Гнозис и гностицизм в мировоззрении русских розенкрейцеров 18-19 веков.
Пытаясь определить особенности мировоззрения русских масонов конца 18 – начала 19 веков, по крайне мере двое исследователей – В. Зеньковский и Н. Бердяев – указывали на «гностические мотивы»[1]. Разумеется, читая их размышления о масонстве, необходимо учитывать их личное увлечение гностицизмом и общий гностический фон русского религиозно-философского ренессанса. Тем не менее, было бы действительно интересно проследить эти самые гностические мотивы в эзотерическом учении русских масонов и ответить на вопрос о том, можно ли считать масонское мировоззрение разновидностью гнозиса и гностицизма или нет. Тем более, что и сами масоны указывали на связь своего учения с гностицизмом. Например, в одном из масонских текстов встречается имя известного гностика Василида: «Наше нравоучение вышло из Пифагорова училища, и система религии Василида снабдила нас положениями, основаниями и иероглифами»[2].
При попытке ответить на этот вопрос, сразу же возникает принципиальное затруднение, связанное с тем, что понятия «гнозис» и «гностицизм» являются весьма многозначными, расплывчатыми и неопределенными. Существует несколько подходов к их пониманию, которые противоречат друг другу, в результате чего некоторые исследователи предлагают вообще отказаться от употребления этих понятий[3]. Тем не менее, условно под гностицизмом обычно понимают некоторые религиозно-философские системы поздней античности, а термины «гнозис», «гностик» и «гностический» употребляют применительно к любым учениям и системам, утверждающим необходимость для спасения человека особого рода тайного, откровенного, просветляющего, интуитивного, внутреннего, элитарного знания о предназначении человека.[4]
Иными словами, «гностицизм» - категория историческая, а «гнозис» - типологическая, «и в этом отношении, типологически, гностическое миросозерцание является религиозной универсалией, некоей константой религиозно-мистического мировоззрения, вновь и вновь выплывающей на поверхность религиозной жизни разных эпох и разных народов»[5] или «определенной установкой сознания»[6].
Анализируя мировоззрение русских масонов-розенкрейцеров, я буду говорить о гнозисе в типологическом смысле этого слова и лишь коротко скажу о возможных исторических связах гностицизма и русского масонства, т.к. на данный момент данных для этого слишком мало. Однако, даже и в типологическом смысле, термин «гнозис» очень многозначен, поэтому я буду опираться сразу на несколько подходов к этому понятию и схем его описания.
Гнозис как форма познания: подход Антуана Февра
Прежде всего, стоит обратиться к характеристикам гнозиса, данным А. Февром, основоположником академического изучения западного эзотеризма, который рассматривал гнозис как один из аспектов эзотерического мировоззрения[7]. Февр определял гнозис как тип знания следующим образом: «В отличие от научного или рационального знания (которое гнозис, однако, не отрицает, а использует), гнозис представляет собой интегративное знание, понимание фундаментальных отношений, включая наименее очевидные, существующие на многих уровнях реальности, например между Богом, человечеством и универсумом»[8]. Кроме интегративности гнозис характеризуется еще двумя признаками: 1) упразднение границы между знанием и верой (для «знающего» вера больше не нужна); 2) сотериологическая функция знания (знание должно просветлять и обретается особым путем – через погружение в самого себя, а также через посредничество сверхъестественных сущностей и учителей, ведущих человека по пути спасения).
Мировоззрение русских масонов в этом смысле вполне подходит под определение Февра. Возьмем, например, такое описание целей масонского ордена: «Масонство есть форма училища древних, избранных и пророков, где разнасаждалась истинная Премудрость: высокая оной цель есть приводить достойных к познанию Бога, натуры и человека, дабы восстановить здесь троякое здание человеческого совершенства».[9] Как видим, масонство – это знание о Боге, природе и человеке, которое необходимо для спасения человека, восстановления утраченного им совершенства.
Вообще говоря, с точки зрения русских масонов знание, которое не ведет к совершенствованию, не является подлинным знанием: «Главные источники, из коих черпали философы, были понятие о Боге, о человеке и о природе. Когда сие изыскание не для того чинится, чтобы лучшими сделаться, то есть суетно»[10]. Тесная взаимосвязь целостности знания и его сотериологической функции видна и в другом фрагменте одного масонского текста: «Каждому из нас должно быть известно, что мы под словом Испытатель Натуры разумеем того, который занимается внимательным познанием Творения в целом и почастно, исследует как наружный вид, так и действующие невидимые свойства тварей, дабы чрез такое испытание извлечь нравственную и физическую или духовную и телесную пользу»[11].
