Четыре пары, восемь отражений 4 глава




– Правда? – удивился Эмиль.

– А ты думал, что сразился с тенью прошлого и вышел сухим из воды так просто, без сторонней помощи? Ты же инфицирован был на случай несанкционированного сопротивления.

– Как это? – не переставал удивляться Эмиль.

– Вот, теперь вполне адекватная реакция обычного человека, – рассмеялась Яна.

– А так это, что если бы ты пошел на попятную, то обязательно вошел бы в свою собственную тень. Тогда пришлось бы Алине присоединяться к «диалогу», чтобы не дать перевесить нежелательным оппонентам. Между прочим, она все время рядом с тобой сидела. Не заметил?

– Нет, я вперед и по бокам смотрел, не видел. Еще и мысль крутилась все время, что кого-то не хватает.

– А ты, Алинка, говорила, что не заметит, – Яна посмотрела через Эмиля на подругу.

Эмилю надоело всё выспрашивать, и он промолчал, но Алина ответила на его немой вопрос.

– Вообще-то, все разборки мы на вечер оставили, на круглый стол, но по секрету скажу, потому что не в силах удержаться. Ты ведь к пробуждению подошел очень близко. И вот знаешь, как бывает у животных: открывает новорожденный детеныш глаза и кого первым видит, тот для него и мама. И здесь тоже работает принцип: «Кто кому в чем открыл глаза, за тем тот в том и идет». Так вот, когда за твоим кольцом «не преступи сознание» образовалась тень монаха, я между этими двумя кольцами и запустила мыслеобраз, аффирмацию других условий. Это Яна подкинула идею.

– Эмиль, мы ведь с Алиной не одну жизнь рука об руку идем, это уже факт, просматривали некоторые. Есть очень даже насыщенные, – Яна сделала паузу и продолжила, – например, когда мы были Мироникой и Вероникой.

У Эмиля подкосились ноги, и он присел на скамейку: благо она оказалась рядом…

 

Разбор полетов

 

– Все определяемо лишь через то влияние, которое оно оказывает на все, что его окружает, – произнес Алим, когда вечером все собрались у него дома, – это хорошо кто-то подметил.

– А у меня вопрос, солидарный с тем, что прозвучал сегодня в аудитории, – явно выказывая свое недовольство чем-то, произнес Эмиль, – и мне тоже кажется, что кто-то всегда знает больше, чем другие.

– С одной стороны, это хорошо, напарник, – ободряюще посмотрел на него Алим, – значит, взгляд твой направлен в сторону развития. И вот результат: сегодня так же на тебя смотрела почти вся аудитория. Ну, а если ты нам этот вопрос задаешь, то тогда возникает и другая сторона. Так вот, с другой стороны, важна определенность собственной позиции в подобной ситуации.

Итак, мы начинаем традиционное чаепитие с игрой и сеанс самоидентификации, нет, самокоррекции, точнее, групповой коррекции, или лучше, индивидуальной коррекции в групповых условиях, – подобрал более подходящее определение Алим. – А посему попрошу всех самостоятельно избавиться от накопленного мусора, синтезироваться со своими, с ведущими каждого из нас Владыками, независимо от степени или уровня наработанного взаимодействия, и уже с этой позиции посмотреть проявленность, или применимость, или любые нюансы, замеченные в происходящем вокруг нас и конкретно сегодня.

Вот, к примеру, мое первое наблюдение: я думаю, что мне не представилась возможность поделиться с Эмилем полученными накануне сведениями о предстоящем семинаре еще и потому, что это не позволило бы ему быть таким непредубежденным, естественным и искренним во время выступления в институте. А, значит, он не получил бы такой наработки в своем Образе Отца и потенциализации других частей.

– То есть ты хочешь сказать, что семинар «Новое рождение» и то, что со мной произошло, имеют прямую связь? – удивился Эмиль.

– А я бы тоже не стала отделять одно от другого, – вступила в диалог Яна, не обращая внимания на вопрос Эмиля, потому что была ее очередь говорить в игре. – Ведь каждый семинар Синтеза открывает особые возможности вхождения в новые условия жизни. И какая разница, чем занимается человек. Он может работать поваром, инженером, зоотехником – это все мирское, и даже любые наши наработки, какими бы необычными они нам ни казались – это все суетное и это все жизнь, в которой мы должны замечать и распаковывать различные огнеобразы. И эта возможность, да и способность, непременно будет возрастать, именно она и будет компасом, определяющим правильность выбранного направления движения. Компасом этики, как сегодня заметил Эмиль.

