поторопимся. Надо уходить.
Мы вышли на улицу, Шарль ждал нас. Как и в доме, на улице была суматоха.
– Что происходит, Учитель? – спросил Шарль. – Что за суматоха?
Но ответа он не расслышал, как и я не понял, что ответил Учитель. В этот момент что-то ужасно громыхнуло и содрогнулась земля, да так сильно, что я едва удержался на ногах. Учитель резко схватил за руку Шарля, готового броситься бежать, и взял за руку меня. Мгновение - и мы все трое в иной местности. Здесь всё спокойно и природа более живая, чем там, где мы только что побывали. Осмотревшись, я подумал, что когда-то видел уже нечто подобное, но где и когда?..
– Учитель, скажи, Учитель, - тормошил его Шарль за рукав, - что произошло? Почему мы здесь?
– Ничего не произошло. Все целы. А мы здесь потому, что должны быть здесь, а не где-то…
– А что было там, Учитель? – не унимался Шарль.
Едва ли удостоил бы его ответом Учитель, но он в моих глазах прочёл недоумение и сказал, как бы между прочим:
– Нам удалось избежать извержения вулкана. Теперь продолжим путь дальше.
Я был в ещё большем недоумении: какой вулкан мог извергаться там? В моём представлении вулкан мог извергнуться в горах. Там же, где мы были, я не видел даже невысоких гор, лишь небольшие скалистые холмы, бедные растительностью. «Хотя в Стране Вечного Огня может быть и не такое», - подумалось мне, там всё как-то необычно.
Чем дальше мы шли, тем всё больше я убеждался в том, что мы входим в Долину Перехода, потому что всё чаще попадались деревья, похожие на ольху, а именно их я видел в пути сорока дней, по ним ориентировался, на верном ли я пути. Я шёл, вспоминая свой путь, заново переживая все те ощущения, что когда-то испытал. Дойдя до самых мрачных воспоминаний, я заставил себя остановиться и больше не возвращаться к ним.
Шарль шагал легко и беспечно. Догадывался ли он о том, куда идёт, или хотя бы обратил внимание, что местность ему чем-то знакома? А может он шёл другим путём? Возможно ли? Долина Перехода одна и избежать её невозможно… То, что здесь зовётся Долиной Перехода, с Земли в ясную звёздную ночь просматривается хорошо и называется не чем иным, как Млечным Путём. Млечный Путь и Есть Долина Перехода. Самое большое скопление маленьких звёздочек, образующих туманность в Млечном Пути, выливается в Долине Перехода в Озеро Забвения, к которому мы держали путь сейчас.
Действительно, как говорил Учитель, атмосфера здесь особая. Чувствуется постоянное напряжение и непонятное движение. Хоть реально не видишь, что именно движется в воздухе, но ощущаешь это движение постоянно, испытывая при этом волнение души. Когда я держал по Долине путь в сорок дней, я не придавал этим ощущениям особого значения. Мой ум и всё существо были живы иными проблемами, чтобы обращать на это движение внимание. Теперь же у меня не было тех забот, и я мог полностью ощутить на себе постоянное напряжение и движение в воздухе.
Что мне ещё показалось необычным здесь, так это внутреннее чувство, что в пути сорока дней я был в другой стороне Долины. Сейчас же мы двигались по противоположной её стороне. Наверное, это нормально. Часть Долины, по которой идут путники в сорок дней, не должна соприкасаться с частью, по которой идут души к Озеру Забвения.
Постоянно болтавший Шарль на сей раз шёл молча. По мере того, как мы углублялись в Долину, его лицо приобретало матовый оттенок, а глаза забегали ещё быстрее. Он не смотрел по сторонам, лишь изредка оглядывался на нас с Учителем, так как шёл немного впереди от нас. В его взгляде читались страх и мольба. О чём он молил? Не знаю. Также не знаю, что он испытывал и переживал в эти мучительные часы по дороге к Озеру Забвения.
Все трое хранили молчание.