При это главнейшим аспектом такого знания является именно погружение в себя, самопознание: «Но какой род познания будет для нас важнейшим, необходимейшим и спасительнейшим?»[12]. Собственно, любое другое знание возможно только через погружение в себя: «Невидимое познается чрез видимое, разум Божий в творении, будучи невидим, вынаруживает себя видимостью, которую приемлем мы в себя сквозь чувства в разум, а оттуда в сердце, в коем находится вечный наш человек»[13]. Чем глубже хочет человек познать мир, тем должен он «глубже уходить во внутренность свою»[14].
Не познав себя, невозможно познать и Бога, а без этого знания нельзя обрести и спасение: «Сколь нужно человеку познание себя самого, без которого он не может постичь и познать натуры и Самого Творца натуры; а без сего, и времяннаго, и вечнаго блаженства иметь не можем»[15]. Как отмечает Февра, для гностика познания – не просто инструмент спасения, это само спасение как таковое, с чем согласны и русские масоны: «Познание самого себя есть новый человек»[16]. Только через познание возможно обретение в себе «нового человека» (он же «вечный», «духовный») как противоположности «ветхого» («временного», «плотского»). Характерно, что восстановление в человеке утраченного божественного образа, «Адама Кадмона», и рождение в нем «вечного человека» описывается у русских масонов зачастую как воссоединение в человеке мужского и женского начал, утраченной им после грехопадения андрогинной целостности, в основе чего лежит сложное алхимическо-каббалистическое учение. Здесь мы приведем только одну цитату, не вдаваясь в подробности этого учения: «При восстановлении человека в первобытное состояние, он будет паки муж и жена купно, т.е. в одной плоти; в Евангелии Никодима сказано, что Адам спасителем выведен из Ада, а про Евву ничего не упомянуто»[17]. В данном случае на эту идею важно указать, т.к. она очень напоминает фрагмент гностического Евангелия от Фомы, который цитируется в одном из масонских текстов: «В одной апокрифической книге Спаситель на вопрос, когда будет Царстиве Божие, отвечает: когда внутреннее сделается внешним, а внешнее внутренним, когда сокрытое откроется, а открытое сделается сокрытым; когда муж и жена будут ни муж, ни жена»[18].
Понимание гнозиса как всеобъемлющего знания человека о самом себе, о своем предназначении в этом мире было присуще и древним гностикам. Скажем, Феодот, ученик гностика Валентина, утверждал, что обладать гнозисом, значит знать «Кто мы были? Чем мы стали? Откуда мы вышли? Куда мы заброшены? К какой цели мы движемся? Откуда мы получаем искупление? — Что есть порождение? И что есть перерождение?».
Эти слова Феодота, дошедшие до нас благодаря Клименту Александрийскому, очень напоминают слова одного из духовных лидеров русских розенкрейцеров И. А. Поздеева: «Наше место, где мы должны строить храм, есть внутренний человек, то и надобно стараться узнать в точности, что есть внутренний и внешний человек? … не надобно ли стараться познать и первосотворенного человека, таков ли он сотворен каковы мы теперь? Или в чем-нибудь разнствовал от нас? А есть ли он разнствовал, то конечно каким-нибудь совершенством. Где это совершенство? И какое оно? И чрез что точно он его потерял? И совсем ли потерял? Или оно в нем скрыто осталось? И нет ли чего из первосотвореннаго совершенства в нас самих? И где оно? И что это за совершенство? И не можно ли каким образом оное опять открыть?»[19].
Знание, ведущее к спасению и обретаемое через погружение в себя, является особым знанием, которое не вписывается в привычную дихотомию знания и веры. И. Г. Шварц, основатель розенкрейцеровского ордена в России, называл такое знание «живым»: «Словом: живое познание научает человека разбирать самого себя, и подает средство к возвышению самого себя, ко умножению бытия своего и к стремлению к тому источнику, от коего он имеет свое начало»[20].
Это «живое» знание противоположно «историческим» знаниям ученых: оно исходит из сердца, а не из рассудка, направлено на постижение вечного бытия, а не временного, внутренней сущности вещей, а не внешней поверхности явлений. И в этом смысле оно тождественно вере: «Вера не есть историческое познание, которое состоит в произвольно-постановленных правилах, вынужденных умом, но она есть с Богом дух и Св. Дух находится и действует в духе веры»[21]. Это знание-вера является основой религии, которую И. Г. Шварц определял как «откровенное и сообщенное человеку знание о высочайшем Бытии Бога. Она научает, каким образом должны мы служить сему Бытию, и каким средством можем мы соделаться ему приятными и обрести спасение»[22].