– Почему сегодня к моей персоне такое пристальное внимание? – не удержался Эмильен.

– А ведь правду говорили, что одновременно с углублением, на поверхность поднимаются и более глубинные неадекватности, которые надо отрабатывать, – продолжила движение диалога по кругу Алина. – И это радостно, ответственно и проблематично одновременно. В самую пору вспомнить, что давая ношу, Отец дает и силы ее нести. Я бы сказала, даже в нашем случае наоборот. Сначала Отец дал нам силу Образа Отца и Новое Рождение, а теперь смотрит, как и где мы сумеем ею примениться.

– Ага, увидели ли «моськи» «слона», который за ними идет, или подумали, что все разбегаются только пред ними самими, – вставил Эмиль, улыбаясь, и все рассмеялись.

– Думаю, прогресс налицо, и когда до тебя дойдет очередь, ты сможешь нормально говорить, Или, – поддела его в ответ Алина.

Дальше по кругу сидела Мила. И хотя она не была свидетелем того, что произошло в институте, из рассказа Алима составила себе определенную картину событий.

– Хорошо вам иметь возможность в экстремальных ситуациях отрабатывать важные детали, – начала она, – и тебе, Эмильен, тоже, а тут приходится в серости повседневности находить изюминки радости. Вот о чем я подумала недавно и свою же мысль отследила. Ведь из мельчайших частиц синтезированы атомы, из них молекулы, и в конечном счете – любое вещество. И как правильно кто-то подметил – все это не могло бы находиться в цельности, рассыпалось бы, как песчинки в куче песка, если бы не было какого-то внутреннего принципа их единящего, дающего основу тому процессу, который называется Синтез Отца. И вот точно так же не могут быть соединены звуки в цельность звучания музыкального произведения без привнесения в них глубинного единящего начала, чему подтверждением являются всем известные попытки дилетантов импровизировать. Так вот, я к чему всё говорю: значит, получается, что если мы научаемся какой творческой способности, то делаем шаги к проявлению качеств Отца собою. И это было великолепно раньше, а теперь получается, что все это как-то улеглось в присутственностях одного лишь присутствия, и надо перестроиться из горизонтали в вертикаль. Давайте научимся выражать это словами, но так, чтобы начинали складываться в душе аккорды воссоединенности, и могли они доходить до души того, кто слушает. Это как переход через «игольное ушко»: все слышали, делали вид, что понимают, а совершить смогли единицы. – Мила замолчала, занявшись поисками нужных слов для пояснения сказанного, и продолжила Саша:

– Поиск принципа или принципов, регулирующих поведение человека, направляющих его поступки – это как раз и есть нормативная этика, а изучение происхождения и значения этических категорий – это, вообще, метаэтика. А вы, я так полагаю, задумали пойти еще глубже, соединить стандарты и правила возможностью реализации и доступностью восприятия. Для всех и каждого это не получится. Поэтапность, как условие любого развития, предполагает и постепенность вхождения в нормативную глубину этики. Если перефразировать древнее изречение, получится так: то, что этично для зверушки, то неэтично для человека, и что этично для человека прошлой эпохи, то может не пускать его в новую, будучи в ней неприемлемо.

Саша ощутила на себе взгляд Эмиля и закончила, как бы отвечая на него:

– Да, я специально в свете сегодняшних событий направленно передаю тебе ход, делая акцент на этой теме.

И вот Эмиль оказался перед необходимостью совершить невозможное или спуститься на землю сдувшимся шариком. После сегодняшнего неконтролируемого, можно сказать, триумфа в институте, он зашел в тупик осознания своей неготовности и только теперь уяснил правоту Алима, когда тот говорил о непредубежденности и искренности.

«Вот и фиаско», – подумал Эмиль, отпивая глоток слегка остывшего уже чая.