По дороге нам почти никто не попадался. Лишь несколько раз прошли навстречу люди, одеянием похожие на Учителя. Кто один, кто по двое. Они возвращались, сделав свою работу.
И всё-таки, чтобы быть Учителем, надо иметь к этому особое призвание и небывалую выдержку, и силу воли, в чём я убедился за несколько дней пути с Учителем, сопровождая Шарля. Сколько же надо иметь мужества и твёрдости! Право, такое дано не каждому.
Навстречу нам шло двое, они о чём-то оживлённо разговаривали. Я отвлёкся было на них, как почувствовал толчок локтем в бок и услышал возбуждённый голос Учителя:
– Всё внимание на Шарля, он готов бежать.
Я не сразу понял, что произошло. Поравнявшись с идущими навстречу нам, Шарль резко метнулся в сторону и быстро побежал к видневшейся вдали небольшой рощице. Учитель метнулся за ним, но не бежал, а просто шёл. Те двое остановились, и один из них спросил:
– Нужна помощь?
Учитель, не оглядываясь на них, коротко ответил:
– Нет, справлюсь сам, - и продолжал медленно идти за бегущим Шарлем.
Я, онемев от удивления, смотрел на происходящее, словно всё это было во сне. Вдруг Шарль упал. Я видел, что он не споткнулся, не подвернул ногу, он просто упал и не пытался даже двинуться. Один из двоих, предложивший помощь, сказал:
– Можно спокойно возвращаться. Ему помощь не понадобиться, справится сам, - и они пошли дальше.
Учитель дошёл до Шарля, тот встал и, пошатываясь и спотыкаясь, побрёл к дороге рядом с Учителем.
– Я знал, что он выкинет что-нибудь по дороге, - говорил мне Учитель, - но и предположить не мог, что побежит. Лишь в последний миг уловил его настроение.
– Что с ним теперь? – осторожно спросил я.
– Можешь говорить свободно. До места он будет идти по инерции, ни о чём не думая и ничего не понимая.
– Что ты с ним сделал, Учитель?
– Я его остановил и вывел на мгновение из сознания.
– Как это – вывел из сознания?
– Так говорят в подобных случаях: «Вывел из сознания», а на самом деле просто затормозил его сообразительность, воздействуя на определённый участок «мозга». Он теперь будет во всём повиноваться мне.
– Что ты ему приказал?
– Просто идти рядом со мной.
– И он ничего сейчас не понимает?
– Нет, он полностью подвластен мне. Такое разрешено в особых случаях. И, забегая вперёд, отвечу ещё на один, пока не заданный тобой, вопрос: подобное воздействие – результат особых учений и тренировок. Через такое проходят все, кто становятся Учителями.
– Значит, Учителя тоже учатся?
– Да, и очень многому. Не все выдерживают курс обучения, но те, кто его проходит полностью, обладают особыми знаниями и наделены особыми возможностями. Не то, чтобы наделяются свыше, а приобретают в ходе обучения и тренировки.
– Мне кажется, что я не смог бы пройти через подобный курс обучения.
– Николай, ты ещё не полностью знаешь о своих возможностях. Пройти курс обучения, может, и не будет для тебя сложным, но вот призвания в тебе к этой работе маловато.
– Почему, Учитель?
– Ты очень чувствителен к чужой боли. Да тебе и не обязательно становиться Учителем. У тебя совсем иной склад души и иное призвание в жизни. Каждый в силу своих сил и возможностей должен творить во благо Вселенной.
Шарль безропотно шёл за Учителем почти рядом с ним. Он тупо смотрел на дорогу и шагал, шагал…
– Мы можем немного сократить путь, если пойдём вот по этой дороге, - Учитель указал на среднюю из трёх дорог, - она самая прямая, значит, и самая короткая.
– А если бы Шарль был в нормальном состоянии, каким бы мы пошли путём?
– Той дорогою, которою бы он выбрал сам.
– По какой пойдёшь дороге – это имеет значение?
– Смотря для кого. Для Шарля – да. Если б вот ты сейчас или кто-то другой шёл по доброй воле – нет.