С другой стороны, «познание Бога не должно быть невежественное, т.е. слепо верующих»[23]. Поэтому истинное «живое» знание не полностью тождественно религии, вере и откровению, но в своей наивысшей форме, в эсхатологической перспективе, оно должно быть доступно и человеческому, т.е. стать именно знанием, а не верой: ««Многие догматические истины сердцем понимаются, а уму непонятны, но со временем должны будут уму быть понятны. Сам себе оставленный разум нашел бы на своей дороге наконец то, что откровение прежде сообщает. И так как ясную истину»[24].
Иными словами, граница между знанием и верой, разумом и откровением у русских масонов действительно стерта, они не столько противоречат, сколько дополняют друг друга: «Разум есть природное откровение, посредством которого вечное существо…сообщает человеку некоторую часть истины, соразмерную понятиям ума…Откровение напротив того природный разум, обогащенный новыми некоторыми открытиями, непосредственно дарованными от Бога, об истине которых уверяет нас разум чрез свидетельства и доводы. Почему кто старается уменьшить силу разума с тем намерением, чтобы возвысить откровение, тот угашает свет обоих»[25].
Отметим, что «гнозис» отождествлялся русскими масонами именно с тем знанием, которое они могли получить в Ордене. С одной стороны, масонское знание бесконечно выше и глубже знаний профанов, «исторических знаний» мирских ученых: «Масонский свет таков, что при оном, в какое бы дело или мастерство тебя не употребляли, то ты необыкновенную развязку получишь. Люди не ученые, когда вступали в братство, от упражнения в оном по сердцу и разуму, не только становились знающими в Геометрии, физике, Химии, но даже недоумения Профессоров сих наук разрешали»[26].
«Мирские ученые» обладают лишь поверхностным знанием явлений, знанием противоречивым и неполным, в противоположность посвященным: «Мирские ученые, не ведая, что причина всех явлений есть один и тот же всеобщий дух мира, принимают часто явления сии за особенные силы, а потому и запутываются в многоразличности своих гипотезов, или предположений»[27]. И. А. Поздеев предлагал своим ученикам для размышления такой афоризм: «Академики получают наставления от лунных духов, а Братья от солнечных»[28]. За этим странным афоризмом стоит теория о том, что различные знания связаны с различными познавательными способностями, которые, в свою очередь, связаны с разными аспектами духовного мира: «разум есть вещь солнечная, а разсуждение вещь лунная»[29]; «Все то, что мы знаем о райском мире и селениях, сообщается нам от духов солнечных. Ибо солнце есть окошко, сквозь которое вливаются силы райского мира; а все натуральные познания произошли от лунных духов»[30].
«Мирские ученые» мыслят рассудком, который является органом аналитического, дискурсивного, относительного, естественного познания, и потому блуждают во тьме, а посвященные масоны мыслят разумом, способным проникать в вечную сущность вещей интуитивным образом, достигая абсолютного, откровенного знания о сверхчувственном мире, «света истины»[31].
С другой стороны, масонское знание противопоставляется не только знанию «профанских физиков», но и религиозной мистике, основанной исключительно на вере: «Мистики проповедывают, а Масоны учат, те только трогают и прослезят, а не убеждают»[32]. Масоны обладают именно знанием, хотя и особым, высшим, тайным, религия же основана только на вере: «Религисты говорят верь! а Орден ясно доказывает. Религисты и не ведают того, что человек должен познавать Бога»[33]. Вера, в конечном итоге, является уделом профанов, так же как и чисто научное знание: «Без указания подобного сего, без доказательств ясных, из Натуры почерпаемых, по примеру Павла, прозябанием объяснявшего прославление тел наших, остается собратиям нашим, вне учения Орденского находящимся, довольствоваться одною верою»[34]
Однако, без познания Бога невозможно обретение спасения и Царства Божия как главных целей масонства, познание становится исключительно важным инструментом в деле спасения: «Но как привести сие в исполнение, без познания того, к которому все сие относиться должно?»[35]. Только через познание вселенной, которое может получить посвященный в Орден, человек может прийти к спасению, просветлению, восстановлению и возрождению: «Орден научает нас созерцать, каким образом из Хаоса натуры происходит дивное творение премудрого Художника, дабы мы, привыкая познавать истинный и коренный во всем порядок, тем вернее спешили к возрождению, и опытуя его в самих себе, достигали и к практическому узрению, как внутрь, так и вне нас, разнасаждающегося царствия Божия»[36].
Справедливости ради отметим, что хотя русские масоны и придавали огромное значение спасительной силе знания, все же для них, в отличие от классического гностицизма, знание не было синонимом спасения. Русские розенкрейцеры много писали и о других путях возрождения человека: через молитву, чтение священных книг, исповедь, исполнение масонских обязанностей и христианских заповедей, причастие и другие христианские ритуалы. Однако, для избранных, достигших наивысших ступеней посвящения, именно знание, судя по всему, имело исключительное сотериологическое значение.