 

Глоток чая

 

«Уложили на обе лопатки, раскатали, а то, что осталось, присыпали, чтобы не сильно в глаза бросалось», – хотел он начать, но что-то удержало его. Неприлично это было, что ли. И вспомнив, что уныние – это депрессия от отсутствия перспектив в лени их поиска, уже в который раз говорить начал неожиданное для себя самого:

– Сначала я застрял, запутался, увяз в мысли, что всё вокруг меня странно себя ведет, но потом понял, что в такой позиции мне становится сильно одиноко, будто кто-то или что-то подключено к моему источнику жизни и растаскивает мою энергию, затрудняя проявлять усилие. И, вот, вы мне напомнили, что энергия – это фундамент физичности, только не перебивайте, я же вижу, что вы хотите групповым усилием решить какую-то задачу, но определенно заранее не знаете, кто и какую роль сыграет в ее решении.

Энергия даже для науки представляется сегодня наиболее примитивной формой ткани универсума. Это мера того, что переходит от одного атома к другому в ходе их преобразований, это выражение способности к действию, это материальный выразитель и звуковой волны в том числе. Во, точно – всё, о чем вы сегодня говорили! Это и возможность влияния, которым всё определяется, и возможность различения, где и как мы применяемся, и возможность осуществления той самой поэтапности в развитии и практичности этики.

– Сразу видно, что в физике ты разбираешься больше, чем в психологии, – посмотрела на него Алина. – Всё, я устала, давайте лучше какие-нибудь истории интересные послушаем. Ты, Эмиль, две недели назад был таким прелестным мальчиком, а превратился в зануду. Как тебе удалось так быстро этого достичь? Поделись секретом.

Все оживились, и снова Эмиль оказался в центре внимания.

На выручку пришел Алим:

– Не поддавайся на провокацию и не слишком доверяй наивным взглядам, Эмиль, а то нас опять начнут выпасать, как подопытных гусей.

– Почему же: истории, так истории, – обрадовался Эмиль. – Только не один я, а все, по кругу! Хотя начать могу и я. Никто не настаивает на правдивости?

– Отчего же не настаиваем? – улыбнулась Саша. – Только факты. И аргументированные желательно.

– А вот, не дождетесь, чтобы я вам еще и разжевывал. Достаточно того, что открою очень большой секрет. – Эмиль напыжился игриво, устремил взгляд вверх, и, будто что-то вспоминая, начал.

– Точно не помню, в котором часу это было, но три дня назад – это точно, ближе под утро проснулся я и, посмотрев в окно, увидел звезды, а увидев, вспомнил, что видел во сне нечто необычное, снова лег и закрыл глаза. И увидел я созвездие Большой Медведицы, как видели его древние, а, может, и не так. Только спала она, и туловище ее то увеличивалось, то уменьшалось, как при дыхании, и втянуло меня этим дыханием, и медленно переместило в то место, которое голове соответствует, а там свое движение, будто вспышки-змейки разлетаются и угасают. И тут до меня дошло, что это процесс какой-то идет. Процесс возникновения и угасания мыслей. Попытался я гоняться за ними – ничего не получилось: выскальзывают. Но вот одна обвилась вокруг меня, приняв мои очертания, и словно во мне заговорил кто-то:

«Не пытайся делать то, чего тебе не надобно» – и мягко так переместила в другую область проявления. А там, свернувшись в калачик, спит человеческий детеныш, прижатый к медведице ее лапой, и звездочки в тех местах, где чакры расположены: то вспыхивают, то замирают недвижно, и только в районе головы опять светящееся движение и смех. И на этот раз втянуло меня прямо туда, и потерял я прежнюю картину, а стоит передо мною девушка и спрашивает:

«Чего тебе, косолапый?» – у меня и речь отняло, боюсь на себя посмотреть, а вдруг я, телом, зверь какой?

А в душе такое тепло разлилось, потерялся мыслями, растворился в желаниях и промычал что-то. Девушка у меня и спрашивает:

«Хочешь человеческий сон увидеть? »

«Хочу», – отвечаю и удивляюсь и тому, что говорю, и тому, что вообще говорить могу.

«Иди », – говорит она и со своей ладошки опускает на землю. А я и не помню, как в ее руках оказался.

Выражение лица Эмиля вполне достоверно передавало его эмоциональное состояние во время происходящего: то умиление, то испуг, то растерянность. А он тем временем продолжал:

– Но видел я себя со стороны, и это было не очень приятно, поскольку возникало торможение и неуправляемость движений. Наконец я понял, что проку от моего желания подсказывать себе мало, и начал смотреть на все, как на сон. И как только отпустил я себя, произошло то, что должно было произойти. Я уснул своим сознанием и вошел в неведомое мне. – Эмиль на мгновение потерял канву своего повествования и вообще связь с реальностью.