– Учитель, какая меж доброй волей и принуждением разница при выборе дороги?
– Если душа идёт добровольно, она внутренне знает самый короткий путь и выбирает среднюю дорогу. Те же, кто по принуждению – стараются задержаться здесь насколько это возможно, поэтому избирают более длинные дороги, тоже внутренне зная это. Но, выбирая иной путь, душа сама выбирает себе те или иные неожиданности в пути.
– Что это может быть?
– Разное: это и завалы на пути, которые надо обходить, и широкие реки, чтобы переплыть через которые, надо что-то смастерить. Это может быть и местность, лишённая всякой живности и всего съестного, тогда душа обречена на голод.
– Где же всё это размещается?
– Вокруг вот этих двух дорог. От них идёт множество небольших, которые и таят возможные неожиданности.
– И всё равно, Учитель, я не совсем понимаю…
– Что же здесь неясного? Долина Перехода велика, вот всё и размещается в ней. Причём каждый идёт своим путём. Прими реальность такой, какая она есть.
– Попробую… Учитель, а что будет дальше с Шарлем?
– Что будет дальше? На подходе к Озеру Забвения я выведу его из состояния заторможенности, сохранив лишь над ним влияние подчинения. Он будет полностью всё воспринимать, но не сможет отойти от меня. Я ему не верю, потому лучше перестраховаться, чем навлечь новые неприятности.
– Учитель, а за то, что произошло, ты несёшь ответственность?
– Нет, но я буду должен дать полный отчёт о проделанной работе.
– И о происшествии тоже?
– Конечно, я не имею права ничего скрывать.
– А кому ты подчинён?
– Стоящим выше меня. Это определённая группа людей духовно чистых и возвышенных. Их невозможно обмануть, невозможно что-либо скрыть. Они как бы насквозь видят тебя. Я рассказываю о происшедшем и передаю им своего подопечного. На этом моя работа кончается.
В это время нас обогнала женщина, она шла легко, словно плыла, и что-то напевала. Оглянувшись, она улыбнулась нам и продолжила путь, не сбавляя темпа движения.
– Учитель, кто эта женщина? – спросил я.
– Откуда мне знать, Николай? Судя по тому, что она идёт этим путём, значит эта душа идёт на Землю. Она идёт легко, потому что идёт добровольно.
– Почему она одна, без сопровождения?
– Зачем ей кто-либо в сопровождение? Она ведь идёт добровольно. Конечно, у неё есть Ведущий. Но он может ждать её у Озера Забвения или где-нибудь на подходе к нему, чтобы передать её вышестоящим.
– Учитель, как долго нам ещё идти?
– Мы уже почти у цели. Вон за тем поворотом открывается равнина, где Озеро Забвения.
Мы дошли до поворота, и перед нами открылась живописная местность - холмистая, изрезанная мелкими речушками, колками, да рощицами. Местами ярко пестрели цветы. Как здесь прекрасно! Немного пройдя вперёд от поворота, я обнаружил, что почти на одном уровне ещё две дороги соединяются с той, по которой шли мы, делая её более просторной и широкой.
– Вот, видишь, Николай, - обратился ко мне Учитель, - как бы они ни вились, эти дороги, они всё равно сливаются в одну, ведущую к Озеру Забвения.
– Как разошлись ранее, так и соединились в одну, словно они единое целое.
– Так оно и есть. Все три дороги – единое целое.
– Учитель, а как же идёт Ведущий, хотя бы той женщины, что обогнала нас? – спросил я, осенённый вдруг таким вот вопросом.
– Он переносится, а не идёт, как идём мы.
– Почему?
– Ему это незачем. Здесь лишь маленькое «но» для души, идущей на Землю. Путь к Озеру Забвения она должна проделать пешком.
– Но женщина не шла, она словно плыла или летела…
– Она просто очень быстро двигалась, поэтому создалось впечатление полёта… Николай, ты чуть ускорь шаг, а я с Шарлем догоню тебя.
– Ты его приводишь в нормальное состояние?
– Да. Пора. Мы уже подошли к цели.