К характеристикам гнозиса как типа эзотерического познания необходимо добавить и еще две характеристики, предложенные В. Ханеграафом и Г. Йонасом. 1) Коль скоро это познание не сводимо к противопоставлению разума и веры, не выразимо ни в языке догматов, ни в дискурсивной аргументации, а также должно быть реализовано на практике, в жизненной позиции с целью спасения, оно является исключительно опытным и основано на «внутреннем знании»[37]. 2) Коль скоро это познание является опытным и внутренним, «отношение познавания взаимно, т.е. одновременно с познанием происходит акт подлинного самораскрытия со стороны познающего… субъект "трансформируется" (из "души" в "дух") объединением с реальностью, которая сама по себе воистину является высшим субъектом в данной ситуации и, строго говоря, никогда не становится объектом»[38].
Обе эти характеристики «гнозисного знания» также нашли отражение в философии русских масонов. Действительно, одной из целей Ордена они считали «ощутительное созерцание в творении Премудрости Божией»[39], т.е. именно опытное познание, которое понималось ими как мистический брак с этой Премудростью: «Взор силен; сказано: лишь воззришь на жену, уже любодействуешь. Следовательно и напротив, ежели ты с чистою, горячею любовию будешь взирать на ковер (имеется ввиду масонский ковер, используемый при инициации как символ Натуры – прим. авт.), то уже тут невидимо и сочетаешься с Премудростью»[40].
В другом тексте читаем: «Истина не требует доказательства, понеже она ощущается»[41]. Само же «ощутительное созерцание» понимается как взаимораскрытие и слияние субъекта и объекта, становление субъекта объектом: «В ощущении высочайшего наслаждения…мы не имеем времени рассматривать, но сами делаемся все ощущением»[42]. Такое слияние опять же описывается метафорой брака познаваемого и познающего: «Душа наша есть существо имеющее астральное понятие о вещах нас окружающих. Живое представление вещей есть соединение с вещью нетелесное. – Spiritus et Anima, Невеста и Жених; сочетание их наше блаженство»[43].
Важно подчеркнуть, что опыт, о котором говорят русские масоны, «ощутительное созерцание» - это именно опыт внутренний: «кто имеет в себе внутренний свет, тот и без внешнего может все видеть, понеже целый мир находится в человеке»[44]. Без этого «внутреннего света» внешний мир постичь невозможно, познание обязательно должно сопровождаться внутренним преображением и возрождением: «Мы столько удалены от познания Невидимого Творца, что иначе не можем достигнуть до оного, как чрез познание видимой Натуры, а так как внешних вещей видеть мы не можем без света, то тем более, внутреннего их существа невозможно зреть или познавать без света внутреннего. Но что же такое свет в нравственности? Ежели внешний свет чист, то уповательно что и внутрений такие же имеет свойства, а чистота в нравах происходит от добродетели. И так, чтобы достигнуть до познания Натуры, надобно непременно очистить нравственность, переходя от пороков к добродетели»[45].
Так как подлинное знание доступно только возрожденным, оно доступно не многим, а лишь избранным. Эта идея является одной из ключевых характеристик гнозиса согласно Е. Торчинову: «Установка на принципиальный эзотеризм. Все люди делятся гностиками на "телесных" (соматики, гилики), "душевных" (психики) и "духовных" (пневматики). Из них только последним доступны тайны гнозиса – высшего и подлинного мистического знания»[46]. Такой элитизм и эзотеризм был, несомненно, присущ и русским масонам. Выше я уже показал, что обладание истинным гнозисом приписывалось ими только посвященным в Орден. Однако, такой элитизм гнозисного знания трактовался масонами и шире.
Они, так же, как и гностики, считали, что человек состоит из тела, души и духа, и может находиться в одном из трех состояний – «плотском, зидерическом (или звездном, астральном, душевном, разумном) и духовном»[47]. Эти три аспекта и три состояния человека могут преобладать у разных людей в разной степени: «Следовательно, какое в нем господствует начало, с тем родом жителей он и гармонирует… Кто живет только по чувствам, подобен скоту и видит только скотское, все же превышающее оные ему невероятным быть кажется... Другие же, напротив того, удовлетворясь единым разумом, не верят ничему, что превосходит его и для того никогда не приходят к истинному познанию и применению сердца, и остаются не возрожденными. Но блажен только тот, кто следуя ведению Ордена возделывает свое сердце, употребляя прочие две части в средство к своему убеждению, и почерпая истинную жизнь и свет, пособствует как в себе, так и вне себя разнасаждению Царства Божия»[48].