Он сидел за своим рабочим столом в саду Ники, и в его голове никак не могло сложиться словесное описание событий.

– Или! Преодолеть – еще не значит переступить или забыть. Пространство не предполагает собою нечто проявить, что за пределами условий того, что можно применить, того, что можно рассмотреть, когда ты в нем еще на четверть, тем более, когда на треть. Когда всеобщие утраты звучат в нем, как животный рев, и в жилах каждого вскипает и стынет, холодеет кровь пульсацией невыносимой. Всеобщее, но не твое, уж близко, но проходит мимо, и чуждо до поры всё то.

Но вот, совсем когда некстати, когда привязан навсегда, приходит первая потеря, ничтожно малая, но та, что сквозь тебя пройти стремится, пронзая сердце. Через боль экзамен ты сдаешь! Изволь, но разорваться или слиться, бежать или ввязаться в бой? Ты вздрагиваешь? Что с тобой? Ты разве не предполагаешь, что движется всё из тебя, в тебя же снова возвращаясь уже осознанным? А я лишь спрашиваю: Или, знаешь, что ты в мир внутренний впускаешь? Его собою ты творишь или собою растворяешь? Взрастаешь или умираешь? И что стремишься ты постичь, и что в итоге обретаешь?

Преодоление потери? Об этом и не думал я.

– Потеря – внешне! Боль утраты ее лишь множит для тебя и пред тобою рассыпает, и новый выбор очерствляет, и в дальний уголок забиться твое сердечко заставляет, срывая лепестки с души. Или с привязками проститься: для сердца биться – значит жить, для воина жить – значит биться.

Негоже жизни мирно течь, когда в нее приносят меч…

Что вновь тебя влечет родиться и вновь коснуться той черты, где ты совсем уже не ты, но больше?

... Часть твоя, что превосходит и тебя! Вот незадача! Новый круг! – охапку листьев вновь собрала, собою всё заполнив вдруг:

– О, Илист, Илист, верный ратник, – и закружилось все вокруг…

Эмильен повествовал, меняясь в голосе, перетекая из мира в мир, привнося в комнату то прозрачность, то вязкость, то сковывающую твердь.

Снова возникла девушка, с ладони которой он сошел в туманный мир, и снова зазвучал через него из неведомой глубины ее голос:

«Ты думал, я тебя забыла? Свой сон, который отпустила я вглубь себя, чтобы собрать подробности того, иного, которое хочу понять?

Ты – мысль моя, и небылица, мой нервный импульс, пустота, мельканье сотен тысяч лиц. Мне недоступны отношенья элементарных тех частиц. Что значит вверх, что значит ниц? И что такое единица: светлица то или темница?

Как можно внешне разделиться, и разделенно проживать еще мельчайшее движенье? Ты исчезаешь каждый раз, как ощущаешь приближенье, сиянье видишь моих глаз.

Вот это точно развлеченье, какого не видал никто, которого и не бывает. Скажи, моя сестрица Ника, – вдруграссмеялась Вероника, сестру представив пред собой, – в твоих руках такая кроха, которая во мне и мной мой мир собою проживает, скажи, неужто он познает, скажи, неужто он узнает во мне меня?»

И промелькнуло всё, опять его сознание уснуло, и стал он вроде сам собой. И Ника перед ним с листвой, и лист один распался в прах. «Так, значит, я в твоих руках?» – вопрос уж в воздухе витает. Но Или мысль ту отгоняет, и размышляет о другом, и пелена с очей спадает.

– Ты мне никогда не уточняешь задачу, ее делает осязаемой лишь само исполнение, оно открывает перспективы и возможности, которым я должен соответствовать. И они рождают изнутри это соответствие, обдают жаром, согревают теплом – таким же, какое исходило от сестры моей Мироники, с которой сводят иногда меня мои видения. И ощущаю я себя вечным учеником, – выпалил Или, выбрал один из полусухих листьев и положил перед собой. Но присутствие Ники не позволяло сосредоточиться, и он поднял глаза, и когда встретился его взгляд с ее взглядом, зазвучал снова ее голос:

Учиться надо, восходя в нужном и соответствующем своей подготовке месте, причем подготовка в новую эпоху предполагает возможность вмещения нового через общее соответствие этому.