Я чуть ускорил шаг, но не успел отойти далеко, как со мной поравнялись Учитель и идущий рядом с ним Шарль. Шарль шёл, озираясь, по сторонам. Он, видимо, ещё не совсем отошёл от пребывания в заторможенном состоянии, или не отдавал себе отчёта в том, где он находится.
– Учитель, я что спал? – спросил вдруг Шарль.
– С чего ты взял, что спал? – ответил вопросом Учитель, напряжённо всматриваясь в лицо подопечного.
– То мы шли по почти пустынной местности, а здесь всё равно, что оазис среди пустыни. Где мы находимся, Учитель? – тараторил Шарль. В нём проснулась обычная привычка много говорить.
– Не лукавь, Шарль. Меня не проведёшь, - ответил ему Учитель.
– О чём ты говоришь, Учитель? Я не совсем понимаю тебя… – пробормотал Шарль, оценивающе глядя по сторонам.
– Шарль, прекрати. Я вижу тебя насквозь. Ты не сможешь удалиться от меня более чем на шаг в сторону. Не пытайся больше бежать. Будет только хуже тебе же.
– Что, дурачком меня сделал, да? – запричитал Шарль. - Притащил силою сюда, к себе приковал. Что, боишься меня, да? Сильнее тебя однако буду?! Что молчишь? Сказать нечего?
– Я сказал тебе то, что считал нужным. Более от меня не требуй ничего.
Что бы ни говорил Учителю Шарль, тот оставался спокойным и невозмутимым. На его лице появилось знакомое мне выражение – маска непроницаемости. Я поражался выдержке Учителя, ведь Шарль хамил, говорил ужасные непристойности, это после попытки-то побежать. Не знаю, что сделал Учитель, но, сделав шаг вперёд, Шарль на ровном месте упал, словно споткнувшись. Учитель, поравнявшись с ним, задержался на миг, пока Шарль встал на ноги, и пошёл дальше. Шарль ещё несколько раз пытался оторваться от Учителя, забегая вперёд или отставая, но только падал. Все его попытки были тщетны. Обессилев, Шарль, понурив голову, плёлся на шаг сзади от Учителя, что-то бормоча себе под нос и время от времени осеняя себя крестом.
И вот нашим взорам открылась прекрасная жемчужина Вселенной – Озеро Забвения!.. Возле озера было многолюдно. Каждый был занят своим делом, но впечатление хаоса не создавалось, словно кто-то невидимый управлял всеми людьми, подходившими к Озеру. Каждый делал то, что должен был делать…
Близ самого Озера было менее живописно. Зелень травы иссечена множеством небольших тропинок, по которым сновали туда-сюда люди, не давая им возможности зарасти. Цветы почти не встречались, а если и росли, то мелкие и неяркие. Берег песчаный, изредка в песок врезаются большие полосы гальки и ракушек.
Вода! Трудно сказать, какого цвета вода в Озере. У берега она прозрачная, видны камешки на дне. На глубине, если смотреть чуть со стороны, вода принимает иссиня-лиловый оттенок. А когда поверхность воды морщинит ветер, то бегущие волны имеют насыщенный цвет бирюзы. Озеро непостоянно, в нём часто происходят какие-то перемены, от чего меняется и его окраска. Оно может быть светлым, прозрачно-голубым, а может вмиг стать тёмным, почти чёрным, а то вдруг вспыхнет разными оттенками.
У меня создалось впечатление, что Озеро Забвения – живой организм, всё чувствующий и всё воспринимающий. Окраска его воды изменяется подобно смене настроения человека. Увидев эту красоту однажды, более не сможешь забыть её никогда.
Пока мы подходили к Озеру, оно несколько раз сменило свою окраску, оно играло светлыми тонами, светилось из глубины сиянием, приковывающим внимание. Шарль, как и я, был поражён красотой Озера. Он даже перестал сопротивляться и покорно шёл за Учителем, всё его внимание было приковано к воде. О чём он думал, - не знаю. Мною же владела мысль: «Какую силу хранит в себе вода Озера Забвения? Ведь испив её, душа, идущая на Землю, забывает и все знания и свою жизнь в этом мире!»