Восходя! – вдруг дошло до сознания Эмили, и он открыл глаза. – Мироника! Восходя, а не погружаясь, и синтезироваться всеми своими лучшими накоплениями с Отцом.

Что же у тебя не получается? Что ты все из крайности в крайность бросаешься, будто от времени убежать хочешь?

Нет, хочу все из прошлого вытащить, что мешает в настоящем. – Эмили смотрел на Миронику, проживая тепло ее отношения к себе, отношения родственной души, и все мысли его поглотило безмолвие неизреченности…

Тишина рассеяла вкрапления иного пространства, и собравшиеся зашевелились, задвигались.

– Да, Эмиль, история твоя весьма запутана, – произнесла Саша, – представляю, что ты расскажешь, когда начнешь проживать свои шестнадцатирицы. Ты непременно всех их достанешь расспросами да выяснениями, как Миронику с Вероникой.

– Фух, Саша, успокоила меня, – улыбнулась Алина, – а то я представила, что будет, если он за нас возьмется.

Эмиль отпил глоток остывшего чая.

 

Неожиданное признание

 

Яна зажала в руках чашечку, пытаясь вернуть чаю его утраченное тепло, и неожиданно предложила:

– А хотите, теперь я поделюсь своим?

– Нас ожидает очередное погружение в прошлые инкарнации или глубинные ипостаси? – поинтересовалась Саша.

– Это был бы шаг в безнадежность или попытка победить в конкурсе фантазёров самого Эмиля, – возразила Яна, – но если вы устали, то можно в следующий раз.

– Не то, чтобы устали, но слишком много – это тоже не совсем правильно, – рассуждала дальше Саша, – лучше еще раз встретиться и со свежими силами послушать новую порцию откровений. Ведь то, о чем ты хочешь поведать, важно для тебя? – Саша посмотрела на Яну.

Возникло ощущение неловкости в атмосфере вечера, и Алим поспешил все сгладить.

– Совершенно верно: с одной стороны, уже поздно, а с другой, не хотелось бы смешивать впечатления. Если нет возражений, давайте встретимся завтра и продолжим восхождение обменом опыта.

– А ожидание или предвкушение каждого повысит его восприимчивость и мобилизует Яну, – согласилась Мила и посмотрела на Яну, пытаясь встретить понимание.

– Ладно, уговорили, будет вам «завтра», хотя возможно совсем по-другому. – Яна поднялась, и остальные гости тоже.

На улице было темно и сыро, поэтому прощались быстро, разделились по принципу: кому налево, кому направо. И тут судьба определенно дала Эмилю шанс. Они шли вдвоем с Яной: им, оказалось, по пути.

– Ну, расскажи что-нибудь, специалист по преодолениям, – Яна взяла его под руку, – как поживают твои символы и знаки?

– Знаки говорят о том, что время разделилось на три составляющие, и одна из них для чего-то свела нас вместе. А я так давно хотел поговорить с тобой, – ответил Эмиль, и понял, что покраснел.

– Верю, что хотел, – в словах Яны появились нотки здравого авантюризма, – ведь ты, наверное, даже покраснел, судя по тому, насколько интенсивнее стал источать тепло. Или это результат движения?

– Не знаю, как насчет движения телесного, но движение моих мыслей явно направлено в поддержку одной, которая звучит так: «Этот вечер раскрыл еще не все свои секреты и не желает отправляться в прошлое». Только, вот, как узнать, что он припрятал напоследок?

– А ты сделай шаг навстречу, может, и разглядишь…

«Вот он, момент, который может стать упущенным», – подумал Эмиль, и еще больше краснея, произнес то, что в другом случае могло показаться белибердой.

– Нельзя откладывать на завтра то, что вошло в резонанс со временем сегодня. Мне бы хотелось услышать то, о чем ты была готова рассказать всем, если конечно… – он замолчал.

– А ты сделай второй шаг.

В голосе Яны появились нотки отчужденности и безразличия. Портал предоставленной возможности закрывался прямо на глазах, и Эмиль неожиданно экспрессивно, будто в последний момент хватаясь за поручень уходящего вагона, громче, чем было бы естественно, произнес:

– Давай, посидим где-нибудь, и я поведаю тебе о той жизни, в которой ты была Вероникой.

Дверь для них или, вернее, портал остался открытым, хотя они по-прежнему стояли с разных его сторон, и эта потусторонность восприятия обдала холодком обоих.

– Прохладно стало, – произнесла все еще отчужденно Яна. Но что-то удерживало ее от полного разрыва. Она посмотрела на Эмиля в ночном свете, будто видела его впервые: совсем незнакомое лицо с глупым выражением и излучающими надежду глазами. Совсем недавно он бурил какую-то брешь между двумя столкнувшимися пространствами и казался мастером своего дела. А сейчас именно от нее зависело, потускнеет ли его взгляд через мгновение. И зачем только она завела весь этот разговор? Пооткровенничать захотелось, видите ли. Хотя, ладно, может, стоит отработать несколько вопросов из программы школы, пока опытный материал сам в руки просится?

– Хорошо, поскольку ты признаешь, что ты в моих руках, обещаешь вести себя примерно и непременно чем-то удивить, я готова предоставить тебе один-единственный шанс.

Яна улыбнулась, и Эмилю показалось, что дверь захлопнулась, но стала прозрачной или призрачной. И из-за этой зазеркальности на него смотрела та самая Яна, которую он увидел впервые: непредсказуемая, неприступная и хладнокровная.

«Вот и насмешка упущенного момента», – подумал Эмиль, когда они уже сидели за столом полупустого кафе, а вслух, скорее, даже не ей, а возникшей внутри пустоте произнес:

Так, значит, я в твоих руках? – так говорила Вероника, и то же подтверждала Ника, и снова повторяешь ты. Твои заветные мечты, которых ты есть воплощенье… Паденья, взлеты и отмщенья, боязнь утраты и смятенья – то всё пути преодоленья.

Короткий миг – он, как и вечность, карает нас за всю беспечность, как впрочем, и за безупречность. И дела нет до мелочей. Короткий миг, он ведь ничей, его лицо неуловимо, он словно проплывает мимо звучаньем поднятых мечей.

И в царстве снежной королевы, да и в поступке юной Евы, перед свершеньем был тот миг, который вечности достиг, и, дверь закрыв, в нее вошел. Короткий миг… как в чудных снах!… Так, значит, я в твоих руках?

Ответственности не боишься? Когда в себе собою снишься, и проникаешь сквозь себя, и возвращаешься собою, и, неизвестной стороною представ, по-прежнему идешь…

Короткий миг, который ждешь, он здесь с тобой, а ты зовешь, и в этот миг ты не живешь, и с ним не проникаешь в вечность. Беспечность или безупречность?

Эмиль замолчал. Он словно ощутил телесно странные перемещения, происходившие в его сознании, и когда посмотрел на Яну, увидел вдруг совершенно другого человека. Ее глаза светились согревающим светом, ее сердце было растоплено и больше не источало холодной колючести. Непреодолимая, казалось, препона вдруг исчезла, и они оказались в одном мире. Это было похоже на перерождение. Время остановилось. Оно предстало своей внутренней, а не внешней стороной. И эта его внутренняя бесконечность была источником и лоном жизни.

Яна смотрела на Эмиля, будто видела его впервые после долгих лет расставания. Он совсем не изменился: такой же смешной, предсказуемый и в то же время разный, не похожий ни на кого, органически сливающийся с любыми внешними обстоятельствами. Его место пребывания всегда было здесь и сейчас.

– Расскажи, какою ты меня видел в той жизни? – тихо спросила она.

– Как раз об этом я и хотел поговорить, – обрадовался Эмиль. – Я несколько раз пытался рассмотреть Веронику, если ты её имеешь в виду, но она всегда скрывалась, по ощущениям, где-то во мне. Только один раз она проявилась рядом с Мироникой, и то только для того, чтобы упрекнуть меня в том, что я витаю в облаках, вместо того, чтобы учиться. Я даже не успел заглянуть в ее глаза: она их опустила.

Никак не могу найти способ четко зафиксироваться в том ином и рассмотреть ее. Кстати, именно поэтому я и искал тебя, надеялся, что ты поможешь в этом вопросе. Это же ты сама сказала, что была Вероникой. А вдруг не той, другой?

– Во-первых, я не уточняла, кто из нас с Алиной кем был, а во-вторых, по твоим глазам вижу, что у тебя нет сомнений на этот счет. Ладно, что ж с тобой поделаешь, попробую тебе помочь, – хитро посмотрела Яна на только что открытое ею чудо и добавила, – только мне не совсем уютно здесь. Кафе меня не располагает к откровениям. Пойдем лучше ко мне домой.