– Ты пойдёшь с нами, - обратился ко мне Учитель.
Мы подошли к трём мужчинам в белых одеждах до земли. Они, должно быть, ждали прихода Учителя и Шарля.
– Как прошёл путь? – спросил один из них Учителя, без всяких приветствий и вступлений.
Учитель начал рассказ, а спросивший жестом остановил его, закрыл глаза и сказал:
– Покажи, что считаешь нужным.
Учитель тоже закрыл глаза, встав при этом лицом к говорившему с ним. Так они стояли друг против друга несколько мгновений. Затем мужчина в белой одежде открыл глаза, сказав:
– Довольно, я всё понял.
– А применение силы с моей стороны? – спросил его Учитель.
– Ответственность за её применение с тебя снимаю. Ты поступил правильно.
– Я могу идти, или будут ещё вопросы? – вновь спросил Учитель.
Разговаривавший с ним мужчина повернулся к двум другим, обменявшись с ними несколькими фразами, которые я не понял. Потом повернулся к Учителю и сказал ему, чеканя каждое слово:
– Ты справился с работой отлично. Вопросов к тебе нет. Есть лишь просьба: если не составит труда, помоги определить судьбу душе, идущей на Землю.
– Что я должен сделать?
– Марк проводит тебя и объяснит… Кто этот человек? – спросил мужчина, указав на меня взглядом.
– Он идёт со мной.
Мужчина посмотрел на меня так, словно раздел. Его взгляд был очень проникновенен, мне показалось, что он вывернул меня наизнанку, а потом всё вернул на свои места. От этого «осмотра» осталось не очень приятное ощущение.
– Этот человек может идти с вами, - обратился он к Марку, - он чист.
Учитель улыбнулся мне и позвал:
– Идём, нам пора.
Шарль остался с теми двумя мужчинами, а мы пошли за Марком, он по дороге объяснил нам:
– Мой напарник не пришёл вовремя. Видимо, что-то случилось. В определении судьбы душе, идущей на Землю, должны участвовать хотя бы двое, но на этот раз нас трое, так даже лучше. Давайте найдём где-нибудь более спокойное местечко, и я всё объясню, - он осмотрелся и жестом указал, куда мы должны идти.
Мы сели с Учителем напротив Марка. Трава, на вид мягкая и сочная, на самом деле оказалась жёсткой. Я потрогал её рукой. Согнутые былинки почти сразу возвращались в изначальное положение. Глядя на меня, Марк улыбнулся, но ничего не сказал мне, а продолжил объяснение:
– Церемония проходит так: мы подойдём к берегу Озера, к нам приведут в данном случае женщину. Она преклонит колени. Ведущий будет держать её за руку, другую она прижмёт к груди. Мы должны будем встать полукругом за её спиной на небольшом расстоянии и, сосредоточившись, при закрытых глазах просмотреть всю её жизнь от рождения до смерти: все возможные варианты, отклонения и исключения. Это понятно? – спросил Марк.
– Да, - ответил Учитель, - а что надо делать при просмотре, за чем следить?
– В этом изюминка! По своему усмотрению любой из вас, в том числе и я, может на определённом участке жизни сделать любые изменения: усложнить ситуацию или облегчить путь к достижению цели. Можно поставить любое препятствие.
– Это очень серьёзная и ответственная работа! – изумлённо сказал я вслух то, о чём подумал.
Марк улыбнулся мне и ответил:
– Согласен с тобой, но такова участь каждого идущего на Землю. Он определяет и выбирает место рождения, родителей, а с этим – условия жизни. Также ставит перед собой цель, которую к исходу должен достигнуть, пройдя через определённые им самим же препятствия. При просмотре эти препятствия можно усложнить или облегчить. Для этого надо мысленно в данном участке поставить небольшой крестик и всё.
– А как же реально в жизни отобразится этот крестик? – вновь спросил я у Марка.
– Всё будет зависеть от случайной ситуации, куда придётся крестик. Это обусловят окружение и местонахождение человека.
– То есть, полностью можно положиться на волю случая. А человек сам будет искать выход из ситуации, полагаясь на свой ум, интуицию и так далее, - сделал я вывод из сказанного Марком.
– Ты сообразителен, - серьёзно глядя на меня проговорил Марк и задал вопрос: - Скажи, как твоё имя?
Я посмотрел на Учителя, растерявшись от неожиданного вопроса. Он же мне просто ответил, прикрыв глаза. Я понял Учителя, он хотел сказать мне: «Не молчи, отвечай».
– Николай Осеёв.
– Ты был его учеником? – спросил Марк, указывая глазами на Учителя.
– Да.
– Как долго?
– Один год.
– Когда ты вышел из-под его опеки?
– Немногим менее года.
На лице Марка проскользнуло удивление, но он тут же овладел собой, и его лицо стало непроницаемым.
– Больше к тебе, Николай, вопросов нет. Если и вам всё ясно, то нам пора идти.
– Да, - сказал Учитель утвердительно.
– Да, - подтвердил я ясность изложенного Марком.
Мы подошли к берегу Озера Забвения. Откуда-то сразу же навстречу нам вышел мужчина в длинной до земли светло-голубой одежде. Он вёл за руку прекрасную молодую женщину, в которой я узнал ту самую, что обогнала нас по дороге. На её лице мелькнула улыбка, обращённая ко мне и Учителю. Она узнала нас.
Далее всё было так, как и говорил Марк.
Ведущий держал за левую руку коленопреклонённую женщину, правую же она прижала к груди. Мы полукругом стояли на шаг позади неё.
Закрыв глаза, я сначала ощутил пустоту перед собой, подёрнутую сероватой дымкой. Затем появилось ощущение приближения чего-то. Сероватая дымка расступилась, и уже знакомым мне образом появилось изображение. Сначала нечёткое, а потом всё резче и яснее вырисовывались картины, сменяющие одна другую.
Я видел родителей малышки, её рождение, детство. Это тихий и болезненный ребёнок. Очень много крестиков в этот период. Зная, что могу вмешаться в её жизнь, я убрал два крестика, избавив её тем самым от двух простуд: в первый раз – когда она по весне очень сильно промочила ноги, но продолжала с детьми пускать кораблики в ручье и доставать их, если они застревали, и вновь спускать на воду. Во второй раз, тоже весной, но уже годом позже, она во дворе сбивала сосульки с крыши пристроек около дома и грызла их. Это грозило ужасной ангиной.
Что произошло в тот миг, когда я поднял первый крестик? Конечно убирал я его мысленно, просто стирал силою воображения. Подняв крестик таким образом, я увидел, как картинки, только что увиденные мной, прокрутились назад в обратном порядке… Прозвучал щелчок, я не понял, в каком месте. Был он приглушённый, после него стали прокручиваться те же события, но несколько изменённые. Что же изменилось?..
Няня, собирая малышку на улицу, надела ей резиновые сапожки, а не войлочные, как раньше. Теперь же малышка, пуская кораблики, не промочила ноги, тем самым избежала простуды. Во втором случае, когда я поднял крестик, произошли тоже изменения: малышка за столом опрокинула на себя тарелку супа, за что была наказана – её не пустили гулять на улицу в этот день, а на следующий - семья уезжала за город. То есть, жизнь продолжалась, и опасность ангины миновала.
Когда я поднял первый крестик, ощутил рядом с собой чьё-то присутствие. От того, кто находился рядом, исходило тепло и шло чувство успокоения и уверенности в себе. Я хотел было открыть глаза и посмотреть, кто же это стоит рядом со мной, но не мог сделать этого. Моё внимание от ощущения тепла, спокойствия и уверенности переключилось на бегущие одна за другой картинки. Так просматривался день за днём во всех случайностях. Если Учитель или Марк вносили какие-то изменения, я видел лишь изменённый вариант. Должно быть, если я вносил какие-то изменения, они видели тоже только изменённый вариант.