– Удобно, удобно и совсем рядом, – предварила она несостоявшийся вопрос и поднялась из-за стола.

Эмиль всю дорогу молчал, вернее, он пытался что-то выхватить из целого роя атакующего его бедную голову мыслей, но всякий раз Яна упреждающе отвечала:

– Мама даже очень будет рада, что я дома, а не где-то, неизвестно где. И она давно уже пристает с вопросом, дружу ли я с кем-нибудь.

Через время, снова отвечая на невысказанный вопрос:

– Может, я как раз тем и занималась где-то внутри тебя, чтобы помочь тебе перестать витать в облаках и чтобы направить тебя в то самое ученическое русло, из которого ты все время выплескиваешься своей несобранностью.

И уже перед самой дверью:

– Примерных мальчиков здесь не едят и даже не кусают, – после этих слов она одновременно надавила на ручку двери и на Эмиля так, что он первым оказался в квартире и успел съежиться под пристальным взглядом матери Яны, прежде чем сама она выглянула из-за его спины с пояснениями происходящего:

– Мам, вот тебе ответ на все твои вопросы! – Яна сделала небольшую паузу, и, когда «все вопросы» уже готовы были дополниться новыми, продолжила. – Именно так выглядел бы мой брат, если бы он у меня был, именно так выглядит парень, с которым я могла бы дружить, и именно ему нужно то, чем я занимаюсь в последнее время. Именно он согласен сопровождать меня в моих опасных путешествиях, в которые верит в отличие от тебя, и я знаю, что именно ему понравится, как готовлю я, хотя лучше, если приготовишь ты. А мы пока позанимаемся у меня в комнате, – и она, что называется, отбуксировала затормозившего Эмиля в эту самую свою комнату.

– Неожиданное признание, – удивленно произнес, рассматривая полки с книгами, Эмиль, – и все больше философия.

– Только давай, пожалуйста, без комментариев, – Яна попыталась скрыть смущение, – просто мама все время повторяла, что рожает и растит меня не первую жизнь и знает точно, что за каким капризом последует. А, значит, если буквально все принимать, то ты вполне мог быть тем ее непутевым сыном, которого мы с Мироникой опекали. Логично? Садись в кресло! Ведь ты хотел узнать тайну, над которой я трудилась много веков? О, тот, который в моих руках! – Глаза Яны загорелись, и Эмиль послушно утонул в кресле.

 

Многовековой марафон

 

«Неужели эта строптивая, красивая, загадочная и есть та, в чьих руках, нет, в чьей голове находятся ответы на мои многовековые вопросы?», – подумал Эмиль.

«Нет, таких легких путей к достижению цели не бывает», – вторая мысль несколько разбавила концентрацию адреналина, впрыснутого первой, и добавила реальности во взгляд на действительность.

– Если ты опять уйдешь без моего согласия в свой мир, где ты сам и экспериментатор, и подопытный, то…то…заработаешь себе лишние хлопоты. Сейчас ты должен сосредоточиться на этом своем воплощении, чтобы доказать или опровергнуть обоснованность своих убеждений.

– Трудно сосредоточиться, когда возникает состояние де-жа-вю, – пожаловался Эмиль, – понимаешь, кто-то мне это всё уже говорил.

– Это хорошо. Это означает, что мы на верном пути. Надо сосредоточиться. Выбирай любую отправную точку.

– Так уж и любую?

– Желательно поближе к теме, чтобы сократить путь, – Яна снова оказалась у входа в портал.

«Вот тот момент, который нельзя упустить», – вспомнил Эмиль и произнес:

– Есть закон «все во всем», а есть принцип зеркальности. Так чем же закон отличается от принципа? И как ними можно воспользоваться, то есть получить реальную пользу? Принципиально ли или законно ли рассматривать все с позиции полезности? И полезно ли придерживаться правильности? И если во всем есть все, то почему все время чего-то не хватает? И…

– Достаточно! Тот, который в руках моих, уже определил свою позицию! Теперь посмотрим, смогу ли я его направить в нужное русло, – Яна начала говорить в третьем лице, – я увидела одну из своих ошибок. Этика всегда стремилась найти универсальные правила, но действительность противостояла ей. Всегда находилось то, что выходило за рамки установленных правил, становилось исключением из них. А знаешь, почему?

– Почему?



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-06-12 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: